Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

Жизнь двадцатая

Время действия: второе октября, утро

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

– И что я должен буду делать? – недовольно спрашивает ЮСон, прижимая к уху телефон.

– У вас сценарий есть? – выслушав ответ, задаёт он следующий вопрос. … – Ну вот, – когда будет, тогда вы мне его пришлёте, и я его прочту. Я не могу соглашаться неизвестно на что. … Почему? Вдруг вы напишете, что в шоу у меня будет роль сторонника Пукхан, а я не планировал закончить свою жизнь в тюрьме… Если бы я не знал, куда порой заводит сценаристов их фантазия, я бы такое не говорил. … Хотите, – отдам вам «Корону»? Хоть целиком, хоть по частям. … Ночью? Да, они могут не спать сутками, очень любят работать… Сценарий для них тогда не нужен. Просто напишите, что обязуетесь избегать ситуаций, за которые может наступить уголовная ответственность. И размер штрафа в двадцать миллиардов вон, если вы нарушите своё обязательство… Нет таких денег? … Не нарушайте, и вам не придётся их платить… Нет, а для себя мне нужен сценарий. … Да. … Хорошо, буду ждать вашего звонка. Очень приятно было с вами пообщаться. Всего доброго!

ЮСон убирает от уха телефон и, положив его на стол, смотрит на КиХо.

– Из «MBS» звонили. – говорит он. – Четвёртые с утра, желающие видеть меня на шоу. И никто не может сказать, какая будет роль. Сценарий ещё только пишут. Наверняка хотят сделать мишенью для неудобных вопросов.

– Почему вы так думаете?

– Потому, что руководитель отвечает за всё. За каждую паршивую овцу, которая завелась в его стаде! Чего ты хотел мне сказать, КиХо?

– Господин директор. Национальное агентство разведки прислало уведомление, в котором приглашает на беседу руководство «FAN Entertainment» и его артистов. Вот …

КиХо подходит к столу и кладёт лист бумаги. ЮСон берёт, читает.

– Предлагают приехать для разговора… – неспешно произносит он, дочитав и откладывая листок в сторону. – Теперь мне ещё и явку на допрос в «NIS» нужно обеспечить! А к генеральной репетиции готовиться когда? Когда мне вернут ЮнМи? И вернут ли теперь вообще?

Задав вопросы, ЮСон смотрит на КиХо, словно ожидая, что менеджер на них ответит.

– Не знаю, господин директор. – пожимает плечами тот.

– Балаган какой-то… – вздыхает директор. – Что пишут про самчона ЮнМи и о ней самой?

– Ничего пока особо не пишут. Похоже, СМИ пребывают в растерянности.

– Или им пока не сказали, как нужно писать. – ворчливо отвечает директор. – Сейчас определятся и начнут. Хорошо, посмотрим, куда подует ветер. Как дела у нашей жопастенькой в Японии? Есть уже продажи?

– Результатов продаж ещё нет, они будут через два дня. В целом, – промоушен проходит успешно, отзывы критиков положительные.

– Пока продаж не будет, – неизвестно, успешно или не успешно проходит промоушен. – недовольно говорит ЮСон. – Ладно, подождём. Что у тебя ещё, КиХо?

(мама, СунОк и контрразведчик – капитан ДжунХо. Дома у мамы)

– Госпожа Пак ДжеМин, вы понимаете, что отказ вашей дочери следовать разумным решениям, – создаст большие трудности для нашего правительства в ходе проведения международного мероприятия? Возможна даже потеря престижа Кореи, как государства, не способного выполнять свои обещания.

Мама, высоко подняв брови, с мученическим выражением на лице молчит. Сидящая рядом с ней СунОк напряжённо смотрит на мать.

– Ох, знаете, господин капитан… – наконец, со вздохом говорит ДжеМин, видимо, решив, что представитель власти будет сидеть до упора в ожидании ответа и лучше ему ответить, чтобы побыстрее отделаться. – ЮнМи очень сильно изменилась после аварии. Стала непослушной. На всё имеет своё мнение и никак её не переубедишь. Думаю, мои слова для неё не будут иметь значения. Уж если она что-то решила, то…

Мама печально качает головой, словно говоря, – «то тогда всё, капут». Чуть заметно одобрительно кивнув, СунОк переводит взгляд на капитана, желая увидеть его реакцию.

– Как это – слова матери не будут иметь значения? – удивляется тот. – ЮнМи такая невнимательная дочь?

СунОк переводит взгляд на маму.

– Дело не в этом… – морщась, отвечает мама. – ЮнМи очень внимательная и заботливая. Просто она быстро повзрослела и хочет решать всё сама. А взрослые люди, вы же знаете, – их очень сложно переубедить…

Капитан качает головой, и выражение на его лице показывает – «странные вещи происходят в этом доме».

– То есть, вы не хотите с ней об этом говорить? – желая конкретики, спрашивает он.

– Боюсь, это будет бессмысленно… – снова морщась, отвечает мама.

– Может быть, тогда она прислушается к словам своей онни? – ДжунХо переводит взгляд на СунОк.

– ЮнМи меня слушает ещё меньше, чем маму. – мгновенно признаётся та. – Моя тонсен добилась в жизни большего и у меня недостаточно авторитета, чтобы повлиять на неё.

– Прошу меня простить. – сидя кланяется она.

– А ваш возраст? Этого для неё тоже недостаточно?

– К сожалению, да. Моя младшая сестра утратила навыки социальной жизни, поэтому иногда не понимает вещей, о которых знают все.

У капитана снова выражение на лице – «странные дела творятся в этом доме».

– Но, всё же… – помолчав, произносит он, решив сделать ещё одну попытку. – Вы понимаете, что это срыв международного мероприятия уровня министра обороны? Вы понимаете, что последствия скандала скажутся на карьере ЮнМи?

Мама и СунОк переглядываются, но не торопятся что-то отвечать.

– Может быть, всё же есть способ изменить решение вашей дочери?

– Если не нужно будет при этом отказываться от родственника, …то, конечно, – да.

– Я же вам объяснил ситуацию. Иного варианта сейчас нет.

– Юночка очень любит своего самчона и не сможет с ним так поступить. – отвечает мама.

– Прошу меня простить, госпожа ДжеМин, но ваша дочь потеряла память. Получается, – она видела своего самчона всего несколько раз в жизни. Когда она успела его так сильно полюбить, как вы это рассказываете?!

Мама, чуть выдвинув челюсть, молча смотрит на вспылившего собеседника. Соображает, что сказать в ответ.

– Господин ДжунХо, разве вы не слышали, что люди говорят? – находит она ответ. – «Кровь всегда себя покажет!» – вот, что они говорят. Если голова не помнит, то сердце не обманешь. Сердце сразу чувствует родственные узы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что у ЮнМи такие хорошие отношения с самчоном…

Мама смотрит на капитана. Тот смотрит на неё. На лице СунОк – выражение удовольствия от того, как мама ловко ответила.

– Прошу прощения за то, что я подверг сомнению силу родственных чувств между членами вашей семьи… – склоняя голову, произносит ДжунХо.

Мама и СунОк в ответ тоже чуть наклоняют головы.

