Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

СССР, Казахстан, безлюдная местность, закрытый секретный район «Предприятия 3826»

Обширное и просторное помещение научной лаборатории было накрыто прозрачным куполом стеклянной крыши, и яркие лучи полуденного солнца заливали всё вокруг мягким тёплым светом. «Хамелеон» — вегетативное фотохромное покрытие прозрачных поверхностей, недавнее изобретение комплекса «Павлов», — на солнце функционировало даже лучше, чем в лабораторных условиях. В зависимости от степени яркости солнечного света, «Хамелеон» усиливал или, наоборот, уменьшал свою прозрачность, регулируя тем самым уровень освещённости. В совокупности с системой «Иней», отвечающей за поддержание заданного микроклимата, это позволяло получить под куполом идеально комфортные условия для работы.

Сеченов оторвался от микроскопа и вновь посмотрел наверх, в едва заметно затемнённый стеклянный потолок. Солнечный диск сиял ярко, но не слепил глаза, при этом температура под куполом держится на заданной им отметке в 22 °C. Учёный удовлетворённо улыбнулся. Вот так и должна работать наука! Совместно! Все отрасли рука об руку! «Хамелеон» создан в комплексе «Павлов», а «Иней» изобретён в комплексе «Королёв», в рамках работ над созданием сложных климатических систем, предназначенных для будущих полётов в космос. Пройдёт ещё несколько лет, и космический полёт человека перестанет быть фантастикой. И это стало возможным именно потому, что все комплексы «Предприятия 3826» работают над своими изобретениями сообща. Это только кажется, что ботаника или биология не имеют отношения к ракетостроению. Ещё как имеют! В науке всё взаимосвязано. И те, кто этого не понимает, обречены мучительно продираться через тернии собственных стереотипов к решению в общем-то несложных задач.

И сейчас он в очередной раз достиг успеха именно благодаря пониманию этого закона. Структура нового вида полимеров была открыта им благодаря изучению строения головного мозга и исследованиям нейронов.

Сеченов обошёл массивный микроскоп и направился к сияющему хромированной поверхностью лабораторному столу. Наконец-то прошли те времена, когда ему приходилось ютиться в тесных лабораторных каморках московских НИИ. Здесь, в гигантских и современных научных корпусах «Предприятия 3826», его не терпящая бездействия мысль может по-настоящему развернуться!

Стоило признать, что Сталин не стал отказываться от своих планов и подошёл к созданию предприятия со всей серьёзностью. Грандиозная всесоюзная стройка, на которую СССР бросил все оставшиеся ресурсы, длилась почти три года и завершилась всего несколько месяцев назад. За это время в безлюдной местности Усть-Каменогорского района Казахской Советской Социалистической Республики было отстроено сердце новой, передовой советской науки. Место было выбрано очень удобно, между гор и озера. Те немногие крошечные населённые пункты, что здесь имелись, были расселены по центральным районам страны, а по ту сторону гор, в сотне километров, начинаются гигантские безлюдные и безжизненные пустыни Китая. Словом, посторонним тут взяться неоткуда.

Но это лишь начало. Теперь, когда «Предприятие 3826» запущено, оно будет развиваться самостоятельно, основываясь на собственных разработках. Уже через год начнётся расширение озера до размеров небольшого искусственного моря. Этот участок получил название «Лазурь», и именно на его дне будет возведён подводный город «Нептун». Из миллионов тонн грунта, извлечённых в процессе создания моря, будут насыпаны искусственные горы, и площадь гористого пространства в районе «Предприятия 3826» возрастёт вдвое. На их вершинах вырастут новые лабораторные корпуса и научно-производственные комбинаты. Отныне предприятие может и будет развивать само себя.

В столь идеальных условиях разум стремится ввысь, подобно птице, и хочется творить во благо науки, не ведая преград! Переезд из «лабораторных коммуналок», как любит пошутить Харитон, в настоящие научные дворцы мотивировал лучше любых лозунгов. И пусть современное научное оборудование приходилось создавать для себя самостоятельно, а многочисленные ассистенты демонстрировали крайнюю косность мышления, всё это лишь распаляло энтузиазм Сеченова. Персонал можно обучить, были бы смышлёные ученики. А нужного ему научного оборудования всё равно в мире не существует, так что в любом случае всё, что необходимо для исследований, придётся изготавливать самостоятельно. Но теперь, когда в его распоряжении вместо паяльника, припоя и набора кустарных деталей имеются собственные конструкторские бюро, заводы и фабрики, обзавестись нужным оборудованием стало стократ легче. И результаты не заставили себя долго ждать.

