Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола

Жизнь двадцать четвёртая

Время действия: тринадцатое октября

Место действия: кабинет министра обороны. Присутствуют министр и генерал Им ЧхеМу.

– Это просто в голове не укладывается. – зло смотря на стоящего перед ним генерала, произносит министр. – Элита вооружённых сил, морская пехота! А на самом деле – балаган!

Генерал чуть морщится, но молчит, понимая, что накосячено знатно и министр имеет право высказаться, не затрудняя себя подбором выражений.

– Я останавливаю работу международной делегации, практически сутки провожу в воздухе, чтобы по прилёту узнать, что какая-то сангса со скуки соорудила из мусорных мешков пугало, которым напугала морпехов так, что дело дошло до объявления общевойсковой тревоги и запроса о помощи у союзников!

Выпалив это длинное предложение, министр с возмущением глядит на собеседника, молчащего с невозмутимым видом.

– Генерал! – восклицает министр, не увидев раскаяния на лице подчинённого и не услышав слов оправдания из уст собеседника. – Что происходит в вашей системе оповещения боевой тревоги?! Каким образом сообщение о незначительном происшествии попало на самый верх? Отвечайте!

– Господин министр. – сделав слегка печальное выражение лица, произносит Им ЧхеМу. – Вы совершенно правы, указывая на несуразность случившегося. Действительно, подобного быть не должно. Но раз оно произошло, то однозначно указывает на наличии в системе управления не обнаруженной ранее ошибки функционирования. Заверяю вас, что в самое ближайшее время будет разработана новая методика проверки на устойчивость при воздействии неблагоприятных факторов, с помощью которой будет произведено расширенное тестирование всех составных частей комплекса…

Министр зло смотрит на генерала, делая вторую попытку уложить в голове услышанное нагромождение фраз.

– Какое ещё «расширенное тестирование»?! – справившись с этим и не сломав при этом мозг, возмущённо восклицает он. – Сообщения о происшествии у складов хранения воинского имущества, – в принципе не должны попадать на уровень дежурного объединённых штабов! Вы меня слышите?! В принципе! Получается, что у вас система вообще ни хрена не работает! И просто чудо, что мы дожили до сегодняшнего дня! Так?

– Система работает. – спокойно отвечает генерал. – И отработала без замечаний уже несколько лет. Просто она сложная, а чем выше сложность, тем значительней возрастает роль человеческого фактора, господин министр.

– Ну, так я вам и говорю, что у вас ничего не работает! Военнослужащие совершают ошибочные действия, нажимая не на те кнопки, а система им не противодействует! В результате, – я должен бросить всё и нестись сюда через половину земного шара! Генерал, вы понимаете, что сорвано подписание договоров, за которыми стоят деньги?! Деньги наших и французских производителей ВПК! Уже достигнуты предварительные договорённости, уже подсчитано, кто сколько заработает и вдруг – вы! Точнее, – ваша сангса! И что теперь делать уважаемым людям, которые платят налоги и создают рабочие места? Что им говорить? Рассказывать про пугало из мусорных мешков?!

Министр бурно дышит, зло смотря на генерала.

– Сожалею, господин министр. – с печалью произносит тот, наклоняя голову. – Думаю, всё удастся объяснить.

– Замечательно! – восклицает министр. – Я тут себе голову сломал, пытаясь придумать, как это сделать, а у вас, оказывается, уже есть объяснение! Пожалуйста, прошу вас! С удовольствием выслушаю. Прошу!

Он делает приглашающий жест рукой.

– Информационное сообщения для средств массовой информации. – предварительно прочистив горло, анонсирует Им ЧхеМу то, что собирается сказать. – На воинскую часть номер 4510 было совершено нападение террористической группы спецназа Пукхан. Однако, в результате доблестных действий воинских подразделений Республики Корея, проявивших высокую выучку и героизм, атака была отбита. В ходе отражения нападения, вражеским силам был дан достойный отпор. В дальнейшем, в завязавшемся после боя преследовании, террористическая группа противника смогла пересечь линию демаркации. Потерь в войсках Республики Корея нет.

Министр удивлённо смотрит на генерала.

– Но, постойте? – произносит он. – Мне доложили совсем другую версию произошедшего. Совсем отличную от того, что вы сейчас сообщаете!

– Моя версия закрывает все вопросы. В противном случае, – позор и потеря лица для всех вооружённых сил страны.

– И каким образом террористической группе удалось оторваться от преследования? – с сарказмом спрашивает министр.

– Они улетели на планере.

– Ничего себе!

– Да, такого никто не ожидал. Вместо того, чтобы двигаться на север, к границе, террористы отправились на юг, где у них находились готовые к взлёту летательные аппараты. Пока их искали на возможных путях отхода, они получили фору по времени.

– Пограничники не выглядят особо успешными, да?

– Враг коварен. В следующий раз у него такой номер не пройдёт.

– ПВО тоже выглядят не очень.

– Планеры были собраны из дерева, что делает их слабо различимыми для радаров. В следующий раз ПВО будет использовать новые алгоритмы селекции и распознавания малозаметных целей.

– Нация будет рада это услышать. Но что понадобилось диверсантам на территории воинской части, принадлежащей элите вооружённых сил? Ради чего рисковали жизнью? Они же не самоубийцы?

– Они хотели похитить сангсу Пак ЮнМи.

– Вы в своём уме?! – задохнувшись от изумления, восклицает министр.

– Диверсанты хотели похитить первую в истории кореянку, номинированную на премию «Грэмми» и вывезти её на планере в Пукхан. Чтобы не допустить триумфа своего геополитического противника.

Пфф… – надув щёки, выдыхает министр и замирает.

– Что за «триумф» имеется в виду? – через мгновение спрашивает он.

