Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

Жизнь тридцать третья

Время действия: первое декабря, утро

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

– Каковы будут последствия, госпожа директор? – спрашиваю я, аккуратно кладя обратно ей на стол листок с прочитанным текстом.

Какой-то «этический комитет» запрещает мне выходить на сцену. Корейцы совсем с ума посходили.

– Ты отстранена от выступления в «Tokyo Dome». – заявляет БонСу.

– А разве оно предполагалось? – неподдельно изумляюсь я услышанному. – Меня ведь вообще не ставили на репетиции с группой?!

Директор делает неопределённое движение плечом.

– Сейчас стало очевидно, что ты не едешь. – отвечает она и сворачивает на другую тему. – После решения комитета КЕМА, твоё присутствие в агентстве нежелательно. Я аннулирую твою командировку. Возвращайся в свою часть, ЮнМи.

Ну, драсти, как говорится! Приехали…

– Вряд ли моё командование пойдёт навстречу такому решению, госпожа БонСу. Думаю, вам придётся приложить немало усилий, чтобы вернуть меня туда, откуда взяли…

Улыбаюсь вежливой улыбкой. Собеседница оценивающе смотрит в ответ.

– Совершенно не сомневаюсь. – соглашается со мною она. – Ты похожа на раскалённый камень.

Это тот, который перекидывают друг другу в руки, дабы не обжечься? Сравнение интересное, но дешёвое.

– Раскалённый золотой самородок. – предлагаю я иное описание своей личности. – Только золотоискатели попадаются все, как один, неопытные. Не понимают, что попало им в руки…

Секунды три сидим, молчим, смотрим с директором друг на друга.

– Скажите, чем мне заниматься в то время, пока вы будете побеждать армейскую бюрократию? – интересуюсь я. – В агентстве появляться запрещено, в часть возвращаться тоже нельзя…

– Почему – нельзя?

– Довольствие. Продукты на меня не выделяются, поскольку по документам я питаюсь в другом месте и на это дело выданы деньги. В столовой просто не станут кормить.

– В корейской армии так мало готовят? – не верит БонСу. – Неужели ничего не остаётся?

– Дело не в том, – остаётся или нет, а в документах. Если по ним ничего не положено, то значит, – не дадут. Это называется «армейский порядок».

– Разве нельзя как-нибудь договориться? – продолжает гнуть свою линию директорша.

– Хотите, – берите и договаривайтесь. У меня воинское звание и боевая награда. Очень надо, – ходить, еду выпрашивать. И сильно сомневаюсь в том, что меня просто так пропустят за ворота. Командир части, узнав о моём возвращении, точно прикажет их заварить!

– Всё настолько плохо? Хуже, чем в агентстве?

– Одинаково. И здесь и там не знают, что со мною делать.

– А что с тобою делать?

– Простую и примитивную вещь – зарабатывать так нужные всем деньги. Но, раз не можете, займусь этим сама. Поэтому, госпожа директор, – отдавайте письменное распоряжение о моих дальнейших действиях, если не хотите видеть меня каждый день. Я подошью его к командировке. Армия – это прежде всего отчётность.

– Да уж… – с неудовольствием произносит БонСу. – Вижу.

(позже. Сеул)

Сижу, пишу свидетельские показания. Рассказываю, как умудрился чуть не лишиться пальцев. Я уже это делал. В полиции. Но полиция у нас что? Правильно! Работать не хочет. Видимо, вспомнив про мою службу, кто-то очень хитрый сообразил, как можно избавить себя от лишних телодвижений. Взял и передал дело в военную полицию. Которая, естественно, вызвала меня для дачи показаний и подписания процедурных бумаг.

«Так я ж это всё уже делала, в полиции!» – возмутился я.

«У нас бланки другие». – объяснила девушка в форме. – «Если вы их не заполните, то мы не сможем начать производство по делу.»

Плюнув, согласился. Вот, сижу, выкалякиваю корейские кракозябры на бумаге, хотя заклеенные пластырем пальцы сильно этому мешают. Вообще-то, по-хорошему, нужно было военно-полицаек послать, а затем натравить на них адвокатов. Но адвокатам нужно платить, а количество писанины выглядит не настолько уж большим, чтобы так фатально тратиться…

Все просто охренели. Запрещать мне будут выступать! Кто они такие?

(ещё позже. Недалеко от входа в здание военной полиции.)

– То есть, вы считаете, – ничего страшного не случилось? – просит подтверждения журналист, держа микрофон недалеко от моего рта.

– Да. – говорю я. – Всем давно известно, – звёзды ярче сияют в темноте. Все хейтеры, кто выключили свои лайтстики, убедились сами и помогли с этим другим. «Корона» выступила блестяще, показав высший класс. Я немного почитала комментарии к концерту. Так вот, – в них скрипят зубами от досады, но признают, что уровень хореографии у группы – сейчас лучший в Корее.

«Журналюги» напали на меня после того, как сделав всё необходимое в военной полиции, я вышел на улицу. Дело завели, но для этого пришлось потратить гораздо большее количество личных нервных клеток, чем предполагалось изначально. Притом делалось всё так ме-еедленно… И смотрели так странно… Поэтому за двери учреждения я вышел «весёлый и злой». И тут набежали представители СМИ, желая срочно узнать непонятно кому нужное моё мнение.

Оглядев достаточно большую толпу, тычущую в мою сторону микрофоны, подумалось: «Почему бы благородному дону не осчастливить этих людей каплей мудрости? Они понесут её дальше в народ и за это получат денежку. Смогут купить рис своим голодным детишкам. Да и самому прокомментировать некоторые моменты происходящего не помешает. А то начнут, за неимением материала, ерунду всяких фантазёров пересказывать, – концов потом не найдёшь. Тем более, контракт с агентством заморожен, я в армии. Могу говорить. Из армии меня же пнули в агентство. Тоже, наверняка, имею право общаться с журналистами. Даже если нет, скажу – «не знал». Быстрее выпрут».

– Получается, фан-клуб «Red Alert» мешал вам и вашей группе «сиять»?

– Ну что вы! Он был путеводной звездой, позволяющей сохранить веру в человечество. В надежду, что в Корее есть нормальные люди.

– «Нормальные люди»?