– … Но сейчас я на работе. И её специфика позволяет мне задавать неприятные вопросы и подвергать сомнению слова людей. Всё ради сохранения жизни и безопасности граждан, живущих в этой стране.

– Я понимаю. – говорит мама. – Но зачем вы хотите проверять ЮнМи? Говорю вам: моя дочь не шпионка.

– У спецслужб, как и в других профессиях, есть необходимый регламент, который они обязаны выполнять. Чтобы проверить причастность человека к шпионажу, необходимо делать всё тщательно и безошибочно. Вы же не хотите, чтобы осудили невиновного человека?

– Конечно, не хочу. – тут же соглашается мама. – Но я также не хочу поступать неправильно. Пак ЮнСок наш родственник и мы отвечаем за его поступки. Неправильно, когда люди отказываются от членов своей семьи, едва над ними сгустятся тучи…

Сказав, мама опускает взгляд и делает традиционный корейский «жест извинения» – потирает вертикально расположенные ладони друг об друга на уровне груди.

– Госпожа ДжеМин. – чуть слышно вздохнув, произносит капитан. – Как я понимаю, вы поддерживаете поступок дочери и с самого начала моя просьба была бессмысленна.

– Что вы, совсем нет! – взмахнув руками, уверяет та. – Я и моя старшая дочь очень рады вашему приходу. Но… вы понимаете. Моя ЮнМи, она уже выросла. Это случилось так внезапно…

Лицо у мамы грустнеет, словно она погружается в воспоминания, где её младшая дочь была маленькой и послушной девочкой. В этот момент в комнату неспешной хозяйской походкой входит Мульча и, увидев неожиданное сборище, останавливается. Аккуратно сев у порога, она оборачивает вокруг себя хвост и, наклонив голову, внимательно смотрит на гостя.

«Чего пришёл?» – читает в её глазах замерший при появлении чёрной кошки капитан. Хозяева, проследив его остановившийся взгляд, обнаруживают на его окончании любимицу ЮнМи.

– Это Мульча. – успокаивающе произносит СунОк. – Она не кусается.

Мульча, наклоняет голову в другую сторону и смотрит на неё.

«Это с чего вдруг я не кусаюсь?» – как бы удивлённо спрашивает она.

– Почти. – подумав, делает ценное уточнение СунОк.

Мульча издаёт фыркающий звук и переводит взгляд на капитана, вновь приступив к наблюдению за чужаком.

(позже. Капитан, быстро распрощавшись, откланялся)

– Не читала, что пишут? – так, словно невзначай, от случайно пришедшей в голову мысли, спрашивает мама.

– Не читала. – отрицательно мотает головой СунОк. – После вчерашних новостей я вообще в сеть ни разу не заходила.

Мама, ничего не сказав, возвращается к мытью посуды.

– А ты? – помолчав, спрашивает СунОк. – Ты что-то читала?

– Ничего я не читала. – недовольным голосом отвечает мама. – Мне тоже страшно, как и тебе.

(пауза. В которой слышно только позвякивание посуды и шум воды из крана.)

– Думала, ты будешь более близко к сердцу всё принимать. – говорит дочь.

– Если я позволю себе такое, то не доживу до твоей свадьбы! И свадьбы твоей тонсен. А я ещё хочу увидеть внуков. В трудные времена, в семье, – каждый должен служить опорой для других. Так, как делает твоя сестра.

– Да, она молодец. – признаёт СунОк. – У неё серьёзные проблемы, но она понимает, что такое родственные отношения.

– Вот и нам с тобой нужно брать с неё пример! – восклицает мама. – Проблемы закончатся, а где потом взять нового родственника?

Время действия: второе октября, утро

Место действия: воинская часть

«А наутро она проснулась знаменитой» – есть такая известная фраза про тех, к кому в дом внезапно постучалась известность. Что-то типа как со мной приключилось. Единственно, – опять вышло не как у нормальных людей. Известность припёрлась ко мне прямо с вечера, притащилась прямо на просмотр новостей, после которых все на меня смотрели «вот такими глазами!». «Боже мой, её дядя – контрабандист!». Можно подумать, контрабандисты – не люди… Не, конечно, нюанс того, что самчон таскал хабар к северянам, – портит романтическую картину: «туман, лодка, осторожный плеск вёсел», превращая её в – «фашистский шпион ползком доставляет разведданные через линию фронта».

Но мне как-то местные разборки душу не задевают. Воспринимаются исключительно как исторические сведения – «эти ходили, – били тех, а те в отместку, – ходили били их». Вот и всё. Однако у окружающих меня людей совсем другие представления о прошлом. И вот по этой причине я сижу за столом один. Завтракаю в гордом одиночестве. Не, конечно всё понятно. Отказаться от своих мировоззренческих клише – это, считай, словно заново родиться. Но я же не заразный? Чего вокруг меня вакуум создавать? Не плююсь, не дерусь, укусами в контрабандистов не превращаю… Вот уж местные особенности менталитета! Записать человека в изгои и наблюдать, как он загибается. А если тот «осознал» и желает встать на путь исправления? Как он должен это сделать? Насколько понимаю, путь тут один – извинения, извинения и ещё раз извинения. Желательно, – стоя при этом на коленях. Короче, через самоуничижение. Что, ясное дело, не мой путь. У меня ведь тоже свои понятия есть. Тем более, «косячил» не я, а дядя. С чего я должен извиняться за то, что судьба сделала его моим родственником? Совершенно идиотический подход. Я ведь тоже могу «рогом упереться». Как там в песне поётся?

Не стоит прогибаться под изменчивый мир,

Пусть лучше он прогнётся под нас!

Вот пусть мир и прогибается, раз ему больше делать нечего. Если кто-то здесь думает, что для меня одному сидеть за столом это ужас-ужас, то он будет огорчён. Так же, как до этого были огорчены некоторые упоротые в «Кирин»…

(чат, который не спит)

[*.*] – Семья ЧжуВона сделала сообщение, в котором ещё раз подтвердила, что их младший сын не встречается с Агдан! Кх-кх-кх…

[*.*] – Тогда что я видела своими глазами на награждении?

[*.*] – Это было, как они заявили – «следование формальностям протокола». Кх-кх-кх…

[*.*] – Что в этом смешного?

[*.*] – Да просто как она их подставила, кх-кх-кх… Думаю, семья всыпет младшенькому по самое первое число, кх-кх-кх… Чтобы впредь был разборчивей, кх-кх-кх… Не приводил кого попало… Кх-кх-кх…

[*.*] – Не, ну а чё тут такого? Нормальная невестка. Красивая, знает кучу иностранных языков. Уже имеет мировую известность. Парни в первую очередь обращают внимание на таких.

[*.*] – С ЧжуВоном получилось так, что в первую очередь он обратил внимание на больную на всю голову идиотку. Достаточно вспомнить, как она притворялась парнем и портила ему свидания вслепую. Разве нормальная девушка станет такое делать?

[*.*] – ЧжуВон участвовал в этом вместе с ней. Похоже, с головой у него так же плохо, как и у Агдан. Они нашли друг друга. Сладкая парочка. Кх-кх-кх…

[*.*] – Что же теперь будет?