– Известно, что Пукхан всегда соревнуется с нашей страной пытаясь доказать своё превосходство. Пример, – пропагандистская деревня «Киджондон». Они собрали там мачту в два раза выше, чем в Намхан, на которой болтается флаг совершенно сумасшедших размеров, но никто этого не видит, кроме наших и их пограничников. «Грэмми» же – это мировое признание. Номинация на премию означает, что Пак ЮнМи признана в Америке как первый неанглоязычный азиатский исполнитель. Мы опередили Японию, Китай и Пукхан. Приглашение в зал, где будет происходить награждение, – де-факто означает попадание в музыкальную элиту. Северянам подобного успеха не добиться никогда. Поэтому, чтобы не допустить триумфа Намхан, руководство Ибук решило либо похитить Пак ЮнМи, чтобы использовать её талант, либо ликвидировать.

Министр озадаченно смотрит на Им ЧхеМу, рассказывающего ему невероятные вещи.

– Они уже раз пытались её убить. – продолжает тот. – Устроили артналёт во время концерта. Сангса была ранена и впоследствии была представлена к правительственной награде. Потом, есть информация разведки о том, что написанная ею песня «Группа крови», – запрещена в Пукхан под страхом тюремного заключения. Однозначно, – последнее происшествие было атакой диверсантов с целью уничтожения ценного члена корейского общества.

Закончив говорить, в ожидании вердикта, генерал смотрит на министра.

– Звучит невероятно. – помолчав, искренне признаётся тот. – Впрочем, не могу не признать, что события выстраиваются достаточно логично… Однако, – мы знаем с вами правду. И не только мы. Что будет, если произойдёт утечка истинной причины произошедшего?

– Правда выглядит слишком невероятной, господин министр. Словно ложь, придуманная отделом пропаганды Пукхан. Уверен, предложенная мной версия событий выглядит гораздо правдоподобнее.

– Согласен. – кивает министр. – Ваша сангса вообще ненормальная. Никто не поверит, что вменяемый человек совершит то, что она натворила.

– Она творческий человек. С такими всегда трудно.

Министр вновь понимающе кивает.

– Но мы только что запретили ей поездку во Францию. – вспоминает он. – Как быть с этим?

– Разведка получила информацию о готовящейся провокации. Но место и время её проведения было неизвестно. Поэтому, в целях безопасности, было принято решение оставить номинантку «Грэмми» в стране, под охраной. Что, в дальнейшем, показало его правильность.

– Выглядит реалистично. На мой взгляд, всё контролируемо. И СМИ, и распространение слухов. Единственным непредсказуемым звеном выглядит сама Пак ЮнМи. А если этой, как вы говорите, – «творческой личности», снова что-то взбредёт в голову? Если она снова что-нибудь выкинет или скажет?

– Приставим охрану. – обещает генерал. – Основания для этого будут. Обеспечим контроль двадцать четыре часа в сутки.

– И сколько времени вы намерены этим заниматься?

– По крайней мере, до момента награждения «Грэмми», которое произойдёт в декабре. Или, если это долго, через месяц можно будет распространить сообщение, что угроза снята. По информации, которую получит разведка, – исполнители, провалившие операцию, будут расстреляны, а само руководство Пукхан откажется от исполнения своего преступного замысла.

Министр оценивающе смотрит на генерала, у которого на всё находится подходящий ответ.

– Я как-то упустил из внимания «Грэмми». – признаётся он.

– Я тоже, господин министр. – винится Им ЧхеМу. – Похоже, причина в том, что это – область человеческой деятельности, не входящая в круг наших профессиональных интересов.

– Вполне возможно. Кстати, а почему министерство культуры никак себя не проявляет? Почему там сидят и молчат? Их не интересует «Грэмми»?

– Скорее всего, – решили, что раз Пак ЮнМи военнослужащая, то теперь о ней должна заботиться армия. Уверен, они присоединятся на последнем этапе. Когда всё уже будет сделано.

– Тогда пусть не удивляются, если Пак ЮнМи будет на награждении в военной форме. Или, возможно, это будет смотреться излишне агрессивно? Как вы думаете?

– Считаю, что такой серьёзный вопрос требует взвешенного подхода. – солидно отвечает генерал. – Его решение следует поручить профессионалам, разбирающимся в социологии и получить одобрение на самом высшем уровне.

– Да-да, – кивает министр и, глядя на собеседника, задумчиво произносит. – Если придерживаться предложенной вами версии, тогда придётся представить вас к награде… За сохранение «ценного члена общества» …

– Отвечу, что подобная награда меня, конечно, не обрадует, но для сохранения секретности и возвышения престижа страны, – я не стану отказываться, чтобы не создавать проблем.

Министр саркастически смотрит на готового «пожертвовать собой».

– Я подумаю об этом. – обещает он. – Вновь вспомнил, что мне нужно как-то урегулировать вопрос с незаключёнными контрактами. У вас, случайно, нет ещё одного неожиданного решения, господин генерал?

– К сожалению, нет. – признаётся Им ЧхеМу. – У меня небольшой опыт в размещении военных заказов. Но, тем не менее, предположу, что факт вступления в силу ранее заключённых договорённостей можно будет зафиксировать в итоговом коммюнике, в котором будут подписи обеих сторон.

Министр делает одобрительное движение головой.

– Скорее всего, так и будет. – соглашается он и интересуется. – Ваш вариант заявления для прессы, у вас с собой?

– Так точно.

– Давайте его мне, я ещё раз ознакомлюсь и, возможно, подключу аналитический отдел. Посмотрим, что они скажут. А пока, убедительно вас прошу – займитесь контролем вашей сангсы. Не дайте ей ещё что-нибудь выкинуть.

