Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

Небо над Болгарией, высота 15 000 метров, борт «Ласточка» отряда КГБ СССР «Аргентум»

— Подытоживаю! Оперативная обстановка складывается следующим образом. — Подполковник Кузнецов проводил финальное уточнение боевой задачи. — Торжественный пуск АЭС близ города Белене состоится сегодня в полдень. Народ Болгарии возлагает на эту атомную электростанцию большие надежды, она позволит обеспечить энергией потребности свыше восьмидесяти процентов всей страны. По данным наших болгарских товарищей, ЦРУ планирует провести на территории АЭС масштабный террористический акт. Бомба заложена в одном из энергоблоков и должна взорваться сразу после его запуска. Позднее всевозможные эксперты, прикормленные мировым капитализмом, заявят, что всему виной был некачественный энергоблок, произведённый в СССР и собранный здесь кибернетическими строителями. Болгария, и не только Болгария, после такого наверняка откажется и от наших АЭС, и от наших роботов. Наша задача — сорвать планы противника!

Кузнецов окинул взглядом отряд. Восемнадцать бойцов «Аргентума», расположившихся в самолётных креслах, на этот раз были облачены не в привычную бронеформу, а в строгие деловые костюмы. Одетая в вечернее платье Блесна была, как всегда, элегантна и утончённа. Её роль в предстоящей операции является одной из основных, так как для связи ей рация не нужна и никто не заподозрит привлекательную молодую женщину в открытом платье в наличии радиостанции и прочих шпионских устройств. Это очень хорошо, потому что проблем с этой операцией стало выше крыши ещё до её начала.

Атомная электростанция близ города Белен полностью строилась силами советских роботов гражданского назначения, Болгария лишь оплачивала расходы. Реакторы для Беленской АЭС изготовлены комплексом «Курчатов», гражданские роботы обслуживания и обеспечения созданы комплексом «Челомей», программное обеспечение и компьютеры разработаны в «Нептуне» под руководством профессора Лебедева. Беленская АЭС создана полностью кибернетизированной, живого персонала там нет, и людям не придётся нести даже гипотетические риски. За человека всё будут делать роботы, как и должно быть. Более десяти стран Европы уже выразили свой интерес к подобным проектам Советского Союза. Неудивительно, что всё это очень не понравилось мировому капитализму.

О готовившейся диверсии стало известно буквально за сутки до её осуществления. Времени проверить сведения как следует у болгарских спецслужб не было, и они обратились за помощью в КГБ СССР. Советские спецслужбы срочно задействовали все свои агентурные возможности, однако в условиях жестокого цейтнота получить исчерпывающую информацию не удалось. Источники в США подтверждали сам факт подготовки враждебных действий в зоне болгарской АЭС, но выяснить, что конкретно задумано, времени не хватало.

Согласно одним данным, противник сумел установить бомбу в одном из энергоблоков АЭС, но в каком именно — это выяснить не удалось. В момент запуска АЭС бомба взорвётся, и всё будет выглядеть как катастрофа некачественного реактора. Согласно другим данным, настоящей бомбы не будет, но агенты ЦРУ спровоцируют ложную тревогу посредством взрывов миниатюрных имитационных устройств в разных частях АЭС непосредственно в разгар церемонии открытия. Церемония будет сорвана, пуск отложен, и по миру поползут чёрные слухи, которые пропагандистская машина Запада немедленно подхватит и станет всячески раздувать и преумножать.

Все прошедшие сутки болгарские спецслужбы обшаривали энергоблоки в поисках взрывного устройства, но обнаружить что-либо не смогли. Сапёры и взрывотехники клялись, что реакторы чисты, как слеза, и если противник действительно сумел заложить мину в энергоблок, то они даже не представляют, где таковая может быть. Ибо каждый кубический сантиметр энергоблоков был тщательно проверен дважды. В свете этой информации все эксперты склонялись ко второму варианту диверсии: ЦРУ готовит не настоящий взрыв, а провокацию. Которая, впрочем, всё равно будет иметь множество негативных последствий.