– Да. Сегодня в агентстве я узнала неожиданную новость. Какой-то «комитет по этике» запретил мне работать в музыкальной индустрии. Сначала я подумала, – это розыгрыш. Выяснив, что всё взаправду, я очень удивилась и пошла смотреть, где же я нахожусь – в Сеуле или Пхеньяне? Может, меня на планере похитили, а я и не знаю? Однако за стенами агентства обнаружилась столица демократического государства Республики Корея. И мне это было очень странно, если вспоминать все многочисленные рассказы о несоблюдении прав человека в Пукхане. О том, как любого тамошнего жителя могут лишить средств к существованию, лишь из-за подозрений в нелояльности. И мне подумалось: «Чем же отличается решение КЕМА от решений Трудовой партии Кореи? А если я ничего больше не умею, кроме как выступать на сцене? Получается, мне придётся сдохнуть от голода, словно диссиденту в Пукхане? Или я должна встать на колени и униженно выпрашивать прощение, желая выжить?» Что же в таком случае делать со свободой слова и прочими гражданскими свободами, гарантированными нам конституцией? Или всё уже отменили? Пожалуйста, тогда скажите – когда это случилось и каковы новые правила?

– Правомерность решения нравственной комиссии можно оспорить в суде. – просвещает меня журналист.

– Замечательно. – с сарказмом отвечаю я. – И сколько времени будет идти рассмотрение? Любой адвокат сходу назовёт с десяток вариантов затягивания судебного процесса совершенно законными способами. На год, на два, а то и три. А на какие средства я должна буду существовать всё это время, хочется спросить? Оплачивать жильё, одежду, продукты? Лечить себя и родственников? Откуда брать деньги? Даже если суд вынесет решение в мою пользу, то комиссия по этике оплатит все мои убытки вместе с упущенной прибылью? Или нет?

– Думаю, судебное разбирательство не затянется. – ободряет меня журналист.

– Это вы так думаете. Я уже успела убедиться в неадекватности решений, принимаемым нашими судьями. Толпа подростков швырялась в меня яйцами, пугая тем самым мою кошку. Затем они испугались сами и, устроив давку, повыбивали своими пустыми головами друг другу зубы и наставили шишек. Но виновата в этом оказалась почему-то я! С университетом Ёнесай, – аналогичная история. Вместо рассмотрения дела по существу вопроса, суд на первое место поставил личные обиды руководства университета. А оно, вместо наведения порядка, взялось спасать своё лицо. В результате, – преподаватели в университете как пили со студентами, так и продолжают. Как делали алкоголиков из подрастающего поколения, так и делают. Поэтому, когда я слышу про «справедливый корейский суд», это вызывает у меня лишь саркастические ухмылки.

– В судебном разбирательстве всегда есть победившая и проигравшая стороны. Или вы с этим не согласны?

– Я не согласна с ситуацией, когда применяется запрет на профессию, да ещё – без решения суда. Это ставит Республику Корея на один уровень с самыми отсталыми, в политическом плане, государствами. Деспотиями, где по желанию правителей заткнут рот любому гражданину, им не угодившему.

– Решение о правомерности применённого к вам наказания будет вынесено в ходе судебного разбирательства.

– Я уже озвучила свои мысли по этому поводу. А судебного разбирательства не будет. Не собираюсь участвовать в подобном фарсе.

– То есть, – вы не будете подавать в суд?

– У меня нет никакого желания тратить время на борьбу со всякими идиотами. Пусть берут и читают основной закон страны, – конституцию. Там всё написано.

– Но вы же тогда не сможете работать?

– Здесь, возможно, – да. Но Земля, знаете ли, круглая. КЕМА может распечатать своё решение и повесить в рамочке на стену. Мне от него ни горячо, ни холодно. Вообще, – выбор жертвы сам по себе показателен, поскольку явно указывает на проблемы с мыслительной деятельностью членов комиссии. Я автор слов и музыки нескольких песен, попавших в Hot 100 Billboard, являюсь первой в истории мира кореянкой, номинированной на премию Грэмми, а они мне запрещают работать. Спрашивается, – где у людей мозги?

С вопросом смотрю на журналиста.

– То есть, вы хотите сказать, – в КЕМА не способны мыслить?

– Моё мнение о данной ситуации – это прекрасный образец того, насколько там отупели, зажравшись от безнаказанности. Даже не смогли понять, что Агдан – не девочка, способная лишь петь и танцевать. И которой они могут сломать судьбу одним щелчком пальцев. Она – композитор-песенник, певец, музыкант, аранжировщик, танцор, поэт-мультилингвист, хореограф, дизайнер, продюсер. Я сама себе агентство и меня просто так не растоптать. Господа из КЕМА крупно влипли, взявшись портить мне жизнь.

– Ух! – восклицает журналист.

– Отличный материал для скандала, да? – спрашиваю я у него, поняв смысловую подоплёку эмоционального выдоха. – Но правда остаётся правдой, как бы её не подавали, – в форме скандального репортажа или в виде документального кино.

– Вы собираетесь отомстить?

– Это произойдёт естественным путём. В результате пострадают не только хейтеры, но все другие мои недруги.

– Как же это случится, если не секрет?

– Школа «Кирин» поделилась со мной одним простым, но действенным способом: «Никогда не мстите подлым людям. Просто станьте счастливыми. И они этого не переживут»». Ничего сложного.

– Вы желаете смерти своим врагам?

Секунды две делаю паузу, подыскивая подходящие слова.

– Я не лицемерка. – найдя их, отвечаю я. – Я не желаю счастья своим врагам. Но я и не сволочь. Я не желаю никому горя. Я – реалистка: пусть каждый получит то, что заслуживает.

Делаю паузу и смотрю на журналиста, ожидая его реакцию.

– Отличный ответ. – кивает он.

– Скажите – вмешивается журналистка с микрофоном, на котором наклеен логотип «MBS». – Разве военнослужащим не запрещено критиковать действия властей?

– Совсем не критикую власти. Они как раз ничего не делают. В данный момент я нахожусь в командировке, в полном распоряжении своего агентства. Служба в армии временно приостановлена. Выступаю как гражданское лицо.

– А в агентстве? Разве вы не должны согласовывать свои заявления с его руководством?

– Действие моего контракта приостановлено по причине мобилизации в армию. Поэтому, – согласовывать ничего н не нужно.

– Агдан, скажите: у «Короны» запланировано важное для неё выступление в Японии. После решения комиссии КЕМА, вы примете участие в концерте?

– Увы, нет. Сегодня директор агентства «FAN Entertainment», госпожа БонСу, сообщила о моём отстранении от выступления в «Tokyo Dome». Комиссия запретила мне работать. От этого пострадают все: моя семья, я, агентство, группа, зрители и, в итоге, бюджет страны получит меньше налоговых отчислений. Хорошо, наверное, будет только членам комиссии.

Журналистка кивает, показывая, что ответ принят и переходит к другому вопросу: Вы можете рассказать подробно о происшествии, в котором вам был нанесён урон?

– Пожалуйста. – отвечаю я и поднимаю вверх руку, показывая заклеенные пластырем пальцы. – Я угодила в ловушку, спрятанную в коробке с якобы «подарком». Сильно разрезаны подушечки двух пальцев. Для пианиста, – весьма критичное повреждение. Вполне возможно, что на лезвия были нанесены вредоносные вирусы, вроде СПИДа, гепатита или ещё чего-нибудь. Сейчас я принимаю противовирусные препараты.