– Не беспокойтесь, господин министр. Теперь она будет находиться под постоянным наблюдением.

(Франция, Париж. Телефонный разговор)

– Опп-паа! Я прилетела! Скажи, куда мне ехать?

– ЮЧжин, куда ты прилетела?!

– К тебе, в Париж! Я в аэропорту Орли! Мне нужен твой адрес!

– Ты обалдела, что ли? Я не в туристической поездке, а участник правительственной делегации!

– Но ты же находишь время делать фото с девушками?! Значит и на меня у тебя время найдётся.

– Так ты явилась сюда с целью их распугать?

– Ничего подобного. Они все – не твоего уровня, поэтому они меня не оскорбляют.

– Вроде, раньше иначе было?

– Не знаю, когда было это «раньше». Всегда так было.

– Ладно, выяснять не будем. Чего ты хочешь?

– Хочу, чтобы ты познакомил меня с известными людьми!

– Какими именно?

– Из делегации.

– С ума сошла? Среди них – члены правительства, а у меня самый низкий воинский чин из всех!

– Не надо придумывать отговорку, чтобы отказать. Все знают, из какой ты семьи.

– Причём тут моя семья?

– При том, что она очень уважаемая в Корее. А ты – наследник.

– Младший наследник.

– Ну и что? Это звучит так же, как – «младший принц». Оппа, я хочу увидеть «высокую политическую жизнь» изнутри! У меня никогда не было такой возможности! Вся надежда на тебя, оппа!

– ЮЧжин, у меня и без тебя проблем хватает!

– От меня никогда не было проблем!

– Это только так кажется.

– Ничего мне не кажется! Оппа, я почти день провела в воздухе, чтобы увидеться с тобой! Неужели тебе меня совсем не жалко?

– Мне себя жалко.

– Хочешь, я приеду и пожалею?

– Этого ещё не хватало!

– Ну-у, ЧжуВон… Я летела с такой надеждой, а ты так со мною жесток!

– ЮЧжин, я участник правительственной делегации… Который должен подчиняться дисциплине. Я не могу нарушать установленные правила!

– Думаешь, не смогу найти в каком отеле остановилась корейская делегация?

– Скандал собралась устроить?

– Да, если ты будешь продолжать так со мною вести! Всем твоим девкам волосы повыдёргиваю!

– ЮЧжин, почему ты такая упёртая?

– А ты думал, – зарыдаю и в слезах улечу обратно? Мы уже столько лет знакомы, и ты до сих пор не знаешь, какая я?

– «Какая я настырная» – это ты хотела сказать?

– В жизни нужно уметь добиваться поставленной цели. Так же, как и в бизнесе! Так что, – ты диктуешь адрес, или мне самой его найти?

– Чёрт! Ты хоть обещаешь вести себя прилично?

– Я всегда себя веду прилично, в отличие от некоторых твоих подружек!

– Ты будешь улыбаться и молчать, молчать и улыбаться, а я, взамен на твоё обещание, сообщаю где меня искать. Так?

– Да! Так!

– И никого не будешь пытаться покалечить?

– Да! Давай уже быстрее! Я устала и хочу в душ.

– Договорились?

– Договорились!

– Хорошо, говорю адрес.

(ещё один телефонный разговор. Париж, Франция.)

– Добрый вечер, президент Чо СуМан! Рада вас слышать!

– Добрый вечер, АйЮ. Я тоже рад слышать твой голос. Видел по телевизору твоё выступление. Скажу, что подготовить за столь короткое время такой номер, – для этого нужно иметь немалый талант. Ты изумительна.

– О-о, спасибо большое, господин президент! Мне тоже очень понравилась «Эммануэль»! Очень красивая!

– Да, согласен с тобой. Единственно, АйЮ, – почему я не знал, что ты решила показать публике новинку?

– Не знали? Почему?

– Мне никто об этом не сообщил. Ни твой менеджер, ни ты. Я хочу понять, по какой причине это произошло?

– Ммм… господин президент, я не знаю. Почему-то думала, что директор ЮСон вам об этом сказал. Это было его предложение, организовать дуэт, поэтому я не стала спрашивать разрешения…

– Вот как? Директор ЮСон ничего мне не говорил.

– Прошу прощения, президент СуМан. Кажется, я допустила ошибку.

– Похоже, это так и есть.

– Я виновата. Какие будут последствия?

– Скорее тут больше виноват твой менеджер, а не ты. Возможно, он тоже решил, что я с ЮСоном переговорил напрямую, но в подобных случаях он не должен думать, а должен следовать процедуре, определённой агентством. А что касается последствий… Да, я предполагаю, что они обязательно себя проявят…

– Оо-о, господин СуМан, мне бесконечно жаль!

– Ничего страшного, АйЮ. Просто в следующий раз постарайся быть внимательнее. Помни, что люди вокруг тебя постоянно совершают ошибки. Будь к этому готова.

– Да, господин СуМан. Простите меня. Но как теперь быть с «Эммануэль»?

– Не беспокойся, я решу этот вопрос. Ты же, – отдыхай. Тебе нельзя выглядеть уставшей.

– Да, конечно. Спасибо, господин президент.

– Всего доброго, АйЮ.

– Всего доброго, президент СуМан.

(Франция, Париж, гостиничный номер)

– Ва-уу…! – изумлённо тянет КюРи, смотря в планшет.

– Что там? – заинтересованно спрашивает БоРам, в позе «ноги кверху» валяющаяся на кровати.»

– ХёМин стала в Корее звездой поисковых систем! – сообщает КюРи, не отрываясь от планшета.

– Это после клипа. – авторитетно заявляет БоРам. – Все, небось, голову сломали, гадая – «как ей удалось такое снять»? Хотят узнать.

