Atomic Heart. Предыстория «Предприятия 3826»

5 июня 1955 г. СССР, аэроплатформа «Икар», научный комплекс «Челомей» «Предприятия 3826», 1500 метров над поверхностью озера Байкал, раннее утро

— Оставь меня здесь, я лучше посплю! — Голос Захарова, доносившийся из кибернетической перчатки, звучал раздражённо. — Ненавижу весь этот пафос! Столько идиотов в одном месте!

— Снимать перчатку придётся полчаса! — возразил Сеченов. — Почему бы тебе не поспать прямо на руке? Никто не заставляет тебя слушать торжественные речи наших дражайших кремлёвских бонз, но это международный научный симпозиум, пусть и праздничный. Ради него на Байкал съехалось множество выдающихся учёных со всего мира. В ближайшую неделю можно будет услышать множество интереснейших мнений…

— Которые мы будем слышать постоянно в течение всей жизни уже через семь дней! — оборвал его Захаров. — Запуск «Коллектива 2.0» назначен на 13 июня! Ещё наслушаешься! Тем более сегодня продолжение официальной части! Мне хватило вчерашней церемонии открытия, переполненной партийными лозунгами!

— Зато плакаты, агитирующие за П-Вакцинацию, висят всюду. — Сеченов усилил мощность нейрошлема и вслушался в волновой отклик Человека-желе. — И наши партийные светила не забывают упоминать о ней каждые пять минут.

— Это в наших интересах! — заявил Захаров. — Пусть от них будет хоть какой-то толк! Чем больше народа они убедят пройти П-Вакцинацию, тем меньше через неделю нам придётся сгонять в «Коллектив» силой!

— Харитон, мы на эту тему уже всё выяснили, — терпеливо произнёс Сеченов. — Сгонять в «Коллектив» силой мы никого не будем. Заманим всех убеждением. Пусть это в какой-то мере явится обманом, зато бескровным.

— Хорошо, хорошо! — недовольно пробурчал Захаров. — Заканчивай занудствовать! Лучше скажи, как главный коннектор реагирует на волновой поток нейрошлема?

— Качество приёма слабое, — Сеченов сверился с приборами, — это если по приборам. Но по ощущениям он уже привык к входящему потоку. К полудню тринадцатого числа совместимость будет полная. Ему осталось нарастить последний слой нейрополимерного преобразователя. Я думаю, может, действительно под каким-нибудь предлогом остаться сегодня в лаборатории? Я вчера весь день провёл на церемонии открытия, сегодня пускай Иван Алексеевич отдувается!

— Хорошая мысль! — одобрила перчатка. — Академик Павлов, нобелевский лауреат, светило мировой физиологии! Никто не упрекнёт его в том, что ты куда-то запропастился. К тому же вся наша научная когорта сейчас здесь, они помогут ему отбрыкаться от любопытствующих в случае чего! Если только любопытствующих не окажется бесконечное количество.

— Это точно. — Сеченов уныло кивнул.

Международный симпозиум, посвящённый запуску экосистемы «Коллектив 2.0», начался вчера и должен закончиться за минуту до запуска «Коллектива». Целый год весь СССР и половина Европы были обвешаны плакатами, призывающими всех пройти П-Вакцинацию, чтобы в назначенный день стать гениальными повелителями роботов в буквальном смысле этого слова. Агитационная программа шла с грандиозным размахом как в реальном пространстве, так и в сетевом, и данный симпозиум являлся её кульминацией. С самого первого дня П-Вакцина предоставлялась всем желающим бесплатно, в сети демонстрировались многочисленные видеоролики, отчитывающиеся о целом ряде успешных тестов экосистемы «Коллектив 2.0», и правительство СССР взяло на себя все расходы по проведению финального симпозиума.

Любой учёный из любой страны, пожелавший посетить симпозиум, делал это за счёт Советского Союза. Это дало свои результаты: народа на Байкал съехалось действительно очень много, и среди них было немало настоящих учёных из других стран, в том числе капиталистических. Замысел партийных бонз был прост: все эти люди, особенно представители науки, с запуском «Коллектива 2.0» останутся в СССР. Вряд ли кто-то из них до сих пор не сделал себе инъекцию П-Вакцины, но даже если так, то основное количество таких людей власти СССР рассчитывают переубедить за эту неделю. Остальных они хотят вакцинировать силой, но как раз этого Сеченов не допустит. Пока же партийные бонзы могут планировать что угодно, лишь бы не мешали завершить финальную стадию подготовки главного коннектора. Как только она будет завершена, он запустит «Коллектив 2.0» и навсегда избавит тиранов от их нездоровых тиранических наклонностей и эгоцентрических амбиций.

Главное — чтобы они не помешали сейчас, на финальной стадии. Но после того как всем партийным бонзам имплантировали ГК-Альфа, они более-менее успокоились. К сожалению, это плацебо не сработало со стопроцентным результатом на Молотове. Скорее наоборот. Первый заместитель председателя Совмина удвоил свою нездоровую активность…

Резкий экстренный вызов, раздавшийся из личного пульта управления Сеченова, заставил академика вздрогнуть.

— Что-то произошло! — немедленно отреагировала перчатка. — Это сигнал тревоги!

— Этого только не хватало! — с досадой поморщился Сеченов, отвечая на вызов. — Сеченов на связи!

— Дмитрий Сергеевич! Муравьёва! — Голографический проектор высветил изображение начальника ОСПС. — У нас чрезвычайная ситуация!

Полковник Муравьёва дышала тяжело, и Сеченов с ужасом увидел, что форма офицера КГБ на ней заляпана густыми кровавыми брызгами. Где-то на заднем фоне раздался треск пулемётных очередей и глухо зазвучали далёкие крики.

— Что происходит? — опешил академик. — Вы ранены?

— Обошлось, — коротко бросила она и принялась докладывать почти непрерывной скороговоркой. — Роботы взбунтовались и атакуют людей! Агрессивное поведение машин фиксируется на территории «Предприятия 3826» повсеместно, на всех объектах, распространяясь от одного района к другому! Имеются жертвы, их число растёт с каждой минутой! Срочно вводите экстренный протокол! Иначе через пять, максимум десять минут об этом станет известно за пределами предприятия!

Где-то совсем недалеко от Муравьёвой раздалась пулемётная очередь, сопровождающаяся лязгом шагающего металла, и полковник, обернувшись, резко выдохнула:

— Я выйду на связь позже!

Начальник ОСПС отключилась, и Сеченов лихорадочно набрал на личном пульте чрезвычайный код перехода «Предприятия 3826» на экстренный протокол. Удалённые комплексы один за другим отчитались о выполнении задачи, и Сеченов торопливо активировал все доступные системы наблюдения, телеметрии и обратной связи, пытаясь разобраться в произошедшем.

— Подними по тревоге «Аргентум»! — напомнил ему Захаров. — Пусть выяснят!

— Весь «Аргентум» здесь! — Сеченов зло скривился. — КГБ согнало сюда всех… да что же это такое… Все «Узлы» сообщили о начале войны и вторжении противника и больше не выходят на связь… что там творится?!

— Тогда тем более вызови «Аргентум», — подхватил Захаров. — У нас серьёзные проблемы. А экстренный протокол заполнял Кузнецов. Может, это он напортачил?

— Не он. — Сеченов хмуро откинулся в кресле. — Я нашёл причину. Это Петров. И он не один. — Академик испустил усталый вздох. — Ты прав, Харитон. На этот раз нам вдвоём с этим не справиться.

Сеченов набрал короткую команду, выходя в эфир на частоте «Аргентума».

— Аргон на связи, — раздался голос полковника Кузнецова.

— Александр Иванович, срочно явитесь ко мне. Я в комплексе «Челомей», у себя. Соблюдайте конспирацию, у нас чрезвычайная ситуация, я активировал экстренный протокол.

— Буду через полчаса, — ответил Кузнецов. — Если не привлекать внимания, то быстрее не получится.

— Я вас понял. — Сеченов посмотрел на часы. — За это время я подготовлюсь к вашему прибытию.

— Надо избавиться от живого персонала! — посоветовала перчатка. — Дай всем выходные и отправь вниз, развлекаться! Чтобы никого не осталось возле оборудования! И заблокируй всем связь с предприятием!

— Уже занимаюсь этим, — хмуро ответил Сеченов, одну за другой набирая команды.

Когда спустя полчаса полковник Кузнецов вошёл в двери лаборатории, Человек-желе был надёжно спрятан, на его месте стояли безмолвные стальные близняшки, а сложившаяся ситуация прояснилась полностью. Сеченов коротко обрисовал Кузнецову положение дел, указывая то на карту, то на спутниковые снимки, и начал объяснять основные моменты:

— Это дело рук инженера Петрова и нескольких его сообщников.

— Заключённый Петров? — уточнил полковник. — Отбывающий наказание в комплексе «Вавилов»?

— Да, это он. — Сеченов виновато кивнул. — Признаюсь, я не ожидал от него такого. В большей степени потому, что в одиночку устроить подобное ему не под силу. Чтобы осуществить этот замысел, он привлёк к своему заговору нескольких человек, что в его положении невозможно. Я не учёл, что кто-то станет ему помогать. Точнее, я не учёл, что помогать ему захочет доктор Филатова, которую я считал надёжным доверенным лицом.

— Филатова и Петров любовники? — мгновенно понял Кузнецов. — Почему вы не говорили об этом раньше?

— Я не придал этому значения. — Сеченов опустил глаза, но понял, что полковник всё ещё ждёт ответа, и вздохнул. — Ну, хорошо, я не хотел, чтобы у Ларисы Андреевны были неприятности из-за личной жизни…

— Зато теперь неприятности у всех, кто оказался внутри периметра «Предприятия 3826», — констатировал Кузнецов. — Одно ваше доверенное лицо стоит больше, чем несколько сот человек?

— Каюсь. — Сеченов вновь вздохнул. — Но я действительно не ожидал от неё такого… Она всегда была крайне лояльна…

— Видимо, после ареста её лояльность дала трещину. — Полковник иронически поморщился. — Что она сделала?

— Сама — ничего, — ответил Сеченов. — Но она побывала на наших комплексах на Новой Земле, Сахалине и в Раменках. Я нашёл её следы в системе контроля доступа. Там она связалась с коллегами Петрова, с которыми он вёл интенсивное общение незадолго до ареста, и, видимо, убедила их присоединиться к заговору. В конечном итоге к Петрову присоединилось трое: главный инженер комплекса «Раменки-П» товарищ Ромашков, старший инженер комплекса «Новая Земля» Вышегородский и главный инженер Абрамов из комплекса «Сахалин». Вчетвером они ввели в заблуждение систему безопасности «Коллектива 1.0», одновременно послав на все основные «Узлы» наших объектов сообщение о вражеском нападении.

— И это привело к такому вот эффекту? — Полковник указал на карту «Предприятия 3826», изобилующую отметками «Узлов», перешедших в режим блокировки.

— Не совсем. — Сеченов печально нахмурился. — «Коллектив 1.0», одновременно получив от всех своих дежурных инженеров сообщение о начавшейся войне, перешёл в режим самообороны. Но у каждого дежурного инженера в затылок имплантирована микросхема с экстренными кодами на случай войны. Воспользоваться ими в мирное время нельзя, а вот в режиме военного времени «Узлы» сами обратились к операторам за указанием целей, чтобы понять, кто является агрессором. И предатели обозначили в качестве целей весь гражданский персонал «Предприятия 3826», кроме самих себя, после чего посредством заложенных в микросхему кодов военного времени заблокировали «Узлы» для связи извне. Снять блокаду можно только изнутри, с пульта дежурного инженера. Это сделано специально…

— Чтобы исключить возможность взлома или радиоигры противника, напавшего на СССР, — закончил за него Кузнецов. — Значит, теперь все роботы будут атаковать всех живых людей, даже если взорвать «Узлы», потому что им задан боевой алгоритм. Погибнет много людей.

— Жертвы уже есть, — не стал спорить Сеченов. — Но если всё это станет известно за пределами «Предприятия 3826», разразится ещё большая катастрофа! Советские роботы и весь СССР будут дискредитированы, наша страна рискует оказаться всеобщим врагом, ни о каком «Коллективе 2.0» не будет идти и речи, а ведь запуск данной экосистемы начнёт на планете новую эру, в которой ничто подобное будет уже невозможно! Без полного контроля над «Узлами» «Коллектив 2.0» не запустится, ведь «Узлы» на данный момент являются командными организаторами высшего уровня. А без «Узлов» обороноспособность страны критически нарушена! Враги могут воспользоваться этим и атаковать! Чтобы никто не узнал о случившемся, я активировал ваш экстренный протокол, но это не решит самой проблемы. Нам нужно срочно спасать страну и её будущее!

— Если экстренный протокол запущен, значит, все попытки позвонить, радировать или выйти в сеть изнутри комплексов будут заблокированы, а подразделения боевых роботов, охраняющие комплексы, перекроют периметр и не выпустят оттуда никого. — Полковник хмуро потёр пересекающий щеку старый шрам. — А также никого не впустят. Прорваться туда можно только с боем. Нужно поднимать ближайшие армейские киберполки, предстоят тяжёлые бои.

— Это исключено! — возразил Сеченов. — Вы же понимаете, Александр Иванович, что тут начнётся в таком случае! Не говоря уже о том, что правительство сожрёт меня прямо с одеждой! Да и чёрт со мной, не жаль! Но кто же будет устранять последствия всего этого?

— Отдать вас на съедение мы не можем, — согласился Кузнецов. — Вы сделали для всех нас и для нашей страны больше, чем кто бы то ни было. Значит, будем разбираться своими силами.

— Я приготовил для вашего отряда всё, что только воплощено в наших экспериментальных образцах! — воскликнул академик. — Некоторые изделия вы уже тестировали, но есть и уникальные новинки. Они должны помочь вам арестовать предателей. Нужно доставить их сюда и выяснить, что и как они сделали ещё, помимо этого. Прошу вас объяснить всем бойцам, что предателей нужно взять живыми…

— Я пойду один, — прервал его полковник. — С боем туда не прорваться, это гарантированные потери и отсутствие результата. Тут только одна надежда: один хорошо подготовленный и экипированный боец должен попытаться просочиться через периметр с минимальными повреждениями, добраться до предателей и всё исправить.