– Вам известно, кто это сделал?

– На коробках были наклеены этикетки «Red Alert». Но это была фальшивка. Видя, как фандом поддерживал меня в темноте, один, против всех, – трудно сомневаться в честности и порядочности его участников. Ведь фанаты «Короны» предали группу, впрочем, как и фаны «BangBang». Сидели и темнили вместе со всеми. Трусы и предатели, – всё, что можно сказать о них после «Тёмного океана».

– Но всё-таки, вы кого-нибудь подозреваете?

– Перед выступлением, – КюРи-сонбе прочитала в сети о юэйнах, готовящих «Короне» «сюрприз». Им оказался «Тёмный океан». Напомню, как в своё время, исключительно из-за дружеских отношений, я подарила АйЮ песню «Таксист Джо». АйЮ с нею стала буквально покорительницей Франции, продержавшись на первом месте французского чарта десять недель подряд. Казалось бы, можно рассчитывать получить от её поклонников хотя бы простое «спасибо». Но вместо этого мне отправили оскорбления, организовали бойкот и попытались сорвать выступление. Юэйны повели себя совершенно неадекватно. А чего ждать от неадекватных людей? Да всего, чего угодно! Не утверждаю, что «подарок» с лезвиями прислали именно они. У меня нет доказательств. Но не удивлюсь, если мои подозрения были не беспочвенными.

– А вы не рассматриваете вариант, в котором ловушки сделал кто-то из бывших участников вашего фандома? Просто они разочаровались в вас и так продемонстрировали свои эмоции?

– Те, кто ушли из фандома, – они уже не «Red Alert». «Red Alert» – это преданность и честь навсегда! А выражать эмоции, одновременно пытаясь искалечить другого человека, – это уже из области психических заболеваний. Возможно, здесь сработал пример старших товарищей из КЕМА. Которые буквально приговорили к смерти не только судьбу, но и практически саму жизнь конкретного человека. Сидят теперь, смотрят, как он корчится. Испытывают удовольствие. Другие, глядя на них, повторяют в силу собственных возможностей. Если тем можно, то почему остальным нельзя? В результате имеем то, что имеем.

– Вы утверждаете, будто именно так в КЕМА и происходит?

– Я предполагаю. Искала другие объяснения случившемуся, но кроме озвученного, ничего в голову не пришло. Если кто подскажет, буду благодарна.

– Вы обращались в полицию с заявлением о нанесении вреда здоровью? Там как-либо прокомментировали ситуацию?

– Повторюсь, существует мнение о Республике Корея, как об очень благополучной стране в плане преступности. Уровень различного рода противозаконных деяний в ней очень низок благодаря великолепной работе сил правопорядка. Вероятно, это так. Но мой личный опыт говорит о том, что полиция здесь – отдыхает. Возможно, что слуги закона лишь на моём примере решили продемонстрировать своё «категорическое» нежелание работать, но факт остаётся фактом: ни одно правонарушение, совершённое в отношении меня, так и не было раскрыто. И сейчас полиция вновь скинула с себя ответственность, передав дело военным дознавателям. Видите вот это здание за моей спиной? Я как раз иду от них.

– Вы надеетесь, что военная полиция будет более эффективна в поиске преступников?

Пожимаю в ответ плечами.

– Посмотрим. – отвечаю я. – В принципе, было совершено нападение на военнослужащую. Если сейчас вдруг потребуется применить оружие, то я не смогу толком стрелять. Проблематично нажимать порезанными пальцами на спусковой крючок. Впрочем, если честно, то не питаю каких-то особых надежд. Говорят, морпехи своих не бросают. Но опять же, – тут ситуация как с гражданской полицией. Едва дело касается меня, моментом наступает «паралич». Меня бросили, не став защищать в суде, хотя были должны…

У меня звонит телефон. По мелодии звонка определяю, – вызов от СунОк. Извиняюсь перед журналистами и достаю аппарат.

– ЮнМи, наш самчон попал в больницу! – кричит в ухо онни. – У него плохо с сердцем!

– Вот, – убрав от уха телефон, сообщаю я журналистам. – То, о чём я говорила. Мой самчон оказался в больнице, на лечение требуются деньги. А КЕМА запретила мне работать. Разве после этого они – люди?

Время действия: первое декабря, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Сижу с мамой и СунОк на маленькой кухне, делаю вид, словно вместе с ними усиленно размышляю над вопросом – «что же дальше будет»? На самом же деле думаю о том, говорить им или не говорить о разговоре с дядей? По словам СунОк, позвонила жена самчона и сообщила о несчастье, но про меня ничего сказано не было. Это выглядит странным. Разведка, контрразведка, контрабанда… Всё рядом. Пожалуй, суетиться не стоит. Хотя, возможно, просто к слову не пришлось. В непонятной ситуации лучше подождать, пока не прояснится. Дабы не выглядеть глупо…

(дом мамы ЮнМи. Мама телевизор уже не смотрит)

– Зачем?! Зачем ты делаешь только хуже и хуже?! – негодующе восклицает СунОк, повернувшись лицом ко мне.

Буквально минуту назад по телику закончили показ моего интервью на ступенях здания военной полиции. Как я понимаю, началось семейное обсуждение увиденного.

– Сто раз уже объясняла. – занудным голосом говорю я. – Для зарабатывания денег мне нужна свобода. Данное интервью окончательно лишило армию возможности и далее продлять мою мобилизацию. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Да кому нужны твои деньги, если мы скоро все умрём! Только посмотри, что мне пишут!

СунОк разворачивается в другую сторону и хватает с пола свой планшет. Я же, удивлённый внезапным известием о скорой и неотвратимой смерти, наблюдаю за ней.

– Вот! Слушай! – требует онни, открыв планшет.

– «Гореть тебе и твоей сестре в аду!», «Такие люди как ты – не люди!», «Ты худшее дерьмо!», «Надеюсь, ты получишь по заслугам!», «Не знаю человека хуже, чем ты!»

Подняв голову, сестра смотрит на меня. На её лице – возмущение и тревога.

– Подожди. – озадаченно прошу я. – Почему тебе это пишут?

– Я твоя старшая сестра!

– И что с того? Ведь не ты же делала заявления, а я?

– Семья отвечает за каждого своего родственника! А я из твоей семьи! Так понятно?!

– Варварская страна, дикие нравы. – бурчу себе под нос и произношу более громко. – У меня такое ощущение, словно ты на стороне моих антифанов. Когда я порезалась, ты даже не спросила о моём самочувствии.

