Британия глазами русского

СУТЬ ДЕЛА

Чтобы существовать, Британия должна быть квалифицированнее других. Квалифицированнее в ряде отношений, но прежде всего в производстве, торговле, финансах, политике. В этом суть ее положения, в этом ядро ее многих проблем, в этом объяснение ее жизни.

На карте мира по развертке Меркатора Британские острова едва заметны. По размерам своей территории они занимают примерно 75-е место среди других стран. Это всего лишь восемнадцать сотых процента земной суши, на которых живут 54 миллиона человек, или два процента населения нашей планеты. В этом отношении Британия - десятая и по плотности населения уступает лишь Японии, Бельгии и Голландии. Англичане живут в 9 раз теснее, чем американцы. По городским районам здесь местами можно ехать десятки миль кряду. При своем в высшей степени интенсивном сельском хозяйстве Британия обеспечивает себя продовольствием лишь наполовину. Ее природные ресурсы легко пересчитать по пальцам: уголь, низкосортная железная руда и… все.

В век чрезвычайно развитого разделения труда абсолютно автономных, то есть самообеспеченных полностью, стран нет и быть не может. Но если для других потребность импортировать что-то выражается всего несколькими процентами, то для Британии она составляет десятки процентов по отношению к тому, что она может найти или произвести у себя дома. Внешняя торговля для нее поистине вопрос жизни и смерти.

Чтобы прокормить себя, Англия должна ввозить половину необходимого ей продовольствия из других стран. Чтобы ввозить, она должна продавать взамен промышленные товары. Но чтобы производить их, она снова должна ввозить, ввозить промышленное сырье. Эта формула британской жизни наверняка уже известна вам. Я хочу лишь обратить внимание на то обстоятельство, что она возможна только для страны, которая производит и продает лучше, быстрее и дешевле других своих соперников и конкурентов.

Эта формула начала складываться после первой промышленной революции в мире, родиной которой и были Британские острова. К середине XIX века, в расцвет британской торговли хлопчатобумажными тканями, она действовала уже почти автоматически: «на корпус» опередив другие государства в развитии производительных сил, отхватив - где силой, где обманом - огромнейшую колониальную империю [*], над которой (вплоть до второй мировой войны, заметим) не заходило солнце, Британия не знала себе равных ни как «мастерская мира», ни как торговец и ростовщик вселенной до конца XIX века.

[* К началу XX века в рамках Британской империи находилась территория в 23,6 миллиона квадратных километров с населением 309 миллионов человек; после первой мировой войны - 36 миллионов квадратных километров и свыше 500 миллионов человек - четверть территории и четверть населения земного шара.]

Но спираль истории имеет обыкновение возвращаться к исходной точке, хотя и на ином уровне. XX век начал срезать накопленные Британией преимущества одно за другим. Перед первой мировой войной она уже чувствовала за собой дыхание конкурентов: молодой, с иголочки, американской промышленности и подтянувшихся соперников из старой континентальной Европы. Но тогда общее развитие мировой торговли еще абсорбировало этот нажим на британские позиции - позиции ведущей торговой державы. Сам процесс, однако, на этом не кончился - он только начинался. А первая мировая война ускорила его. Закон неравномерности развития, больше века игравший на руку Британии, теперь обернулся против нее. Баловень судьбы столкнулся с новыми для себя проблемами. Стремление получить на вложенный капитал максимум прибыли за счет нещадной эксплуатации колониального населения вызвало к жизни текстильную промышленность Индии. Пришло время, когда вместе с дешевой продукцией Японии сна отобрала у Британии десятки миллионов покупателей на восточных рынках. И хотя значительная часть доходов от этой торговли по-прежнему оседала в Сити (по той простой причине, что индийские текстильные предприятия принадлежали англичанам), собственно английская текстильная промышленность стала хиреть. Нефть - топливо века автомашин и авиации - сбросила и без того падавший в связи с открытием новых шахт на континенте Европы спрос на британский уголь. Ожиревшая, но и одряблевшая на процентах от финансирования торговых операций Британия не сумела вовремя (да, пожалуй, и не смогла) переориентироваться на новые в межвоенный период отрасли - автомобилестроение и электрооборудование - и продолжала «стоять на своем», выпуская паровозы, суда, текстильные машины, спрос на которые оставлял желать лучшего.

В неустойчивые 20-е и особенно 30-е годы государства были склонны свести до минимума зависимость от других и отгораживались от них высокими тарифными барьерами. В эти годы Британия пережила острейший экономический кризис, для нее тем более многозначительный, что он был еще и началом кризиса ее колониальной империи.

Вторая мировая война дорого стоила этой стране. Общий понесенный ею материальный ущерб оценивается в 3 миллиарда фунтов стерлингов. Кроме того, Британия потеряла около 1 миллиарда фунтов стерлингов в заграничных капиталовложениях и «приобрела» внешних долгов на сумму 3 миллиарда фунтов. Поражение консервативной партии на выборах 1945 года спасло Уинстона Черчилля от «председательствования», но не от присутствия при распаде Британской империи.