[*.*] – Разве непонятно? Будет грандиозный скандал! АйЮ такого даже не снилось. Кх-кх-кх…

[*.*] – Причём тут АйЮ?

[*.*] – Просто вспомнился её последний скандальчик с недвижимостью. Он вышел просто жалким на фоне дяди-контрабандиста, связанного с Пукхан. Кх-кх-кх…

[*.*] – АйЮ – гордость нации! Она искренняя и честная, не то, что некоторые, бездомные с окраины!

[*.*] – Когда это Агдан бездомной стала?

[*.*] – Её семья живёт в доме, принадлежащем её самчону. У них нет своего жилья. Это так жалко…

[*.*] – А ведь суд может вынести решение – конфисковать дом в пользу государства, как компенсацию за причинённый ущерб. Где тогда будет жить Агдан? В чимчильбане? Кх-кх-кх…

[*.*] – Какой суд?

[*.*] – Над самчоном ЮнМи. Он же налоги и пошлины не платил, – наносил ущерб всем жителям Кореи. Значит, суд должен исправить эту несправедливость и конфисковать всё его имущество. Будет правильно. Кх-кх-кх…

[*.*] – Фига себе! Я об этом не подумала. Похоже, – Агдан действительно может оказаться на улице в прямом смысле этих слов.

[*.*] – Вместе со своей матерью и онни, кх-кх-кх…

[*.*] – Ничего. Она не та девчуля, которая будет сидеть сложа руки. С её талантами, – быстро заработает себе на квартиру в Апкучжон-гу.

[*.*] – Если заработает, то уже не в этой стране. После фейла с самчоном, – её погонят отовсюду.

[*.*] – Думаешь? Пока я не вижу, что «SBS» указали ей на дверь. Шоу «Умницы и умники» не отменили.

[*.*] – Для этого ещё есть время.

[*.*] – Ну, кто тут хотел, чтобы СМИ сделали официальное заявление? Они его сделали! Почему молчим?!

[*.*] – Похоже, их здесь сейчас нет. Если хочешь, то я могу послать тебя вместо них.

[*.*] – Почему – «послать»??

[*.*] – Ну ты же поскандалить сюда пришла, или нет?

[*.*] – Дура!

Время действия: второе октября, ближе к обеду

Место действия: воинская часть

– Меня попросили оказать на тебя влияние. – говорит, смотря на меня, ЧжуВон.

– Раз просили, так оказывай. – разрешаю я.

– Не собираюсь это делать. Отношения с родственниками – внутреннее дело семьи. Считаю, что посторонним вмешиваться туда, – бессмысленно.

У! Даже так?

– Чего тогда пришёл?

– Попросили. – делая движение плечом, отвечает ЧжуВон. – И спросить хотел, – ты точно осознаёшь последствия своего решения?

Какой хитрый ЧжуВон… Похоже, – всё-таки он пришёл не просто так…

– Возможно, я не просматриваю последствия во всей их перспективе, но менять родственника, который помог выжить мне и моим родным, на разовую акцию, – не собираюсь.

– Так и думал, что разговаривать тут не о чем. – кивает ЧжуВон. – Просто жалко, если визит во Францию отменят. Знаешь, «Эммануэль» мне всё больше и больше нравится. Думаю, – у меня бы отлично получилось её исполнить.

Если бы ты фильм посмотрел, – Эммануэль понравилась тебе ещё больше…

– Да, это хорошая песня. – соглашаюсь я. – Но отмена поездки – это не та проблема, о которой стоит печалиться. Скажите мне, о талантливый оппа, есть ли у вас деньги?

– Деньги? – озадачивается ЧжуВон. – Какие деньги? Зачем?

– Снять клип. – пожимаю я плечами в ответ на его подозрительный взгляд. – Недорогой. Например, – прямо в студии, у микрофона. Работы, вместе с выставлением света, – на час. Снимем, пошлём во Францию. Пусть смотрят, чего они лишились.

ЧжуВон задумывается над предложением.

– А что потом? – обдумав, спрашивает он. – Думаю, командованию очень не понравится, если ты, разрушив их планы, начнёшь рассылать во Францию видео.

– Я не отказываюсь от поездки. Это контрразведка что-то «мутит», желая странного.

– А коммерческая сторона? – ещё раз взяв паузу на обдумывание, спрашивает ЧжуВон. – Произведение принадлежит тебе. Какие будут у нас с тобой финансовые отношения?

Окидываю его оценивающим взглядом. Здоровый, блин, стал! Грудная клетка широкая и мышцы на руках, под тканью, обрисовываются. Но на гориллу не похож. Скорее на древнегреческого атлета. Даже где-то, пожалуй, красив… Хм.

– Прибыль, – пятьдесят на пятьдесят. – предлагаю я, имея в виду проценты.

– Хочешь работать со мной? – прищуривается ЧжуВон. – Ты же до этого была против? Почему?

– Понравилось, что ты не стал «оказывать на меня влияние». Мне близка идея, что каждый живёт так, как хочет и расплачивается за это сам.

– В Корее так не живут.

– Я знаю.

– Пфф… Ладно. Снимем клип и что дальше?

– Дальше – ваш выход, господин ЧжуВон. Вы же собирались руководить агентством? Вот и посмотрим, чего вы стоите как организатор. В качестве помощи – могу дать телефончик человека из «UMG». Я уже говорила тебе, что он улетел окрылённым.

– Предлагаешь быстро открыть агентство? – сделав серьёзное выражение лица, спрашивает ЧжуВон.

– Я до сих пор не видела ваших условий, оппа. Для начала я хочу их увидеть. А потом буду думать.

– И сколько будешь думать?

– Полгода, год.

– Почему так много?!

– Спешка нужна только при ловле блох.

– Ни разу подобным не занимался!

– У тебя обширные пробелы в знании жизненных реалий. Покажи вначале, на что способен, – тогда и будет о чём думать.

– Но как сейчас работать с «UMG», не имея агентства?

– Ты хотел сказать – без регистрации юридического лица?

Выражение глаз у ЧжуВона меняется, видимо – сообразил.

– Пусть оформят эту затею как операцию «Ы»![23] – даю я ему ещё один совет, имея в виду юристов корпорации его семьи.

– Почему – «Ы»? – опять не понимает меня оппа.

– Чтобы никто не догадался. – объясняю я, с улыбкой вспоминая Никулина.

– Пфф… – выдыхает ЧжуВон. – Не зря про тебя пишут, что ты – «племянница контрабандиста».

– Будешь пересказывать писанину хейтеров про меня и мою семью, – отправлю в бан. В вечный.

– Это не хейтеры. – успокаивает ЧжуВон. – Они, наоборот, – восхищаются тобой. Тоже хотят жить жизнью, полной приключений.

Ну да, ну да. Жизнь, достойная восхищения. Тут бы поспать лишний часок, – уже удача. А они мечтают о романтике, за которую двадцать лет дают. Идиоты.

– Если «UMG» захотят, чтобы я продолжил свою сольную карьеру? – спрашивает ЧжуВон. – Что тогда?

Пф… Ещё один романтик. «Карьеру» он продолжить собрался, которая у него даже ещё не начиналась. Вот что вера в свою исключительность с людьми делает!