Первое поколение роботов сконструировано, изготовлено и проходит обкатку в реальных условиях. Чтобы столь грандиозное достижение стало возможным уже само по себе, «Предприятие 3826» создало целую серию уникальных разработок, не имеющих аналогов в мире, в том числе новейшие сплавы, в основу структуры которых легло применение полимеров не только как присадок, но и в качестве образца молекулярного алгоритма. Уникальное и революционное открытие, невозможное без изобретения полимеров, и потому весь остальной мир придёт к подобным открытиям ещё очень нескоро.

Среди множества прочих больших и малых изобретений, в настоящее время находящихся в различных стадиях от лабораторного тестирования до полевых испытаний, стоит отметить новую водородную ячейку. С изобретением полимер-легированного сплава топливный элемент наконец-то обрёл компактные размеры, и задача по обеспечению роботов надёжным источником питания была решена. Главной проблемой оставалась коммутация роботов между собой и их связь с операторским центром, который, собственно, и выдаёт роботам задания.

Долгое время решить эту проблему не удавалось. Радиосвязь между роботами, в лабораторных условиях казавшаяся логичным решением, в полевых условиях показала свою низкую эффективность. Радиоволны имели слишком много недостатков: быстро затухали, боялись массивных преград, глубоких подземелий и подводных впадин, замкнутых пространств с толстыми стенами, погодных условий, электромагнитных ударов, природных помех и прочего. Для уверенного функционирования каждого робота приходилось оснащать мощными радиостанциями, усилителями, репитерами и так далее. Всё это усложняло конструкцию и делало механизмы излишне громоздкими, при этом капризность радиосвязи никуда не пропала, а тянуть за каждым роботом кабель было и вовсе архаичным решением.

Сам по себе выход из этого положения Сеченов видел давно. Полимеры являются молекулярно-волновой субстанцией, беспрестанно производящей волновые колебания. С самого начала у Сеченова не вызывало сомнений, что полимеры способны не только накапливать и хранить информацию, но и поддерживать волновую связь друг с другом. Но как этого добиться в реальных масштабах? Эта задача долгое время оставалась для него загадкой. Три последних года он работал над её решением и всё-таки нашёл способ.

Сеченов подошёл к массивному лабораторному столу сложной формы, несущему на себе целый испытательный конвейер, оборудованный множеством новейших приборов. На это оборудование можно было смотреть с гордостью: всё оно разработано и произведено здесь, на «Предприятии 3826». Кое-какие детали и запчасти пока ещё приходится закупать за рубежом, но это ненадолго. Уже скоро будут запущены в эксплуатацию производственные лаборатории высокой сложности и начнётся изготовление полностью собственных приборов. Эти приборы станут изготавливаться только из советских комплектующих. По простой причине: собрать их из зарубежных запчастей невозможно — таких приборов за границей попросту нет. Там их ещё не изобрели.

— Харитон, это Сеченов, как слышишь меня, приём! — Сеченов взял в руки микрофон, соединённый с радиостанцией толстым экранированным проводом.

— Хорошо слышу тебя, Дима! — откликнулся Захаров. — У меня всё готово! Новый полимер закачан в систему взаимосвязи десятка роботов! Даю радиомаяки!

Многочисленные экраны лабораторного стола вспыхнули, выводя целый спектр данных с датчиков, укреплённых на проходящих испытания роботах. Сеченов обвёл внимательным взглядом данные термометров и барометров, отчёты о состоянии водородных ячеек и списки ходовых параметров изделий, участвующих в испытании. Убедившись, что все показатели в норме, учёный перевёл взгляд на радар, высвечивающий десять скучившихся точек.

Одна из них, центральный коммутатор, через который роботы получают задания, висит сейчас в полусотне метров над землёй. Пока у него нет собственных полётных систем, и коммутатор приходится поднимать на воздушном шаре, заякорённом на земле на длинном канате. Монтажники прозвали экспериментальный коммутатор «Грифом» за то, что он будто наблюдает за поверхностью земли в поисках добычи. Грустная ассоциация: сказалось тяжёлое и печальное прошлое эпидемии… Сеченов вздохнул. Как жаль, что иного способа спасти мир от гибели в атомном пламени не нашлось.

С тех пор минуло всего три года, а угроза атомной бойни вновь нависает над СССР: Соединённые Штаты изо всех сил спешат создать собственную атомную бомбу. И «Предприятие 3826» вынуждено разрабатывать достойный ответ проискам безумных империалистов, вместо того чтобы целиком и полностью сосредоточиться на продвижении человека на пути к космическому пространству и всеобщей гармонии. Правительство СССР торопит его с военными разработками непрерывно. Каждый день звонят Молотов и Берия, а от Кузнецова требует ежедневного доклада помощник Хрущёва.