— Но… — Сеченов опешил, — вы уверены, что у вас получится? Там боевые роботы…

— Не уверен. — Кузнецов криво усмехнулся. — Если не дойду, пойдут остальные. Но всё равно идти придётся по одному, максимально скрытно. Нужно взять дополнительный запас медикаментов… — Полковник задумчиво смотрел на карту. — Хотя вряд ли поможет…

— Я дам вам индивидуальный полимерный медицинский блок, — заявил Сеченов, — и установлю на «Метеор» реанимационный аппарат. Это должно помочь.

— До реанимационного аппарата ещё надо доползти, — пожал плечами Кузнецов. — Хотя звучит ободряюще… от слова «реанимация». А что за медблок такой?

— Оба этих устройства — это экспериментальные разработки, — объяснил Сеченов. — Реанимационный аппарат работает автоматически, я буду корректировать его функцию дистанционно. А полимерный медблок — это уникальный образец! Второго такого пока нет. К сожалению, времени испытать его ещё не было.

— Вот оно и появилось, — сделал вывод полковник. — Как им пользоваться? Я смогу запустить его, если меня ранят в обе руки?

— Запускать его не придётся, он действует самостоятельно! — заверил его Сеченов. — Это прослойка из нейрополимера, она будет равномерно нанесена на ваше тело перед тем, как вы начнёте экипироваться. В ней девять миллиметров толщины. В случае повреждения тканей или проникающего ранения медблок зальёт рану специальным полимерным составом, который предотвратит кровотечение и предпримет попытку восстановить функцию повреждённых тканей путём создания копии недостающих клеточных структур из своего объёма.

— То есть в эту прослойку вставлены иглы для инъекций? — поднял брови Кузнецов. — Если мне придётся с разбега залечь, я в дуршлаг не превращусь?

— Инъекции будут производиться методом гидравлического прокалывания, — успокоил его академик. — Вы будете ощущать уколы, но металлических игл там нет. Медблок полностью состоит из полимера. После каждой операции его активное вещество будет пополняться внутри реанимационного аппарата. Настоятельно рекомендую вам не пренебрегать ни тем, ни другим!

— Какое уж пренебрежение, — хмыкнул полковник. — Тут бы выжить. Что с оружием?

— Всё, что есть, роботы грузят в арсенал вашего «Метеора» прямо сейчас, — ответил Сеченов. — В этом плане вам лучше знать, с чем именно работать.

— Хорошо, — кивнул Кузнецов. — Тогда я в арсенал, разбираться. Когда можно будет получить этот индивидуальный медблок?

— Через час роботы установят в вашем «Метеоре» реанимационный аппарат. — Сеченов сверился с часами. — Как только вылетите к цели, лягте в него, и я запущу программу. Медблок будет нанесён на ваше тело за некоторое количество времени… — Академик виновато развёл руками. — Не могу сказать точно, за какое именно. Его ещё ни разу не изготавливали.

— Понятно, — невозмутимо оценил полковник. — Вот заодно и узнаем. Я выйду в эфир, как только закончу подготовку к вылету.

Кузнецов коротко кивнул и покинул лабораторию.

— Против стольких боевых роботов не спасёт даже твой медблок, — негромко произнесла перчатка. — Надеешься на его генетическую аномалию?

— Больше не на что, — хмуро ответил Сеченов. — Всё повисло на волоске.

— Две минуты до цели! — Бортовой компьютер «Метеора» вывел на жидкокристаллический экран вспомогательного монитора схему сближения с заданным объектом и приступил к сбросу скорости.

Полковник Кузнецов ещё раз пробежал глазами тщательно составленную им программу действий, которую надлежит выполнить «Метеору» в самостоятельном режиме, и касанием сенсора отправил её бортовому компьютеру на исполнение. Электроника подтвердила получение задачи, и полковник покинул пилотскую кабину.

В десантном салоне было непривычно пусто, и электронные карты окружающей местности, наложенные на стёкла иллюминаторов, ещё сильней подчёркивали пустоту незанятых кресел. Как будто его бойцы должны войти в салон с минуты на минуту…

Он сознательно не стал брать с собой кого-либо. Вдвоём на этом задании делать нечего, «Узлы» засекут сразу же, тут бы одному как-нибудь просочиться… Если же роботы его всё-таки достанут, то запускать на смерть второго, третьего или двадцать третьего бойца бессмысленно. У «Коллектива» уже будет точное представление, как уничтожить представителя «Аргентума», и бойцы погибнут зря. Прежде чем повторять попытку штурма, Сеченову придётся составить иной план, полностью отличный от этого. Если останется время. А со временем как раз тяжело. Шпионы врага не дремлют. Чем быстрее этот инцидент завершится, тем меньше вероятность утечки.

Кузнецов в пятый раз проверил своё снаряжение и вооружение. Лишним не будет. Это задание из разряда тех, с которых возвращаются не все и не всегда. Он взял с собой только самое мощное и наиболее передовое вооружение, несколько образцов и вовсе являются экспериментальными и существуют в единственном экземпляре, как этот самый индивидуальный медблок. Но даже экспериментальное оружие не поможет, если боевые роботы набросятся на него всем своим оперативным составом. Вся надежда на экспериментальную медицину. Тут без ранений не обойдётся, и надо как-то исхитриться свести полученный ущерб к минимуму. Полковник прислушался к тихому шелесту индивидуального медблока, едва ощутимо отражающемуся в полимерном расширителе мозга.

Расширитель связался в единую сеть не только с индивидуальным медблоком, но и с полимерным реанимационным аппаратом, поддерживая непрерывный обмен данными. Их взаимосвязь ощущалась где-то на уровне подсознания, словно призрачный отпечаток улетучившегося сна, содержание которого испарилось из памяти в тот миг, когда открываешь глаза. Сам полимерный реанимационный аппарат был установлен тут же, у самого десантного люка, закрывая своей утыканной кучей медицинских манипуляторов громадой почти весь проход. Выходить к десантному люку неудобно, зато в случае, если всё пошло крайне непросто, можно быстро добраться снаружи до пенала операционного стола.

Для облегчения этой задачи на потолке над ПРА застыл «Каракурт», чьей обязанностью является обнаружить и дотащить раненого до реанимационного аппарата. Оному раненому осталось только суметь выбраться за периметр объекта, то есть пройти с дыркой в груди всего-то километр-другой. Сущие пустяки, если ты сказочный герой или былинный богатырь. Во всех остальных случаях у тебя серьёзные проблемы. Кузнецов обошёл блестящую хирургической сталью махину полимерного реанимационного аппарата и остановился перед десантным люком.

— Десять секунд до цели! — возник в мозгу радиосигнал бортового компьютера. — Даю обратный отсчёт: Семь! Шесть! Пять!

Створы десантного люка распахнулись, и при счёте «Один!» полковник привычным прыжком покинул борт «Метеора». Внизу развернулся московский урбанистический пейзаж, выделяющийся известными всей стране сталинскими высотками, и Кузнецов приступил к снижению в режиме свободного падения. Чем ниже он подлетал к земной поверхности, тем заметней становился контраст между заполненными суетой столичными улицами и замершими Раменками. Район города-сада, в котором располагался наукоград, не подавал признаков жизни. Лишь внизу, в полукилометре, точно под стремительно пикирующим Кузнецовым, висел «Узел», вокруг которого на боевой скорости нарезала круги эскадрилья «Кречетов».

Итак, план А отменяется. Подобраться к Раменкам с воздуха и десантироваться прямо на обшивку «Узла», чтобы произвести физический взлом и обесточивание, не получится. «Кречет» — кибернетический истребитель, способный переходить на гиперзвук и оснащённый ракетным и рельсовым вооружением, создан для уничтожения вражеской авиации любого назначения и прекрасно справляется со своей задачей даже в бою по формуле «один киберистребитель против трёх пилотируемых истребителей противника». «Кречет», не напрягаясь, разорвёт в клочья любого бойца, будь тот хоть в трёх бронеформах сразу. А тут собралась вся эскадрилья. Что ж, тогда план Б.

Полковник раскрыл управляемый парашют и активировал полимерную маскировку. Не шапка-невидимка, конечно, но спрятаться от роботов можно, если не приближаться слишком близко и не двигаться слишком быстро. В режиме полимерной маскировки бойца окружает нечто вроде полимерной сферы, модулируемой из множества полимерных молекул, выстраивающихся по границам окутавшего тебя волнового излучения. Что-то вроде огненной ауры вокруг горящего фитилька свечи, только не из огня, а из тонкого слоя полимерных молекул. Люди замечают такую маскировку только вблизи или при ярком прямом освещении, когда полимерная аура начинает поблёскивать. Гражданские роботы не видят её вообще, если не громыхать и не ломиться напролом сломя голову.

С боевыми роботами сложнее, многие модели оснащены системами распознавания полимерной маскировки, что делает её малоэффективной на близких дистанциях. Чтобы не быть замеченным, приходится двигаться очень медленно, так что постоянно в режиме маскировки не походишь. Поэтому сейчас самое время разорвать дистанцию, пока не поздно. Кузнецов направил парашют подальше от района нахождения «Узла» и приступил к медленному снижению, для большей плавности выдерживая спиральную траекторию.

Пару раз мимо проносились «Кречеты», но атаки не последовало. Полимерное расширение мозга фиксировало работу их полимеров, значит, «Кречеты» знают, что Кузнецов где-то рядом, потому что тоже фиксируют волновую активность его расширения. Видимо, они принимают его за своего или, как вариант, за гражданского робота, раз не пытаются искать. Впрочем, это ничего не меняет. Одно дело — пролетать мимо в режиме незаметности, другое — появиться прямо перед ними и начать взламывать «Узел», который они охраняют. Глупо рисковать нет смысла. Тем более что этот «Узел» надземный, он не управляет роботами подземного комплекса и не является основной целью операции.

Чтобы не утратить элемент внезапности, Кузнецов приземлился среди деревьев в самой удалённой от близлежащих научных корпусов точке парковой зоны. Полимерное расширение мозга не ощущало поблизости наличие боевых роботов, гражданские модели на парашют внимания не обращали, самое время начать выдвижение к главному корпусу раменского НИИ. Полковник спрятал парашют в кустах, приготовил к бою гаусс-автомат и осторожно двинулся через парковую зону к возвышающемуся среди деревьев стеклянному куполу НИИ.

В раменском НИИ ему доводилось бывать не единожды, и окружающая местность была Кузнецову хорошо знакома. Однако сейчас он впервые видел научный город-сад полностью обезлюдевшим. Обычно тут кипит жизнь, всюду спешит по делам научный персонал, перемещаются гражданские роботы, доставляющие корреспонденцию и всевозможные посылки, на удобных эргономичных скамьях и в уютных беседках сидят учёные, погруженные в вычисления и всевозможные расчёты. Столичная метеорологическая служба регулярно запускает воздушных роботов разгонять облачность над городом, и многим научным специалистам нравится работать под тёплым летним солнцем, слушая певчих птиц.

Сейчас же вокруг ни души. На улице не видно ни людей, ни роботов, лишь кое-где лежат обронённые в спешке лабораторные халаты, пиджаки и блузки. Брошенных впопыхах рабочих тетрадей, электронных журналов и прочих рабочих принадлежностей нет, значит, здесь, наверху, люди успели покинуть улицы достаточно спокойно. Полковник пересёк парковую зону и замер, сливаясь с древесным стволом. До входа в главный корпус НИИ пятнадцать метров. На вид всё спокойно, внешних разрушений нет, следов насилия нет. И роботов тоже нет. А это уже подозрительно. Ладно, для начала попробуем пройти через центральный вход.

Он осторожно пересёк открытую местность, подошёл к трёхметровым стеклянным дверям и отключил полимерную маскировку. Двери не открылись, хотя должны были распахнуться, зафиксировав появление человека. Раз система заблокировала входы и выходы, значит, сейчас тут появятся охотники на нарушителей режима. Кузнецов активировал маскировку, отошёл от дверей, повесил гаусс-автомат на грудь и влез на стену НИИ, замирая на вертикальной поверхности на высоте трёх метров.

Эх, сейчас бы лапы как у «Каракурта»! Но альпинистские накладки на перчатках и ботинках бронеформы, позволяющие присасываться к вертикальным стенам, ещё слишком сырая технология. «Каракурт» немаленький, и лап у него восемь, а вот площадь соответствующих поверхностей бронеформы очень невелика. Микрокомпрессоры, нагнетающие давление в крохотных присосках, быстро перегреваются, и долго висеть на стене не получится.

Снизу донеслось тихое клацанье стали по тротуарной плитке, и полковник обернулся на звук. Из-за углов с обеих сторон корпуса вышел десяток стальных собакообразных скелетных роботов с пулемётами вместо голов. Ещё пятеро таких же вынырнули из кустов с той стороны, откуда пришёл Кузнецов. Киберпсы взяли район входа в центральный корпус в кольцо и остановились, не найдя врага. Полковник прислушался к едва ощутимой вибрации полимерного расширения мозга. ПРМ, оно же компонент «Искра», ощущало присутствие киберпсов, значит, они тоже ощущают его присутствие. Но «Коллектив 2.0» ещё не запущен, глобального обмена информацией между полимерами нет, и роботы не знают, что ощущают человека. Лучшим вариантом будет, если они просто уйдут, никого не обнаружив.

Но киберпсы уходить не собирались. Это боевые роботы модели «Полкан-МД», современные, быстрые, хорошо защищённые и вооружённые кибернетические пехотинцы СССР. Их полимерная начинка, сопряжённая с электроникой, имеет высокую степень автономности и давно уже не зависит ни от погодных условий, ни от наличия оператора. Даже если «Узел» осуществляющий общее командование роботами в этом районе, будет уничтожен, «Полканы» продолжат выполнение поставленной задачи. Но без командования они будут выполнять её бесконечно. На это и сделали расчёт предатели во главе с Петровым.