Для помощи болгарским коллегам в пресечении вражеских происков, руководство КГБ СССР согласовало с Сеченовым отправку на Беленскую АЭС отряда «Аргентум», и нестандартную операцию пришлось планировать прямо в полёте. Что ж, «Аргентуму» не привыкать. Каждая вторая операция отряда есть чистая импровизация, потому что ЧП, возникающие из-за подрывных действий западных спецслужб, всегда случаются внезапно. Принимать решения мгновенно, без предварительной подготовки, исходя из стремительно меняющейся ситуации, приходится часто. Во многом благодаря передовой советской науке этот процесс редко имеет ошибки.

Потому что результаты каждой операции «Аргентума» изучаются лучшими учёными «Предприятия 3826». На основании таковых результатов проводятся новые исследования и создаётся ещё более передовое снаряжение и оборудование. И возможности «Аргентума» возрастают. Лет через десять такими возможностями будет обеспечен каждый советский солдат, пока же сложные и небезопасные технологии оттачиваются на бойцах «Аргентума». И это даёт плоды. Недавно Сеченов объявил, что полимерный расширитель мозга, внедрённый в череп Екатерины Нечаевой, прошёл первую серию испытаний успешно. Его отладка завершена, и теперь подобные полимерные расширители будут установлены всем бойцам отряда. Это позволит им не только избавиться от носимых раций, но и впоследствии напрямую взаимодействовать с роботами.

Помимо этого, бойцам отряда будет имплантирована полимерная роговица глаз, сочетающая в себе камеры высокого разрешения, систему сканеров, основанных на тепловом и рентгеновском видении, и самое обычное человеческое зрение. Чтобы было комфортно жить вне службы. Кроме того, профессор Челомей обещал к началу следующего года заменить устаревшую «Ласточку» на новейший гиперзвуковой самолёт «Метеор». «Метеор» сейчас проходит лётные испытания, он создан из более прочного сплава, лучше бронирован, имеет меньшие в сравнении с «Ласточкой» размеры при большей вместимости, грузоподъёмности и полезном объёме. Но самое главное — «Метеор» способен летать по орбитальной баллистической траектории. А это значит, что в любую точку планеты он может добраться за несколько десятков минут максимум.

Идя навстречу пожеланиям «Аргентума», профессор Челомей пообещал, что «Метеор» будет оборудован креслами новой конструкции: более просторными и удобными, а то в бронеформе и полном боевом снаряжении сидеть в прежних креслах бывает некомфортно, маловаты они для такого. Зато сейчас в самый раз. Для этой операции «Аргентум» облачился в гражданские костюмы и обзавёлся журналистской аккредитацией. Бойцы под видом репортёров рассредоточатся по помещениям АЭС и будут следить за гостями мероприятия. Как только агенты ЦРУ попытаются взорвать имитационные заряды и обнаружат себя, они будут нейтрализованы и обезврежены. Реализовать свои гнусные планы наймитам мирового капитализма КГБ не позволит, и точка!

— Как только официальные лица принимающей стороны откроют доступ во внутренние помещения АЭС, — продолжил подполковник Кузнецов, — отряд рассредоточивается среди гостей и приступает к наблюдению за лицами, выделенными в группу риска. Всем ещё раз ознакомиться с фотографиями подозреваемых! Журналисты капиталистических стран и представители их посольств должны находиться в зоне прямого контакта непрерывно. При обнаружении попытки предпринять враждебные или провокационные действия реагировать немедленно и без особой команды! Время не терять! Действовать по обстановке! Держать постоянную связь с Блесной, она будет находиться среди первых лиц официальных делегаций. Ближе пяти шагов к ней не подходить, она легендирована в качестве самостоятельной журналистки без коллег и съёмочной группы. В контакт с местными спецслужбами вступаем только в случае крайней необходимости. Болгарские коллеги оповещены о нашем присутствии и окажут любую поддержку по прямому запросу в эфире. Все частоты, на которых будет осуществляться радиообмен, вам уже предоставлены. Вопросы по легендам и радиообмену есть?

С этой частью операции всё было вполне ясно, и отряд перешёл к дальнейшей проработке взаимодействия внутри АЭС. К тому моменту, когда «Ласточка» совершила посадку, всё было отработано до мелочей. Вражеским провокаторам будет оказан тёплый приём. «ДМР-1» замер на стояночном месте аэродрома, и вскоре бойцы «Аргентума» с журналистскими аккредитационными значками на лацканах пиджаков смешались с толпой пассажиров, заполнивших здание аэропорта.