– «… за последний день самым популярным поисковым запросом в сети стало словосочетание – ««Корона»_ХёМин_голая» – быстро читает КюРи.

У БоРам натуральным образом отвисает челюсть.

– Я так и знала! – раздосадовано восклицает ХёМин.

«… в сети набирает обороты новый обман». – продолжает читать КюРи. – «…мошенники предлагают скачать за сто тысяч вон видео ХёМин без купюр, якобы украденные со студии, где производилась съёмка. После оплаты, любитель клубнички получает файл официального клипа…»

Хи-хи-хи… – смеётся БоРам, уткнувшись лицом в кровать.

– Да офигеть! – возмущённо восклицает ХёМин. – Я в суд подам!

– На кого? – поднимая голову, удивлённо спрашивает КюРи.

– На хейтеров! – гневно сверкнув глазами, обещает ХёМин.

– Слава, – она такая. – БоРам ехидным голоском бубнит в постель. – Непредсказуемая.

Время действия: тринадцатое октября

Место действия: кабинет министра обороны. Присутствуют министр и генерал Им ЧхеМу.

– Сегодня, я провёл, пожалуй, самые неприятные минуты своей жизни. – недовольно произносит министр, глядя на Им ЧхеМу. – Госпожа президент была в курсе истинной причины происшедшего. Ей уже успели доложить. Она сразу была негативно настроена ко мне! Сразу! И исключительно по вине вашей Агдан!

Генерал стоит молча, с бесстрастным лицом ожидая продолжения. Выплеснув возмущённым спичем своё негодование, министр успокаивается.

– Президент Пак ГынХе была глубоко потрясена, узнав, каким именно образом идут дела во вверенных вам подразделениях вооружённых сил, господин Им ЧхеМу!

– Я сожалею о том, что госпожа президент была расстроена. – отвечает тот.

– Она была не только расстроена, но ещё была возмущена глубиной той бездны, в которую вы ввергли репутацию армии страны!

– Я сожалею.

– Если бы не возникшая уникальная ситуация, в которой невозможно вас привлечь к ответственности, то уже был бы подписан приказ о вашей отставке, генерал!

– Я искренне сожалею.

– Больше всего ГынХе возмутил факт вовлечения наших американских союзников в случившийся идиотизм!

– Я понимаю. Но каков итог вашего разговора, господин министр?

– Пак ГынХе сказала, что глубоко обеспокоена возможностью падения престижа вооружённых сил страны в глазах мировой общественности и, хоть ей приходится при этом идти против собственных правил, она вынуждена принять ваше предложение о сохранении в тайне всех деталей происшествия. Я говорю о том варианте заявления для прессы, с которым вы пришли ко мне сегодня утром, генерал.

– Благодарю госпожу президента за великодушие.

– Ещё, Пак ГынХе добавила, что не намеревается оставить виновников без наказания. Генерал Им ЧхеМу! Вам приказано зачитать сообщение для прессы!

– Слушаюсь!

– В текст внесены небольшие изменения, вы их увидите. Если коротко пересказать содержание – то это вы проводили расследование происшествия и на основе его результатов подготовили информацию для СМИ. В случае раскрытия истинных причин – вы ответите за введение в заблуждение и президента, и всей нации. Что будет дальше с вашей карьерой, вы понимаете?

– Так точно, господин министр.

– Замечательно. И теперь, – ваша Агдан. Президент требует, чтобы она понесла максимально возможное наказание за своё хулиганство. Единственно, с учётом её предстоящего участия в церемонии «Грэмми» и в японских гастролях.

Им ЧхеМу задумчиво смотрит на собеседника.

– Госпожа президент в воспитательных целях захотела, чтобы сангса Пак ЮнМи почувствовала недовольство соотечественников, которым она доставила беспокойство. А конкретно, – ГынХе приказала, чтобы армия не поддерживала сангсу в предстоящих судебных разбирательствах.

Генерал некоторое время обдумывает требование, высказанное рассерженной женщиной.

– Армия всегда поддерживала своих. – произносит он.

– Тех, кто этого достоин. – делает ремарку министр.

– Не всегда. Порой поддержка оказывалась только потому, что нуждающийся в ней, – военный. В Корее все знают, что если ты на службе, то ты не один. Принятие подобного решения создаёт достаточно неблаговидный прецедент для будущих призывников.

– Вы что, – хотели, чтобы Агдан вообще осталась без наказания?

– Отчего же? Совсем нет.

– Тогда почему вы выказываете недовольство?

– Потому, что мне кажется, – госпожа президент имеет несколько неверное представление о психотипе личности Агдан.

– У Пак ГынХе есть на неё досье. Я лично видел его.

– И всё же, – я позволю себе остаться при своём мнении. Сангса – лидер-одиночка с выраженным эгоистическим поведением. У меня есть сомнения в том, что выбранный вид наказания будет эффективным в отношении неё.

– Какое же наказание, на ваш взгляд, следует применить?

– Если честно, господин министр, то я – не знаю.

– Генерал, госпожа президент сегодня намеревалась требовать вашей отставки. И вы сейчас, не имея своего варианта решения, выражаете сомнение в правильности выбранного ею пути? Вы уверены в дальновидности своего поступка?

– Не совсем, но тем не менее считаю, что всякая операция должна быть спланирована с учётом всех возможных факторов, способных помешать достижению победы.

– Прошу оставить ваши желания при себе. Напомню, – это решение президента страны, которое вам, как военному, следует выполнять беспрекословно.

– Я не отказываюсь выполнить приказ, просто считаю необходимым предупредить, что реализация предложенного плана, на мой взгляд, может не достичь ожидаемого результата.

– Вы можете записаться на приём к госпоже президенту и в личной аудиенции объяснить, – как нужно правильно поступать.