Теперь все роботы подвергшихся диверсии комплексов выполняют одну и ту же задачу: уничтожают врагов СССР, прорвавшихся на территорию их зоны ответственности. Просто врагами СССР предатели назначили абсолютно всех, кроме себя. Все эти роботы не взломаны, не сломаны и не дефектны. Они действуют именно так, как должны: выполняют полученный от человека приказ. Как всегда, в кровавой бойне, в которой гибнут люди, виноваты другие люди, а не компьютеры, атомные бомбы и прочие роботы. Но ему от этого не легче.

Тем временем «Полканы» убедились, что поблизости нет людей и что где-то рядом присутствует сгусток полимера, обнаружить который им не удаётся. Киберпсы приняли решение прочесать окрестности и разделились. Трое «Полканов» остались сторожить вход, остальные разбили окружающую местность на секторы, рассредоточились и принялись ходить вокруг, тщательно принюхиваясь и прислушиваясь к показаниям своих датчиков. ПРМ «Искра», связанное с полимерной начинкой бронеформы, ощутило повышенный разогрев альпинистских систем, и стало ясно, что вертикальную поверхность лучше покинуть. Полковник бесшумно вскарабкался выше, приблизился к ближайшему окну и протянул к нему левую ладонь. Телекинетический блок спецперчатки нанёс удар, вышибая стекло, и Кузнецов запрыгнул внутрь.

Блок «ТелеК», являющийся аппаратом телекинетического воздействия, появился в спецперчатке меньше года назад. Вещь оказалась очень полезная, позволяла передвигать тяжёлые предметы и замедлять тяжёлые механизмы, однако энергии жрала лютую прорву и потому была крайне неэкономична. При этом ещё и дестабилизировала полимеры на короткий срок, включая и свой собственный, из-за чего «ТелеК» после каждого применения нуждался в определённом промежутке времени для стабилизации. Чем сильнее был телекинетический удар, тем дольше время последующей стабилизации. Словом, тоже сырая технология… Полковник философски пожал плечами. Для этого «Аргентум» и создан: испытывать сырые технологии. Не хочешь погибнуть во время таких испытаний — учись соображать быстро.

Соображать быстро Кузнецов за десятилетия службы научился очень хорошо и потому, оказавшись внутри здания, бросился бегом. «Полканы» засекли разбитое окно, в этом можно не сомневаться. Значит, сейчас они попытаются открыть двери или связаться с роботами, находящимися здесь, внутри здания. К моменту прибытия сюда новых сил противника стоит находиться отсюда подальше. Полковник быстро пересёк безлюдное помещение, судя по всему, являющееся лабораторной оранжереей, активировал полимерную маскировку и взялся за ручку входной двери. Дверь, как ожидалось, оказалась заперта. Пришлось заморозить замок «Стужей» и разбить ударом «ТелеКа». Кузнецов выскользнул за дверь и замер.

Широкий коридор НИИ был залит кровью и усеян трупами сотрудников. Мёртвые тела лежали всюду, многие из них умерли не сразу, и на забрызганных кровью стенах виднелись смазанные отпечатки ладоней, оставшиеся от тех, кто перед смертью пытался ползти и упирался в стену. Судя по характеру повреждений, «Полканы» внутрь здания не заходили, персонал был убит гражданскими роботами в рукопашном бою. Значит, предатель Ромашков дождался, когда услышавшие сигнал тревоги сотрудники укроются в корпусах, как того требует инструкция, и только после этого отдал «Узлу» приказ уничтожать всех. Стало быть, предатели сознательно стремились погубить как можно больше людей, чтобы последующий общественный резонанс был максимальным.

Лифт в подземную часть комплекса «Раменки» находился на минус первом этаже центрального корпуса, и Кузнецов поспешил в нужную сторону, аккуратно обходя трупы. Он успел добраться до лифтовых площадок, когда в центральный коридор сразу изо всех дверей хлынули роботы. Всего их оказалось два десятка: кибернетические лаборанты и ассистенты, человекообразные модели стандартных типов. Заметить окружённого полимерной маскировкой бойца они не могли, и полковник не стал тратить время на возню с не представляющим угрозы противником. Лифтовые кабины оказались обесточены, и Кузнецов осторожно проскользнул к выходу на лестницу.

Пройти по лестнице без боя оказалось невозможно. Предатель понимал, что люди так или иначе попытаются воспользоваться лестницами, и принял меры. Лестничные пролёты были забросаны всевозможной мебелью от ступеней до потолка, сразу за этими баррикадами замерли роботы, их возводившие, внимательно наблюдающие за дверьми. Чтобы пройти через них, придётся открыть огонь. Это вызовет шум и спровоцирует прибытие в данную точку всех ближайших роботов. Нужен другой путь, и он есть. Полковник вернулся к лифтам, аккуратно взломал двери одной из лифтовых шахт и посмотрел внутрь.

Лифтовая кабина в настоящий момент находилась где-то вверху, что облегчало задачу. Кузнецов активировал альпинистский режим и полез вниз по отвесной стене лифтовой шахты. Миновав десять метров, он достиг минус первого этажа и вновь взломал лифтовые двери. Раньше для этого требовалось какое-нибудь подручное средство вроде монтировки, фомки или чего угодно более-менее аналогичного. Такое на каждом углу не валяется, и на сложные боевые операции приходилось носить с собой что-нибудь этакое. С появлением «ТелеКа» жизнь стала легче: телекинетическое давление двигало двери лифтовых шахт запросто. Их запорные механизмы, правда, ломались, но тут уж ничего не поделаешь.

На минус первом этаже трупов не оказалось: видимо, все, кто бросился на первый этаж, погибли там. Можно только представить, что творится в подземной части комплекса… Полковник поспешил дальше, пробираясь по просторным коридорам в противоположную часть здания, где располагался центральный выход в «Раменки-П». Чем ближе становился вход, тем больше на полу валялось всевозможных принадлежностей, обронённых научным персоналом: рабочие тетради, устройства связи, карандаши, распечатки документов, летняя верхняя одежда. Паника застала сотрудников где-то здесь, люди бросили всё и ринулись бежать, и произошло это одновременно везде.

Добравшись до выхода, полковник увидел тех, по чьим следам шёл. Изящно отделанный в духе советского научного модернизма парадный выход был распахнут настежь. Его стеклянные пятиметровые двери аналогичной ширины валялись на земле, превратившись в искорёженные скомканные груды полностью истрескавшегося многослойного стекла, густо испещрённого сотнями пулевых пробоин. Широкого мраморного крыльца, примыкающего к выходу, не было видно под грудами окровавленных тел, образовавших жуткий ковёр из трупов, полностью застилающий площадь перед крыльцом. Прямо по трупам мерными шагами перемещалась пара «Полканов», находящаяся в режиме патрулирования. Поодаль, по периметру площади, выстроилось ещё восемь киберпсов.

Итого десять, полное пехотное отделение. Значит, где-то поблизости ещё два таких же: «Полканы», как положено пехоте, работают в составе взводов. Других боевых роботов в подземном комплексе нет, «Раменки-П» стережёт кибербатальон охраны, это триста киберпехотинцев типа «Полкан-МД». Для того чтобы, согласно экстренному протоколу, наглухо перекрыть периметр, этого количества более чем достаточно. Если устроить открытый бой, они соберутся здесь все за минуту. Нужно прорваться мимо них быстро, вглубь комплекса «Полканы» за ним не пойдут, сейчас они следуют приказу Сеченова, активировавшего экстренный протокол, и не бросят периметр. Главное — успеть уйти отсюда прежде, чем их станет слишком много.

Медленно подкравшись к выходу, Кузнецов осмотрелся. Пока «Полканы» его не видят, но пройти мимо незамеченным не получится: расстояние между ними слишком мало, его засекут. Киберпсы специально заняли позиции именно на такой дистанции. Он сам задавал этот параметр, когда настраивал для Сеченова чрезвычайные протоколы, и сам занёс в инструкции именно эту дистанцию, чтобы исключить проникновение между часовыми шпиона, укрытого полимерной защитой. У врагов такой технологии нет, а вот у предателя теоретически может оказаться. Лучше принять меры заранее, чем потом жалеть. Вот он их и принял…

Сейчас бы запустить «Глаз», чтобы понять, как далеко отсюда находится остальной кибервзвод, но нельзя. «Полканы» засекут «Глаз» на взлёте и собьют. И цели не достигнешь, и дрон потеряешь. Кузнецов скользнул на улицу и покрался вдоль стены к углу здания. Идти приходилось прямо по трупам и стоило следить, чтобы под тяжестью тела бойца мертвецы не сдвигались с места. Не доходя до угла десятка шагов, полковник остановился. Ближе нельзя: «Полкан» сидит у самого обреза стены, ещё метр — и его датчики засекут присутствие неизвестного полимера. Кузнецов воспроизвёл в памяти план подземного комплекса.

Ему нужно пройти километр. Управляющий центр находится в административном корпусе, предатель Ромашков засел именно там, находиться в другом месте ему нет смысла. Подземные «Раменки» отлично освещены, здесь созданы самые комфортные условия для научной работы: просторные улицы, фонтаны, изящные трамвайчики, клумбы с цветами под искусственным освещением, широкие научные корпуса с высокими потолками и климатическим контролем воздуха. Тут всегда светло как днём благодаря мощным ламповым панелям, укреплённым на потолочных сводах подземного города. Рассчитывать укрыться в тёмном переулке бесполезно, здесь нет тёмных переулков. Остаётся только один вариант действий: ловкость, помноженная на скорость.

Полковник извлёк из подсумка светозвуковую гранату и с силой запустил её вдаль, за спины киберпсов. Ближайшая пара «Полканов» мгновенно взяла на прицел летящий объект, и их пулемёты начали сопровождение цели. Граната взорвалась с оглушительным грохотом и ослепительной вспышкой, но это не возымело никакого эффекта. Кибербойцам не страшны подобные воздействия, как не страшны они бойцу «Аргентума», облачённому в шлем бронеформы. Взрыв был нужен для отвлечения внимания, и Кузнецов, не теряя времени, выхватил полимерную гранату и метнул её в ближайшего «Полкана».

Расчёт оправдался. От гранаты, летящей прямо в него, киберпёс бы уклонился. Но сейчас его датчики были сфокусированы в другую сторону, и «Полкан» пропустил атаку. Полимерная граната с тихим чавканьем разбилась о его стальной скелет, растекаясь по металлу, и киберпёс получил волновой удар. Его электроника утратила связь с полимерной начинкой, и «Полкан» неуверенно замер, оставшись без баз данных. Кузнецов осторожно прошёл мимо, стараясь не перейти на бег раньше времени. Он успел свернуть за угол, когда остальные киберпехотинцы почувствовали выпадение из общей сети одной боевой единицы и бросились к месту происшествия.

Противник приближался слишком быстро, и Кузнецов перешёл на бег, закладывая стометровку со скоростью заправского спринтера. Полимерная маскировка распалась, и «Искра» ощутила приближение новых целей со всех сторон. Значит, остальной взвод образовывал второе кольцо оцепления вокруг первого и теперь стягивается сюда. Кузнецов на бегу выхватил вторую полимерную гранату и с силой метнул её в ближайший переулок. Через секунду из него выскочила пара «Полканов», и оба синхронным движением рванулись в разные стороны, увидев прямо перед собой летящую гранату. Полковник отдал нейроприказ, и «Искра» отправила гранате команду на подрыв. Полимерный шарик лопнул, словно взорвавшаяся капля, и прозрачное желе забрызгало летящих в прыжке «Полканов».

Киберсобаки приземлились на лапы и остановились, неуверенно переминаясь. Полковник промчался мимо них и тут же перешёл в низкий кувырок, пропуская над собой пулемётную очередь. Прямо, в конце переулка, навстречу ему бежала ещё одна пара киберпехотинцев. Кузнецов вышел из кувырка, расстилаясь по тротуарной плитке плашмя и одновременно изготавливаясь к стрельбе из положения лёжа. Гаусс-автомат дал длинную очередь, и поток двухмиллиметровых стальных пуль, выстреливаемых со скоростью 1500 метров в секунду при скорострельности 600 выстрелов в минуту, ударил в ближайшего киберпса. Противник среагировал мгновенно, совершая высокий прыжок на вертикальную стену, чтобы оттолкнуться от неё и обрушиться на врага.

Но опередить столь высокую скорость полёта пули киберпехотинец не смог, и очередь отрезала ему переднюю лапу прямо в полёте. Толчок одной лапой нарушил траекторию полёта, и «Полкана» закрутило в воздухе. Кузнецов резким перекатом сменил позицию и дал вторую очередь, стремясь добить противника. Место, где он лежал мгновение назад, вспороло пулями, мгновенно превратившими тротуарную плитку в клубящееся крошево, и в следующую секунду полковник перечеркнул очередью круп киберпса. Поток пуль разрезал блок топливной ячейки, она коротко полыхнула густым снопом искр, и «Полкан» рухнул. Кузнецов, не прекращая переката, рванулся в другую сторону, но не успел.

Второй киберпехотинец был уже слишком близко. Его пулемёты, ведущие непрерывный огонь, дёрнулись, сопровождая цель, и полковник почувствовал, как тройка тупых ударов один за другим вбивает его в землю. Мчащийся на него «Полкан» совершил прыжок, выпуская отточенные клинки когтей для рукопашного удара, и вонзился в Кузнецова словно копьё. Чешуя бронеформы отразила ножевой удар, и «Полкана» кувыркнуло через голову, швыряя через полковника. Киберпехотинец с металлическим лязгом извернулся в полёте, приземляясь точно на лапы, словно кошка, и в этот же миг блок его топливной ячейки пробило пистолетными пулями. «Полкан» заискрил и рухнул.

Лежащий на спине Кузнецов опустил пистолет. Он как чувствовал, что после попадания в левую лопатку левая рука откажет и направлять автомат будет нечем. Даже проверять не стал, сразу разжал кисти, роняя гаусс-автомат, и выхватил пистолет. Старый добрый ТТ, спецверсия для офицеров НКВД и СМЕРШ, двенадцатизарядный, из высококачественной стали. Теперь на вооружении в СССР стоит ПМ, ТТ снят с производства, но специально для «Аргентума» спецверсия была модернизирована и изготавливается поштучно в экспериментальном КБ комплекса «Нептун». Этот ТТ стал на порядок смертоносней, превосходное оружие последнего шанса, что только что было доказано в двадцать девятый раз.