– Ты правильно сказала – пусть каждый получит то, что заслуживает! Вот и получай!

– Ясно. – отвечаю я, поднимаясь на ноги. – Вопросов больше не имею!

СунОк зло смотрит в ответ.

(несколько позже. ЮнМи одевается в комнате)

«Ништяково!» – решаю я, с нескольких сторон внимательно осмотрев свою ступню и оценив её внешний вид. – «Всегда нравились девушки в белых носочках. Интересно, если фетишируешь самого себя, – это извращение? Или это уже нарциссизм?»

«Понапридумывали всяких «измов», понимаешь тут…» – думаю я, продолжая разглядывать в зеркале отражение своих ног. – «А на самом деле, …»

Я оптимист, я оптимист,

Я гетеросексуалист!

Белые носки – хорошо гармонируют с голубыми джинсами. Классика, проверенная временем…

– Ты куда собралась?! – с бешеными глазами влетает в комнату СунОк.

– Гулять…

– Как, – «гулять»? С ума сошла? Там такое про тебя пишут в чате, а ты – гулять идёшь?!

– «Никогда не читайте корейских кей-поп чатов. Особенно на ночь». – говорю я, стараясь подражать голосу неизвестного здесь профессора. – А если нет других, – вообще никакие не читайте!

– Никуда ты не пойдёшь! – заявляют мне.

– С чего вдруг? – удивляюсь я.

– Потому, что я так сказала!

Ну, блин…

(позже, около полуночи. Дом мамы ЮнМи)

Действительно, сделать вылазку за стены дома, – не получилось. СунОк нажаловалась маме, а та попросила меня никуда не ходить. Сказала, – «очень буду переживать». Пришлось остаться.

Вот, сижу с уютно примостившейся у меня на коленях Мульчей, читаю содержимое чатов, хотя буквально недавно не рекомендовал этого делать. Особенно на ночь. Но заняться больше нечем. Конечно, надо бы подумать о композиции, посвящённой СанХёну, только пальцы ещё не зажили. Да и, честно говоря, нет желания. Вдова президента, сделавшись хозяйкой в агентстве, конкретно меня «достала». Не, я не отказываюсь от первоначальных планов, но потом. Сейчас у меня настроение – посмотреть какую-нибудь «фильму». Причём, – не местную.

После того, как не получилось свалить на улицу, состоялся ещё один разговор с СунОк, но уже в присутствии мамы. В котором я уже более подробно объяснил причину своего столь резкого общения с журналистами. Ну просто уже всё, аллес. Мне запретили работать. И какой смысл соблюдать политесы? Нужно быстрее рвать последние нити, привязывающие меня «к пирсу», и валить в свободное плавание. Вот тогда всё сразу станет нормально, всё будет хорошо. И дяде заработаю денег на лечение.

Обещание помощи самчону оказалось удачно ввёрнуто в канву семейной разборки и от меня отстали. Впрочем, и так бы отстали, – что с меня возьмёшь? Но с дядей – получилось быстрее. Вот, сижу, листаю новости. Предупреждён, значит вооружён…

Узнал немало нового. Оказывается, во Франции «подбили» итоги года среди исполнителей. Так вот. В рейтинге популярности мне досталось второе место. Первую ступень пьедестала получила АйЮ.

^{«Опыт, – не пропьёшь!»}

Девка опытная. Знает, – где раки зимуют! Но второе место, – тоже хорошо. Даже, можно сказать, – отлично, если учесть, что продвижения «Урагана» практически не было. Он, считай, сам «вылез». А вот если бы «FAN» занималось моим промоушеном столь же интенсивно, как АйЮ проталкивало её агентство, – я бы точно первым был!

…Как понимаю, за призовое место положена награда? Значит, от французов можно ожидать приятного сюрприза? Хорошо, подождём…

ХёМин-айгу оказалась вместе с моей работой в первой «горячей сотне» клипов Billboard. «Латинос» свою первую сотню ещё не покинула, как и «Bang Bang». И вот, на фоне такого очевидного международного успеха, – КЕМА запретили мне работать! Наверное, расскажи про такой бред любому человеку, связанному с музыкальной индустрией, – он спросит: «они что? С ума сошли?» Впрочем, такой человек должен быть не из Кореи. Обидно, конечно. Но, похоже, местных всё устраивает. Требуют в отношении меня ещё больше треша и ада.

Такое впечатление возникло после чтения содержимого чатов. Кто-то кроет меня вместе со всей семьёй, – за неудачное воспитание. Другие – злорадствуют, радуясь решению КЕМА. Есть «восхищающиеся» моей полной невменяемостью и «отбитостью» на всю голову. В фандомах «юэйнов», «Bang Bang» и «Короны» слышен буквально вопль ярости. Мол, унизили их по самое «не балуйся» и они этого так не оставят! Другие фан-клубы над ними издеваются, провоцируя на агрессию. Короче, в чатах – «срач», с сильным потоком негатива в мою сторону. Единственное, что порадовало, – никаких сговоров вроде назначения точки сбора для желающих пойти да открутить мне голову, обнаружено не было. И вокруг дома никто, кроме «Red Alert», не караулит…

Сейчас дочитаю эту страницу и пойду киношку себе интересную искать. Посмотрю и параллельно подумаю о личной карьере в киноиндустрии…

[*.*] – Фандом «Bang Bang» собирает альянс против «Юэйнов»!

[*.*] – Они же только вчера «Тёмный океан» совместно устраивали? А сейчас, что – совсем мозги потеряли?

Во! Фаны не пропадут. И без меня занятия себе находят.

[*.*] – Сейчас им стало стыдно, кх-кх-кх…

[*.*] – «Им»? «Стыдно»? Как-то не верится.

Надо сказать, – мне тоже…

[*.*] – Агдан права, назвав их предателями. Им теперь постоянно повторяют её слова, а они – бесятся.

[*.*] – Бесись не бесись, – ничего уже не изменишь… Нужно было думать, прежде чем делать. Теперь их фандом, – это сборище предателей!

[*.*] – У «Короны» – такой же. Позор, – бросить своих биасов.

[*.*] – Они не бросали. Они спасали их от Агдан. Кх-кх-кх…

[*.*] – Вот та – молодец! Всех рассорила, всех размазала! Особенно КЕМА. У тех, действительно, – соображения нет. Связались с той, кому нечего терять. И как они теперь её накажут? А обляпала она их грязью славно, прямо с головы до ног, кх-кх-кх…

[*.*] – У Агдан столетний опыт дворцовых интриг. КЕМА против неё, – словно болонка против волкодава! Кх-кх-кх…

[*.*] – Вот что значит, – настоящая королева Чосон!

