Боги Безвременья (СИ)

Глава 31. Временные потоки

Очередная сожженная дотла деревня, мертвое пятно на теле бытия. Кочевники засылали свои отряды, которые разведывали обстановку, искали сообщников среди местного населения, суля им награду и безопасность, изучали расположение гарнизонов, обмундирование, отношения в стане врага, сильные места и уязвимости. И лазутчики превосходно выполнили свою работу: когда армия Чингисхана прорвалась за стену, оказалось, что его воины знают о жизни цзиньцев больше, чем сам император.

Незадолго до первого прорыва Юдай и Юшенг направлялись в деревню, и увидели дым, но не повернули в лес, а сочли своим долгом отдать дань уважения погибшим, помочь по возможности уцелевшим, но таковых не оказалось: варвары убили всех, кто был не нужен, захватили в плен женщин для своих воинов, и лишь развешенные на деревьях трупы устроили для двоих скитальцев мрачную церемонию приветствия.

— Зачем они это делают? — с болью в голосе прошептал Юдай. — Они победили, захватили деревню, но к чему эти зверства? Даже если твердо вознамерились искоренить жителей, зачем было делать с ними это?

Мужчина сурово свел брови.

— Ремесло войны не ведает пощады. Не забывай, кто они.

— Чудовища!

— Нет, всего лишь степняки, дикие, свободолюбивые, жестокие, со своим собственным кодексом чести. Они не боятся смерти, кидаются в гущу врагов, даже зная, что погибнут, но и к побежденным милосердия не испытывают. Можно долго спорить на эту тему, но образ их жизни и путь развития сделал их жестокими, сильными, а, значит — целеустремленными, и способными идти к победе по своим и чужим трупам.

Юдай нахмурился, вспоминая учебник по истории. Монголы железным кулаком соберут все земли, станут полноправными хозяевами на долгие годы, прежде чем их одолеют.

— Не забывай, — продолжил Юшенг, — на них долгие годы охотились, чтобы сократить их число, считали животными, не ведали жалости. А любое действие порождает противодействие. Они всегда были по-своему суровыми, и внешнее воздействие лишь усугубило ситуацию.

— Да, и вот такое, — Юдай указал рукой на повешенного мужчину, — будет встречать нас в каждой деревне на нашем пути.

Юшенг положил руку ему на плечо, и ободряюще улыбнулся.

— Мы поможем всем, кому сможем, спасем столько жизней, сколько нам позволит судьба, но кочевники захватят империю, свергнут императора, убьют многих на своем пути, и мы не сможем этому воспрепятствовать. Однако мы не отступим при виде врага, когда настанет наш час.

За время совместных скитаний они оба изменились: наличие ученика сделало Юшенга более спокойным и рассудительным, а Юдай научился самоконтролю, и ему захотелось вызывать уважение у учителя. Он больше не видел в Юшенге опасного незнакомца с татуировками по всему телу, только доброго наставника, который пережил много боли, страха, но сумел сам выбраться к поверхности, и тянул к свету молодого ученика. Они были нужны друг другу, потому что делали друг друга лучше. В Юшенге Юдай видел своего приемного отца Уэно, и это служило ему источником успокоения.

— Нельзя их так оставлять! — произнес мужчина.

— Не защитили, так хоть позволим им упокоиться с миром!

Вдвоем они сняли с виселиц жителей деревни, и предали их тела огню, который охватил все постройки. Юдай с грустью смотрел на застывшие в немом ужасе лица женщин, на хрупких детей, которым не было суждено превратиться в юношей и девушек, стариков, которые видели гибель своих детей и внуков. Десятилетиями они строили то, что война уничтожила всего за несколько часов.

— Куда мы направимся дальше?

Юшенг присел на камень у дороги.

— Скоро степняки попытаются прорваться за стену.

— Да, я помню такой эпизод по учебнику истории. Мы можем направиться туда, и сражаться с ними. Или даже предупредим, и тогда появится шанс защитить людей от монголов!

— Ни за что! — жестко ответил Юшенг. — Мы не имеем права менять ход истории, кто мы такие?! Мы не боги, даже они в такое не вмешиваются.

— Как мне рассказывал отец о мироздании, — вздохнул юноша, — события основного потока изменить невозможно. История останется неизменной при любом раскладе, но образуется другая временная линия, которая уже будет изменена. К сожалению, они всегда…

— Что с ними не так?

— Даже не знаю, как сказать правильно. Ну, они бывают в некотором плане бракованными. Любое вмешательство создает не мир, а суррогат, неполноценную версию.

Юшенг удовлетворенно кивнул.

— Вот видишь, ты сам объяснил себе, почему нам не стоит вмешиваться в ход событий. Мы не изменим ничего здесь: все, что должно произойти, произойдет. А создавать отдельный временной поток, еще и бракованный, как ты выразился… Готов ли ты взять на себя такую ответственность?

Юноша промолчал.

— Вот именно! Поэтому мы сыграем роль, отведенную нам судьбой, а не станем распоряжаться этим миром на свое усмотрение, подобно богам. Мы же не боги, в конце концов!