Правой рукой Кузнецов нащупал в подсумке полимерную гранату и попытался встать. Левая рука не работала, но боли не было. Левая половина тела от пояса до шеи ощущалась словно замороженная деревяшка, и «Искра» вибрировала чуть сильнее обычного, вторя вибрациям индивидуального медблока. Медблок залил пробоины полимерным коагулянтом и чем-то ещё. Кузнецов чувствовал, как это нечто, тоже полимерное, впитывается в разорванные мышцы и это действие отдаётся в голове неясным гулом, сбивающим резкость зрения. Пришлось открыть лицевой щиток шлема и потереть глаза. Резкость вернулась, и полковник поднялся на ноги.

На залитой кровью битой тротуарной плитке обнаружились три помятые пулемётные пули. Выходит, индивидуальный медблок вытолкал их из тела наружу… Сеченов, конечно, волшебник, тут ни у кого сомнений нет, но на этот раз он, Кузнецов, воистину удивлён. Кто бы мог подумать, что медблок способен извлекать пули без хирургических инструментов… Доктор Айболит нервно курит в сторонке. Кстати, хорошая мысль. Пусть будет «Айболит». «Индивидуальный полимерный медблок» — это слишком долго.

Других противников до сих пор не появилось, и Кузнецов, неуклюже подобрав автомат, повесил его на грудь. Полковник отстегнул от пояса «Глаз» и подбросил в воздух. Ощутив полёт, дрон перешёл в рабочий режим и взмыл вверх, быстро покидая переулок. Спустя полминуты «Искра» приняла сигнал и сформировала изображение на полимерной сетчатке глаза полковника. Вскоре картина стала ясна.

Остальной кибервзвод прошёл мимо. Их полимеры почувствовали «Искру» и приняли полковника за робота. Предатели не в курсе, что у «Аргентума» есть нейрополимерная «Искра» последнего поколения: эта технология была секретной всегда, даже о первой её версии почти никто не знал. П-Вакцинация действует иначе, это свежая и надёжная технология, у неё меньше возможностей, зато нет недостатков и побочных эффектов. Предатели отправили роботов убивать людей, убивать роботов приказа не было, так что охотиться за своим собратом кибербойцы не будут. Они сосредоточатся на охране периметра, как того требует инструкция. Значит, шансы выполнить задание ещё есть.

Направив «Глаз» разведывать дальнейший маршрут, Кузнецов активировал полимерную маскировку и двинулся вперёд. До административного корпуса он добрался через полчаса небыстрой ходьбы. Киберпехоты в центре подземного комплекса не было, но все улицы были заполнены гражданскими роботами с окровавленными конечностями и телами убитых сотрудников. Видеть забрызганных кровью киберассистентов и киберсадовников было непривычно, и полковник подумал, что, будь сейчас «Коллектив 2.0» запущен, случиться такому было бы невозможно. Любой человек был бы для любого робота приоритетным начальником.

Вокруг административного корпуса трупов и окровавленных роботов оказалось ещё больше. Видимо, люди пытались добраться до ручного управления и отключить взбесившиеся машины, но предатель заранее к этому подготовился. Скрытый маскировкой Кузнецов обошёл всех роботов, спокойно добрался до центрального инженерного поста, вышиб кинетиком дверь и одну за другой бросил туда две полимерных гранаты. В дверной проём ударили пулемётные очереди, послышался лязг стальных лап, чавканье лопающегося полимера, и всё стихло. Полковник с пистолетом в руке вошёл в двери и сдвоенным выстрелом в топливную ячейку уничтожил киберлаборанта, рванувшегося к нему из дальнего угла.

Остальные роботы безвольно застыли на месте, и Кузнецов аккуратно обошёл пару «Полканов», замерших перед дверьми. Он сам велел Сеченову оставить здесь двоих пехотинцев в случае активации чрезвычайного протокола. Так что вопроса, куда именно кидать гранаты, не возникало. Надо будет переделать протокол: расставить их иначе и запретить «Полканам» идти врукопашную против бойцов в бронеформе. Полковник подошёл к центральному пульту управления и с безразличным взглядом прицелился в лоб спрятавшемуся под ним сотруднику в инженерном комбинезоне.

— Я сдаюсь! Сдаюсь! — панически залепетал Ромашков. Он задрал руки и вылез из-под рабочего места. — Не стреляйте! У меня маленький ребёнок и беременная жена!

— А ещё у тебя микросхема с кодами доступа к местному узловому центру киберконтроля имплантирована в затылок, — перебил его Кузнецов.

— Да-да, я всё отключу! — торопливо заверил его Ромашков. — Немедленно отключу! Я не виноват! Меня заставили! Хочу написать явку с повинной! Всё расскажу, товарищ офицер! Это Петров! Бывший главный инженер «Коллектива»! Это его идея! Он обманом вовлёк меня во всё это! Я не виноват! У меня дети! Я всё отключу…

Кузнецов выстрелил ему в лоб, и затылок Ромашкова разлетелся в кровавые брызги.

— Я сам всё отключу. — Полковник проводил равнодушным взглядом падающий труп. — У людей, что лежат сейчас на улицах, тоже есть дети. И я уверен, что их дети лучше твоих. От такой падали ничего хорошего не уродится.

Полковник подошёл к центральному пульту, нашёл взглядом нужную сенсорную панель, отключил экстренный протокол и набрал команду приоритетной перезагрузки центра киберконтроля. С десяток секунд электроника размышляла о смысле жизни, после чего оповещающие о чрезвычайном режиме индикаторы погасли, и «Искра» приняла радиосигнал из «Челомея».

— Александр Иванович! — голос Сеченова очистился от помех и зазвучал, словно учёный находился рядом. — То есть, простите, Аргон! Это Волшебник! Контроль над комплексом «Раменки» восстановлен! Вы воистину молодец, я очень переживал…

— Тут повсюду трупы, — устало прервал его Кузнецов. — Система здравоохранения сотрудников не видит ни одного живого человека.

— А где Ромашков? — насторожился Сеченов.

— Вот он. — Полковник повернул голову в сторону трупа, и полимерная роговица передала Сеченову изображение.

— Но… — опытный нейрохирург с одного взгляда определил причину смерти, — вы же его убили… я же просил…

— Он сам умер, — невозмутимо возразил Кузнецов. — Голова не выдержала пыток совести и взорвалась. Такое бывает.

— Понимаю… — Сеченов подключился к камерам «Раменок». — Сейчас я займусь… — он осёкся, — наведением порядка…

Учёный получил новые данные и взволнованно встрепенулся:

— Я вижу у вас множественные ранения! Немедленно вернитесь на «Метеор» и ложитесь в реанимационный аппарат! Скорее поднимайтесь на поверхность! Я пришлю за вами «Шмеля»!

— Через пятнадцать минут я буду лежать перед входом в главный корпус НИИ, — Кузнецов саркастически усмехнулся, — высылайте «Шмеля» туда.

Полковник убрал пистолет в тактическую кобуру и покинул заляпанный кровью центральный инженерный пост.

Пребывающее в лишённом снов медицинском забытье сознание пробудилось, и Кузнецов почувствовал, как обволакивающее его полимерное желе начало оттекать куда-то прочь. Металлическая крышка пенала хирургического стола распахнулась, сквозь веки пробился неяркий свет, и полковник открыл глаза. Он лежал в раскрытом реанимационном аппарате внутри «Метеора», и лишённое одежды тело поблёскивало нанесённым на кожу полимерным слоем «Айболита». Прямо над полковником на потолке сидел «Каракурт», внимательно разглядывая своего командира.

— Изыди, металлический извращенец! — буркнул Кузнецов. — Нечего таращиться!

«Каракурт» не понял, в чём допустил ошибку, но на всякий случай сместился левее. Полковник поднялся на ноги и поискал взглядом свою форму. Она обнаружилась в передней паре лап «Каракурта». Похоже, именно он и занимался её ремонтом: обмундирование «Аргентума» было выстирано, пробитая пулями гимнастёрка зашита. Не особо качественно, но пойдёт, учитывая полевые условия. «Каракурт» — это ПВО-робот, а не швея-мотористка. «Каракурты» отряда «Аргентум» обладали рядом дополнительных функций, разработанных академиком Челомеем по спецзаказу Кузнецова, но запихнуть в одного робота всё и вся не только невозможно, но и лишено смысла.

Прежде чем надеть гимнастёрку, Кузнецов подключился к камерам «Каракурта» и посмотрел на свою спину глазами робота. Три пулевых отверстия были заполнены полимером, прямо сквозь который проглядывали тонкие ниточки кровеносных сосудов. В памяти всплыл образ искалеченного обезображенного П-3, сидящего на медицинской кресельной каталке. Что-то очень похожее, только в случае Кузнецова заживление происходит гораздо быстрей. Видимо, Сеченов с тех пор существенно отшлифовал эту экспериментальную технологию.

Полковник подвигал рукой. Рука двигалась и слушалась идеально, хотя характер пробоин не вызывал сомнений, что лопатка должна была расколоться. Третье, самое нижнее попадание и вовсе пришлось в область сердца. Но, видимо, повезло. Само сердце не пострадало, с остальным полимерная медицина Сеченова сумела справиться. Никаких дискомфортных ощущений, только «Искра» в голове стала ощущаться чуть сильней. Хотя, может, это просто так кажется из-за давящей на уши тишины.

Ах да, тишина… Значит, «Метеор» стоит на месте. Где он находится? Кузнецов надел гимнастёрку и направился к пилотской кабине. В десантном отсеке с пустыми креслами по-прежнему работала геодезическая сетка иллюминаторов, но на этот раз на ней не было никаких отметок, за исключением периметра горной гряды, находящейся неподалёку. Полковник на ходу вгляделся в ближайший иллюминатор. Всё ясно. Это не горы — это берег, а кругом вода. «Метеор» приводнился недалеко от побережья и дрейфует, но сейчас за бортом полный штиль, и самолёт практически не двигается. Кузнецов вошёл в пилотскую кабину и произнёс:

— Полковник Кузнецов, отряд «Аргентум». Абсолютный доступ.

— Идентификацию персональной «Искры» подтверждаю, — откликнулся бортовой компьютер. — Доступ открыт. Вас ожидает срочное сообщение. Воспроизвести?

— Да! — коротко ответил полковник.

Экран бортовой системы связи вспыхнул голографической проекцией, и голограмма образовала изображение академика Сеченова:

— Александр Иванович! Наша ситуация усугубляется! На основной территории «Предприятия 3826» в Казахстане остаётся всё меньше незатронутых войной районов! Вскоре там не останется мест, где люди будут в безопасности! Я пытаюсь манипулировать подразделениями Управления «Ш», находящимися внутри периметра, но это ненадолго! В захваченных роботами районах персонал пытается сопротивляться, срочно создавая оружие, которое можно быстро изготовить из подручных средств, но это лишь увеличивает количество жертв. Тем временем из правительства мне задают вопросы, почему я до сих пор не присоединился к симпозиуму. Объяснять своё отсутствие становится всё сложнее. Молотов начинает что-то подозревать. Прошу вас ускорить операцию, насколько это возможно.

Голограмма погасла, и Кузнецов перевёл взгляд на радарную сетку, наложенную на карту местности. «Метеор» дрейфует в двух километрах от побережья Новой Земли, точно на границе закрытой зоны. Отсюда и до самого побережья простирается зона ответственности кибернетического дивизиона охраны, закрывающего периметр комплекса «Новая Земля». Водный рубеж охраняет подводный батальон, укомплектованный «Пираньями» и «Касатками». «Касатка» — это подводная сверхскоростная торпеда, остроносый обтекаемый кибернетический аппарат с винтообразными крыльями, способный самостоятельно вести поиск, обнаружение и уничтожение крупных надводных и подводных целей. При необходимости «Касатка» может доставить к побережью противника ядерный заряд.

Местные «Касатки» либо ведут патрулирование на значительных расстояниях отсюда, либо находятся в ангарах подводных укреплений, развёрнутых на подступах к Новой Земле. Сражаться с ними Кузнецову не придётся, для них он слишком малая цель. Если не суметь добраться до берега быстро, то его противниками станут «Пираньи». Для пловцов, подводных лодок и надводных судов малого и среднего водоизмещения «Пиранья» представляет угрозу ещё бо́льшую, нежели «Касатка».

Во-первых, потому, что «Пиранья» в воде очень подвижна и маневренна, превосходя по этим качествам большинство морских обитателей. Это совсем небольшой робот, размером с ту самую пиранью. Вооружение «Пираньи» невелико: совмещённые с буром гидравлические ножницы, контактный разрядник типа «Шок» и набор игл для компактной гарпунной установки, имеющей возможность вести огонь как под водой, так и из-под воды на сушу.

А во-вторых, потому, что «Пираньи» всегда действуют в составе взвода. То есть на тебя в самом лучшем случае нападёт стая из тридцати «Пираний». Или из ста, если нарвёшься на подводную роту. Взвод «Пираний» проделывает дыру диаметром в три метра в жёстком корпусе подводной лодки за минуту. Победить их одинокому пловцу невозможно, бить ЭМИ или гранатами бесполезно: начинка у «Пираний» полимерная, ЭМИ ей до лампочки, а к взрывам в водной толще «Пиранья» малочувствительна, потому что имеет высокую гибкость и изменяемую геометрию тела, что позволяет ей успешно демпфировать перепады давления водных масс.

Единственный недостаток «Пираний» — это их невысокий радиус действия. Так как «Пираньи» почти лишены электроники, все их действия координируются полимерами, и эффективный радиус «Пираний» ограничен зоной покрытия «Грифа». Как правило, «Гриф», управляющий «Пираньями», размещён внутри «Касатки» или подводной лодки, на которой данный подводный взвод базируется. Прибрежная же охрана завязана на боевой «Узел», висящий над побережьем. Так что в случае чего от «Пираний» можно уплыть. Если успеешь.