– Всё понял, господин министр. Больше замечаний и предложений не имею.

– Замечательно. Я рад достигнутому взаимопониманию. Прошу вас приступить к выполнению полученных указаний.

– Будет исполнено!

Время действия: тринадцатое октября, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи. Только что по телевизору показали генерала Им ЧхеМу, который доложил нации о подоплёке происшествия, из-за которого чуть не началась война.

– Боже мой! – восклицает мама, прижав к груди руку и смотря на СунОк испуганными круглыми глазами. – Северяне хотели похитить мою дочь!

СунОк хмурится, обдумывая услышанное.

– Я же говорю, – гады они. – говорит она и успокаивающе ободряет маму. – Не бойся. Ничего они ей не сделают, когда она в армии. Видишь, вся страна поднялась на её защиту. Даже Америка флот прислала!

Мамины глаза наполняются слезами.

– Доченька моя… – слабым голосом произносит она. – Как мне тебе помочь?

(шум в сети)

«… по результатам опроса, проведённого женским журналом «Фам» среди своих читательниц, госпожа АйЮ признана самой красивой корейской певицей из всех, когда-либо посещавших Францию…»

«… – Скажите, господин ЧжуВон, кто написал такую замечательную песню?

– Её автор, – моя хорошая знакомая, – госпожа Пак ЮнМи. – Она известна во Франции под сценическим псевдонимом – Агдан.

– Это она написала и исполнила «Ураган»?

– Да, она.

– Оу, тогда всё понятно. Скажите, почему Агдан не приехала с вами?

– Она мечтала это сделать, но, к сожалению, семейные проблемы смешали её планы.

– Жаль. Во Франции у неё много поклонников, которые очень хотели её увидеть.

– Приятно это слышать. Я обязательно передам Агдан, что Франция ждёт её.

– Да-да, обязательно сделайте это. Вы же сказали, что она ваша хорошая знакомая. Можете рассказать нашим телезрителям, каким образом вы стали с ней хорошими знакомыми?

– Мне кажется, это случилось после того, как мы вместе оказались под артиллерийским обстрелом.

– Ого! Как это неожиданно! Расскажите об этом подробнее! …»

«… [*.*] – Охренеть! Северяне хотели украсть Агдан! Пытаюсь уложить это у себя в голове и никак не получается.

[*.*] – Я тоже не могу себе это представить. Ради этой ненормальной устроить конфликт, поставивший две страны на грань войны, – как такое могло случиться?

[*.*] – А как же призрак? Говорили, что она вызвала какое-то потусторонне существо, которое многие видели. Значит, – это неправда?

[*.*] – Это было для отвлечения часовых. Северяне прицепили к летающему дрону пугало, в виде привидения и запустили его над территорией части. Возникшую неразбериху они хотели использовать для незаметного проникновения через забор. Но им не повезло. Охрана оказалась бдительной и открыла по ним огонь.

[*.*] – Я слышала, что Агдан участвовала в этой перестрелке. Помогала сдерживать противника, пока пулемётчики перезаряжали пулемёт.

[*.*] – Фигеть, какая она боевая девчуля! Пожалуй, её снова наградят.

[*.*] – А я думала, что она из-за своего самчона во Францию не поехала. Оказывается, её там хотели похитить!

[*.*] – Что-то всё равно я никак не могу всё вместить в голову! Призраки, атака спецназа, ночной бой… И её хотели увезти на планере! На планере! Это точно обычная жизнь, а не шпионский боевик?!

[*.*] – Теперь Агдан будут лучше охранять. Она – «ценный член общества».

[*.*] – Уже. «Red Alert» сделал объявление о дополнительных патрулях вокруг дома семьи Агдан. Говорят, – образовалась очередь, чтобы попасть на дежурство.

[*.*] – Её поклонники так бы на учёбу рвались…

[*.*] – А причём тут учёба?

[*.*] – Вы видели, какое стихотворение выложила Агдан на сайте агентства, на своей персональной страничке? Называется – «Письмо на сапоге убитого товарища»!

[*.*] – Я – не видела. Но от названия чем-то уже веет … таким…»

«… Креативный директор дома моды «Balenciaga», Демна Гвасалия, сообщила, что руководимая ею компания достигла соглашения с корейским музыкальным агентством «FAN Entertainment» о том, что участница группы «Корона», госпожа ХёМин, – станет послом бренда в Корее. Директор Демна Гвасалия считает, что госпожа ХёМин на отлично справится с этой ответственностью. Такое мнение, по её словам, у неё возникло после просмотра клипа «Jem They» в котором ХёМин исполнила главную роль. Напомним, что «Balenciaga» славится своими авангардными стилистическими решениями, идя на шаг впереди остальных. Стилистические решения модельеров дома «Balenciaga» считают своеобразным предсказателем моды будущего…»

Время действия: четырнадцатое октября

Место действия: воинская часть, столовая

Сижу, вкушаю обеденные яства. За столом я уже не один, а в компании трёх крепких парней и двух, тоже «крепеньких» – девушек. Охрана моя. Отныне буду постоянно находиться под наблюдением. Так мне сказал генерал Им ЧхеМу, с которым я совсем недавно имел беседу. Сделано это для того, как он объяснил, – «чтобы меня черти в ад не утащили». А если точнее – северяне в Пукхан. И будут меня охранять до тех пор, пока не придёт время ехать в США, присутствовать там в зале «Staples Center», в котором будет происходить церемония вручения наград «Грэмми». А ещё он сказал, что президент Пак ГынХе крайне возмущена моим поведением и в качестве наказания приказала применить ко мне самую страшную для корейцев кару, – ограничить участие в общественной жизни. А если конкретно – лишить меня поддержки организации, в которой я обретаюсь, в борьбе с гражданскими судами.