(где-то же в это время)

«Какая ещё «королева Чосон»?! – про себя возмущённо восклицает ЮЧжин, смотря на экран своего смартафона. – «Это я, я организовала этих баранов устроить «Тёмный океан»! Сами бы они никогда не догадались! Я всё придумала, а королевой называют Агдан! Какие идиоты… Вся проблема – в моей анонимности. Пока буду в тени, – никто не восхитится моими способностями! Как же мне выйти на «свет»?

Время действия: второе декабря

Место действия: Корея

(информационный дайджест событий последних дней)

«… компания «Source Music» сделала сообщение о том, что находящаяся под её управлением гёрлз-группа «Кара» представит свой новый сингл «Secret World» на новогоднем концерте…»

«… оппозиционной партии удалось набрать необходимое число голосов при голосовании вопроса «О подробном отчёте расходования средств и полученных результатов, при выполнении Программы повышения рождаемости в Республике Корея.» Теперь правящая партия должна будет представить доклад, в котором отчитается о проделанной работе. Дата доклада будет согласована дополнительно. Но очевидно, что состоится он уже после проведения парламентских выборов…»

«… Ассоциация корейских производителей алкогольной продукции выступила с критикой предложений об ограничении продаж и рекламы спиртных напитков. Президент ассоциации, господин Пак ХанГун, напомнил о том, что данная отрасль промышленности, являясь одним из крупнейших налогоплательщиков, несёт на себе большую ответственность за социальную стабильность в обществе. «Необоснованная попытка вмешаться в налаженную работу – грозит большими потрясениями». – дословно сказал президент Пак и добавил. – «Наши производители сосредоточены прежде всего на своём основном занятии – обеспечить корейских покупателей товарами лучшего качества. Вопрос культуры потребления алкоголя касается прежде всего личности конкретного человека и общества, его воспитавшего. Несправедливая хула, возводимая на корейских производителей, с истерическими призывами к их закрытию, – бессмысленна. Как показывает мировая практика, если полностью прекратить производство горячительных напитков, люди перейдут на потребление суррогатов, нанося своему здоровью больший вред, в сравнении с употреблением продукции жёстко контролируемого качества. Опять же стоит помнить о том, что производство – это рабочие места, которые исчезнут при закрытии предприятий. На мой взгляд, сложные вопросы, одновременно затрагивающие этику и экономику, – должны решаться компетентными людьми, а их решения должны быть одобрены обществом. Нельзя, чтобы этим занимались школьницы…»

«… на сайте агентства «FAN Entertainment»» появилась новость о том, что пятого декабря группа «Корона» отправится в Токио, для проведения концерта на арене «Tokyo Dome». Агентство также сообщило, что группа предстанет перед зрителями в уменьшенном составе. Бэк-вокалистка Агдан не примет участия в выступлении, так как исключена из группы, по решению КЕМА…»

«… СонЁн, главная солистка группы «Корона», сообщила о готовности представить слушателям свой первый сольный диск под названием – «Tokyo by night». Японский промоушен певицы будет осуществлять французский лейбл «UMG». Начало промоушена запланировано на пятнадцатое декабря…»

Время действия: второе декабря, утро

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

– ЫнДжу! Японцы массово сдают билеты в «Tokyo Dome»! Продажи упали ниже уровня нулевой окупаемости! Вот, смотри! Мне прислали графическое отображение количества проданных мест! Это ситуация в центральном секторе!

ЫнДжу внимательно рассматривает распечатку план-схемы свободных мест в концертном зале. БонСу напряжённо следит за выражением её лица.

– Ненормальные япошки. – наконец выносит она вердикт. – Чего им не хватает?

– Им не хватает Агдан! По крайней мере, – так утверждают наши партнёры.

– КЕМА запретила ей работать.

– Только в Корее! Япония к КЕМА не относится!

– Предлагаешь мне просить Агдан поехать вместе с группой? Хочешь, чтобы я унижалась?

– У нас ещё есть три дня! Если сделать сейчас заявление о воссоединении группы, то за это время можно поднять продажи выше точки безубыточности!

– Какой тогда вообще смысл в концерте, на котором не получится заработать?

– Онни, нам придётся возместить расходы на подготовку и заплатить штрафные санкции!

– Решение КЕМА – форс-мажорное обстоятельство. Никаких санкций быть не может!

– Можно вернуть Агдан!

– И поставить под вопрос будущее агентства в Корее? КЕМА не простит, если к её решениям отнесутся неуважительно.

– Но… но тогда мы будем вынуждены оплатить неустойку, онни!

– Сколько?

– Где-то… около трёхсот тысяч долларов! За аренду стадиона и подготовку сцены. Плюс за отказ бронирования отелей для проживания стаффа и группы.

– Кто виноват в срыве концерта, тот и должен возместить нам убытки. – вынося вердикт, уверенно произносит ЫнДжу.

– КЕМА? – расширив глаза, удивляется БонСу.

– Нет. Они действовали согласно правилам и были вынуждены принять решение из-за поведения конкретного человека. А вот этот человек как раз мог поступать по правилам, но не хотел …

– Агдан?!

ЫнДжу кивает с довольным видом.

– Да. – говорит она. – Именно. Пусть возместит ещё упущенную выгоду и репутационные потери. Думаю, выйдет несколько миллионов долларов.

– Но, онни… Откуда у неё такие деньги? Разве она сможет собрать такую сумму?

– Сможет! Ей везёт с хитами. Вот с них она и рассчитается. Уверена, суд будет на нашей стороне.

– Только это будет ведь не скоро…

– А я никуда не спешу. Её роялти пойдут на погашение долга. Отлично! Какой хороший день! БонСу, быстро подготовь необходимые сообщения для прессы и наших партнёров в Японии. «Корона» никуда не едет!

– Как скажешь, онни…

Время действия: тот же день, второе декабря, утро

Место действия: дом мамы ЮнМи

– ЮНМИ! СКОРЕЕ СЮДА! МАМЕ ПЛОХО! – что есть силы кричит СунОк.

Поняв по интонации, что дело действительно серьёзное, пулей прилетает ЮнМи. СунОк, за это время успевшая метнуться за лекарством и вернуться, протягивает маме таблетку и стакан с водой.

– Вот, выпей. – просит она.

Та, не сопротивляясь, послушно выполняет указание. Мама сидит на полу, зажав в правой руке сотовый телефон. Глаза её полны слёз. Рядом на корточках присела ЮнМи, встревоженно глядя ей в лицо.

– Что случилось? – спрашивает СунОк у мамы. – Что с тобой?

Мама втягивает в себя воздух и, сделав паузу, выдыхает, собираясь с силами.

– Дети. – произносит она сквозь слёзы. – Ваш дядя, ЮнСок … умер.

СунОк и ЮнМи оторопело смотрят на мать.