После того как «Коллектив 2.0» охватит всю поверхность планеты, дальность действия «Пираний» может стать сопоставима с неограниченной, и тогда от них точно не скроешься. Впрочем, после запуска «Коллектива 2.0» скрываться от «Пираний», «Касаток», «Полканов» и прочих киберсолдат больше не придётся, потому что все люди объединятся в единый «Коллектив» и войны перестанут существовать в принципе. Произойдёт это уже через несколько дней, но прямо сейчас придётся очень сильно постараться, чтобы добраться до побережья живым. Обнадёживает лишь то, что алгоритмы действия по экстренному протоколу Кузнецов прописывал сам, и потому есть возможность предугадать поведение бойцов кибернетического дивизиона охраны.

На эту операцию необходимо взять оружие посерьёзней всего лишь гаусс-автомата и десятка полимерных гранат. Полковник задал бортовому компьютеру последовательность действий по подготовке к высадке, покинул пилотскую кабину и перешёл в арсенальный отсек. Он обвёл взглядом электронные шкафы с оружием и снаряжением и несколько секунд задумчиво смотрел на запасной комплект бронеформы. В силу своих особенностей бронеформа изготавливается индивидуально для каждого бойца, это персональное снаряжение. Как следствие, запасной комплект бронеформы Кузнецова на борту «Метеора» всего один…

Нет, пожалуй, этот комплект надевать не стоит. Он пригодится для следующей операции. Там, на объекте «Сахалин», ему пригодится вообще всё, что только может поднять шансы выжить хоть чуть-чуть. Здесь же можно рискнуть высадиться в битой бронеформе. Там пробоины сзади, передняя поверхность сохранила стопроцентную защиту. Осталось подобрать вооружение, оборудование и специальные медпрепараты, которые понадобятся сразу и в большом количестве.

Потому что объект «Новая Земля» — это ядерный полигон. Именно здесь испытывали прогремевшие на весь мир советские спутники с водородными бомбами на борту. Пока весь империалистический мир изощрялся в попытках наводнить своими шпионами ядерный полигон и его научный городок под Семипалатинском, основные исследования проводились тут, в обстановке строжайшей секретности. Когда на Новой Земле загремели первые испытательные взрывы, враги спохватились, но было уже поздно.

С тех пор тут высокие уровни радиации, и чем ближе к эпицентрам взрывов, тем излучение сильнее. Полигон обслуживается гражданскими роботами специальных модификаций, имеющими повышенную устойчивость к радиации, и проблем с ними возникнуть не должно. Основная задача всё та же: пробиться через охрану периметра и добраться до центрального инженерного поста, где засел предатель Вышегородский. Вот только центральный инженерный пост находится в области высокого радиоактивного излучения, и добраться дотуда нужно очень быстро.

Закончив снаряжаться, Кузнецов вернулся к десантному люку и вышел в эфир:

— Бортовому компьютеру доложить о готовности!

— Имитаторы боевых пловцов развёрнуты, — сообщил голос Виолетты Терешковой. — Они ожидают вас за бортом. Открыть десантный люк?

— Открывай.

Люковые створы распахнулись, полковник убедился, что герметичный рюкзак с оружием надёжно держится на спине, и подхватил короткий раструб водомётного двигателя. Он коротко разбежался и нырнул ногами вниз, разбрызгивая тёмную водную гладь. Тяжёлое снаряжение потянуло бойца вниз, и полимерные мозги бронеформы, ощутив давление воды, подали сигнал ударопоглощающей подкладке. Биовещество подкладки уже зарастило пробоины на спине, чего не скажешь о пробитых стальных чешуйках, и оставалось надеяться, что подкладка надёжно закупорила пробоины. Течь была бы сейчас вообще не к месту. Мало того что тут вода ледяная, даром что лето, так ещё и на дно утянет…

К вящей радости Кузнецова, изобретение академика Вавилова не подвело. Подкладка заткнула пулевые отверстия в чешуйках целиком и в данный момент, повинуясь приказу системы управления, начала внутри себя процесс не то фотосинтеза, не то иной биологической реакции, результатом которой явилось вырабатывание кислорода. Бронеформа едва заметно раздулась, обретая нулевую плавучесть, и Кузнецов ощутил знакомую бодрость кислородного насыщения организма.

Это хорошо, так рывок к берегу пройдёт легче. Обычного человека такое воздухоснабжение может привести к кислородному отравлению, но к бойцу «Аргентума» это не относится. «Искра» поглощает излишки кислорода, поступающие в мозг, и что-то там делает с кровью. В смысле даёт мозгу какой-то бионический сигнал, и уже он делает с кровью что-то препятствующее отравлению. Полковник замер, зависая посреди водной толщи на глубине пяти метров, и прислушался.

«Искра» не ощущала поблизости боевых роботов. Лишь оба аргентумовских «Каракурта» взобрались на фюзеляж «Метеора», и тот захлопнул десантный люк. Можно начинать. Кузнецов подал в эфир кодовый сигнал, и его окружила стайка из десяти имитаторов. Эти небольшие подводные дроны изготавливались на базе «Пираньи», но не имели вооружения. Вместо боевой начинки они несли в себе иную аппаратуру: их задачей является отвлечение внимания вражеских бойцов под водой. Создать копию человека на суше слишком сложно, проще включить полимерную маскировку. Зато под водой боец не столь подвижен и всегда закрыт снаряжением, поэтому сымитировать его легче. И это тем более ценно, потому что скорости под водой меньше, и тут уже так запросто не побегаешь.

Получив задачу, первый из имитаторов выпустил полимерный пузырь, ловко трансформируя его в фигуру бойца в лёгком водолазном снаряжении. Остальные имитаторы прижались к Кузнецову ещё ближе, полковник нацепил на ноги водомётный двигатель и нажал ступнёй на педаль управления. Водомёт выбросил невидимую струю, приобретая реактивное ускорение, и Кузнецов помчался к берегу, задавая направление движения положением тела.

«Пираньи» появились спустя десять секунд. Стая стальных рыбообразных силуэтов быстро приближалась со стороны берега, и полковник отдал в эфире короткую кодированную команду, одновременно отключая водомёт и активируя полимерную маскировку. Полимерная маскировка под водой работает даже лучше, чем на воздухе, потому что её свойства положительно сочетаются со свойствами водной толщи, вот только сорвать её с себя в воде гораздо проще. Слишком сильное ускорение — и водная масса разрушит тонкую полимерную ауру. Двигаться в режиме маскировки на водомётном двигателе невозможно: скорость чрезмерно велика, аура не держится.

Замерев посреди водной толщи, Кузнецов проводил взглядом имитатор, уплывающий от него по нисходящей траектории. Полимерный обманщик продолжит движение над самым дном, это позволит Кузнецову наблюдать за происходящим сверху, а заодно уведёт «Пираний» от человека на какое-то расстояние. Лишний метр — лишний шанс выжить. «Пираньи» промчались мимо полковника в десятке метров, и он осторожно развернулся в их сторону. Десять метров для подводной маскировки — это нормальная дистанция. Необходимо заранее рассчитывать такой запас при запуске имитатора.

Тем временем стая подводных киберсолдат настигла имитатор и атаковала фигуру аквалангиста, пронзая её насквозь. Псевдоаквалангисту, понятное дело, хуже не стало, и имитатор перешёл на максимальную скорость, уводя преследователей как можно дальше от Кузнецова. Очень скоро «Пираньи» разрушат сам имитатор, и действовать необходимо сейчас. Полковник включил водомётный двигатель на максимум и помчался к берегу, теряя маскировку.

Он успел преодолеть двести метров, и «Искра» ощутила приближение множественных носителей полимеров. Второй взвод «Пираний» двигался ему в лоб со стороны побережья, и полковник повторил свой манёвр: остановка и маскировка с одновременным запуском имитатора. Имитатор успешно увёл охотников за собой, и Кузнецов вновь помчался к берегу. На протяжении последующих полутора километров стаи «Пираний» перехватывали его ещё четырежды, но тактика всякий раз срабатывала без осечек. До берега оставалось всего триста метров, когда выяснилось, что все шесть стай «Пираний» мчатся за ним широким фронтом, охватывая с флангов, а в его распоряжении остался всего один имитатор.

На этот раз отвлекающий манёвр не сработал. За имитатором ушёл лишь один взвод из шести, остальные продолжили сближение, и Кузнецов запустил водомётный двигатель на максимальную мощность. Из воды он выбегал, когда преследующим «Пираньям» до его спины оставалось сантиметров двадцать. Иглы гарпунов били в бронеформу сплошным потоком, отскакивая от чешуек брони, и полковник работал ногами изо всех сил. Кибернетические подводные солдаты поняли это и слаженным манёвром атаковали ноги выбегающего на берег человека.

Сразу три «Пираньи», выпрыгнув из воды в паре метров от линии прибоя, метким броском достигли цели и вгрызлись в правую голень Кузнецова. Икроножную мышцу пронзила острая боль, и он упал на камни, перекатываясь подальше от воды в попытке сбить с себя «Пираний». «Пираньи» не сбивались, их тела меняли геометрию, сопротивляясь ударам о гальку, и продолжали пробуриваться через бронеформу и мышцу к кости. Рыча от боли, полковник сорвал с себя рюкзак и едва ли не выдрал из него пистолет. Бронебойно-полимерные пули пробили «Пираний» одну за другой, превращая их топливные элементы в искрящие бенгальские огоньки, и «Искра» ощутила уничтожение противника.

Три стальных рыбьих тушки, вгрызшиеся в ногу, торчали из раны, хлещущей кровью, и Кузнецов попытался вырвать хотя бы одну. В глазах помутилось от боли, и он почувствовал, как хрустит перебитая голень. Режущая боль вибрировала в мозгу, словно соревнуясь с «Искрой», и внезапно полковник понял, что лежит неподвижно и не ощущает боли в ноге. Болевые ощущения пульсирующими ударами исходили от «Искры», и с каждой пульсацией боль становилась менее сильной. Он поднял голову и посмотрел на перебитую ногу. Кровотечение сменилось истечением полимерного желе, выпускаемого «Айболитом». Идеально прозрачная и тугая, словно пластилин, полимерная субстанция без видимого напряжения вытолкнула из раны разбитые пулями тушки «Пираний» и заволокла рваные дыры в поверхности бронеформы.

Нога словно одеревенела и заледенела одновременно, и вибрации «Искры» стихли до незначительных. Боли не было, кровопотери не ощущалось, нога по-прежнему гнулась в колене, стопа не шевелилась, застыв в рабочем положении. Раз так, то выполнение задания стоит продолжить. Полковник огляделся. Голый пустынный берег, переходящий в летнюю тундру, терялся за горизонтом. Обманчивая пустота, но, пока есть возможность, сойдёт и такая. Кузнецов активировал полимерную маскировку и принялся возвращать себе утраченную боеспособность. Он извлёк из рюкзака спецаптечку «Аргентума» и достал из неё набор АИП — «аппарат Илизарова протезировочный». Отличная вещь, созданная одним из талантливых научных умов «Предприятия 3826».

АИП был настолько же тяжёл в понимании устройства, насколько прост в применении. На колено надевалось металлическое кольцо сложной замысловатой конструкции. На подошву интегрированного в бронеформу ботинка укреплялась стальная накладка, повторяющая размер подошвы, с небольшими выступами по периметру. В выступ с сухим щелчком вставлялась стальная спица, верхнее окончание спицы защёлкивалось в кольцо. В итоге спица шла параллельно голени. Таких спиц было восемь, и вставлялись они за секунду каждая. В ботинке бронеформы даже были предусмотрены крепления для этой накладки-подошвы, чтобы удобнее было надевать, а нижняя сторона накладной подошвы полностью повторяла рельеф ботинка, чтобы удобней наступать на ногу.

Десять секунд — и поломанная голень находится внутри каркаса из спиц. После этого требуется нажать на скобу активации АИП, и полимерная система управления затягивает кольцо плотно по ноге, самостоятельно определяя степень сжатия и углы перегиба. В общем, через четверть минуты ты можешь идти со сломанной ногой. Нагрузка тела, приходящая на колено, передаётся на кольцо и далее, по спицам, на стальную накладку-подошву. Повреждённая кость из-под нагрузки исключается. Идёшь, конечно, как на протезе, но в остальном всё в порядке, можно бежать и прыгать. Прыгать даже удобней: АИП амортизирует в момент отталкивания и немного помогает толчку ноги. Медики, конечно, категорически против такого бега, но в бою бывают ситуации, когда не до жиру, быть бы живу.

Спустя полминуты полковник был на ногах с рюкзаком за спиной и заканчивал приведение в боевое положение лёгкой переносной ракетной установки. Времени хватило секунда в секунду. Высоко в небе стремительно вырос дымный след ракетного двигателя, и «Искра» зафиксировала приближение ракетного удара. Кузнецов вскинул оружие и, не останавливаясь, отстрелял всю кассету с боезапасом. Десяток миниатюрных ракет с громким шипением рванулись в воздух, и полковник вжался в землю, закрывая голову руками. Голову надо сберечь любой ценой, иначе никакой аппарат Илизарова, даже самый полимерный и самый модернизированный, тебе не поможет.

Первая пара выпущенных зарядов перешла в режим противоракет и с гулким грохотом взорвалась в воздухе, обдавая всё вокруг потоком осколков. По стальной чешуе бронеформы забарабанили поражающие элементы, и грохот взрыва противоракет слился с грохотом взрывов перехваченных ракет противника. Остальные заряды ракетной установки ушли ввысь и помчались за мелькнувшим в облаках «Кречетом». Кибернетический истребитель перешёл в режим высшего пилотажа, отстреливая ложные цели, и Кузнецов вскочил на ноги. Сейчас самое время бежать, пока сюда не прилетело что-нибудь посерьёзней. Полковник рванул бегом, прямо на ходу отработанным тысячи раз движением перезаряжая кассету боезапаса ракетной установки.