Торжественное мероприятие, посвящённое пуску Беленской АЭС, было организовано с размахом. На улице играл оркестр, гостей встречали дружелюбные роботы, вручающие всем желающим напитки, брошюры с программой торжественной части и буклеты, рассказывающие о том, как возводилась атомная электростанция. Внутри АЭС, в помещении центрального пункта управления, ненавязчиво звучали мелодии рояля, поддерживался комфортный микроклимат, всюду стояли доброжелательные представители болгарской стороны, с готовностью отвечающие на любые вопросы.

Посвящённая пуску пресс-конференция прошла спокойно, если не считать пары тщетных попыток испортить всем настроение каверзными вопросами, предпринятых заокеанскими журналистами. Американцев, как всегда, настораживало засилье советских роботов, в которых они видели, конечно же, жуткую опасность и угрозу всему миру. Когда вопрос о том, а точно ли гражданские роботы из СССР не несут в Европу гибель и разрушение, прозвучал в пятый раз, и не взорвут ли они эту АЭС в один прекрасный день, представитель болгарского правительства не выдержал и открыто заявил прямо в американские телекамеры:

— Кто несёт миру гибель и разрушение, весь мир узнал шестого и девятого августа 1945 года! На данный момент советские роботы принесли нам только хорошее! Наша страна, как вся Европа, обезлюдела после чудовищной коричневой чумы, устроенной подлым фашизмом! Именно благодаря советским роботам мы сумели восстать из пепла и наладить быт, даже более комфортный, нежели имели до войны! Любой крестьянин подтвердит вам безусловное увеличение уровня жизни! Это очевидный факт, оспаривать который не стали даже за океаном, на вашей родине, мистер репортёр! Так почему бы вам не сделать паузу в вашем нелёгком труде на ниве очернения всего хорошего, но не капиталистического, и просто не порадоваться вместе с Болгарией её успехам? Или вы против того, чтобы люди жили в комфорте и имели беспрепятственный доступ к электричеству?

Американский журналист не ожидал такой отповеди и не стал накалять обстановку. Он ответил что-то нейтральное для приличия и уступил слово следующему репортёру. Больше на пресс-конференции острых моментов не возникало, и в ожидании её завершения подполковник Кузнецов уточнял детали у своего болгарского коллеги.

— Мы перевернули АЭС с ног на голову, — тихо рассказывал болгарский генерал, — а после перевернули ещё раз обратно. Никаких бомб или взрывных устройств не найдено. Я почти уверен, что их тут нет. Я был бы уверен в этом абсолютно, но есть один нюанс, который нас настораживает: на сегодняшнее мероприятие заявилось слишком много западных журналистов. И половина из них прислала заявки на аккредитацию в самый последний момент, причём почти одновременно. Они словно ждут чего-то.

— С ними работали, — Кузнецов многозначительно посмотрел на болгарского коллегу, — соответствующие специалисты?

— С двумя, — коротко подтвердил тот. — Большего нам было не успеть. Но это ничего не дало. Репортёры получили это задание от своего редакционного начальства. А то, в свою очередь, получило от неких авторитетных политических обозревателей мнения, что данная тема будет пользоваться спросом у читателей.

— И данное авторитетное мнение совершенно случайно поступило во все редакции в одно и то же время? — усмехнулся подполковник Кузнецов.

— Именно так! — подтвердил болгарский генерал. — Теперь мы не спускаем глаз с каждого западного репортёра, находящегося на этом мероприятии.

— Поможем, чем сможем, — сделал вывод Кузнецов. — Знать бы, где упадёшь… — он украдкой окинул внимательным взглядом заполненное официальными лицами помещение, — соломку бы подстелил.

После пресс-конференции болгарская сторона повела гостей знакомиться с АЭС, и оперативная ситуация усложнилась. Несколько десятков человек перемещались из одного помещения в другое, кто-то задерживался, что-то записывая, кто-то делал наброски репортажей со своей съёмочной группой, кто-то останавливался сфотографировать футуристическое убранство внутренних помещений АЭС.

Посмотреть тут и вправду было на что: кругом компьютеры, телеэкраны и мониторы, огромные стенды, мерцающие сотнями индикаторов, сложная электроника и, конечно же, роботы. Кибернетические лаборанты, инженеры и техники, внешне стилизованные под человеческие образы, притягивали внимание съёмочных групп.