– Одни мы теперь остались. – говорит она им. – Совсем…

Время действия: второе декабря, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Сижу, читаю про инфаркт миокарда и причины, по которым человек может умереть. Симптомы кризиса меня ещё мама заставила выучить, а вот от чего именно наступает смерть, оказывается, мне совершенно неизвестно. Вообще не понимаю, он же в больнице был, под присмотром врачей? На нём датчики были, приборы мониторили состояние… Разве только такое: «Разрыв стенок сердца. В этом случае сердце переполняется кровью, происходит разрыв и мгновенная остановка сердечных сокращений.» Если подобное произошло, то в таком случае – да, ничего не успеешь сделать. Несогласованность действий желудочков можно побороть электроразрядом, отёк лёгких тоже не мгновенно происходит, а вот если сердце просто разорвалось… Тут всё. Конец. Надеюсь, что это было быстро и не очень больно …

Перевожу взгляд с экрана планшета на тумбочку, где стоит фото дяди ЮнСока с женой.

Блин, самчон, ты вообще офигел… Куда ты умер? Тебе же ещё жить, да жить! Вот нафига ты так сделал?

(чат, который никогда не спит)

[*.*] – «FAN» сделало сообщение! Агентство отменило концерт «Короны» в «Tokyo Dome»!

[*.*] – Почему?! Почему?! Я не понимаю!

[*.*] – Заявленная причина – недостаточное количество проданных билетов.

[*.*] – @ «Корона» не смогла заполнить зал. Они «флопнулись», кх-кх-кх…

[*.*] – Но ведь до сегодняшнего дня было всё нормально?

[*.*] – После заявления о том, что Агдан не поедет, – японцы начали массово возвращать билеты.

[*.*] – Получается, все хотели видеть только её?

[*.*] – @ И ещё – её тодук-коньяти. Японцы соскучились по корейскому клоуну с животным, кх-кх-кх…

[*.*] – Так жалко наших девочек. Наверняка они очень расстроились… Хнык-хнык…

[*.*] – @ Конечно расстроились, когда узнали, что из всех них нужна только Агдан! Кх-кх-кх…

[*.*] – Слушай, иди отсюда! Умничай в другом месте!

[*.*] – @ Это Агдан виновата. Если бы она не строила из себя не пойми кого, то КЕМА не стала бы запрещать ей работать. А после решения комиссии – что было делать агентству? Только отстранить Агдан. Значит, – вина лежит именно на ней!

[*.*] – Точно! Давайте объявим ей бойкот!

[*.*] – Ты откуда такая древняя вылезла? Думаешь, после «Тёмного океана», – Агдан заметит какой-то «бойкот»?

[*.*] – @ Да, все способы воздействия на неё исчерпаны. Остаётся только хорошенько поколотить!

[*.*] – Действительно.

«Ну вот», – с удовольствием думает ЮЧжин, глядя на строки чата. – «Буду теперь отмечать свои посты одним и тем же символом. Хотя бы для себя. А может, ещё и пригодится в будущем…»

Время действия: третье декабря

Место действия: дом мамы ЮнМи

– И что теперь? – спрашивает мама.

– Вернём деньги, заплатим штраф. – отвечаю я, пожимая плечами.

Мы с СунОк буквально только что вернулись из «дворца правосудия», в котором нам вручили отказ на просьбу о повторном рассмотрении дела. Которое про акции. Мотивировка – «не нашли оснований». Гады, короче. Такую аферу «лопнули»!

– Там ведь много денег. – с тревогой в голосе произносит мама.

Можно подумать, мне было это неизвестно!

– Не последние. – успокаиваю я маму. – Ещё заработаю.

– Сразу говорила, – ничего не получится. – вступает в разговор онни. – Не нужно было ввязываться в то, в чём не понимаешь!

– Ну и сидела бы в своём алконарии, бухала бы дальше. – резко отвечаю ей. – Извини, если потревожила!

– Да ты… – онни набирает воздуха в грудь, придумывая убойный вариант ответа.

– Тише, дочки, тише. – не дав СунОк «сказануть», просит мама и напоминает. – У нас в семье – умерший. Нельзя ругаться в такое время.

– Извини. – прошу я.

– Уважай свою сестру. – требует у меня мама.

– Я её не узнаю последнее время. – жалуюсь я на СунОк. – Постоянно плачется на трудности. Раньше она такой не была.

Пфф… – выдыхает онни, похоже, собираясь что-то сказать, но мама успевает первой.

– У твоей сестры сейчас сложный период. – объясняет она. – За последнее время в её жизни многое изменилось, и она сомневается в выборе нового будущего.

Окидываю СунОк оценивающим взглядом.

Ну и где эти «изменения»? На глаз не видно. Вот недовольная физиономия, – да, присутствует.

– Вы – сёстры и должны поддерживать друг друга. – продолжает учить жизни мама. – Мало ли, какая беда может случиться в жизни? Останетесь одни, – кто вам станет помогать?

Это она сейчас про то, что человек внезапно смертен, а дядя ЮнСок – не последний умерший на Земле? Согласен.

– Для поддержки, – нужно знать конечную цель. – говорю я. – Как помогать, если её не знаешь?

– СунОк, чего ты хочешь? – спрашиваю я.

Та задумывается.

– Хочу, чтобы было как прежде. – примерно через минуту выдаёт она «шикарный» ответ. – Понятно и ясно.

– Нельзя дважды войти в одну и ту же реку! – сердито отвечаю я. – Ты просишь невозможного.

– Тогда найди мне хорошего мужа! – требует СунОк.

Пфф… Опять эта фетиш-установка от мудан!

– Я тебе – брачное агентство, что ли?! – возмущаюсь я.

– Мудан сказала, – ты найдёшь мне хорошего мужа.

Блин! Это уже начинает доставать!

(чат, который никогда не спит)

[*.*] – У Агдан умер самчон.

[*.*] – Так ей и надо, предательнице!

[*.*] – Настоящая божья кара.

[*.*] – Думаю, она теперь горько пожалеет о своём поведении!

[*.*] – Люди, ау! Человек умер! Вы что, – звери?

[*.*] – @ Агдан не человек. Она дух Мён СонХва.

[*.*] – Прекратите нести чушь!

[*.*] – @ К духам нет жалости, кх-кх-кх…

Время действия: пятое декабря

Место действия: Сеул

Едем с мамой и СунОк в такси, возвращаемся домой с похорон. Самчона провожали. Тяжёлый день. Сначала больница, затем – крематорий, потом – поминки. Чувствую себя эмоционально вымотанным. Дядю жалко. Хороший был человек. Понимающий. Заодно я посмотрел, в каких условиях живёт его семья. Не шикарно, – скажу так. Однако самчон находил возможность помогать родственникам. Нормально поступал. По-мужски.