Где-то далеко в облаках блеснул взрыв, из разорванного облака вывалился искрящий «Кречет» и дымной молнией скрылся за горизонтом, уходя на аварийную посадку. Спустя секунду сквозь толстые стенки шлема донёсся вой гиперзвукового двигателя, следом за которым запоздало дотелепался грохот ракетного взрыва. Восемь ракет смогли достать одного «Кречета» — это соотношение полковник знал заранее, ещё со времён полигонных испытаний этой ракетной установки. Проблема в том, что у него осталась всего одна кассета с боезапасом, а «Кречетов», охраняющих периметр объекта «Новая Земля», ровно пятьдесят. И столько же «Беркутов». Поэтому нужно побыстрее удалиться от этого самого периметра. На весь кибернетический авиаполк ракет с собой не потаскаешь: кассеты совсем не маленькие.

Выйти из зоны периметра, которую он сам же в своё время и размечал, Кузнецов не успел. Небо прочертили короткие штрихи ракет, заметить которые без сопряжённой с «Искрой» полимерной роговицы он бы попросту не успел, и полковник длинной очередью выпустил в воздух вторую ракетную кассету. Небо полыхнуло дымными разрывами сразу везде, и Кузнецов вновь бросился наземь, пряча затылок под ракетной установкой. Добрый гектар тундры расцвёл фонтанчиками выбитого осколками мха вперемешку со скудным земляным крошевом, по броне вновь застучали удары.

Судя по картине вспыхнувшего неба, зафиксированного полимерной сетчаткой, противоракеты перехватили восемь зарядов. Это был удар «Беркута», кибернетического сверхзвукового штурмовика. Две оставшиеся ракеты Кузнецова гоняют его сейчас где-то выше нижней кромки облаков, но сбить не смогут, с двумя ракетами «Беркут» справится. Полковник вскочил на ноги и побежал, отшвыривая ставшую бесполезной ракетную установку. Как только «Беркут» избавится от его ракет, он вернётся.

Полминуты полковник бежал изо всех сил, слабо удивляясь тому, что аппарат Илизарова ещё держится на ноге, причём гораздо лучше, чем болтающийся за спиной длинномерный рюкзак. Дольше рисковать было слишком опасно, и Кузнецов остановился, вновь активируя давно слетевшую полимерную маскировку. Дальше шагом — быть может, повезёт.

Ему действительно повезло, но только наполовину. «Беркут» вернулся спустя тридцать секунд и засыпал ракетами точку, в которой потерял полковника. От мощных взрывов земля подрагивала под ногами, но Кузнецов был уже достаточно далеко оттуда, чтобы не потерять маскировку. «Беркут» понял, что цель не поражена, и улетел. Полковник рассчитывал, что вскоре он вернётся в составе звена или эскадрильи, укрыться от которых поможет маскировка, но боевой «Узел», управляющий дивизионом охраны периметра, рассудил иначе.

Где-то там, впереди, у границы ядерного полигона, активировался «Ёж», и Кузнецов понял, что дело дрянь, когда было уже слишком поздно. Впрочем, даже если бы было слишком рано, то ничего бы не изменилось. «Ёж» — это ракетная пусковая установка залпового огня, гибрид нашей «Катюши» и немецкой «Фау-5», созданный на «Предприятии 3826» в рамках последнего поколения боевых роботов. «Ёж» не отличается особой меткостью, потому что она ему не нужна. Он просто накрывает ракетным залпом площадь в два квадратных километра и не переживает ни о чём. Боезапас, кстати, он собирает для себя самостоятельно: ракеты «Ежа» лежат в его объёмистом чреве в разобранном состоянии. Это увеличивает полезный объём и снижает риск детонации боевых частей при вражеском ракетно-артиллерийском ударе. «Ёж» отстреливает боезапас и очень быстро собирает новые ракеты, перезаряжая себя сам. Так что надеяться на то, что после залпа к ракетной установке могут не подвезти боезапас, совершенно необязательно.

Ракетный удар «Ежа» накрыл Кузнецова самым краем, но этого оказалось достаточно. Ракеты произвели подрыв в воздухе, на высоте в двадцать метров над поверхностью земли, и всё, что он успел сделать, это зарыть голову предплечьями, пока падал на землю. Упасть на неё полковник не успел. Его смело взрывом и сразу же ударило ещё одним, встречным, прямо в воздухе. Кузнецов почувствовал, как от запредельного удара взрывной волной лопаются ребра, пронзая лёгкое, и потерял сознание.

Во сне ему казалось, что он зря выбросил ракетную установку. «Беркут», отстрелявшись по месту его крайнего нахождения, не обнаружил трупа. Зато обнаружил брошенное оружие. Всё это ушло в «Узел», и тот принял решение накрыть район залпом «Ежа», сочтя неизвестного противника слишком опасным и трудно обнаружимым. Теперь же «Узел» понимал, что атаковал своего, и предпочёл воздержаться от дальнейших атак. Полковник открыл глаза и понял, что не спит. Вибрации «Искры» тихо гудят, будто высверливая черепную коробку, и в этих вибрациях слышится внутренний радиообмен «Узла».

Секунду Кузнецов пытался понять, что происходит. У «Узла» нет внутреннего радиообмена, только внешний. Внутренние координационные процессы командных роботов уровня «Узел» и выше протекают внутри полимеров, являющихся их информационными накопителями и системами ближней связи одновременно. Каким образом он слышит «Узел», совершенно непонятно. Но ещё более непонятно, почему он до сих пор жив. Полковник попытался прислушаться к своему организму. Это удавалось плохо: «Искра» ощущала присутствие полимеров по всему телу и сильно сбивала ход мыслей.

Тогда Кузнецов попытался прислушаться к «Искре». Неожиданно это получилось у него очень легко. Мозг словно скользнул через «Искру» к находящимся в теле полимерам, и в сознании развернулась цельная картина. Весь организм был изломан, словно побывал под стальными колёсами «Мастифа». Лёгкие порваны, печень частично лопнула, почка пробита навылет, кости и кожа предплечий, которыми он успел закрыть голову, несут следы открытых переломов. Но он всё ещё жив, потому что «Айболит» залил абсолютно все повреждения полимерным желе. Теперь Кузнецов чётко ощущал, что медицинское полимерное желе сильно отличается от других полимеров. Даже нет, не так. Все виды полимеров сильно отличаются друг от друга, хотя внешне выглядят одинаково.

Медицинское желе обволокло все повреждения, считало через «Искру» прямо из глубин мозга то, какими должны быть неповреждённые органы, и восстановило их форму. После чего увеличило степень своей плотности, словно цементируя разбитые куски мозаики в единое целое. Сейчас его лопнувшие лёгкие продолжают сокращаться, потому что полимерное желе сокращается вместе с ними, а раздробленные кости держат нагрузку, потому что полимерное желе склеило их в точности до малейшего осколка. И даже тяжёлая контузия, полученная в результате близкого взрыва, почти не сказывается на работе мозга, потому что полимерное желе заставляет мозговую ткань регенерировать, заживляя контузийный центр.

Попытка принять сидячее положение удалась полковнику с третьего раза, но стоило ему подняться на ноги, как «Искра» резко увеличила волновую активность, обмениваясь информацией с «Айболитом». Кузнецов подумал, что почти слышит этот обмен. Ещё бы чуть-чуть, и он, наверное, даже попытался бы понять, что именно излучают друг другу столь разные полимеры. Но сейчас есть более важное дело.

Надо выполнить задание. И если полковник каким-то непонятным образом слышал «Узел», то «Узел» вполне объяснимо не слышал его. Приказать «Узлу» Кузнецов не мог. Как до него доораться, если у тебя всё снаряжение размозжило взрывами? А даже если бы нет, то «Узел» всё равно заблокирован предателем. Странно, что «Узел» считает Кузнецова своим… Ведь блокада «Узла» никуда не делась, и он по-прежнему считает всех людей вражеским десантом. Ладно, неважно. Пусть с этим разбирается Сеченов, это его стихия. Пора заканчивать с этим комплексом.

К центру ядерного полигона полковник вышел спустя десять часов, пять из которых пришлось идти через область высокой радиации. Чудом не сдохший в дробилке ракетного удара дозиметр трещал так, словно был готов лопнуть, и Кузнецов его отключил. Голова начала кружиться, из носа пошла кровь, и он выломал из шлема разбитый лицевой щиток, чтобы не мешал вытирать лицо. В какой-то момент «Искра» и «Айболит» вновь резко увеличили обмен информацией, и полковник почувствовал, как сразу все незримые микроиглы медблока вводят ему полимеры в кожные, мышечные и даже костные ткани. Вибрации «Искры» из шума превратились в грохот, но спустя час головные боли и кровотечения из носа прекратились и стало ощутимо легче.

За все десять часов пути к нему более никто не приближался, и полковник не стал заходить в научный городок Новой Земли. И так ясно, что там одни трупы, делать лишний крюк — только зря время терять. Он один за другим миновал безлюдные секторы испытательных образцов, предназначенные для размещения всевозможных макетов людей, животных, имитирующих живую силу противника в районе атомного взрыва, и точно так же прошёл секторы для установки боевой и иной техники. Несколько раз среди испытательных рвов и бетонных укреплений ему попадались гражданские роботы, бесцельно кружащие по закольцованным маршрутам среди растерзанных трупов персонала полигона, но ни один из кибернетических механизмов никак на него не отреагировал.

В итоге Кузнецов так и дошёл до входа в бункер контрольно-измерительного оборудования, расположенный в эпицентре взрывов. Над бункером обнаружился «Кондор-1И», на котором сюда два дня назад прибыл предатель Вышегородский, вариант «Кондора» с усиленной защитой от ионизирующего излучения. Другой техники вокруг не имелось. Полковник спустился в бункер и оказался перед закрытой бронеплитой, ведущей в хорошо защищённую часть подземной конструкции, в которой и был размещён центральный инженерный пост.

Стучать в дверь смысла не было, поэтому Кузнецов достал полимерную гранату и метнул её в пульт линии связи, соединяющий внешнее пространство бункера с внутренним. Интерфейс выгорел мгновенно, и полковник принялся ждать. Через десять минут откуда-то прилетели «Пчёлы» — малоразмерные ремонтные роботы, оборудованные полимерно-дуговым монтажно-сварочным аппаратом, и принялись чинить пульт. Полковник попытался приказать «Пчёлам» взломать люк, но они не реагировали на голосовые команды. Тогда он просто поймал одну из «Пчёл», отломал ей крылья, чтобы не дёргалась, и сам выжег замок её оборудованием.

Оказавшись внутри защищённой части бункера, Кузнецов не спеша направился к центральному инженерному посту. Предатель Вышегородский попался ему навстречу где-то на полпути. Он спешил в сторону выхода с открытой банкой сгущёнки в одной руке и чайной ложкой в другой. Увидев облачённого в бронеформу Кузнецова, Вышегородский недовольно скривился и заявил:

— Чего ты сюда припёрся, болван механический?! Иди ремонтируй входной пульт!

В следующую секунду предатель понял, что перед ним не робот, и рванулся бежать. Выстрел из ТТ, гулко громыхнувший в узком пространстве бетонного коридора, заставил его изогнуться в дугу. Вышегородский выронил банку со сгущёнкой, заляпывая сгущённым молоком выложенный ажурной плиткой пол, и рухнул, подвывая и судорожно извиваясь, размазывая всюду содержимое банки.

— Больно хоть? — Кузнецов равнодушно подошёл к бьющемуся в конвульсиях предателю. — Я в пытках не силён, но постарался выстрелить так, чтобы тебе было максимально больно. Ерунда, конечно, в сравнении с тем, сколько ни в чём не повинных душ ты загубил. Но хоть что-то!

Полковник пожал плечами.

— Пощадите… — мучительно прохрипел Вышегородский синими от боли губами. — Я не виноват! Меня заставили! У меня дети! Я всё расскажу…

Кузнецов выстрелил ему в лоб, убедился, что пуля на выходе разворотила затылок вместе с имплантированной микросхемой, содержащей коды доступа, и аккуратно перешагнул забрызганный кровью и вымазанный в сгущёнке труп. Добравшись до центрального пульта, полковник отменил чрезвычайный протокол и снял блокаду с объекта «Новая Земля». Спустя десять секунд появилась связь с «Предприятием 3826», и голографический проектор сформировал изображение Сеченова.

— Александр Иванович! — воскликнул учёный. — Вы так долго не выходили в эфир! Я уже начал подозревать худшее! — Он осёкся и выдохнул: — Мать честная… Вы при смерти! Немедленно в реанимационный аппарат! Выходите из бункера, я пришлю за вами «Шмеля»!

— Над бункером висит «Кондор», — устало подсказал ему Кузнецов.

— Да-да, я уже вижу! — Сеченов принялся колдовать над сенсорной панелью своего личного оборудования. — Это служебный «Кондор» старшего инженера Вышегородского, он вас и увезёт! А где сам Вышегородский?

— Совесть замучила, — безразлично ответил полковник.

Сеченов мгновение смотрел ему в глаза, потом опустил взор на свой сенсорный экран и молча кивнул в знак согласия.

Шум в голове то нарастал, то ослабевал, пульсируя вибрационными волнами. Волны эти не были пустыми, их переполняло нечто мучительно неопределённое, нечто такое, понять которое Кузнецов не мог, но остро чувствовал, что для понимания этого ему не хватает совсем чуть-чуть. Но что именно являлось этим «чуть-чуть», оставалось загадкой. «Искра» внутри его черепа словно стала размером с половину тела, оставаясь при этом на прежнем месте в прежних габаритах, но волновой шум шёл именно через неё. А может, это «Искра» шла через волновой шум? Сознание испытывало мучительное желание понять смысл всего этого громадья, заключённого в пульсации волн, и Кузнецов ощущал себя человеком с залитыми грязным маслом глазами: ты видишь вокруг себя нечто мутное и непонятное, лишённое всякой логики и понимания, но при этом точно знаешь, что если тебе удастся смыть с глаз эту грязную пелену, то пред тобой откроется целый мир…

Металлический пенал хирургического стола распахнулся, и полковник открыл глаза. Шум в голове меньше не стал и никуда не делся. Стало ясно, что шум теперь будет всегда, потому что так мозг воспринимает волновую активность полимеров, пропитывающих пятьдесят процентов его тела. Кузнецов поморгал, восстанавливая зрение, и посвежевший взгляд упёрся в электронные фасетки «Каракурта», сидящего над головой на потолке «Метеора». Стальной паук виновато мигнул индикаторами, и «Искра» приняла радиосигнал авиационного бортового компьютера:

— Доброе утро, Аргон! — Голос Виолетты Терешковой тоже имел виноватые нотки. — С выздоровлением вас! К сожалению, ваше обмундирование и снаряжение не подлежали ремонту. Весь комплект пришлось утилизировать. Вы можете надеть запасной комплект в арсенале. Послать за ним «Каракурта»?

