Британия глазами русского

БРИТАНИЯ НА ПОРОГЕ 70-х
КОНФЛИКТ МЕЖДУ ПРАВИТЕЛЬСТВОМ И ТРЕД-ЮНИОНАМИ

Иммиграционный чиновник в аэропорту Хитроу листает паспорт, делает пометки на иммиграционной карточке и задает стандартные вопросы:

- Как долго намерены оставаться в Британии?

- Две недели.

- Цель визита?

- Освещение работы съезда в Кройдоне.

- Съезда? Какого съезда?

- Чрезвычайного съезда Британского конгресса тред-юнионов в Кройдоне.

- Оу… - отвечает неопределенным междометием он, ставит печать, возвращает паспорт, и я так и не понял, вспомнил он, о чем речь, или нет.

Впрочем, все, как и должно быть. Английскому правительственному чиновнику политическая индифферентность отпущена по штату, как англичанам в целом - по заведенному раз, как будто навсегда, годовому расписанию - отпущены на июнь «неделя в Эпсоме» и «Ройял Аскот» - скачки в пригородных местечках Лондона, а на июль - Хейнлейская регата и «королевская выставка цветов» в Виндзоре. И соответствующий, десятилетиями отработанный ритуал положен этим событиям: непременное присутствие на знаменитых ипподромах членов королевской фамилии; и соревнование светских дам на самую экстравагантную шляпу - пусть хоть больше зонтика; и разбухающая в этот «лондонский сезон» светская хроника в газетах, марафонские - в ногу со временем - телевизионные передачи «с места событий»; и, как обычно,…пустеющая в «день Дерби», хоть трава не расти, лондонская фондовая биржа.

Кажется, давно знаком уже с этими британскими традициями, и пора бы кончить удивляться. И все-таки удивляешься.

Британия вот уже лет пять ходит с ярлыком «больного человека Европы», который навесил ей, кстати сказать, американский журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт»; с 64-го года она не сводит концы с концами в своем платежном балансе на 300 - 400 миллионов фунтов ежегодно; она как в шелку в долгу у американских тузов и «цюрихских гномов», и даже журнал «Экономист» не берется точно определить глубину этой долговой ямы, а говорит о 7 - 8 миллиардах (долларов, разумеется), не считая процентов.

Я застал на этот раз Британию, когда у нее на руках был острейший политический кризис, а правительство, лейбористское правительство Вильсона, находилось в острейшем конфликте с профсоюзами, составляющими не только массовую базу, но и главный источник доходов лейбористской партии, на которые она только и может рассчитывать в дорогостоящих избирательных кампаниях.

Но в канун чрезвычайного съезда Британского конгресса тред-юнионов в Кройдоне, который, по всем предсказаниям, должен был отвергнуть предложение правительства об антизабастовочном законодательстве и тем поставить его перед «отчаянным выбором», - в канун этого съезда лондонская вечерка «Ивнинг стандард» вышла в последнем издании с шапкой через всю первую полосу в одно слово, набранное полуторадюймовыми буквами: «Блэкни!» - Лошадь с этой кличкой выиграла в тот день главную скачку «Дерби». Флит-стрит по-прежнему верна себе. И по-прежнему ее профессионалы демонстрируют виртуозную ловкость, отбирая за англичан, что и когда им надо знать, чему удивляться, чем восхищаться и по какому поводу негодовать.

Английские «Дейли…» превосходно знают, что делают. И «Блэкни», и телевизионные марафоны со стадиона «Лордз», и полосы с фотоснимками шляп на «королевском Аскоте» - это составные части «образа» Британии, «образа британской жизни», какими, по мнению редактора «Дейли…» и телевидения Би-Би-Си, должны их видеть англичане.

Не вчера, конечно, и даже не десять лет назад начали создавать эти «образы». Но, пожалуй, как никогда раньше, цепляются за них правящие Британией сейчас, когда сама она уже не правит морями. И как никогда прежде, усердствуют в поклонении им «священники и проповедники века научно-технической революции» - пресса, радио, телевидение.