Наверняка президент знает, что делает, и вполне допускаю, что страшнее наказания для корейца не найти. Но я-то, – не кореец! Мне пофигу их национальные заморочки. Это я ещё в «Кирин» выяснил. Не пофигу мне финансовые потери, которые видятся в результате подобного «финта» власть предержащих. Становится совсем непонятным, что в таком случае я здесь делаю? Об этом я прямо спросил у генерала. Однако он ничего не смог мне ответить. Тогда я попросил, чтобы меня демобилизовали как можно скорее, мотивируя своё желание необходимостью срочно заработать денег на адвокатов.

Здесь я уже получил более развёрнутый ответ, который, правда, совсем не понравился. Им ЧхеМу довёл до моего сведения информацию о том, что решение о демобилизации теперь целиком находится в руках президента страны, которая сейчас на меня очень зла. И если хочу получить желаемый исход, то должен что-то для этого сделать.

И вот сижу я, – «простая корейская баба» и думаю два вопроса. Первый – «что я должен для этого сделать»? И второй – «а с чего вдруг мне этим заниматься»? Я им кто, – крепостной? Почему все так непоколебимо уверены в необходимости внесения мною оплаты за право работать? Тоже исповедуют идею «пакетного соглашения», как в телевизионных корпорациях?

Чуть поворачиваю голову и неожиданно встречаюсь глазами с одной из своих «хранительниц». Я её практически не знаю, только вот буквально представили друг другу. У неё тоже, как у меня, – унтер-офицерское звание, но рангом ниже. Она по званию – джунгаса. И некрасивая. Возможно, пошла в армию именно по этой причине.

– Такая гадость, это ваше айдольство. – говорю ей я.

За столом мгновенно прекращается жевание, наступает напряжённая тишина, а джунгаса просто замирает.

– Знала бы, – лучше бы сдохла! – высказываюсь по поводу ситуации, как она мне видится, и опускаю голову к своему подносу.

Шо бы тут такого можно было ещё съесть?

(немного позже. У дверей в кабинет, за которыми недавно скрылась ЮнМи, стоят облачённые в бронежилеты двое из назначенных ей охранников – парень и девушка. На головах у них металлические каски, на плече – ремень короткоствольного автомата, в подсумках – магазины к нему, снаряжённые боевыми патронами. Воспользовавшись тем, что в коридоре, кроме них, никого нет, девушка слегка наклоняется к парню)

– Она как на меня посмотрит, – у меня мурашки по спине бегут. – жалуется она, имея в виду Агдан.

Парень в ответ делает суровое выражение лица и решительно выпячивает челюсть.

(в это время в кабинете)

– Итак, – бодро произносит майор контрразведки, которого я вижу первый раз в жизни. – Я хочу сегодня поговорить с вами о письме, которое вы написали своему самчону…

Они издеваются, что ли? – думаю я, смотря на копию моего письма, энергично выложенную на стол. – Или они решили меня таким образом – задолбать? Начнут каждый раз присылать нового сотрудника, который будет начинать всё сначала. Кажется, я даже слышал о таком способе ведения допроса. Когда многократно просят повторять одно и то же, – допрашиваемый от постоянной бубниловки тупеет и, в конце концов, произносит «не то». За которое его хватают и тащат в тюрьму. Зря я тогда так активно скучал. Нужно было просто поспать. Это АйЮ виновата!

– Прощу прощения, господин майор, но я отказываюсь говорить на эту тему. – заявляю я.

Офицер замирает, а присутствующая при допросе стенографистка набирает на клавиатуре мой ответ.

– Почему? – отмерев, спрашивает майор.

– Всё, что могла сказать по этому вопросу, – я сказала. Мне больше нечего добавить.

– Это вам только кажется. – уверяют меня. – При более подробном проговаривании, и желании вспомнить, – порой всплывают мелочи, способные оказаться очень существенными.

– У меня нет желания вспоминать мелочи.

– Почему?

– Потому, что это не мой случай. Если вы знакомы с моим досье, господин майор, то должны знать, что я обладаю фотографической памятью. И мне не нужно напрягаться, пытаясь вспомнить подробности. Я уже сказала, – это была шутка, желание подёргать за усы вашу службу и ничего большего.

– А откуда у вас такое желание? Вам не нравится контрразведка? Почему?

– Господин майор. – говорю я, чувствуя охватывающее меня уныние. – У вас есть протокол моего предыдущего допроса? Там же всё написано. Мне нечего прибавить к ранее сказанному.

Минут пять контрразведчик упражняется в каких-то психологических вывертах, стараясь вывести меня на разговор. В ответ сижу, тупо захлопнув пасть.

– Ну хорошо, – наконец, говорят мне. – Давайте сменим тему, раз вы не хотите говорить о письме самчону. Поговорим о другом. О «Письме на сапоге убитого товарища» …

Блин, точно тогда было лучше спать лечь! Даже было лучше стоя поспать, помучиться, зато сегодня бы не пришлось отвечать на дурацкие вопросы! Откуда я знаю, почему меня в тот день – «понесло»? Точно, – АйЮ виновата.

– Это вы написали? – спрашивает майор, имея в виду стихотворение.

Пожав плечами, признаюсь в авторстве. Не, ну а какой смысл отрицать?

– При изучении произведения, – сообщает мой дознаватель, – в нём были обнаружены искажения действительности, создающие у читателей негативные впечатления об армии Республики Корея в целом, об отдельных военнослужащих и их командирах, – в частности. Сангса, с какой целью вы это написали?

Снова пожимаю плечами и отвечаю: «Просто».

– Что значит – «просто»?

– Значит, что я не имела никакого преступного умысла. Слова удачно цеплялись друг за друга и вышла такая вот… штука.