В итоге процессия гостей растянулась, а тут ещё американцы, как всегда, интересовались закрытыми дверями. Они старательно делали вид, что в США не существует понятий «закрытая зона» и «режим секретности», со святой наивностью в подленьких глазках требуя, чтобы их пустили вообще везде.

Пока официальные лица принимающей стороны возились со всем этим, гости оказались сильно рассредоточены по нескольким помещениям, и отряду пришлось рассеяться по зданию АЭС. Подполковник Кузнецов вместе с болгарским генералом принимали ежеминутные доклады от своих людей, но никаких признаков шпионской активности до сих пор засечь не удавалось.

— Я Криптон, — прозвучал очередной доклад. — Веду объект. У меня всё чисто.

— Я Радон, — присоединился к нему следующий боец. — Объект наблюдаю. Подозрительная активность отсутствует.

— Я Плутоний. Веду наблюдение за назначенным объектом. Всё спокойно.

Остальные доклады были в том же духе, и Кузнецов бросил взгляд на часы. До пуска оставалось шесть минут. Сейчас все предшествующие мероприятия будут закончены, и гостей вновь проводят в центральный пункт управления. Там они снова окажутся все вместе, на виду, и возможности совершить провокацию у них не будет. Даже если все западные журналисты окажутся шпионами, они не смогут нагадить. За каждым из них закреплено по паре болгарских офицеров либо боец «Аргентума».

— Похоже, на этот раз обошлось, — тихо произнёс болгарский генерал. — Шесть минут до пуска. Не сглазить бы…

Он напряжённо умолк. Спустя минуту представитель болгарского правительства объявил о том, что до пуска осталось пять минут, и торжественно пригласил всех гостей вернуться в центральный пункт управления. Толпа официальных лиц, не прекращая щёлкать вспышками фотоаппаратов, потянулась в указанное помещение.

— Я Блесна! — раздался в эфире тихий шёпот старшего лейтенанта Нечаевой. — Тут женщина-репортёр из местного издания уходит в дамскую комнату. Я провожу на всякий случай.

— Не задерживайся, — разрешил Кузнецов. — Четыре минуты до пуска.

— Вас поняла. — Блесна умолкла.

Болгарский генерал вышел в эфир и приказал своим людям:

— Как только все соберутся в центральном пункте, сблизиться с предполагаемыми диверсантами противника на минимальное расстояние! Быть готовыми произвести захват!

Подполковник Кузнецов посмотрел на тактический планшет: все бойцы «Аргентума», за исключением Блесны, приближались к общему скоплению гостей. Внезапно в эфире раздался звон бьющегося стекла и негромкий, полный ярости короткий женский возглас, сменившийся звуком рукопашной схватки. Судя по звуку, кто-то заблокировал пару ударов и перешёл в контратаку. Короткий поединок закончился пистолетным выстрелом и глухим шлепком падающего тела.

— Тревога! — Блесна говорила скороговоркой на бегу, и радар показывал её отметку, быстро смещающуюся по центральному коридору в сторону выхода. — Я Блесна! Мина существует! Это ядерный фугас! Повторяю, ядерный фугас! Он заложен под периметр АЭС снаружи! Подрыв осуществляется дистанционно! Оператор находится не здесь!

— Срочно накрыть весь район радиопомехами! — Кузнецов обернулся к генералу.

— Не поможет! — на бегу выдохнула Блесна. — Сигнал на подрыв пойдёт по кабелю!

— Куда ехать? — Кузнецов сорвался с места.

— Не знаю! — выдохнула Блесна. — Я слышу их эфир! Иду по пеленгу! Не блокируйте эфир! Повторяю, не блокируйте эфир!

— Плутоний! Бросай всё — и за ней! — рявкнул подполковник. — Всем остальным — аккуратно на выход! Перегруппироваться на улице! Брать любой транспорт! Три минуты до пуска!

Бойцы «Аргентума» не торопясь покинули заполненный людьми центральный пункт управления, и увлечённые предстоящим пуском гости не обратили на них особого внимания. Оказавшись за дверьми, все бросились к выходу. К тому моменту, когда Кузнецов оказался снаружи, машина с Блесной за рулём исчезла вдали в облаке пыли. Следом за ней промчался Плутоний, без разговоров влезший в полицейский автомобиль, ударяя по педали газа под ошарашенные взгляды болгарских полицейских.