– Ноу проблем. – отвечаю я. – Надо будет, – придумаю что-нибудь ещё. Главное, чтобы смысл в этом был.

– Смысл будет. – серьёзно обещает ЧжуВон.

Ну-ну, посмотрим…

Время действия: второе октября,

Место действия: кабинет министра обороны

– Значит, договорённости достигнуть не получилось… – кладя лист бумаги на стол, подводит итог прочитанному хозяин кабинета.

– К сожалению, – да, господин министр. Доводы разума в данном случае были бессильны. Оказалось, Пак ЮнСок длительное время помогал финансово семье Агдан. Они считают себя его должниками.

– Помогал… – сделав паузу, произносит министр. – Деньгами, заработанными на торговле с врагом!

– Так точно, господин министр.

– Люди должны отвечать за свои поступки. Им предлагалась возможность жить дальше обычной жизнью, но был получен отказ. Ну что ж. Вполне возможно, это случилось по причине того, что они разделяют мировоззрение преступника Пак ЮнСока. Семья предателей.

Ответственный склоняет голову, показывая, что он внимательно слушает.

– Хорошо. – произносит министр. – Времени на то, чтобы воспитывать патриотические чувства в этих взрослых людях, – уже нет. У меня сегодня назначена встреча с госпожой президентом. Мне сообщили, что ей кто-то доложил о возникших проблемах. На доклад я должен прийти с готовым решением…

Ответственный поднимает голову, ожидая распоряжений.

– Сделайте следующее. – говорит министр. – Прямо сейчас обратитесь к руководству агентства «FAN Entertainment». Объясните, что если оно хочет, чтобы его артистки приняли участие в правительственной делегации, то группа должна выступить с заявлением, в котором осудит поведение своей участницы и откажется от работы с Агдан.

Министр делает паузу и смотрит на собеседника, ожидая его реакции.

– Господин министр, у «Короны» в ноябре анонсированы японские гастроли. – осторожно говорит тот. – В «Tokyo Dome». Это первый в истории корейской эстрады случай, когда женская кей-поп группа проведёт концерт на самой крупной площадке в Японии. Отказ будет означать для агентства колоссальные убытки.

– Тем более. – отвечает министр. – Тогда они должны быть кровно заинтересованы, чтобы гастроли состоялись. Скажите, что в противном случае NIS будет проверять участниц «Короны» на причастность к шпионажу, вплоть до окончания расследования дела Пак ЮнСока. Дело только собираются открыть, и никто не скажет, когда оно завершится!

– Думаю, это сработает. – кивает ответственный. – однако, по моим данным, для Пак ЮнМи планировалась главная роль на гастролях. Я допускаю вероятность того, что после отказа от Агдан, как от работника, у «FAN Entertainment» могут возникнуть проблемы с концертами.

– Пусть найдут ей замену. Незаменимых людей не бывает! И пусть даже не надеются, что она куда-то поедет! Я сегодня же прикажу подготовить распоряжение, запрещающее ей, до окончания расследования, покидать пределы страны. В связи с возможным участием в шпионской деятельности!

– Хорошо, господин министр. – кивает ответственный. – Я вас понял. Будут ли ещё какие-нибудь указания?

– Переговорите с руководством её агентства как можно быстрее. – просит министр. – И сразу же доложите мне о результатах. Необходимо незамедлительно сообщить французской стороне о произошедших изменениях.

– Будет сделано, господин министр.

– Тогда у меня всё. Пожалуйста, поторопитесь. Мне до встречи с госпожой президентом нужно иметь на руках все факты.

– Я понял. Сейчас же займусь решением этого вопроса.

(несколько позже. Агентство «FAN Entertainment»)

– Охрененть… – с ошарашенным видом произносит ЮСон, периодически хлопая себя по правому карману. – Найдите замену… А где я её найду?! Рожу, что ли?

Замолчав, он вынимает из кармана тубу для хранения лекарственных препаратов и вытряхивает из неё на левую ладонь две таблетки. Мгновение подумав, добавляет к ним ещё две. Закидывает их в рот.

– Беспредельщики… – причмокивая, произносит он. – Вообще никакого уважения к людям не имеют. Вконец о***ли. Как сказали, так и делай! А убытки кто покроет?

ЮСон задумывается, перекатывая во рту таблетки.

– Позвоню-ка я этому господину ответственному. Пока масло кипит, надо жарить. Пусть чем-нибудь компенсируют. Хоть списанными противогазами…

ЮСон решительно берёт со стола телефон.

– Я директор агентства. – в ожидании ответа, бормочет он себе под нос. – И должен заботиться о нём в первую очередь…

(Ещё позже. Агентство «FAN Entertainment»)

– Так. – решительным тоном, не допускающим возражений, произносит ЮСон. – Я собрал вас здесь сообщить о проблемах, которые возникли у вашего агентства и у вас самих, как группы…

Девушки из «Короны», ожидая продолжения, хлопают ресницами, смотря на сделавшего паузу директора.

– Как вы уже наверняка знаете… – с задумчивым видом прохаживаясь за своим столом, произносит тот. – … Ваша томбой влипла в очередной скандал…

– Это я сейчас о ЮнМи говорю, – если вдруг кто не понял! – развернувшись к столу, восклицает ЮСон.

Девушки синхронно кивают в ответ.

– В этот раз всё дошло практически до самого верха. Мне звонили из приёмной министра обороны…

Девушки изумлённо выдыхают.

– И сообщили, что своим сегодняшним распоряжением министр запретил ЮнМи покидать территорию Кореи. Вплоть до завершения расследования дела её самчона.

Группа оторопело молчит, впечатлённая должностными уровнями людей, занимающихся вопросами судьбы их томбоя.

– Поздравляю! – с дурашливой интонацией произносит директор, обращаясь к ним. – С «Tokyo Dome» – проблемы!

Осознав, лица девушек вытягиваются, и они переглядываются между собой.

– Ей предложили решить дело полюбовно. – вновь принявшись расхаживать, рассказывает ЮСон. – Для этого всего лишь нужно было отказаться от своего дяди как от родственника. Но нет! Видите ли, он очень дорог этой паршивке! Однако, кроме него, – ей больше никто не дорог, поэтому теперь под вопросом ваша поездка в Париж и Японию!

ЮСон, в избытке чувств, хлопает ладонью по столу. Девушки испуганно вздрагивают.

– Я пообщался кое с кем. – выдержав паузу, многозначительно произносит директор. – Есть вариант. Вы делаете заявление, в котором осуждаете свою согруппницу. За отсутствие лояльности к властям и за наличие преступника у неё в родне. В завершении говорите, что больше не желаете с ней работать.

– Это я сейчас опять про ЮнМи говорю, если вдруг кто не понял! – орёт ЮСон и со всей дури трахает ладонью по столу.

Девушки от испуга аж подпрыгивают на своих местах.

– Почётное право зачитать заявление от группы, предоставляется … СонЁн. – неожиданно спокойно произносит ЮСон.

У СонЁн от неожиданности отвисает челюсть.

– А… а почему я, господин директор? – совладав с собой, растерянно спрашивает она.

– Почему? Потому, что ты должна быть больше всех заинтересована в этом. Тебя же ведь жених ждёт во Франции?