Это очень сильно раздражает. Нет, не сам факт того, что высшие государственные деятели интересуются прогрессом обороноспособности страны. Это нормально. То есть война — это уже само по себе ненормально, но раз угроза войны существует, значит, первые лица государства обязаны сделать всё для её предотвращения. Бесит другое: вместо того, чтобы в столь трудные для страны годы сообща работать над возвращением СССР былых позиций, высшее руководство погрязло в интригах и больше всего озабочено тем, как бы хапнуть себе больше власти, чем все остальные. Ради собственного усиления и возвышения они готовы на всё, в том числе использовать его «Предприятие 3826» в собственных мелкопоместных целях!

Разочарование в высшем советском руководстве, испытанное Сеченовым, было особенно глубоко в том числе потому, что Сталин не просто потворствовал этой междоусобной грызне, но и сам её провоцировал. Понять движущие им мотивы Сеченову удалось не сразу. Тебе-то это зачем?! Ты здесь царь и бог! Вся страна в твоём распоряжении. Поэтому Сеченов не сразу поверил Захарову, когда тот охарактеризовал это коротко и ясно:

— Он трус. Боится потерять власть, вот и стравливает своих прихвостней друг с другом по старому доброму принципу «разделяй и властвуй».

— Сталин? Боится? — В тот миг Сеченов не стал скрывать скепсис. — Чего же? Он вождь целых народов, люди шли ради него на смерть! Ему нечего бояться. Народ встанет за него горой!

— Горой? — Захаров иронически улыбнулся. — Ты уверен? Да, он вождь, это неоспоримо. Но нельзя быть вождём народа, не воплощая его мечтаний! Каков народ, таков и вождь, Дима!

— Ты хочешь сказать, что советский народ жесток, подл и жаден?

— И ещё труслив и эгоистичен, — добавил Захаров, усмехаясь. — Только не советский народ, а любой народ. Весь мир такой. Им бы лишь животы набить да повластвовать. Даже самый мелкий крестьянин, дрожащий при виде участкового, на своём огороде себя царём ощущает. И ради этого своего эго они кого угодно продадут.

— Ты слишком сильно утрируешь, — отмахнулся Сеченов. — Не все люди такие. Вот мы с тобой, например! Наши соратники по научной когорте, наши подопытные, добровольно заражавшие себя коричневой чумой, погибшие из-за этого!

— И сколько их таких в процентном соотношении к остальному миру? — Ухмылка Захарова из скептической стала презрительной. — Крохи! Так что если я и утрирую, то не сильно. И уж точно не «слишком сильно»! Я тебе гарантирую: если вдруг завтра Сталин умрёт, никто не поспешит брать штурмом Кремль, требуя тщательного расследования. Всех более чем устроит официальная причина, мол, остановилось сердце. Возраст, знаете ли, здоровье, подорванное в царских застенках, и так далее. Гораздо сильней всех будет интересовать, кто взойдёт на трон и что теперь будет со мной любимым, ведь новая метла по-новому метёт!

Захаров скривился, словно говорил о навозе, стоя в грязном нечищеном хлеву:

— Народ Сталину в дворцовых интригах ничем не поможет, и он это прекрасно понимает. Посмотри на него внимательно, Дима, у него же кроме власти ничего нет. Это совсем не то, что воевать с иностранными государствами руками солдат и талантами полководцев. В подковёрной грызне среди своих, таких же, как он сам, танки и самолёты бессильны. Эту войну может проиграть хозяин даже самой могучей армии в мире. Он проигрывать желанием не горит. Вот и делает так, чтобы прихвостни рвали друг друга, а не собирались воедино, чтобы лишить его самого дорогого, что только есть на свете: власти!

— Тебе явно нельзя быть политическим обозревателем, дружище! — Сеченов тогда воспринял сказанное другом как сатиру, по большей части гипертрофированную. — Как только мы объединим людей в единый коллектив, они поймут! Вот увидишь! Власть, богатство, статус — всё станет для людей неинтересным в силу своей невообразимой мелочности. Каждый человек получит возможность обрести знания лучших умов планеты! Человечество превратится в храм науки, в могучий разум, не знающий себе равных! Людей будут интересовать законы мироздания, другие планеты, далёкий и загадочный космос! Вся эта теперешняя мышиная возня канет в Лету без следа!