Спустя минуту по направлению движения Блесны мчался целый батальон автомобилей, заполненных офицерами болгарских спецслужб, полицейскими и бойцами «Аргентума». Подполковник Кузнецов находился рядом с водителем в генеральской машине, на полной скорости несущейся за виднеющимся вдали полицейским автомобилем Плутония. Болгарский генерал в первую же секунду мгновенно оценил сложившуюся ситуацию и не стал препятствовать «Аргентуму», справедливо полагая, что у загадочного спецотряда КГБ технологий значительно больше, нежели имеется в его распоряжении.

— Быстрее! — бросил водителю Кузнецов, одной рукой придерживая командирский планшет и другой переключая его из режима радара в режим приёма видеосигнала камеры, встроенной в роговицу старшего лейтенанта Екатерины Нечаевой. — Блесна! Две минуты до пуска! Ты засекла диверсанта?

— Сигнал усиливается! — скороговоркой ответила Блесна. — Я где-то рядом!

Экран планшета зажёг картинку, и Кузнецов вгляделся в то, что видит сейчас Нечаева. Её машина, отобранная у кого-то из местных журналистов, на опасной скорости мчалась по улице какого-то небольшого населённого пункта. Из кабины генеральского авто Кузнецов уже видел его окраины, но Блесна опережала остальной отряд на полтора километра. Единственным, кто может успеть её прикрыть, был Плутоний, и он хорошо это понимал, выжимая из готовой развалиться полицейской машины всё, что только можно.

— Я чувствую источник сигнала! — Блесна резко ударила по тормозам. — Это здесь!

Её машина, юзом закручиваясь поперёк дороги, остановилась возле небольшого жилого домишки, и Блесна выскочила наружу, выхватывая пистолет. Она рванулась к дому и в два прыжка преодолела двухметровый забор, пробежавшись по его декоративной лепнине, словно по ступенькам. Оказавшись на небольшой лужайке, отделяющей домишко от забора, Блесна замерла, прислушиваясь к эфиру.

— Одна минута до пуска! — Кузнецов скользнул взглядом по циферблату часов и обернулся к водителю. — Быстрее! На втором перекрёстке налево — и полный газ!

— Он в доме, на первом этаже! — определила Блесна. — Приступаю к задержанию!

Она сорвалась с места, набирая разбег прямо в сторону стены, и мощным прыжком взлетела на двухметровую высоту, оказываясь на уровне окна. Её тело врезалось в оконное стекло, выбивая его вместе с хилой рамой, и Блесна влетела внутрь дома вместе с ворохом стекольных осколков. Она приземлилась посреди небольшой комнаты, мгновенно принимая стрелковую стойку, и взяла на мушку опешившего человека в дождевом плаще, стоящего в шаге от грубого деревянного стола. На столе был установлен портативный радиопередатчик, мимо которого тянулся толстый экранированный электрошнур к пульту управления, зажатому в руке шпиона. Из пульта торчал поворотный ключ, являющийся тумблером инициации взрыва. В другой руке шпион держал пистолет.

— Ни с места! — выкрикнула Блесна. — Бросай оружие!

— Расслабься, беби! — по-английски заявил шпион, разжимая руку с пистолетом.

Его оружие с грохотом упало на пол, он освободившейся рукой медленным движением сбросил с себя накинутый на плечи плащ и насмешливо ощерился:

— И не делай резких движений!

— Твою мать! — выругался Кузнецов, разглядывая шпиона глазами Блесны.

Шпион был с головы до ног облеплен шашками синтетической взрывчатки.

— Один выстрел, — усмешка шпиона стала шире, — и всё здесь взлетит на воздух! От тебя останутся одни кишки! А наверху, на чердаке, сидят связанные хозяева этого дома! Подумай о них, бэби! У них дети!

Он сделал шаг в сторону стола с радиостанцией, и Блесна угрожающе вскрикнула:

— Стоять! Ещё шаг, и я прострелю тебе ногу!