Контрразведчик с выражением сильного сомнения на лице смотрит на меня.

– «Слова цеплялись»? – спрашивает он.

– Да.

– И всё?

– И всё.

– Вы и об этом говорить не хотите?

– А телефон мне вернут?

– Приказом вам запрещается иметь коммуникаторы.

– Я не видела этого приказа.

– Приказом командира вашей части. Текст которого он несколько раз лично доводил до сведения военнослужащих, участвующих в утреннем построении.

– А, вы об этом…

– Да, именно об этом!

– Прошу прощения, господин майор, я несколько рассеянна.

– Я это вижу. Так мы обсудим содержание вашего произведения?

– Пока мне не вернут телефон, – не вижу в этом смысла.

– Зачем вам телефон?

– Мне надоело сидеть без дела. С телефоном я могу заняться творчеством. Написать новую песню или книгу.

– Вам не кажется, что творчество приносит вам много проблем?

– Не кажется. – отвечаю я. – Это на самом деле так.

– Может быть, вам стоит сделать в нём перерыв?

– Прошу прощения, так как я не хочу, чтобы мой вопрос прозвучал грубо. Но, тем не менее, – может, вам стоит сделать перерыв и неделю не дышать?

– Даже так? – удивляется майор.

– Примерно, да.

– Ладно. Сангса, скажите, почему ваши произведения выглядят столь неоднозначно?

– Об этом лучше спросить мою музу. – отвечаю я. – Может, она что-нибудь принимает. Коньяк или антидепрессанты? Я не знаю.

– Хотелось бы с ней побеседовать. – признаётся контрразведчик и задаёт следующий вопрос. – Сангса, вы знаете, что председатель государственного совета Пукхан, Пак ЧенЫн сделал сегодня заявление, в котором, после привычных для него обвинений нашей страны в клевете, – пригласил вас посетить Пхеньян.

Под пристальным взглядом собеседника обдумываю полученную информацию.

Непонятно, с чего вдруг такое предложение? С учётом того, что я солдат армии противника, это тем более выглядит странно. Хотя, если так подумать, вполне объяснимый ход. Председателя, как мне рассказал генерал, обвинили в беспределе, в том, что он спецназом школьниц ворует в соседней стране, а он стал от этого открещиваться. Взял, да и позвал в гости. А то, что я в армии – так я не слышал, что именно он сказал. Может, ждёт после того, как меня демобилизуют. Или ещё как-то хитро вывернул словесно, что стало возможным пригласить, не дожидаясь моей пенсии, когда меня на гражданку выпрут по состоянию здоровья. Восток, – дело тонкое…

– Что вы можете сказать по этому поводу? – спрашивает офицер, не дождавшись конца моего молчания.

Ну, что я могу сказать? Только одно – «Вот только председателя Пака мне на голову не хватало!» Откуда такая идея ему в голову пришла? Сказал бы, чего от него все ожидали – «идите нафиг, ничего не знаю!», да и всё. А он – дипломатическую игру затеял, творчески к делу подошёл. Не, творчество, однозначно зло. Не всегда, но иногда – точно.

– Неожиданно. – признаюсь я ждущему моих слов майору. – Даже не знаю, что сказать.

Тот в ответ пристально смотрит на меня.

– Что вы теперь собираетесь делать? – спрашивает он.

– После беседы с вами? Я собираюсь посетить комнату релаксации. Мне медврач части посоветовал её посещать, когда будет возможность. Из-за больших нагрузок, которым подвергается моя нервная система.

– Я имею в виду приглашение председателя Пака. – уточняет свой вопрос контрразведчик.

Пожимаю в ответ плечами.

– Не знаю. Пока я в армии, наверняка это невозможно. Я просто не слышала, о чём конкретно говорил Пак ЧенЫн и поэтому не могу ответить прямо сейчас.

– Ваш самчон возил контрабанду в Пукхан. – начиная перечислять, медленно произносит майор. – Потом вы написали ему письмо, в котором есть места, которые выглядят как шифр, но вы говорите, что это не шифр. Затем вы устраиваете имитацию нападения на вашу воинскую часть, в результате которого едва не начинается война. Далее пишете стих, в котором военнослужащие вашей страны предстают в неоднозначном виде. И, наконец, получаете официальное предложение посетить с дружеским визитом Ибук. Сангса ЮнМи, вам не кажется, что слишком много странных совпадений?

Ну, если так подумать, то очень даже может быть. – думаю я, одновременно слушая, как стенографистка быстро щёлкает клавишами на клавиатуре, похоже, «добивая» последнее предложение. – Но я же не виноват, что всё как-то странно цепляется друг за друга?

– В жизни случаются гораздо более удивительные события, чем куча совпавших случайностей, господин майор. – отвечаю я, вспоминая встречу с ГуаньИнь.

– Например? – спрашивает тот, предлагая уточнить.

– Например, – отсутствие самоубийств после сунын. Или, – внезапное изменение цвета глаз…

Вижу, как совсем немного, совсем чуть-чуть, но контрразведчик подаётся назад, а стенографистка делает паузу в наборе.

А если его запугать потусторонней чертовщиной? – приходит в голову мысль. – жаль, Мульчи рядом нет. Вдвоём у нас быстро бы вышло…

Место действия: кабинет генерала Им ЧхеМу

Время действия: тот же день

– Что она там написала? – недовольно спрашивает генерал, вглядываясь в переданную адъютантом бумагу. – Стих? Плохой?

– Прошу ознакомиться с текстом. – предлагает адъютант.

Не став добиваться, чтобы ему озвучили рецензию, генерал берётся читать. Закончив, насмешливо хмыкает.

– Домашняя девочка, но юмор похож на армейский. Приживается. – делает он вывод и спрашивает. – Что там? Гражданские недовольны?