— Я буду только рад, если ты окажешься прав, — ответил Харитон.

На этом тот разговор завершился. Но чем больше проходило времени, тем чаще Сеченов вспоминал слова друга. По всему выходило, что насчёт советских руководителей Харитон не ошибся. И потому желание сплотить в могучий разум простых людей охватывало Сеченова ещё сильнее. И сегодня он сделал исполинский шаг к этому! Новые полимеры открывают дорогу к созданию мировых информационных сетей!

— Все параметры в норме! — произнёс Сеченов в микрофон. — Отключай радиосвязь!

На чёрно-белом экране телевизора, соединённого прямым кабелем с кинокамерой, установленной на треноге возле Захарова, показались монтажники в рабочих спецовках «Предприятия 3826». Монтажники быстро оббежали всех роботов и вручную вырубили им носимые системы радиосвязи.

— Готово! — откликнулся Харитон. — Установленные на роботах радиостанции отключены! Работает только передатчик «Грифа»! Можно начинать!

— Подаю сигнал! — Сеченов щёлкнул тумблером свободной от микрофона рукой.

— Роботы пошли! — сообщил Захаров, заходя за камеру и исчезая из вида. — Сейчас покажу тебе! Как изображение?

— Далековато. — Сеченов вгляделся в экран. — Ничего, если сейчас всё пройдёт хорошо, у нас скоро появятся совсем другие телевизоры… — Он встрепенулся, словно ребёнок, увидевший циркового слона: — Работает! Ты видел?! Они получили задание!

— Чёрт побери! — довольно воскликнул Харитон. — Они действительно получили задание! Они работают! Работают сообща, как задумано! Димка, ты молодчина!

Позади раздался знакомый голос, и Сеченов обернулся.

— Поздравляем вас, Дмитрий Сергеевич! — Капитан Кузнецов подошёл к нагромождению приборов и вгляделся в экран. — Что за чудо вы открыли на этот раз, если не секрет? О чём докладывать начальству, которое мне всю плешь проело?

— Спасибо, Александр Иванович! — Сеченов принялся возбуждённо объяснять: — О прорыве! Докладывать о серьёзном научном прорыве! Мы создали полимер, способный передавать свои волны на вполне внятное и функциональное расстояние! Только что я отсюда подал радиосигнал на «Гриф», висящий в пятидесяти километрах! У всех остальных роботов рации были обесточены вручную! «Гриф» принял от меня задание начать прополку сорняков на экспериментальном поле! В обычных условиях он приступает к выполнению задачи и начинает координировать действия роботов посредством радиосвязи. Но сейчас радиосвязь отключена, вместо неё задействованы блоки полимерной взаимосвязи! И ПВ-связь работает! Работает отлично! Роботы не только получили задачу, но и успешно взаимодействуют друг с другом! Посмотрите!

Учёный указал рукой в телевизор, и Кузнецов вгляделся в изображение.

— Чёрт, видно хреново… Надо же, как они бодро по грядкам снуют! Вон как далеко ушли. Но, судя по силуэтам, действуют они координированно. Переходят с грядки на грядку, не мешают друг другу, вот, вон тот, слева, даже дорогу другому уступил, хотя задним ходом двигался.

— И это ещё не всё! — воодушевлённо заявил учёный. — Роботы сами распределяют между собой участки поля и корректируют совместные усилия в зависимости от производительности друг друга! Мы специально откалибровали их для этого эксперимента таким образом, чтобы производительность у них серьёзно отличалась! Они обмениваются информацией, делают соответствующие выводы и принимают верное решение! «Гриф», который висит над ними, бездействует! Он лишь поставил им задачу! До сих пор ему не потребовалось вмешиваться!

— Прямо как наши хорошие солдаты, каждый из которых знает свой манёвр, — оценил Кузнецов. — И командиру не приходится командовать каждым их шагом. Скажите, Дмитрий Сергеевич, а боевые роботы смогут действовать так же? А то нынешние модели, когда выходят из зоны действия радиосвязи или попадают в помехи, например в грозу, начинают разбредаться кто куда.