– А. а… – издаёт в ответ звук СонЁн.

– И с японскими гастролями тоже. Будешь центром. Придётся строить концерт в «Tokyo Dome» вокруг тебя и твоего альбома. Надежда на то, что эта малолетняя паршивка выполнит обещания и напишет что-то новое, сама понимаешь, умерла. Сейчас твой альбом – единственное из имеющегося, которое реально можно использовать. Если до Японии устроить с помощью «UMG» твой промоушен во Франции, – это будет вообще великолепно. Вкатишься буквально с парижских концертов в «Tokyo Dome».

– Ещё у ХёМин есть новое… Клип… – тихо отвечает СонЁн.

– Ты его видела? Я тоже – нет. Неизвестно, что ещё получится.

– БоРам ещё…

– У БоРам всего одна песня.

– Нет, я не понял?! – восклицает ЮСон. – Не хочешь к жениху в Париж? Не хочешь выступить в «Tokyo Dome» главной солисткой?

– Хочу…

– Чего тогда опять ломаешься?

– Выступать с песнями ЮнМи и зачитывать обращение, – это… это как-то…

Не договорив, СонЁн пожимает плечами, показывая, что ей не хватает слов.

– Забудь про неё! – требует ЮСон. – Она уже – всё! Нет её больше! Это министр обороны! Знаешь, как там разговаривают? Нет? Ну и хорошо, что не знаешь! Она там конкретно всех разозлила. А это не я, ваш добренький директор! Это самое крутое министерство в стране! Если они взялись, то от человека остаётся только пыль! А они взялись! Хотите разделить судьбу своего томбоя?

Переводя дыхание от ора, запыхавшийся директор обводит взглядом присутствующих, которые как-то не спешат выказывать готовность делить с кем-либо свою судьбу.

– То-то же! – довольным тоном произносит он и отдаёт указание. – Сейчас вам раздадут текст заявления. Ознакомьтесь и будем записывать видео.

БоРам поднимает руку.

– Чего тебе? – недовольно спрашивает директор.

– Можно вместо СонЁн я его зачитаю? – просит БоРам.

– Откуда такое желание?

– Если СонЁн теперь главная, то нужно её беречь. Она будет нервничать, если будет думать, что ЮнМи на неё злится.

– А тебе, значит, – всё равно?

– Пусть ЮнМи лучше злится на меня. – улыбается в ответ БоРам. – Я устойчивая. И у меня всего одна песня.

– Нет. – секунду подумав, произносит ЮСон. – Читать будет СонЁн. Остальные поддакивают в отмеченных в тексте местах. Всё! Все за работу!

Время действия: второе октября, вторая половина дня

Место действия: где-то в сети

[*.*] – Божечки мои, что происходит?! Вы видели это видео?! «Корона» отреклась от Агдан!

[*.*] – Было бы удивительно, если бы они такого не сделали. Официальный чат группы просто взорвался от возмущённых комментариев!

[*.*] – Девчуля долеталась, кх-кх-кх…

[*.*] – Значит, Агдан наконец выгонят из агентства?

[*.*] – В «FAN» написали, что руководство рассматривает сложившуюся ситуацию.

[*.*] – Куда они денутся? Кто будет ходить на концерты группы, в которой дядя одной из участниц торговал с Пукхан? Если только чтобы бананами покидаться, кх-кх-кх…

[*.*] – Значит, «Корона» во Францию не поедет?

[*.*] – С чего это вдруг?

[*.*] – Раз Агдан выгоняют?

[*.*] – Девочки и до её прихода были знаменитостями. «Корона» – не та группа, которую можно просто так взять и удалить из программы. Но да, им придётся что-нибудь придумать для замены внезапно выбывшей участницы. Из-за Агдан страдают все.

[*.*] – ВОН АГДАН! Её самчон – предатель!

[*.*] – Разве она виновата, в том, что он такой?

[*.*] – Агдан говорила, что самчон давал деньги её семье. Это деньги из Пукхан. Агдан и её родственники должны на коленях отречься от Пак ЮнСока, если хотят, чтобы люди с ними вообще разговаривали!

[*.*] – Похоже, – у антифанов Агдан сегодня праздник…

[*.*] – А что, скажи, я не прав? Вместо того, чтобы строить заводы по производству товаров народного потребления, – северяне тратили деньги на оружие. А самчон Агдан возил им наши товары. Если бы не он, то на Севере пришлось бы тратить деньги на мирное производство. Теперь у них атомное оружие и ракеты, которыми они собираются убить нас. Смерть Агдан!

[*.*] – Правильно. Предатели должны быть наказаны!

[*.*] – Хрена себе, самчон Агдан – спонсор атомной программы Пак ЧенЫна… Эта девчуля крута со всех сторон, кх-кх-кх…

Время действия: второе октября, вечер

Место действия: воинская часть

«Не ну а чё СонЁн-то?» – огорчённо думаю я. – «Могла бы и отказаться» …

Сижу, смотрю видео, на котором участницы группы «Корона» отрекаются от меня. Хоть дядя у меня и «предатель», но на распорядке дня это никак не сказалось. «Военнослужащий»? Если да, то тогда тебе – отбой в двадцать два ноль ноль, подъём – в шесть, ну и всё остальное, – завтрак, обед, ужин – по часам. Плюс святое – свободное время военнослужащего. Вот, сижу, трачу его за компом, – смотрю, что про меня пишут. Хоть в части общение со мною, и так до этого бывшее невесть каким большим, упало до самого минимума, однако всё же нашлись добрые люди, рискнувшие вторгнуться в зону отчуждения и сообщить, что я уже того самого, – «кирдык!». Как говорится в таком случае – «нет ничего более радующего, чем горе ближнего». Благодаря этим «доброхотам», – «наслаждаюсь» видео, чувствуя при этом спиной, как за мной наблюдают. Падлы, короче, а не «ближние» …

Запускаю закончившееся видео ещё раз, желая подробнее рассмотреть улыбающуюся БоРам. Вот кто вечно не унывает. Не скажу, что меня как-то особо огорчает сие унылое действо – зачитывание осуждения по бумажке. Но вот то, что это делает СонЁн, – обидно. Пусть там КюРи, или там ДжиХён, – это ладно. Но я ж за неё вписывался по полной! Понимаю, что ЮСон мог специально заставить её читать, он гад ещё тот, но всё равно… Могла бы и отказаться. Обидно.

Видео заканчивается во второй раз.

«Ну и фиг с ними! – думаю я, глядя на экран. – «Отреклись, так отреклись. Бабы с воза, – кобыле легче. Теперь нужно выступить для наблюдателей. Ждут ведь люди. Что бы такого придумать?»

– Мансе! – громко кричит ЮнМи, вскидывая вверх обе руки. – Мансе!!

Военнослужащие вокруг неё, до этого спокойно сидевшие за своими терминалами, вздрагивают от неожиданности и разом поворачивают головы к возмутительнице спокойствия

– Мансе! – ещё раз кричит та, снова выбрасывая вверх руки. – Я – свободна!