Да, Британия восстановила кое-что из потерянного в годы войны. Но она явно утратила свое былое величие. У нее еще есть глубокие корни в своих бывших колониях: Индии, Юго-Восточной Азии, на Аравийском полуострове, в Африке - по оценкам, 11 - 12 миллиардов фунтов стерлингов, - и они приносят метрополии свои соки: пот и кровь дешевой рабочей силы «заморских территорий». Но ее возможности существовать в роли беззаботного рантье урезаны, и урезаны основательно.

Положение Британии изменилось после войны не только в количественном отношении. Оно изменилось качественно. И основными факторами в этом смысле являются, мне думается, следующие.

Британия отстает в темпах развития от своих ближайших конкурентов, она потребляет больше, чем производит, и живет в кредит, взаймы у будущего.

Страна не располагает достаточными ресурсами основного сырья, чтобы рассчитывать на серьезное увеличение своего экспорта в развивающиеся страны Азии и Африки, которые нуждаются прежде всего в тяжелом промышленном оборудовании. (Это отнюдь не означает, что инвестиции в слаборазвитых районах стали для английских рантье менее прибыльными. Условия конкуренции в том, однако, и состоят, что подразумевают постоянное накопление, а поддерживать его Британия может, лишь достаточно зарабатывая у себя дома и выдерживая натиск продукции основных промышленных соперников.)

Фактом послевоенных лет является более быстрый рост рынков в индустриально развитых странах, в частности западноевропейских, а не в развивающихся районах, в том числе и входящих в Британское сообщество наций. Но именно здесь Британия и лишена тех преимуществ, которыми в силу глубоких и всесторонних связей, уходящих в прошлые десятилетия, и еще сохраняемых «имперских преференций» (предпочтительных условий торговли) она располагает на рынках Сообш.ества наций.

Успешно конкурировать на рынках развитых стран Британия может лишь за счет «изощренных и трудоемких» товаров и продукции новейших отраслей XX века - тонкого и точного машиностроения, авто- и авиапромышленности, электроники, химии, то есть при условии перестройки своей промышленности именно ка эти отрасли и соответствующей модернизации «старых» отраслей.

Иными словами, чтобы существовать, Британия должна быть квалифицированнее других.

И дело ведь не только в том, чтобы построить предприятия по производству электронно-вычислительных машин, хотя и это теперь достаточно трудно, поскольку западноевропейский, скажем, рынок на две трети уже захвачен американскими монополиями «Интернэшнл бизнес машинз» и «Дженерал электрик», и новичку в этой сфере заполучить клиентов - не партию башмаков продать: счетно-решающие устройства стоят десятки, сотни тысяч, а иные и больше миллиона. Голландский радиогигант «Филипс», к примеру, принимаясь за их производство, в течение первых нескольких лет рассчитывает лишь на то, чтобы поставлять эту продукцию своим же разбросанным чуть ли не по всему миру филиалам и дочерним компаниям.

В Британии, в том числе и на страницах буржуазной печати, много говорят о том, что прежняя роль имперской метрополии - при всей ее модификации и приспособлении к новому Сообществу наций - все очевиднее становится для страны непозволительной роскошью. Говорят, что Британии придется искать «новое амплуа» и в соответствии с ним менять свою социальную и общественную структуру, сложившуюся и устоявшуюся применительно к положению ее в качестве центра колониальной империи, но уже не отвечающую более нынешним условиям. Пишут, что стране, образно говоря, придется выработать для себя новый сценарий, перераспределить роли действующих лиц, их место, поведение, ремарки, потому что у рантье иной взгляд на мир и иной образ жизни, чем у менеджера компании электроприборов, и роли их в новой обстановке не могут остаться прежними.

И кажется, читая эти рассуждения: подправь там, подтяни здесь, и дело пойдет, и Британия снова выберется на подъем. Вся суть, однако, в том, что Британия оказалась в кризисном положении не потому, что кто-то чего-то не учел и не нажал вовремя на нужный рычаг. Кризис возник потому, что исчезли или сходят на нет те условия, которые питали ранее паразитический по своему характеру и настрою британский капитализм, и рассчитывать на излечение его недугов - все равно что рассчитывать на обратимость истории.

Да, Британия могла бы выправить свое положение, если бы резко сократила расходы на вооружение, отказалась от заморских военных баз, урезала экспорт капитала, если бы ввела общенациональное планирование. Но каждое из этих «если», выгодное для страны в целом, «наступает на ноги» правящим Британией классам, опрокидывает «священные и неприкосновенные» принципы частной собственности, устои самого капитализма. А буржуазия добровольно от своих интересов никогда еще не отказывалась, даже если они идут вразрез с интересами нации.