— Там тоже есть взрывчатка, бэби! — усмехнулся шпион. — Она есть даже на лице! Моё лицо выложено ею как гримом. Ты проиграла, так что лучше расслабься, если хочешь сохранить свою упругую задницу одним целым!

Позади Блесны послышался скрип экстренно тормозящей полицейской машины и окрик Плутония, адресованный полицейским:

— Ломайте дверь, я через окно!

В следующую секунду рука шпиона метнулась к ключу на пульте, и Блесна выстрелила. Яркая вспышка засветила изображение, и телеэкран погас. Спереди донёсся оглушительный взрыв, и Кузнецов увидел, как в глубине улицы в небо взметается мощный фонтан из огня и обломков здания, сменяющийся языками вспыхнувшего пожара.

На месте взрыва подполковник Кузнецов был через полминуты. Домишко разворотило напрочь, от него остались лишь охваченные пожаром обломки стен. Подоспевшие бойцы «Аргентума» совместно с болгарскими товарищами принялись тушить пожар, таская воду из ближайшего колодца, и Кузнецов, сунув командирский планшет в руки Радону, подбежал к бойцам, спешащим к пожару с вёдрами в руках:

— Выливай на меня, живо! — выкрикнул подполковник.

Оба бойца поняли всё мгновенно. На Кузнецова опрокинули два ведра воды, он сделал глубокий вдох и рванулся сквозь пламя внутрь дома. Отыскать Блесну в дыму и пламени удалось быстро: домишко был невелик, и опытный офицер понимал, в какую сторону её отбросило взрывом. Но опознать старшего лейтенанта Нечаеву было невозможно. Подполковник вынес на руках сплошное обожжённое кровавое месиво человекообразной формы, сочащееся кровью и покрытое спёкшимися воедино лохмотьями платья и плоти.

Вырвавшись наружу, Кузнецов выдохнул и закашлялся:

— Связь с Волшебником, немедленно! Машину, быстро! В аэропорт!

Подоспевшие бойцы помогли ему уложить изувеченное тело Блесны в автомобиль, и подполковник услышал голос Радона, возящегося в соседней машине:

— Аргон, мы нашли Плутония! С ним всё хреново. Я сделал ему все инъекции из нашей аптечки, он задышал, но долго не протянет!

— Есть связь с Волшебником! — В укреплённой на ушной раковине гарнитуре рации зазвучал голос Криптона: — Аргон, вы в эфире!

— Александр Иванович, что случилось? — голос Сеченова был взволнован. — Простите… то есть, Аргон! Это Волшебник! Приём!

— У нас потери! — выдохнул Кузнецов, захлопывая дверь в автомобиль. Он махнул рукой бойцу «Аргентума», сменившему водителя: — Гони!

— Потери?.. — Сеченов погрустнел. — Кто-то пострадал?

Обе машины взревели двигателями и умчались в сторону аэропорта. Кузнецов проводил их взглядом и посмотрел на свои руки, густо залитые кровью Блесны:

— Блесна и Плутоний. Тяжёлые минно-взрывные травмы. Ожоги четвёртой степени. Множественные переломы. Открытые черепно-мозговые травмы.

— Как?! — опешил Сеченов. — То есть… немедленно везите их ко мне! Я подготовлю операционную! Вколите полимерный коагулянт, противошоковое, экстренный иммуномодулятор и препараты из ампул «Б» и «Ц»! Поставьте капельницу с плазмой!

— Всё вкололи, — мрачно ответил Кузнецов, отирая кровь о покрытый копотью и пеплом пиджак. — Капельницы будут поставлены, как только «Ласточка» пойдёт на взлёт. Мы прилетим вторым рейсом… — Он вышел из эфира, на мгновение умолк и тихо закончил: — Сделайте хоть что-нибудь, Дмитрий Сергеевич… Вы же волшебник…

Изнурительная операция длилась шестнадцатый час, но все усилия были тщетны. Что бы он ни предпринимал, вернуть к жизни тело Екатерины Нечаевой не удавалось. Повреждения были столь жестоки, что женщина фактически умерла в момент взрыва, и лишь полимерные препараты не позволяли её мозгу погибнуть следом за телом. Но даже полимеры далеко не всесильны. Разорванный почти надвое головной мозг умирал — и к концу операции на полимеры практически не реагировал. Даже если удастся продержать его в таком состоянии долгие годы, это будет не более чем нервная ткань на искусственном жизнеобеспечении…

Сеченов выпрямился, распрямляя затёкшую от долгой операции спину, и с тоской закрыл глаза. Ассистирующая ему Филатова взяла в руку медицинский зажим, подхватила им ватно-марлевый тампон и осторожно промокнула выступившие на лбу академика капельки пота.