— Сам дойду, — буркнул полковник, вставая с операционного стола.

Он поднялся на ноги и остановился, разглядывая собственное тело. Неудивительно, что предатель Вышегородский в первую секунду принял его за робота. Он, Кузнецов, и сам себя сейчас принимает за робота. Кожа на подвергшихся повреждениям конечностях и участках тела отсутствовала. Вместо неё мышцы залиты полимером «Айболита», через полупрозрачную структуру которых прорастают кровеносные сосуды. Впрочем, разорванные мышцы и ткани, пропитанные медицинским желе, больше полимерные, нежели живые, и проходящие сквозь них сосуды вряд ли теперь кровеносные. В тех, что он может сейчас разглядеть, течёт точно не кровь. Какой-то очередной вид полимера… Но кое-где кровь ещё есть: например, сердце работает как раньше…

Или не как раньше? Кузнецов прислушался к своему организму. Частота пульса уменьшилась вдвое. Сердечная мышца сокращается, и полимеры, образовавшие сосуды, повторяют её вибрацию, распространяя кровоток подобно каскадам усилителей. По идее, это не так уж плохо… Сердце больше отдыхает, значит, износ меньше… Можно дольше прожить. Если не лезть под пули. То есть к нему это не относится. Полковник равнодушно пожал плечами и пошлёпал босыми ногами в арсенал.

В арсенале на потолке обнаружился второй «Каракурт», и Кузнецов мгновение смотрел на него, размышляя о предстоящей операции. Она будет самой короткой из трёх. И самой сложной. Потому что предатель Абрамов засел на объекте «Сахалин», это испытательный полигон боевых роботов, там минимум живого персонала, зато полно военной техники. Теоретически теперь всё это полковнику не страшно. А вот практически… Чутьё опытного диверсанта нашёптывало, что гладко операция не пройдёт. Что-нибудь обязательно пойдёт не так. Знать бы только, что именно.

— Возьму-ка я тебя с собой, — задумчиво произнёс Кузнецов. — Борт! Укомплектовать «Каракурта» № 2 увеличенным боезапасом! Он пойдёт со мной.

— Есть, товарищ полковник! — бортовой компьютер «Метеора» подтвердил получение задачи. — Что ещё подготовить в ваше распоряжение?

— Десяток «Глаз». — Кузнецов произвёл в уме несложные расчёты. — Установи их на «Каракурта», у меня будет каждый грамм на счету, не до них. Остальное я возьму сам.

Сидевший на потолке арсенала «Каракурт» сполз на пол, загромоздив собой добрую половину помещения, и принялся ловкими движениями стальных лап вскрывать стальные шкафы с боезапасом и укомплектовывать себя дополнительными ракетами. Из инженерного окна высыпала орава «Глаз». Маленькие дроны, деловито жужжа моторами, облепили возящегося с ракетами стального паука и прилепились к поверхности его брони, рассеиваясь по всей площади головогруди. «Каракурт» застыл с очередной ракетой в лапах, оценивая ситуацию. Придя к выводу, что пара «Глаз» выбрала неправильное место для примагничивания, он смахнул их с себя ракетой, словно щёткой-чесалкой для спины, и уложил её на освободившиеся магнитные крепления. Потревоженные «Глаза» возмущённо помигали индикаторами, перелетели на радарный купол стального паука и устроились там, довольно складывая лопасти винтов.

Наблюдавший за всем этим Кузнецов подумал, что вскоре люди от безделья начнут заводить себе кибернетических домашних животных. Они тоже могут быть забавными и милыми, если инженеры не напортачат с дизайном. При этом за киберпитомцами не придётся ухаживать, что для современных модных лентяев станет ключевым фактором. Полковник подошёл к своему шкафчику, надел новое обмундирование и облачился в бронеформу. Теперь пора вооружаться. Он вложил в тактическую кобуру свой любимый ТТ и перешёл к стойкам тяжёлого оружия. На этом задании ему либо ничего не пригодится, либо ничего не хватит, что ни возьми.

Поэтому лучше перестараться, нежели наоборот. Кузнецов ввёл код доступа, распахивая шкаф экспериментальных образцов, выполненных в единственном экземпляре, и принялся надевать на себя узлы ядерно-полимерного бионического орудия. ЯПБО, изделие «Печаль», ведёт огонь ядерными боеприпасами мощностью в одну десятую килотонны. Снаряд унитарный реактивный, ядерная боевая часть погружена в заполненную полимерной начинкой ёмкость. Полимерная начинка испускает импульс, обманывающий противоракеты, и дестабилизирует электронику и полимеры цели, если таковые у неё имеются. Ядерная боевая часть — она и в Африке ядерная боевая часть, тут нечего объяснять.

Никакого самонаведения и прочих изысков нет. Это позволило облегчить общий вес комплекса «оружие-патрон» до такой степени, что орудие стало возможно эксплуатировать вручную. Просто в руках его не удержать, оно всё равно слишком тяжёлое, поэтому «Печаль» надевается на тело, подобно полимерному аппарату Илизарова. Весит всё это творение военной науки полцентнера, но при равномерном распределении по телу с ним вполне можно не только передвигаться в бою, но и бегать, если боец — действительно боец, а не тыловой тюфяк в военной форме.

Особую прелесть предстоящему бою придавал тот факт, что изделие «Печаль» ещё не проходило полигонных испытаний, только лабораторные. В лаборатории Кузнецов стрелял из него имитационными боеприпасами довольно метко, если делать скидку на то, что ядерный заряд мощностью в 0,1 килотонны может позволить себе разброс попаданий плюс-минус метр на дистанции в пару километров. Стрелять из неё дальше пехотинцу смысла нет, снаряды станут неподъёмными, их и так у «Печали» всего четыре штуки. Проще довести орудие до ума и смонтировать его на боевом роботе. Но изначальная идея «Печали» заключалась именно в том, чтобы дать эффективное оружие против боевых роботов живому бойцу.

В итоге по поводу данного орудия было множество споров, посвящённых вопросу целесообразности такового боевого решения в принципе, и «Печаль» изготовили в единственном экземпляре для обкатки в полевых условиях и принятия дальнейшего решения. Вот сейчас и посмотрим, что из этого выйдет. Кузнецов закрепил на себе крайний узел «Печали» и попружинил на ногах. По ощущениям килограмм тридцать. Не то талантливые инженеры действительно распределили вес столь виртуозно, не то пропитанные полимерами переломанные конечности стали сильней.

Он невольно усмехнулся. Переломанные конечности стали сильней. Звучит абсурдно, прям как волновой шум в голове. Но какая уж теперь разница… Надо спасать людей. Тут, на сахалинском полигоне, вряд ли остался кто-то живой, кроме предателя. Но есть ещё «Предприятие 3826», там человеческий персонал измеряется сотнями, среди них кто-нибудь мог выжить и спрятаться где-нибудь в хитросплетениях научных лабораторий и производственных корпусов.

Убедившись, что «Печаль» подогнана по всем правилам, Кузнецов нацепил на себя гаусс-автомат и вышел из арсенала. В пилотскую кабину пришлось заходить боком, но в целом пойдёт. Полковник посмотрел на радарную карту. «Метеор» висел над береговой кромкой острова Сахалин на высоте в десять тысяч метров. В таком режиме энергопотребление заоблачное, но «Метеор» питается от мини-реактора холодного ядерного синтеза, созданного академиком Филимоненко, и даже под столь расточительной нагрузкой может висеть так ещё очень долго. Судя по показаниям приборов, висит он тут больше суток. Значит, пребывание внутри реанимационного аппарата затянулось в сравнении с первым разом вдвое.

— Снижайся! — приказал полковник. — Курс на окраину полигона. Максимальная скорость. Сбросишь нас — возвращайся в исходную точку и жди сигнала.

— Есть! — Бортовой компьютер умолк, и Кузнецов направился к десантному люку.

Рывок «Метеора» прошёл успешно. На половине пути слева и справа от снижающегося самолёта из облаков вынырнули два звена «Кречетов», и полковник ощутил, как непрекращающийся волновой шум в голове стал ещё громче, заставляя кровь бить в виски подобно набату. «Кречеты» не нашли в воздухе никого, кроме полимерных конструкций, констатировали отсутствие в заданном районе живой силы и техники противника и легли на обратный курс. «Метеор» снизился, завис у границы боевого полигона и распахнул люки. Кузнецов спрыгнул наземь с метровой высоты и прислушался к ощущениям.

Пропитанные полимером конечности сработали словно амортизаторы, сначала немного сплющившись и гася инерцию, а потом выпрямившись и возвращая ногам положенную длину. Значит, раздробленные кости не срослись, это жёсткость полимера стала выше. Жаль. А он-то наивно надеялся, что ноги и руки ещё заживут.

Следом за полковником из чрева «Метеора» выскочил «Каракурт» и замер рядом, вопросительно наводя на него левую фасетку датчиков. Кузнецов проводил взглядом уходящий вертикально вверх «Метеор», взобрался на «Каракурта» и уселся на уложенные поверх брони ракеты.

— Поехали! — коротко бросил он. — Прямо! Курс на «Вышку».

Стальной паук побежал в указанную сторону, и полковник вгляделся вдаль. «Каракурт» — это робот ПВО, бегать быстро он не умеет и для перевозки десанта не приспособлен, у него другие задачи. Но сейчас большего от него не требуется. До пункта управления испытаниями почти двадцать километров, идти пешком долго и лениво, проще доехать хоть на чём, лишь бы не на своих двоих. А вот зенитное прикрытие сейчас пригодится. Предатель Абрамов не мог не позаботиться о гарантиях своей безопасности. Кузнецов хорошо помнил те давние испытания «Единорога», в ходе которых выяснилось, что в исключительных случаях, при длительной обработке ЭМИ, электроника робота может потерять связь с полимерами.

Можно смело спорить на своё ядерное орудие, что предатель взял одного из имеющихся на полигоне боевых роботов и переделал его в собственного телохранителя. Для этого Абрамову потребовалось разъединить электронику робота с полимерами, которые действуют согласно экстренному протоколу и полученной от «Узла» задаче. Делать то, что заблагорассудится Абрамову, полимеры не станут. А вот электроника станет, если её перепрограммировать. Перепрограммировать полимеры предатель не сможет: полимеры не программируются, они получают указания от «Коллектива 1.0», то есть от Сеченова. Зато электроника программируется по определению. Кто в неё влез, тот и хозяин.

Подчинить себе больше одного робота Абрамов не сможет. Во-первых, разобщение полимеров с электроникой — это очень редкая ситуация. Вряд ли за столь короткий срок предатель сумеет найти даже двух таких роботов. Во-вторых, самых мощных, новейших образцов боевой кибертехники сейчас здесь немного: пять «Единорогов-М», три «Ежа», один «Дикобраз» и десяток «Шатунов». Есть ещё куча «Кречетов» с «Беркутами», пара сотен «Мастифов-4М», использующихся в качестве мишеней, и совершенно дикое количество «Полканов», но с ними Абрамов возиться не будет. Он не понаслышке знает о возможностях «Аргентума» и понимает, что присылать за ним в случае чего будут именно «Аргентум», поэтому будет стараться взять под личный контроль самую смертоносную боевую машину.

Вопрос в том, что именно ему удалось себе подчинить. «Дикобраз» отпадает. Это тот же «Ёж», только здоровенный и тяжёлый. Он наносит ракетный удар на дистанциях от трёхсот километров и далее, вплоть до тысячи. Тут таких расстояний нет. Значит, либо «Ёж», либо «Единорог», либо «Шатун». Если «Единорог», то это очень хреново. Влупит из тяжёлой гауссовки с дистанции горизонта, и даже отпрыгнуть не успеешь. Скорость полёта снаряда — десять тысяч метров в секунду, тут вся надежда только на полимерную маскировку и дымовую завесу. Если у предателя окажется «Шатун», то тут проще. «Шатун» — это тяжёлый боевой робот среднего и ближнего боя. Главное — заметить его заранее и ударить из «Печали» с расстояния в два километра. А вот если атакует «Ёж»… То будет как вчера. Поэтому Кузнецов взял с собой «Каракурта» с дополнительным боезапасом.

Полчаса «Каракурт» бежал по пустынной летней тундре, потом на горизонте показались поросшие тайгой горные склоны, и Кузнецов перефокусировал полимерную роговицу на дальнее зрение. Вышку пункта управления испытаниями пока ещё не видно, но она появится из-за горизонта через двести метров. Полковник пустил «Каракурта» шагом и активировал полимерную маскировку. Следующие полчаса он напряжённо вглядывался в приближающиеся горы, ежесекундно ожидая ракетного удара, но вокруг по-прежнему было тихо.

Стальной паук достиг зоны контактных испытаний, и шум в голове полковника зазвучал сильней, снова заставляя кровь выламывать виски. «Каракурт» медленно продвигался вперёд, обходя многочисленные воронки и развалины тестовых строений, однако никаких роботов, ни боевых, ни гражданских, на полигоне не оказалось. Похоже, предатель Абрамов сделал выводы из того давнего испытания и позаботился о том, чтобы на поле боя осталось как можно меньше укрытий. Значит, где-то там, поблизости от «Вышки», на границе тайги, затаился «Единорог», выискивающий цель для удара. Кузнецов вышел в ближний эфир и отдал короткую кодовую команду, запуская в воздух «Глаза».