Кроме Пак ЧинЧжу, жены дяди и ХаЫн, – бабки-стервы, в доме дяди обнаружились ещё два родственника. Два сына дяди. Старший, ВонГи, учится на последнем курсе старшей школы. Младший, ГиСок, – в средней школе. Я сразу подумал, – «интересно, как обстоят дела с их дальнейшим образованием? Есть ли у них соответствующие финансовые возможности?»

Известно, – денег много не бывает и можно потратить все, сколько есть. Поэтому, речь здесь нужно вести о конкретном, я бы сказал – точечном вливании, которое повлияет на всю дальнейшую жизнь. А для этого нужно хотя бы примерно представлять творящееся у парней в головах. Какой уровень обучения смогут вообще потянуть, какие вообще устремления в жизни, желания? От этого очень многое будет зависеть. Деньги важны, но и личность тут играет немаловажную роль.

К моему, скажем, лёгкому сожалению, пообщаться с племянниками не удалось. Похороны, – мероприятие достаточно запротоколированное и времени на посторонние разговоры отведено мало. Да и в день, когда хоронят твоего отца, не думаю, что в голове найдётся свободное место для каких-нибудь мыслей, кроме печальных. В итоге, общение с племянниками было перенесено на будущее. Как, впрочем, и разговор с их старшими.

Проводить самчона в последний путь пришло, на мой взгляд, не так уж и много людей. Мне казалось, – их должно было быть больше, учитывая его связи. Возможно здесь виновата особенность «бизнеса» почившего. Кто-то из его знакомых «чалится» по тюрьмам, кто-то не захотел афишировать связь с «засвеченным» контрабандистом. Кстати, велись съёмки похорон. То ли услуга, предоставляемая похоронной компанией, то ли агенты контрразведки снимали. Короче, у тех, кто не пришёл на «последнее прости», – вполне могли быть для этого веские причины.

Долго думал, – говорить или не говорить о своём последнем разговоре с покойным? Была идея на поминках встать, произнести речь, в которой пообещать выполнить данное дяде слово. Но, посмотрев на скорбные лица его близких, решил не выделываться, сидеть, молчать и кланяться. Во-первых, до сих пор непонятно, – знает ли о нашем разговоре его семья? Во-вторых, – у меня самого сейчас дела идут не лучшим образом. Вылезешь – сочтут за клоуна. А мне ещё отношения с его родственниками выстраивать.

В итоге – мама говорила вместо нас с СунОк, и это было правильно по местным понятиям. Когда настал момент последнего прощания, – онни плакала, сказала – «никогда не забудет». Я постоял у гроба молча, размышляя о том, как хоронили меня на той Земле.

В общем, – что сказать? Похороны есть похороны. Ничего хорошего.

Время действия: шестое декабря

Место действия: Сеул

– В смысле – «выгоняют из дома»? – удивлённо переспрашиваю я в телефон.

Звонит онни. Полным паникой голосом сообщила – «нас выгоняют из дома»! Значит, – вчера только самчона похоронили, а сегодня его мать принялась воплощать свою давнюю мечту? Торопится, боясь не дожить до её осуществления? Нифига, сказал я себе, фортель!

– Это кто нас, бабка, что ли, – выгоняет? – уточняю я.

– Нет, их тоже выселяют. – сообщает СунОк ещё одну ошеломляющую новость. – У дяди были долги и за ними пришли кредиторы…

«Долги»?! Аджж-жжж!!

– И сколько там? – задаю я вопрос голосом, ослабевшим от внезапно возникшего предчувствия. – Какую сумму был должен дядя?

– ЧинЧжу сказала, – один миллиард двести миллионов вон. А у неё таких денег нет…

«Миллион двести тысяч долларов?!» – ужасаюсь я, одновременно ощущая, как слегка подгибаются ноги. – «Самчон – скотина! Наделал долгов и свалил! Не зря я удивлялся напору, с которым он из меня согласие выдавливал! Вот теперь всё стало понятно!»

– А сколько у неё денег есть? – прислушиваясь к участившемуся сердцебиению, интересуюсь я.

– Она сказала – пятнадцать миллионов вон. И не знает, как ей жить дальше. Даже, если продаст всю недвижимость, – сумма получится гораздо меньше размера долга.

– Щибаль! – нецензурно высказываюсь одним словом о ситуации и добавляю. – Черти бы побрали нашего самчона! Надеюсь, он уже в аду!

– Ты что такое говоришь?! Разве так можно о дяде?!

Да не можно, а нужно! Впрочем, не стоит. Всё одно не поймут. Сейчас следует определить свои дальнейшие действия. Хрена себе, – миллион двести тысяч долларов! Попробуй, заработай их! Я обещал самчону позаботиться о его семье, но не на такую же сумму?! Учёбу помочь сыновьям оплатить, денег на хозяйство жене его подкинуть, но – не миллион же с лишним долларов?! Тут дом на Чеджу можно купить!

– Чего молчишь? – спрашивает СунОк.

– Думаю. – коротко отвечаю я.

В принципе… В принципе, – никто о моём разговоре с дядей не упоминал. Возможно, он своей семье ничего о нём не сказал. Может, – не успел. Врачи назвали причиной смерти – «разрыв сердечной мышцы». Если так, то можно сделать морду кирпичом и заявить, – «я не я и хата не моя»! И пусть они там крутятся, как хотят! Может, самчон потратил эти бабки на «блэкджек со шлюхами», а мне их отрабатывать предлагают? Да нафиг это нужно!

– ЮнМи…

– Чего?

– Что делать?

– Снимать штаны и бегать! Где эти деятели, которым ЮнСок задолжал?

– Зачем они тебе?

– Хочу посмотреть на долговые документы. Может, нас надуть пытаются, а мы верим?

– У ЧинЧжу есть копии. Они ей их оставили.

Глубоко вздыхаю. Как же всё достало! Почему я не могу жить спокойной, размеренной, благополучной жизнью?! Почему вокруг перманентно творится какая-то жопа с моим обязательным участием?!

– Жди. – командую я СунОк. – Сейчас буду. Поедем к ЧинЧжу смотреть копии. Звони ей, договаривайся о срочной встрече. Поняла?

– Зачем «смотреть копии»? Ты хочешь оплатить дядин долг?

– Я что, – идиотка?! Где я денег столько возьму?!

– Зачем тогда ехать?

– Поговорить, узнать подробности. Может, сможем чем-нибудь помочь. Раз встаёт вопрос с жильём, – нужно узнать, сколько времени мы ещё можем занимать их дом. Вдруг есть приемлемый вариант, который позволит жить в нём и далее. Необходима информация.

– Понятно. – коротко отвечает онни.