— Однозначно программа перехода с радиосвязи на полимерную взаимосвязь начнётся с боевых роботов, — пообещал Сеченов. — Мы ни на минуту не забываем, что наше Отечество в опасности! Это прискорбно, что вновь орудия убийства имеют приоритет над мирным созидательным трудом, но суровые реалии требуют суровых решений. Как только мы отшлифуем новую технологию, она появится в конструкции боевых роботов новых моделей. Полагаю, блоки радиосвязи на полевых роботах нам теперь вообще не нужны. Радиостанциями будут оснащаться только «Грифы» и «Узлы», чтобы мы могли держать с ними связь на расстояниях в тысячи километров. К сожалению, пока радиус ПВ-связи ограничен…

Учёный сверился с данными приборов и столь же воодушевлённо продолжил:

— Но это не навсегда! Раньше сгустки полимеров устанавливали между собой волновую связь на совсем крохотном расстоянии! Мои самые первые полимеры переставали чувствовать друг друга на дистанции в пару шагов, а объём информации, которым они могли обмениваться, был ничтожен! Последующие, более совершенные виды полимеров взаимодействовали на расстоянии нескольких метров. Сейчас мы достигли значения вплоть до нескольких километров! Я абсолютно уверен, что полимеры могут дотягиваться друг до друга на дистанциях в десятки, в сотни раз больше! Нужно только понять, как правильно сконфигурировать полимер, чтобы его волновое излучение не затухало слишком быстро. Рано или поздно я этой цели добьюсь! Но сегодня воистину великий день! Теперь нам ничто не мешает объединять роботов в локальные коллективы! Завтра же я официально создам исследовательскую программу первого такого кибернетического коллектива! Мы именно так и назовём его: «Коллектив-1»!

Сеченов несколько секунд разглядывал далёкое изображение, затем вновь поднёс ко рту микрофон радиостанции и вызвал Захарова:

— Харитон, включайте помехи! Начинаем тесты на устойчивость!

Захаров что-то сказал своим помощникам, и те направились к стоящему поодаль армейскому грузовику с металлическим кунгом. Два человека забрались внутрь кунга и вскоре один из них выглянул оттуда и махнул Захарову рукой.

— Начинаем! — произнёс в эфире Харитон. — Даю отсчёт. Раз! Два! Три! Четыр…

Эфир зашипел, и его голос утонул в помехах.

Приборы на лабораторном столе замигали индикационными лампочками, и на центральном щитке загорелось табло с надписью: «Сильные помехи» и «Радиосвязь с объектом потеряна». Сеченов нажал несколько разноцветных пластмассовых кнопок, подавая сигнал «Грифу», но тот не отзывался. Лишь табло, сообщающее о потере связи, издало предостерегающий зуммер. Спустя секунду зазвонил телефонный аппарат, вмонтированный в приборную панель, и Сеченов снял трубку.

— Сеченов у аппарата! Харитон, у меня нет связи с «Грифом», тебя в эфире тоже не слышу.

— Аналогично, Дима! — В трубке зазвучал довольный голос Захарова. — Радиосвязи нет, всё забито помехами! А роботы продолжают работать! Уже половину поля пропололи, развернулись, перестроились и двигаются по грядкам в обратную сторону! Мы, как запланировано, запчастей перед ними рассыпали, целый ящик! Так они собрались вчетвером, аккуратно всё собрали, сложили обратно в ящик, потом разошлись и продолжили работу! Полимерная взаимосвязь действует!

— Продолжай эксперимент согласно всем пунктам! — велел Сеченов. — Не выключай помехи! Буду ждать твоего звонка!

— ПВ-связь невозможно заглушить? — Кузнецов задумчиво смотрел в чёрно-белый пузатый телевизор, разглядывая приближающихся роботов, быстрыми виртуозными движениями осуществляющих прополку. — Помехи на неё не действуют?

— Волновое излучение полимеров имеет собственную структуру, — объяснил Сеченов, кладя трубку. — Она далека от частот обычных радиоволн. Заглушить её, полагаю, можно. Но не привычными военным средствами.

— Дмитрий Сергеевич, — Кузнецов нахмурился, — вот об этом действительно необходимо доложить наверх. Потенциально это огромное боевое преимущество! Я крайне рекомендую вам засекретить данное открытие. Пусть все наши роботы, даже гражданские, продолжают выпускаться с обычными радиостанциями. Блоки ПВ-связи необходимо замаскировать подо что-нибудь, ну, там, под технические жидкости, например! Враги не должны узнать, что у нас появилась такая связь! Ни в коем случае! Это очень важно, поверьте!

— Да… — Сеченов заметно поник. — Полагаю, вы правы, Александр… — Его голос звучал грустно: — Прорывное научное открытие должно быть в первую голову поставлено на военные рельсы… Этого требует политическая обстановка…

Он вздохнул:

— Что ж, так тому и быть. Надеюсь, наверху хотя бы не бросятся арестовывать моих монтажников и лаборантов, присутствовавших на испытаниях…