– Так точно. Считают, что позорно для армии.

– Что такое с ней опять? Только ведь договорился, что будет молчать и вот опять. Создала новую проблему.

– Господин генерал, стихотворение было выложено в день нападения на воинскую часть Агдан.

– Даже так? Выглядит, словно в этот день у неё был творческий взрыв. Больше ничего она тогда не выложила?

– Ещё фотография. Вот.

– Девочке явно не хватает мужчины. – ознакомившись с коллажем, выносит вердикт Им ЧхеМу. – Крепкой мужской руки, которая направляла бы её по жизненному пути. Что не так теперь с этим фото?

– Сообщество ветеранов морской пехоты выпустило заявление, в котором требует извинений от сангсы Пак ЮнМи за слова о своём самчоне. А именно – «морпехи своих не бросают». В заявлении указано, что контрабандист, торговавший с Пукхан, пока они рисковали жизнями, охраняя границу, – для них не является «своим». Теперь ещё фото, которое уже признано вульгарным.

– Ясно. – говорит генерал, разглядывая фотографию. – По Агдан есть что-нибудь ещё?

– Приглашение от председателя Пак ЧенЫна посетить Пхеньян.

– Это я слышал. – кивает генерал.

– Будет какой-то ответ, или председателя Пака следует проигнорировать?

Генерал задумывается.

– Я дам ответ. – обещает он спустя пару секунд. – Посоветуюсь и решу, как поступить.

– Так точно, господин генерал!

(Ночь. Новостной дайджест)

«… композиция с названием «Sugar Free», исполняемая корейской гёрлз-группой «Корона», – стала лидером по числу исполнений в ночных клубах Франции. Посетители клубов, среди которых проводился опрос, объясняют этот факт ярким современным звучанием композиции и необычной запоминающейся мелодией …»

«… госпожа ХёМин, скажите, вам было не страшно сниматься в таком откровенном клипе?

– Честно говоря, было очень страшно.

– Но, тем не менее, вы перебороли страх? Или рискнули? Или это было что-то другое? Расскажите.

– «Что-то другое». Я верила своей онни по группе. Возможно, вы её знаете. Её зовут Агдан. Когда она сказала, что будет хит, то я отбросила все сомнения и сосредоточилась на том, чтобы сделать свою работу как можно лучше.

– О-о, Агдан? Это ведь она написала «Ураган»? Тогда понятно. Но всё равно, наверное, было непросто сниматься в таком клипе. Или у вас уже был опыт подобных съёмок?

– Нет. Для меня всё было впервые.

– Скажите, многие мужчины, которые звонили нам на студию, хотели бы узнать – вы были полностью обнажены или применялись какие-то технические приёмы, скрывающие одежду?

– Применялись «технические приёмы».

– Ну вот, наконец, получен ответ на животрепещущий вопрос. Можете рассказать нашим телезрителям ещё какие-нибудь подробности того, как проходила съёмка?

– Всё было непросто. Для создания на экране «эффекта невесомости» приходилось строго следовать указаниям технического режиссёра. Если я допускала ошибку, сцену нужно было переснимать.

– Похоже, – вы проделали кропотливую работу. Но всё же, на вас в конце видео остаётся совсем мало одежды. Испытывали ли вы чувство неловкости? Ведь съёмочная группа, наверняка, состояла в своём большинстве из мужчин?

– Конечно, испытывала. Но я старалась преодолеть это чувство. Я старалась сосредоточиться на работе. Съёмки финальной части клипа, где, как вы говорите, на мне совсем мало одежды, – проходили в закрытом режиме. На площадке, кроме меня, были только режиссёр и оператор.

– Теперь совсем стало всё понятно. Как вы ощущаете себя в роли амбасадора дома моды «Balenciaga»?

– Пока я ещё не определилась с чувствами, но хочу выразить руководству «Balenciaga» свою самую большую благодарность за оказанное доверие и обещаю приложить все свои силы, чтобы донести до корейцев весь шарм и очарование французской моды.

– Мы не сомневаемся, всё именно так и будет…»

«… композиция «Эммануэль» попала в ТОП-50 главного французского чарта. По результатам опросов, проводившихся среди французских слушателей, исполнители композиции – господин ЧжуВон и госпожа АйЮ признаны самой романтической корейской парой…»

«… министр обороны Республики Корея планирует завтра возвратиться во Францию. По его словам, сказанным перед отлётом из аэропорта Инчхон, кризис, внезапно вспыхнувший на демаркационной линии, – благополучно преодолён. Министр намеревается как можно быстрее вернуться в Париж и продолжить своё участие в правительственном визите, успешно проходящим во Франции. Многие политические обозреватели связывают этот успех с большой культурной программой, которую привезли с собой корейские артисты, участники делегации…»

«… председатель Государственного совета КНДР Пак ЧенЫн назвал лживым и безосновательным заявление руководства Южной Кореи о нападении на одну из воинских частей южной части полуострова. Он также охарактеризовал как не имеющими под собой никакого основания сообщения о том, что в КНДР существовал план похищения гражданки Республики Корея, с целью недопущения её участия в мероприятиях американской музыкальной премии «Грэмми». По своему обыкновению, Пак ЧенЫн назвал все эти слухи «происками американских империалистов» и осудил правительство своего южного соседа за использование несовершеннолетних девочек в качестве инструмента пропаганды. В конце своей обвинительной речи, председатель Пак ЧенЫн пригласил кореянку Пак ЮнМи, в подготовке похищения которой его обвиняют, посетить Пхеньян для ознакомления с правдой о жизни жителей страны…»

«… очень жаль, что Франции так и не удалось увидеть вблизи талантливого корейского композитора – Пак ЮнМи…»

Конец двадцать четвёртой главы.