Вы представляете, каким раздражающим каждого добропорядочного обывателя контрастом выглядят на фоне «Англии по Флит-стрит» сообщения, скажем, о стачке докеров, «отрезавших страну от источников снабжения», или о «дикой» - то есть не согласованной предварительно с профсоюзным центром - забастовке электриков, грозящей лишить жителей такого-то и такого-то района электропитания и… телевизионной передачи с «Лордз». Флит-стрит и это «подать» может, и как еще может.

Вот, к примеру, как это было сделано с происходившей в июне забастовкой восьми с половиной тысяч рабочих на заводах крупнейшей в Англии автомобилестроительной компании «Бритиш-Лейланд» в Чорли, графство Ланкашир. Патриотически настроенной публике напомнили, что «Бритиш-Лейланд» - «единственная в стране чисто английская компания» по производству автомашин (остальные - «Форд», «Воксхол» и «Футе» в кармане у американцев. - В. О.); публике растолковали, что забастовка - неофициальная, а стало быть, и «неконституционная»; сообщили, что гордость английского автомобилестроения новый «Ягуар-Х 6», тот самый, что получил недавно приз «Автомашины года», будет в течение нескольких недель поставляться английским покупателям «без зубов», то есть без хромированной решетки на радиаторе, - опять-таки из-за забастовки, на этот раз на предприятии-поставщике в Вульверхэмптоне.

Позвольте теперь добавить, «Ягуар-Х 6» стоит 2600 фунтов стерлингов. Его выпускают почти штучно. «С зубами» или «без зубов» он попадает лишь в руки людей, которые среди забастовщиков никогда не числились и числиться не будут. Но и этот эпизод - результат лишь одного из двух с половиной тысяч конфликтов, возникающих между английскими рабочими и предпринимателями, - был использован к тому, чтобы натравить публику на тред-юнионы, которые во имя «своих узких цеховых интересов» готовы заставить страдать даже такую фирму, как «Ягуар», зарабатывающую стране столь нужную ей иностранную валюту.

Я пространно говорю обо всем этом не «местного колорита» ради. Англия слишком стара, чтобы «объяснить» ее в двух словах. Не почувствовав ее «традиционной» атмосферы, не встретив вновь ее «индифферентного» иммиграционного чиновника - не понять сути и масштабов нынешнего внутреннего конфликта. Конфликта между рабочими организациями и лейбористским (что в переводе даже означает «рабочее») правительством. Конфликта, который - хотят того правящие Британией или нет - в значительной мере определяет деятельность и самого правительства, и руководства ведущих политических партий; определяет политический календарь страны, ибо срок полномочий нынешнего парламента истекает в марте 1971 года, а к выборам здесь готовятся заблаговременно.

Кройдонский съезд

В кройдонском концертном зале «Фэафилд холл» собрался чрезвычайный съезд БКТ, первый внеочередной съезд Британского конгресса тред-юнионов с 1920 года; были представлены 157 профсоюзов с общим числом членов 8750 тысяч человек. Знакомые цифры, но совсем не тот очередной и задолго подготовленный ежегодный съезд БКТ, который происходит обычно в начале сентября в каком-нибудь уютном курортном городе у моря, вроде Брайтона или Скарборо, куда делегаты съезжаются на неделю и где даже при жарких дискуссиях в атмосфере присутствует что-то «воскресное».

На тех ежегодных съездах внесенные на рассмотрение резолюции - пухлый том, который только перелистать полчаса надо. В Кройдоне делегатам были предложены лишь три документа: резолюция, подтверждающая, что профсоюзное движение решительно возражает против предложения правительства ввести финансовые санкции против профсоюзов, устраивающих неофициальные забастовки; резолюция, одобряющая предложения генсовета БКТ в «Программе действий», которые предусматривают передачу БКТ права самому разбираться в забастовках; наконец, резолюция, одобряющая некоторые из предложений правительства об изменениях существующего профсоюзного законодательства. Все три были приняты подавляющим большинством голосов, что на обычных съездах - редкость. «Вильсона предупреждают: «Брось это, или…», - суммировали в тот же день результаты кройдонского съезда вечерние лондонские газеты. И, судя по настроению делегатов съезда, эта характеристика была недалека от истины.