– Как у мамы дела? – спрашиваю я.

Мама уже который день чувствует себя плохо. Понятно, с подобными эмоциональными перегрузками сдохнуть можно, а не только плохо себя чувствовать.

– Говорит, что нормально. – отвечает СунОк. – Давление не очень, но было и хуже.

– Хорошо. – резюмирую я и уточняю. – Ты ей ничего не сказала про долги самчона?

– Ничего. Мама спит, телефон её у меня.

– Отлично. Всё, я еду. Давай!

– Жду.

(позже. Тот же день. Юридическая контора)

– Документы выглядят настоящими. – резюмирует юрист, закончив разглядывать копии. – Форма бланка, подписи и печати соответствуют стандарту. Мы можем проверить подлинность отпечатка пальца вашего родственника и действительность нотариально заверенных договоров…

– Хорошо. Сделайте это, пожалуйста. – киваю я и прошу ещё об одной услуге. – И мне нужно оценить стоимость двух объектов недвижимости. Подскажите, как это сделать наилучшим образом?

Нахожусь в юридической конторе, которую «подогнал» мне ЧжуВон и через которую сужусь со своим агентством. Приехав вместе с хмуро молчащей СунОк в дом к дяде, обнаружили в нём «лазарет», подобный нашему. Бабушка «плохо себя чувствует» и к нам вообще не вышла. Жена самчона тоже выглядит изнурённо. Короче, – самое время заниматься тёрками по долгам. Взял у ЧинЧжу оставленные кредиторами документы, посмотрел, покрутил в руках. Понял, что ничего умного сказать не могу, нужно везти их показывать специалистам.

– Зачем тебе? – удивлённо спросила вдова дяди, когда я сообщил ей о своём намерении.

– Вы помогали нам. – объяснил я. – Теперь помогаем мы, – оплатим юридические услуги. А вообще, скажите, уважаемая ЧинЧжу, как вы оцениваете свои перспективы рассчитаться с кредиторами?

Женщина в ответ медленно покачала головой.

– ЮнСок не собирался умирать. – ответила она. – Поэтому не сказал, где у него деньги. С тем, что у меня есть, я не смогу выплатить долг мужа. Не знаю, как дальше будут жить мои дети.

– Вы рассматривали перспективу объявить себя банкротом? – поинтересовался я. – Вы знаете людей, приходивших за долгами?

ЧинЧжу отрицательно покачала головой.

– Это были плохие люди. – коротко ответила она.

Ну надо думать, не из балетной школы ученики приходили! Контрабанда, это читай, пиратство. Наверняка я не прав, но у меня именно такие ассоциации возникают, когда слышу это слово. Хотя вполне возможно, что приходили финансисты, ссудившие денег и хлопочущие за своё имущество. Но они ничем не лучше перечисленных авантюристов, а может даже хуже. Нет от них нигде спасения. И главное – сумма уж больно большая. Ну двести-триста тысяч, – ещё туда-сюда. Но лям с хвостиком, – слишком много. Да, в Корее низкая преступность, однако это не означает, что её нет вообще. И кто его знает, какие идеи могут прийти в голову людям, потерявшим лично нажитое? Может, оно у них и не последнее, только кроме финансовых здесь возникают ещё репутационные потери. «Лицо» вниз съезжает. Другие должники ведь могут подумать, что им тоже не обязательно возвращать взятое взаймы. Не знаю с кем договаривался самчон, но раз его контрабандный бизнес профинансировали, то с высокой долей вероятности можно ожидать, что сделали это криминальные или полукриминальные структуры. А там с «понятиями» дела обстоят жёстко. Хотя бы раз «прогнёшься», конкуренты моментом в ноль «зачморят». Чёрт его знает, как обстоят дела у дядиных кредиторов с их «бандитским рейтингом»? Может, им очень кстати окажется провести акцию устрашения, дабы в нём подняться? Или, – чтобы удержаться на текущей позиции? Сложившаяся ситуация, на мой взгляд, для этого весьма удачная. У семьи самчона защиты никакой, а вина явная. Короче, ЮнСок оставил в наследство кучу дерьма, которое непонятно кому и как разгребать…

– Вы что-нибудь ещё хотели? – спрашивает юрист, выводя меня из состояния задумчивости.

– Нет, спасибо. Больше ничего. – отвечаю я.

Кажется, есть способ решить проблему с защитой дядиной семьи… Пока вспоминал произошедшие события, – подсознание подкинуло вариант. Так себе, конечно, вариант, но бесплатный…

(позже. Продолжение начатого минуту назад телефонного разговора)

– Госпожа МуРан, вы как-то сказали, – если у меня будут проблемы, то я могу обратиться к вам за помощью.

– Да, ЮнМи, я говорила такое.

– Понимаете, мой умерший самчон оставил после себя много долгов. Для решения проблемы необходимо разговаривать с кредиторами. Получилось так, что бизнес моего родственника не был законным. Если вы вдруг забыли, – он занимался контрабандой. Поэтому, люди, кредитовавшие моего самчона, – являются представителями соответствующих слоёв общества. Жена дяди сказала о них, – «опасные люди». Конечно же, я буду выглядеть в глазах этих людей недостаточно серьёзным участником переговоров. Чтобы подобного не произошло, хочу попросить вас выделить мне в сопровождение несколько охранников и какого-нибудь представителя, который бы дал понять о моих связях с уважаемыми людьми.

– Хм… Ты хочешь самостоятельно вести переговоры с бандитами?

– Я не могу однозначно утверждать, что они бандиты. Лучше назвать их, – коммерческими партнёрами моего дяди.

– «Коммерческими партнёрами»? Хм-хм… Но всё-таки, почему – ты?

– В обеих семьях из старших остались только женщины со слабым здоровьем. Они не справятся, хотя бы потому, что никогда не сталкивались с подобными проблемами. А ещё, нормальные деньги зарабатываю только я. Поэтому, – никто, кроме меня.

– Теперь стало понятно. Однако, – неожиданная просьба.

– Я не прошу у вас денег для решения личной проблемы. Её я решу сама. Мне нужна силовая поддержка. Точнее, – её видимость.

– Скажи мне, где ты всему этому научилась?

– Хальмони, я действую по ситуации. Никто меня не учил.

– Ты обратилась ко мне – «хальмони»?

– Когда-то вы мне разрешили.

– Я помню. И помню твой ответ. Значит, мы стали ближе?

– Думаю, – да.

– Хорошо, ЮнМи. Я переговорю с нужными людьми и сообщу, когда ты приедешь. Будь готова подробно рассказать все обстоятельства дела.

– Я понимаю, хальмони. Большое спасибо.

– Буду рада тебя снова увидеть.

– Спасибо. Я тоже, хальмони.

Конец тридцать третьей главы