Под множеством скрестившихся на ней взглядов, ЮнМи выбирается со своего места и, встав в проходе в позу поэта с поднятой рукой, декламирует:

– Можно не аплодировать. – произносит она в тишине, оглядев лица озадаченных слушателей. – Но вашим детям понравится.

В ответ, будущие родители продолжают молча смотреть со своих мест.

– Может быть… – ещё раз посмотрев по сторонам, делает ЮнМи небольшую ремарку к своей фразе и, повернувшись, идёт к выходу.

Время действия: второе октября, вечер

Место действия: воинская часть. ЮнМи разговаривает по стационарному телефону, предназначенному для военнослужащих.

– Директор, вы что, разве не знаете, что вы меня – выгнали? – удивляюсь я, не понимая. – Какое ещё шоу?

– Шоу «Умники и умницы». – отвечает мне в трубке голос ЮСона. – И я тебя ниоткуда не выгонял. Ещё не выгонял.

– А как же видео? На котором группа от меня отреклась?

– Чего ты хотела? Чтобы девочки сказали, что прыгнут в пропасть вместе с тобой?

– Не ну… фф… Но какое совместное шоу может быть после этого?

– Кто, где и с кем выступит, – решаю в агентстве я. Группа заявила о своей позиции. Я принял её к сведению и думаю над решением проблемы. Пока я это делаю, ты работаешь вместе со своими сонбе.

Ничего себе расклады!

– И долго вы будете «думать», господин директор?

– Не знаю. Но до окончания шоу, – точно.

– У меня запрет на выход за территорию части.

– Не волнуйся, всё уже договорено. Тебе оформят командировку.

– Какую ещё «командировку»?

– Внутреннюю, в связи со служебной необходимостью. Из «SBS» лично звонили твоему командиру, слёзно просили тебя отпустить. Он согласился.

«Согласился»? С чего это он вдруг пошёл им на встречу?

Спрашиваю об этом ЮСона.

– Они обещали ему, что на шоу тебя «замочат». – смеётся в ответ тот. – Самым гнусным способом.

«Замочат»?

– А им это к чему? – хмуро спрашиваю я.

– Рейтинги. Всё ради них. По выводам аналитиков «SBS», – сейчас в стране очень много людей, которые с удовольствием будут смотреть, как тебя будут макать в дерьмо.

«Аналитики «SBS» держат руку на пульсе общественного мнения»… – вспоминаю я сказанные кем-то слова по поводу результатов шоу с моим участием после сунын.

– А мне-то зачем это нужно? – совсем заскучав, интересуюсь я.

– Деньги! – с энтузиазмом восклицает в ответ директор. – Тебе они не нужны?

– Думаю, что не настолько.

– У тебя будет возможность извиниться перед нацией за поступок твоего самчона. Вдруг твои слова разжалобят сердца судей, и они дадут ему меньший срок? Потом, не забывай, – ты с агентством связана контрактом, в котором написано, что за отказ от работы по неуважительным причинам, полагается штраф. А к нему я добавлю штраф от «SBS» за срыв шоу. Тебе действительно не настолько нужны деньги?

Вот чёрт…

– Что там хоть будет? – интересуюсь я.

– Спрашивай об этом у своей ЁнЭ. У меня не тот уровень, чтобы отвечать на такие вопросы.

– У меня отобрали телефон. Я не могу ей позвонить!

– Не нужно вести себя нагло с окружающими, тогда и телефон отбирать не будут. – с нотками злорадства в голосе сообщает мне ЮСон и без него понятную вещь. – Привыкла, что я с тебя пылинки сдуваю, не ценишь хорошего отношения.

Когда это он с меня «пылинки сдувал»?

– В общем, – я сказал всё, что хотел. Надеюсь, ты сделаешь выпуск этого шоу незабываемым. Файтин, ЮнМи!

– Файтин, господин директор… – вяло отвечаю ему.

«Гадство!» – думаю я, повесив трубку на рычаг телефона. – На шоу будет засада. И отвертеться не получится. Даже если прикинуться мёртвым, – военврачи в части враз разоблачат. Популярностью «здесь и сейчас» я не пользуюсь. Спасибо за это родному самчону …

(где-то в это время)

– Господин директор, ваше указание выполнено, – с поклоном сообщает молодой кореец, одетый в стиле «а-ля программер».

– Отлично. – удовлетворённо отвечает директор «SBS» и интересуется. – А что сделал?

– Добавил программный терминал внешнего управления, с помощью которого можно вносить любые значения. Введу любое число, которое вы назовёте.

– Замечательно. Введи 89.

– Будет сделано, господин директор.

(примерно тогда же)

– Госпожа ЮЧжин. Человек, о котором я вам говорил, готов принять участие нужным образом. Но у него есть некоторые проблемы. Он говорит, что не может гарантировать удалённого доступа к компьютеру в нужный момент. Поэтому он предлагает сделать в программе «заглушку», которая будет отнимать тридцать процентов от итоговой суммы и выводить получившийся результат на экран. Вы согласны с таким вариантом?

– Почему именно «тридцать процентов»? – удивляется ЮЧжин.

– Я спросил об этом. Программист сказал, что исходил из оценки интеллектуального уровня объекта. Полиглот, по его представлениям, не может иметь уровень IQ ниже ста двадцати единиц. Минус тридцать процентов от этого числа даёт 84 единицы. В случае, если будет не сто двадцать, а чуть больше, то получится диапазон значений от 84 до 95.

– Гадина… – шипит под нос ЮЧжин, злясь по поводу мнения стороннего человека об умственных способностях ЮнМи.

– Пусть отнимает пятьдесят процентов! – требует она.

– Госпожа, это будет подозрительно. Девяносто единиц, – это низкий результат для обычного человека, а получится ещё меньше. Все сразу заподозрят, что тут какая-то ошибка. А так, – можно будет объяснить особенностями работы мозга. В языках она хороша, но в остальном – всё неважно. Такое бывает. И многие об этом знают.

– Да плевать… – продолжая злиться, ругается ЮЧжин. – Ладно, пусть отнимает сорок процентов! Даже если потом скажут, что произошла ошибка, вся страна увидит первый результат!

– Будет сделано, госпожа. Сорок процентов

Время действия: третье октября, вторая половина дня

Место действия: съёмочный павильон в одном из зданий, принадлежащих «SBS»

Сижу, мозги ломаю. Вопросы – дебильные. Например, последний вопрос – «Библиотека-книга, книга – …?» И четыре варианта ответа: копия, страница, обложка, переплёт. Что я должен выбрать из предложенного? Если подходить логически, то библиотека – это множество книг. А в книге, – множество страниц. Но в вопросе сказано – «Библиотека-книга», то есть там имеется всего одна книга, в библиотеке. Остальные, видимо, украли, вместе с моим пониманием … То ли вопрос так построен, чтобы запутать, то ли я тупой, как валенок. Блин, надо было перед шоу хоть пару тестов пройти, потренироваться. Но как это сделать без телефона? До сегодняшнего дня никогда в жизни не интересовался уровнем своего IQ. Как-то пофигу всегда было. Сколько дал господь разума, тем и пользуюсь. Судя по способностям – отмерили мне немало. Знаю, что в институте, ещё на той Земле, мне завидовали…

Поднимаю голову от задания, смотрю, что происходит в студии. В ней – весело. Идёт игра «Испорченный телефон». Уж не знаю, кто и почему решил, что это «интеллектуально». До этого был тур «Дешифровальщик». Там, согласен, мозгой нужно было слегка «поскрипеть». А «телефон» – больше кривляний, чем работы головой. Но зрители в студии ржут, всем нравится. Для шоу – самое то.