Стайка маленьких дронов отлепилась от стального паука и быстро исчезла в небе, деловито жужжа моторами. В следующую секунду из лесной чащи, покрывающей склон ближайшего к «Вышке» холма, в воздух взвился пучок дымных шлейфов реактивных снарядов, и «Каракурт» принялся выпускать противоракеты со скоростью пулемётной очереди. Небо на подлёте полыхнуло, расцветая кляксами взрывов. Маскировку сорвало, и Кузнецов длинным прыжком соскочил со стального паука, бросаясь в ближайшую воронку. Он отправил «Каракурту» приказ удерживать дистанцию и приготовил «Печаль» к выстрелу.

Значит, всё-таки «Шатун». На такой дистанции это хорошо, есть возможность уничтожить его одним выстрелом. «Шатун» по сути своей танк, предназначенный действовать в первой линии атаки. За «Шатунами» идут «Единороги», которые уничтожают из своих мощных пушек тяжёлые и хорошо защищённые цели. «Шатун» на дальних дистанциях не работает, но в зоне своей ответственности это страшный противник. За основу при его проектировании академик Челомей взял настоящего медведя, академик Павлов разработал для него бионическую модель, а Сеченов соединил всё это полимерами в единый взаимосвязанный механизм.

«Шатун» внешне действительно напоминал взбешённого медведя, разбуженного посреди спячки. Его стальная туша, выполненная из брони «СПТ-3», имела подвижно-амортизирующий скелет, который, подобно подводному боевому пловцу «Пиранье», успешно сопротивлялся резким и мощным перепадам давления. В мощные плечи «Шатуна», имеющие дополнительное бронирование, встроены гаусс-пулемёты, которые способны вести огонь на бегу. И скорость этого самого бега у «Шатуна» достигает шестидесяти километров в час по лесу и восьмидесяти — по пересечённой местности. Шатун передвигается на четырёх мощных лапах, но может ходить и на двух, если того требует боевая ситуация. Этот стальной монстр способен вести огонь из-за забора, укрытия или из углубления, как из окопа, стоя на задних лапах. В его голове установлена мощная короткоствольная пушка, которая бьёт на бегу, а также переходит в режим прицельной стрельбы короткими очередями, когда «Шатун» поднимается на задние лапы.

В спину «Шатуна» вмонтирован шестиствольный реактивный миномёт, выстреливающий заряды залпом и сам себя перезаряжающий. В крупе стального медведя находятся десантные пазы, в которых закреплён десяток «Стрижей» и столько же «Медоедов». «Стриж» — это совсем небольшой разведывательный дрон, вооружённый «Шоком» и многофункциональным датчиком слежения. Обладая высокой маневренностью, «Стриж» способен эффективно действовать в окопах, зданиях, наземных и подземных узких коридорах, обнаруживая противника. Если после обнаружения цели «Стриж» не может нейтрализовать её электрошоком, он наводит на цель «Медоедов».

Учитывая, что «Медоед» — это значительно уменьшенная копия «Полкана-МД», предназначенная вместо длительных самостоятельных передвижений перемещаться на броне носителя, несложно понять, что в тесных пространствах и на коротких дистанциях «Медоед» предельно опасен. А издали его тяжело заметить в силу небольших размеров. Короче говоря, «Шатуна» необходимо уничтожить сейчас, пока дистанция не в его пользу.

Тем временем «Шатун» засёк место, в котором исчез из вида Кузнецов, и дал второй залп из реактивного миномёта. Бегающий где-то позади «Каракурт» вновь перехватил удар, и полковник приказал ему не снижать скорость маневрирования, а после опустошения боезапаса отступать на безопасное расстояние. Губить паука не стоит, ему ещё предстоит вытаскивать своего командира, если всё обернётся печально. Болезненно гудящая «Искра» наконец-то приняла сигнал от достигших кромки леса «Глаз» и вывела на полимерную сетчатку изображение. «Шатун» стоял на задних лапах посреди деревьев, укрывшись за их стволами, и был едва заметен. Полковник перевёл «Печаль» в режим ведения огня по баллистической траектории и выстрелил.

Ядерно-полимерный заряд стремительно умчался к цели и ударил в дерево в метре от «Шатуна». Ослепительно полыхнул взрыв, и «Глаза» вспыхнули, словно летающие спичечные головки. Изображение пропало, зато над лесом вырос характерный гриб относительно небольших размеров. Кузнецов активировал полимерную маскировку, вылез из воронки и двинулся в сторону «Вышки», попутно приказав «Каракурту» продолжать маневрирование на дистанции. Мало ли что, лишним не будет.

На неторопливое сближение с «Вышкой» ушло больше получаса, и за это время на месте взрыва ядерного снаряда разгорелся пожар. Откуда-то со стороны холмов, внутри которых вырыты технические ангары, прилетела пара гражданских роботов и принялась бодро забрызгивать огонь противопожарной смесью. Полковник несколько секунд следил за их работой. Всё-таки наука — это не всегда плохо…

Залп реактивного миномёта ударил из леса с расстояния в двести метров — по меркам реактивных снарядов это почти в упор. «Каракурт» среагировал мгновенно, но перехват ракет произошёл в десятке метров от Кузнецова. Слитная череда взрывов окатила его потоком осколков и сорвала маскировку. Полковник метнулся в сторону, и пара пулемётных очередей вспорола землю там, где он стоял полсекунды назад. «Шатун», с хрустом ломая деревья, выскочил из леса и бросился в атаку, на ходу сбрасывая десант. Кузнецов, не переставая смещаться, взял его на прицел и выстрелил.

Стальной медведь засёк приближающийся снаряд и рванул в сторону на предельной скорости. Уменьшенная копия ядерного взрыва вздыбила почву позади него, сметая многотонную махину, словно деревяшку. «Шатуна» отшвырнуло на десяток метров, и взрывная волна ударила в Кузнецова. Его отбросило куда-то назад, вминая в покрытую испаряющимся мхом землю, и «Искра» полыхнула всплеском волновой активности, ощущая воздействие гамма-излучения. Под воздействием проникающей радиации полимер «Айболита» загустел, сам медблок принялся вкалывать в лопающиеся клетки тела новые дозы желе, и в помутившемся сознании прояснилось.

Полковник открыл глаза и резко дёрнул головой влево, уходя от удара. Атаковавший его «Стриж» с разгона таранил лицевой щиток, и уклониться удалось в крайнюю секунду. Дрон вонзился в землю, Кузнецов припечатал его стальной рамой «Печали» и вскочил, пытаясь понять, цело ли орудие. Пылающая, словно раскалённый орех, «Искра» взорвалась болью, и полковник бросился обратно наземь, уходя от перекрёстного огня. Четвёрка «Медоедов» вела по нему пулемётный огонь на бегу, сближаясь с разных сторон. Кузнецов сорвал с креплений «Печали» гаусс-автомат и перерезал очередью ближайшего противника.

«Медоед» распался надвое точно посреди блока топливной ячейки, и в следующую секунду грудь полковника пробило пулями. Острая боль сменилась уколами «Айболита», и Кузнецов одновременно почувствовал, что не может сделать вдох и что это не мешает ему вести огонь. Вторая очередь отрезала следующему «Медоеду» переднюю пару лап, киберпехотинец кувыркнулся через голову, кубарем прокатываясь по выжженной земле, и полковник добил робота следующей очередью. Оставшиеся два противника перешли на движение зигзагом и атаковали Кузнецова с противоположных сторон одновременно.

Одного из «Медоедов» полковник встретил непрерывным огнём в упор, стремясь скорострельностью гаусс-автомата нивелировать маневренность киберпехотинца. Противника располосовало на части, и спина взорвалась болью. Атаковавший с тыла «Медоед» прицельно расстрелял человеку позвоночник, и Кузнецова бросило наземь лицом вниз. Киберпехотинец промчался мимо и остановился, разворачиваясь. Секунду электроника пыталась определить, уничтожена ли цель, её датчики не нашли в Кузнецове стандартных человеческих параметров, и «Медоед» замешкался, пытаясь понять, может ли мёртвый человек двигаться. Полковник дотянулся до выпавшего из рук гаусс-автомата и всадил в стоящего на месте робота длинную очередь. От переизбытка кинетической энергии стальной скелет «Медоеда» лопнул, окутываясь снопом искр, и разрушенный киберпехотинец завалился набок.

С минуту Кузнецов лежал неподвижно, ожидая потери сознания и сражаясь с дикой болью, изливаемой «Искрой». Потом боль превратилась в сотрясающий сознание гул, но беспамятство не наступало. «Айболит» что-то вкалывал по всему телу, ставшему ледяным и деревянным, в горле сильно першило, и полковник распахнул лицевой щиток в попытке откашляться. Из горла вместо крови выплеснулся небольшой комок грязного полимера, и Кузнецов понял, что внутри комка находится помятая пулемётная пуля. Странно, что «Каракурт» не стал его эвакуировать. Пытающаяся взорвать голову «Искра» ощущает его присутствие и исправность… Надо попытаться встать, пока сюда ещё кто-нибудь не заявился.

Подняться на ноги удалось на удивление легко. Под тяжестью «Печали» тело немного похрустывало и гнулось в том месте, где пулями перебило позвоночник, но пропитанные полимерным желе мышцы сразу же амортизировали искривление в обратную сторону. Боли в спине не было, лишь «Искра» совершенно безбожно рвала мозг на части. Кузнецов вдохнул и захлопнул лицевой щиток. Воздух был заполнен гарью и радиоактивной пылью, но он заметил это не сразу: полимерная роговица отфильтровывала зрительные помехи. Странно, что она не делала этого раньше. Может, он просто не обращал внимания…

Выжженное взрывом пространство простиралось до самого входа в бункер «Вышки», и глаз фиксировал лежащие в разных местах разрушенные скелеты «Медоедов». После взрыва их уцелело четверо, других противников не осталось, но «Искра» ощущала присутствие враждебной массы где-то за железобетонным корпусом «Вышки». Кузнецов приготовил «Печаль» к выстрелу, активировал маскировку и побрёл вперёд. Странно, но после всего этого и орудие, и маскировка исправно функционировали. Вроде гамма-излучение и прочие сопутствующие ядерному взрыву факторы должны были повредить оружие и снаряжение, но полимеры никак не пострадали. В отчётах об испытаниях ядерного оружия ничего не сказано об устойчивости полимеров к радиации…

«Шатун» вышел из-за «Вышки», когда Кузнецова отделяло от неё меньше ста метров. Стальной медведь был фрагментарно повреждён; судя по нестабильным движениям, его электроника частично отказала. Стальной круп, в котором размещается десант, был пуст и сильно замят, реактивный миномёт вырван из спины и валялся в полусотне метрах позади, но все критически важные узлы находились в рабочем состоянии. «Шатун» попытался обнаружить противника средствами визуального наблюдения, но большое расстояние не позволило ему распознать маскировку. Стальной медведь не нашёл цель и поднялся на задние лапы. Бронезаслонки его плечевых пулемётов распахнулись, и «Шатун» открыл веерный огонь, стремясь поразить невидимого человека.

К пулемётным очередям присоединилась установленная в голове скорострельная пушка, и Кузнецов залёг, уходя от свистящих повсюду пуль и осколков. Полковник взял на прицел подвздошный сегмент медвежьего корпуса, за толстой бронёй которого размещался блок топливной ячейки «Шатуна», и выстрелил. «Печаль» вбила ядерный снаряд точно в цель, и Кузнецов закрыл глаза, избегая фотонной вспышки. Грохота взрыва он не услышал: за долю секунды до прихода воздушно-звукового тарана медицинский полимер «Айболита», занявший место разорванных барабанных перепонок, затвердел до состояния гранита и исключил возникновение баротравмы уха. Полимерную сетчатку глаз засветило даже сквозь плотно сомкнутые веки, но её поверхность восстановилась раньше, чем прошла дикая резь в голове, вызванная потоком гамма-лучей.

Резь перешла в становящуюся привычной вибрационную боль, источаемую «Искрой», и Кузнецов вновь ощутил, как «Айболит» вкалывает ему полимеры всеми своими несуществующими иглами. В общем-то, обошлось. Могло быть гораздо хуже, а тут всего лишь боль. Полковник открыл глаза и поднялся на ноги. Оказалось, что его отшвырнуло метров на тридцать и «Вышка» находится дальше. Понять, добавилось ли новых переломов, не получилось. Всё тело гнулось в неестественных местах, но сразу же выправлялось, словно понимало, что совершило ошибку, и торопливо её исправляло.

От «Шатуна» остались лишь оплавленные обломки, разбросанные по выгоревшей земле в радиусе сотни метров, и Кузнецов побрёл к «Вышке». Стальной каркас «Печали» кое-где погнулся, глубоко вдавливаясь в тело вместе с поверхностью бронеформы, более похожей на дуршлаг, но ни крови, ни боли не было. Одеревеневшее тело не чувствовало дискомфорта, только прежний холод внутри сменился жарой. Странно, что совсем не хочется пить. По идее, должно бы.

Добравшись до стальной бронеплиты, запирающей вход в железобетонный корпус «Вышки», полковник остановился. Предатель Абрамов, без сомнения, видел всё или почти всё, что здесь произошло, и добровольно двери точно не откроет. Громко стучать или говорить волшебное слово «пожалуйста», скорее всего, не имеет смысла. Абрамов наверняка сомневается в его добрых намерениях. Может, отойди подальше и долбануть сюда из «Печали»? Как раз остался крайний снаряд. Вряд ли плита выдержит. Или не тратить единственный боеприпас и поискать возможность проникнуть в пункт управления испытаниями через бункеры, находящиеся под соседними холмами? Некоторые из них имеют подземное сообщение с «Вышкой». Предатель Абрамов, конечно же, заблокировал все люки, но какой-то из них наверняка окажется не столь мощным, как входная бронеплита…

В следующую секунду где-то глубоко под землёй тихо взвыли моторы, бронеплита дрогнула, сбрасывая с себя слой осевшего пепла, и стала подниматься. Рвущая мозг на части «Искра» резанула болевым всплеском, и скривившийся от рези в голове полковник схватился за рукояти ядерного орудия.