— Вы сделали всё, что могли, Дмитрий Сергеевич, — тихо произнесла она. — Вам удалось невозможное: вы спасли её мужа…

— Неизвестно, сколько он проживёт в таком состоянии, — устало отрезал Сеченов. — От него осталось фактически туловище, часть мозга серьёзно повреждена. Я надеялся, что спасу их обоих… Но более похоже на то, что он уйдёт за нею следом…

— Мы будем за него бороться! — решительно заявила Филатова. — Он должен выжить! Хотя бы кто-то из них должен остаться жить!

— Инвалидом? — Сеченов открыл глаза и с болью посмотрел на соседний операционный стол, где лежало то, что осталось от Сергея Нечаева: израненное тело с раздробленными конечностями и частично разбитым черепом, густо утыканное трубками капельниц, катетерами и медицинскими электродами. — С повреждённым мозгом и необратимой травмой личности?

— Неужели ничего нельзя сделать?.. — Филатова выбросила мокрый тампон, подхватила зажимом новый и стёрла нависшие на своих глазах слёзы. — Мы же можем предпринять хоть что-то…

— Хоть что-то… — Сеченов тяжело вздохнул. — Хоть что-то — можем. Но какова цена?

Он умолк, вперив наполненный болью взгляд в изувеченное кровавое месиво, в которое превратился мозг Екатерины Нечаевой. Филатова посмотрела на панель медицинских приборов и трагически произнесла:

— Через две минуты она умрёт… Её тело погибло ещё в момент взрыва, больше удерживать мозг в живом состоянии мы не в силах…

— Она умерла давно, — глухо ответил Сеченов. — Мозг сопротивляется на уровне рефлексов, условных и безусловных… но личности там уже нет. Я не смог её спасти. — Он болезненно зажмурил глаза и добавил: — Во время войны я потерял десятки пациентов… Не думал, что это когда-нибудь повторится…

— Вы сохранили жизни тысячам людей! — возразила Филатова. — Вы почти всегда делаете невозможное! Но спасти уже погибшего человека не способен никто!

Сеченов молча кивнул, и взгляд его застыл, утопая в тяжёлых воспоминаниях.

— Никак не могу с этим свыкнуться… — негромко произнёс академик.

Он секунду молчал, потом встрепенулся и посмотрел на Филатову:

— Ступайте, Лариса Андреевна! Я закончу здесь самостоятельно. На сегодня вы свободны, спасибо за помощь.

Филатова отложила зажим и печально направилась к выходу из операционной. У порога она обернулась, бросая на Сеченова грустный взгляд. Академик вновь склонился над обезображенным черепом Нечаевой, но замершие вокруг киберассистенты продолжали безучастно стоять, не шевелясь. Филатова тоскливо вздохнула. Это бесполезно, пациента не спасти. Он знает об этом лучше кого бы то ни было. Но будет продолжать попытки до тех пор, пока мозг не умрёт прямо на операционном столе. Сеченов не умеет иначе. Она покинула операционную, и автоматический доводчик плавно закрыл за ней гермодверь.

— Доктор Филатова! — окликнул её взволнованный женский голос. — Лариса Андреевна! Подождите, прошу вас!

По дальнему коридору к ней спешила немолодая женщина в форме полковника КГБ. Копошащиеся вокруг роботы-уборщики услужливо расступались, пропуская бегущего человека. В тусклом свете дежурных ламп, освещающих ночные безлюдные коридоры, их силуэты отбрасывали причудливые тени, напоминая ползущих по полу бесплотных зловещих монстров. Филатова остановилась.

— Слушаю вас, товарищ полковник.

— Я Муравьёва! — выдохнула женщина в форме, останавливаясь перед ней. — Зинаида Петровна Муравьёва, мать Екатерины Нечаевой! Вот мои документы! — Она торопливо протянула ей сжатые в кулаке красные корочки офицера КГБ.