Вижу, как СонЁн, улыбаясь, своими словами пересказывает ХёМин полученную информацию от ДжиХён. Судя по их внешнему виду, нормально у них всё.

«Лицемерки» – выношу я им вердикт.

Никто мне даже «прости» не сказал. При встрече – вежливо поздоровались, поклонились друг другу, и пошли работать, как настоящие профессионалы. Не, ну может быть, тут сыграло роль то, что рядом с нами постоянно присутствовали посторонние и девчонки решили отложить разговор «на потом».

«Серёга». – говорю я себе. – «Следует ли тешить себя надеждой, что для кореянок «сохранение своего лица» важнее хороших отношений с тобой? Вряд ли такое может быть. Сонбе – медийные личности, слова – сказаны, причём прилюдно. Как они теперь «сдадут назад»? Если бы хотели, сделали бы сразу. Сейчас тебе на кой на это надеяться?».

Так! Хватит сопли жевать. ХёМин начинает передавать «сообщение» БоРам, которая последняя в цепочке. Значит, – скоро конец этапа. Нужно что-то решать с вопросом про книгу и библиотеку. А! Ладно. Пусть будет вариант «Библиотека-книга, книга – страница». Ну, вроде того, что библиотека вмешает в себя книги, а книга – страницы. И получается, что это как бы хранилища. Чехлы такие своеобразные…

Отмечаю выбранный вариант ответа и, выдохнув, с удовольствием откидываюсь назад, на спинку стула. Не знаю, на сколько я в итоге «набил», но всё уже – дело сделано, время закончилось.

БоРам озвучивает то, что до неё дошло. Все ржут. Только я вот чего-то не нахожу причин для столь гомерического смеха. Да, различие значительное, но юмора не вижу. Наверное, просто в этом месте в сценарии записано – «громкий смех».

– Так, отлично! – восклицает ведущий и поворачивается к табло, на котором высвечиваются результаты завершившейся игры. – Мы видим, что обе команды в этом этапе не показали высоких результатов, и разница между ними по-прежнему составляет всего несколько баллов. Очевидно, что победителя определит последний конкурс.

– Участницы, – готовы? – спрашивает он, обращаясь уже ко мне и ЛиГай.

– Так точно. – отвечаю я, а соседка коротко произносит. – «Да».

– Выходите тогда, сюда, ко мне. – просит ведущий. – Будем вместе смотреть на результаты.

Встаю со стула, на котором просидел, считай, всё шоу. Полчаса выбирал правильные ответы из неправильных.

– Подходите сюда, – продолжает болтать ведущий. – Пока идёт обработка ваших результатов, я успею задать вам пару вопросов…

– ЮнМи. – сразу же цепляется он ко мне. – Я заметил, что, когда твои онни играли в «испорченный телефон» все смеялись. Кроме тебя. Можешь рассказать, почему так?

Блин, глазастый…

– Наверное, – это потому, что думала над вопросами теста? – отвечаю я, предлагая вариант ответа.

– Ты уже к этому моменту закончила тестирование и просто сидела, смотрела.

– Просто прокручивала в голове сделанное. Искала ошибки.

– Может, ответы показались тебе глупыми?

Гляжу на приставучего. Наверное, надо сказать чего-нить умное, или пошутить, чтобы отстал. Умное на ум не приходит, попробую «юморнуть».

– Уважаемый шоу-хосете[24], вы знаете, действительно я уже достаточное количество раз в жизни наблюдала подобные ситуации. Это меня и вправду не смешит. У меня даже есть небольшая шутка по этому поводу. Если желаете, могу рассказать.

– А… ну конечно. Будет интересно услышать. – замявшись в первый момент, отвечает ведущий.

– Тогда слушайте. – предлагаю я и приступаю к рассказу:

Генеральный директор говорит своему заместителю: Завтра в 10.00 произойдет солнечное затмение, что случается не каждый день. Всех работников построить рядом с офисом, чтобы все могли наблюдать. Если будет дождь, то построить всех в зале!

Заместитель передает приказ исполнительному директору:

– Завтра в 10.00 солнечное затмение. Если пойдет дождь, то дождь сотрудники должны наблюдать снаружи офиса, а затмение будет происходить в зале, что случается не каждый день!

Исполнительный директор – своему заместителю:

– По приказу Генерального директора завтра в зале будет проведено солнечное затмение. Если пойдет дождь – все пойдут на улицу!

Заместитель исполнительного директора – начальнику отдела:

– Завтра Генеральный директор проводит в зале солнечное затмение, что теперь будет каждый раз, когда идет дождь.

Начальник отдела – своим подчинённым:

– Завтра все назначенные мероприятия отменяются из-за затмения Генерального директора от солнца. Если дождь пойдет в зале, что случается не каждый раз, всем будет нужно построиться рядом с офисом!

Подчинённые – Так точно!

Закончив рассказ, замолкаю, ожидая реакции. Чёт особо не смеются. Наверное, ждут «знака» от шоу-хосете.

– Да, забавно. – признаёт тот и задаёт вопрос. – Это ты про армию рассказала?

– Почему?

– «Так точно!» отвечают в армии солдаты. Подчинённые так не говорят.

– Думаю, это небольшая неточность, шоу-хосете, возникшая из-за частого использования специфического военного лексикона. Ничего большего.

Под армию «копает», шельмец! А вот не дам я тебе повода обвинить меня в непатриотизме!

– Понятно. – так и не став смеяться над моим рассказом, кивает шоу-хосете и задаёт следующий вопрос. – Агдан, скажи, ты же знаешь, что твоя группа отреклась от тебя?

– Да, знаю.

– И что ты думаешь об этом?

– Ничего не думаю.

– Правда? Тебя это никак не огорчает?

Перевожу взгляд с ведущего на СонЁн и отвечаю, глядя на неё: – Почему же, огорчает.

– А что именно тебя огорчает?

Окидываю взглядом своих бывших «согруппниц», которые также неотрывно смотрят на меня.

– Понимание, что вместо того, чтобы делать что-то для своих сонбе, я могла вместо этого поспасть.

О-уу… – удивлённо отзываются статисты, изображающие зрителей в зале.

– То есть, ты поссорилась со своими сонбе? – уточняет ведущий.

– Нет, ещё больше подружилась. – улыбаясь, с сарказмом отвечаю я.

– Ты перед ними извинилась?

– За что? – удивляюсь я.

О-уу…

– Разве у тебя нет для этого повода? – как бы недоумённо приподнимает брови ведущий.

– Например?

– Твои сонбе – старше.

– Извиняться за то, что родилась позже? В чём смысл?

О-уууу… (как всё запущено)

– То есть, ты не видишь в этом смысла?

– Абсолютно.

О-уууу…

– Ну тогда за то, что ты сорвала своим сонбе поездку во Францию.

– Когда это я успела? – удивляюсь я.