— Не надо документов… — тихо произнесла Филатова, осторожно беря руку Муравьёвой в ладони. — Мне… — С её ресниц сорвались слезинки. — Мне очень жаль…

— Но как же… — Муравьёва ошарашенно переводила взгляд с неё на двери операционной и обратно. — Дмитрий Сергеевич… Он же ещё в операционной… Может, Катюшу ещё можно спасти…

Филатова медленно покачала головой, смахнула слёзы и негромко ответила:

— Она погибла почти сразу. Мы сделали всё, что только может сделать нейрохирург. Но погибшего человека спасти невозможно.

Полковник Муравьёва побледнела и устремилась к операционной, но Филатова сжала ей руку, не пуская.

— Мне… — в голосе Муравьёвой вибрировала боль, — мне надо её увидеть… Пожалуйста…

— Не надо. — Филатова осторожно потянула её назад. — Я ассистировала академику Сеченову шестнадцать часов… Поверьте мне: вам лучше её не видеть. Иначе будет ещё больней.

— Но почему он ещё там?.. — умоляюще прошептала Муравьёва.

Но Филатова лишь грустно покачала головой:

— Пойдёмте, Зинаида Петровна, я вас провожу.

Во взгляде Муравьёвой угасла последняя надежда, она безвольно развернулась и побрела назад по широкому полутёмному коридору, тускло отсвечивающему стерильной чистотой.

Из операционной Сеченов вышел спустя два часа. К тому времени кибернетические санитары унесли тело умершей Нечаевой и поместили её мужа в пенал реанимационной установки. Сеченов убедился, что во всех протоколах поведения роботов установлен запрет на приближение к ёмкостям с нейрополимером, и направился домой. Тяжёлая операция измотала его психологически, и не хотелось ничего, кроме как рухнуть на кровать и провалиться в забытьё. Тихую вибрацию сигнала экстренного вызова академик ощутил не сразу. Он нащупал в кармане халата персональный пульт универсального управления, вгляделся в его экран и замер.

Экстренный вызов шёл из лаборатории, в которой погиб Захаров. С того рокового дня эта лаборатория была выведена из эксплуатации и использовалась для хранения агрессивного нейрополимера. Уничтожить первичный образец, ставший могилой лучшего друга, Сеченов так и не решился. Поначалу он часто заходил туда, но с каждым разом делать это становилось всё тяжелее, и вскоре кроме обслуживающих роботов других посетителей там не осталось. И вот сейчас установленная в лаборатории камера показывала, что в ванне с первичным образцом сидит человек. В темноте разобрать подробности было сложно, но очертания силуэта не оставляли сомнений: в ванне кто-то был.

Забыв об усталости, Сеченов бросился в лабораторию. Несколько роботов-уборщиков, увидев пробегающего мимо шефа, покатили за ним, быстро собираясь в небольшую свиту. Изрядно запыхавшись, Сеченов добежал до нужных дверей и не сразу сумел отдышаться, чтобы пройти проверку голоса:

— Академик Сеченов! Пароль: не тот еретик, кто горит на костре, а тот, кто зажигает костёр!

Замок подмигнул зелёным индикатором, распахивая двери, и Сеченов ворвался внутрь во главе маленького киберотряда. В лаборатории автоматически зажёгся свет, и академик замер возле ванны, всматриваясь в торчащий из поверхности первичного образца плечевой пояс с головой и шеей. Серое прозрачное желе агрессивного нейрополимера лежало в ванне единым неподвижным слоем, никакого продолжения у плеч внутри этой толщи не было, но черты лица желе-головы имели несомненное сходство с оригиналом.

— Харитон? — неуверенно произнёс Сеченов.

Желе-голова дрогнула, словно пыталась кивнуть, но вместо этого растеклась, быстро опадая до самой поверхности. Спустя несколько секунд поверхность первичного образца вновь была идеально ровной, проблескивая в ярком освещении.

— Активировать секретный протокол! — Сеченов обернулся к роботам. — Покинуть помещение, удалить всю информацию за последние сто секунд и возвращаться к работе! Приступить!

Роботы бодро покинули лабораторию, и Сеченов запер за ними дверь. Академик торопливо подошёл к операторскому пульту, подал питание на всё имеющееся в лаборатории оборудование и надел шлем нейропередатчика.