– Министерство обороны выпустило сообщение, в котором говорится, что по ряду не зависящих от него причин, твоё участие в международной делегации не может быть одобрено…

У-ууу…

Интересно, врёт или нет? – думаю я, глядя на ведущего и понимая, что он мне не нравится. – Наверное, нет. Шоу ведь идёт в прямом эфире. Но если так, то, получается, военные меня выкинули.

– Я не знала. – признаюсь я.

– Теперь у тебя есть повод извиниться перед своими сонбе?

– У меня нет сонбе, шоу-хосете. Мои сонбе от меня отреклись и изгнали из группы. Так что я теперь – соло.

В зале смеются. Я улыбаюсь.

– Почему ты тогда выступаешь вместе с ними?

– Сама не знаю. – пожимаю я плечами. – Спросите об этом моего директора ЮСона.

Не, ну а почему я должен его выгораживать? Он меня загнал на это шоу, пусть тоже участвует, объясняет.

– А ты не думаешь, что причиной такого отношения к тебе является твой родственник? – спрашивает меня ведущий.

– Вполне возможно. – соглашаюсь я, поняв, что речь идёт о моём самчоне.

– Ты можешь о нём что-нибудь сказать?

Предлагает покаяться?

– Мне нечего сказать. – отвечаю я.

О-уууу… – изумлённо раздаётся из зала.

– То есть, – одобряешь?

Не торопясь отвечать, смотрю на ведущего и решаю, что пора приступать к исполнению моей задумки. Готовясь к шоу, я размышлял, что на нём может быть. Какой версии лучше придерживаться, чтобы если не полностью нивелировать негатив в мою сторону и в сторону самчона, то хотя бы создать ситуацию, в которой – «не всё так однозначно».

– Знаете, шоу-хосете. – говорю я. – Мой дядя, если подумать, занимался гуманитарными вопросами…

И в пару секунд пересказываю то, чем, на мой взгляд, на самом деле занимался самчон. А именно – спасал корейцев для будущего. То, что я уже как-то рассказывал контрразведчику.

– Я не считаю, что мой самчон совершил что-то действительно ужасное. Поэтому решила от него не отказываться. – подытоживаю, закончив говорить.

Статисты в зале ошарашенно молчат, переваривая информацию.

– «Не отказываться»? – удивлённо переспрашивает ведущий.

На мгновение задумываюсь, стоит ли рассказывать о сделанном мне предложении? Ну, во-первых, раз меня исключили из состава делегации, то, как я понимаю, – сотрудничества не будет. Это раз. Во-вторых, – почему бы не выглядеть в глазах общественности ещё лучше? Это два. Ну и в-третьих, хоть тут и практикуется отказ от родственника, но, по моим ощущениям, относятся к этому всё же неодобрительно. Семья в Корее – это важно. И этот нюанс можно использовать.

– Служба контрразведки предложила мне отречься от самчона. В обмен на поездку в Париж. – говорю я. – Но я решила, что дядя стоит мессы.

О-уууу…

– Что значит – «стоит мессы»?

Здесь их не служат? Хм… Ну ладно, буду знать.

– Это значит, что не следует менять духовные ценности на материальные. – отвечаю я. – Самое ценное, что есть у корейца – это его семья, дети, родственники. А Париж? Ну, что Париж? Он тысячу лет стоял и ещё столько же простоит. Сама потом съезжу.

Вижу, что ведущий «подвисает», видимо, не ожидая подобного поворота в разговоре. Стараясь держать на лице покер фейс, с внутренним злорадством наблюдаю за ним. Видно, он думал, что я буду вести себя словно корейская девочка для битья – плакать, кланяться и каяться. Не надейся, дружок!

– То есть, – самчон важней для тебя, чем остальные люди? – всё же находит слова ведущий.

Пфф…

– Понимаете, уважаемый шоу-хосете … «Остальные люди» уже не один раз показали, что им плевать, что будет со мной и моей семьёй. Первый раз это случилось, когда какой-то крупной компании понадобилась земля, на которой находился ресторан моих родителей. Их просто вышвырнули, заплатив смешную компенсацию. Всем «остальным» было на это плевать. Отец надорвался и умер, зарабатывая деньги. Всем было опять наплевать. Потом моя мать гробила своё здоровье, пытаясь заработать хотя бы на еду. У нас даже не на что было купить уголь зимой, чтобы согреться. Моя онни одевала на меня всю одежду разом, чтобы я не замёрзла и не заболела. «Остальные люди» в это время были снова заняты чем-то очень важным, поскольку никого из них я не видела. Ну и последние события… «Остальные люди» сразу отвернулись, лишь по причине опасения, что у них могут быть проблемы. Хотя ничего плохого я никому из них не сделала. И в «Billboard» выводила, и песни писала ночами, вместо того, чтобы спать. Номинирована на «Грэмми», престиж страны подняла. Но оказалась недостойной быть участницей международной делегации…

Делаю паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. В студии – звенящая тишина.

– Единственный человек, который всегда был рядом, – это мой самчон. Хоть мы являлись для него бесполезной обузой, – он помогал, отрывая от своих детей. Думаете, после этого я променяю его на каких-то «остальных людей», которые не подозревают о моём существовании? Даже не надейтесь.

Обвожу глазами продолжающую молчать студию.

– Пак ЮнСок – очень хороший человек. – говорю я, подводя итог. – Верный, надёжный, на которого всецело можно положиться. Настоящий мужчина. Хочу быть на него похожей. И он тоже может на меня положиться. Я никогда не откажусь от него. Морпехи своих не бросают.

Стою, молчу. Сказал всё, что хотел. Буквально спиной чувствую скрестившиеся на мне взгляды из «зала» и сквозь телекамеры.

– Что ж… – наконец, произносит шоу-хосете, нарушая тишину. – Верность семье, несомненно, – хорошее качество. Но всё же нужно не забывать, что вокруг есть и другие люди, жизнь которых зависит от поступков твоих родственников. Предлагаю вернуться к программе. У нас остался последний этап, который определит победителя игры. Мне только что сообщили, что подсчёт очков завершён. Итак, – внимание на табло! Первая оценка, – результат ЛиГай из группы «Baby Box»! Её уровень айкью … Сто двенадцать!

Зал аплодирует, лампочки на по периметру табло мерцают, звучит музыка типа фанфар. ЛиГай тоже хлопает в ладоши, кланяется и улыбается.

– Результат Агдан! Коэффициент её интеллектуального развития составляет…

Короткая пауза для нагнетания момента, смотрю на табло, на котором загораются две цифры – 44. Лампочки мигают, музыка играет, но никто не аплодирует. Похоже, что все ошарашены результатом. Так же, как и я.

– Сорок четыре… – озадаченно произносит ведущий, поворачиваясь ко мне. – Двойная смерть[25]…

Он смотрит на меня, я смотрю на него и чувствую, как злость, запихиваемая в себя с самого начала шоу, начинает вылезать обратно.

– Знаете, что, уважаемый шоу-хосете?! – сердито восклицаю я. – Директор ЮСон предупреждал, что на вашем шоу меня попытаются «замочить». Но не таким же примитивным способом!

Конец двадцатой главы