Вот что заявили на съезде представители крупнейших профсоюзных объединений.

Фрэнк Казенс, лидер профсоюза транспортных и неквалифицированных рабочих (1400 тысяч членов): «Мы будем биться за интересы наших членов против кого бы то ни было, и это значит против всех, кто попытается навязать нам санкции любого рода. Мы будем защищать наших членов».

Хью Скэнлон, президент объединенного профсоюза машиностроителей (1100 тысяч членов): «Если правительство будет настаивать на введении в закон положений о санкциях, я убежден, что наше профсоюзное движение, обретшее новое единство, не может ограничиться только простым принятием резолюций».

Клайв Дженкинс, лидер профсоюза научных, технических и административных работников: «Предложения правительства создадут «два типа граждан - «штрафуемых» и «нештрафуе-мых», рабочих, которых будут штрафовать, и менеджеров и акционеров, которых штрафовать не будут».

Клайв Дженкинс, напомнив об этом, был прав вдвойне. Много лет уже ходит здесь, как, впрочем, и везде на Западе, теория о классовых смещениях, будто бы меняющих структуру общества, отвергающих Маркса и «ликвидирующих» водораздел между эксплуатируемыми и эксплуататорами. На этой теории покоится вся идеология правых социал-демократов, включая лейбористские верхи. Она сказывалась и на рабочем движении Британии, в том числе на профсоюзном движении. Тот факт, что кройдонский съезд вновь напомнил об этом водоразделе, - едва ли не самый важный его результат.

Встретившись в Лондоне с давним знакомым, корреспондентом американского еженедельника, живущим в Англии уже лет двенадцать, я спросил его: «Ну как, в Британии все по-прежнему?». «Почти, - ответил он, - если не считать того, что вместо мини-юбок девушки носят уже попросту длинные кофты и что страна сдвинулась вправо, а тред-юнионы - влево».

Мини или микро-юбки - дело вкуса и Дома моделей. Замечание о движении вправо-влево не лишено смысла и на нем стоит остановиться подробнее.

Вначале упоминалось уже о глубине той долговой ямы, в которой оказалась Британия. Лейбористы, и Вильсон не в последнюю голову, заверили ее еще осенью 1964 года и в предвыборной кампании обещали вывести страну из позорного положения. Это обещание, вкупе с другими щедрыми посулами, пересадило лейбористов со скамей оппозиции на скамьи правящей партии по правую руку от спикера в палате общин, а лидера партии Гарольда Вильсона из особняка в лондонском Хэмпстеде - в традиционную резиденцию британских премьеров на Даунинг-стрит.

«Британия живет не по средствам», - говорили тогда лейбористские лидеры. И это соответствовало истине. Они критиковали непомерно высокие военные расходы, «независимое ядерное сдерживающее средство, которое обходится в миллионы фунтов, но никого не сдерживает».

Став у власти, лейбористские лидеры сохранили тезис «Британия живет не по средствам» в качестве отправного пункта и основы всей своей деятельности внутри страны. Они изменили сущий пустяк - его толкование. «Жизнь не по средствам» стала обозначать в новой интерпретации то, что страна потребляет - в буквальном смысле - больше, чем она производит. А раз так, надо сократить потребление, то есть заморозить заработную плату. Это было логично - с точки зрения имущих - и правительство Вильсона, не мешкая особо, воплотило эту логику в закон «о ценах и доходах», долженствовавший прекратить рост и того, и другого.

Очень скоро, однако, логика «свободного предпринимательства» опрокинула этот закон: вновь созданному Управлению по ценам и доходам не удалось, конечно, сдержать роста цен, а в этих условиях правительство было не в силах сдержать и забастовочной борьбы британских рабочих, добивавшихся выравнивания своей заработной платы в соответствии с ростом стоимости жизни.

К концу прошлого года в верхах лейбористской партии, равно как и в консервативной прессе, решено было оживить идею правительственного контроля над забастовками, которая давно гуляла и в «коридорах власти», но которую даже консерваторы не рискнули оформить законодательным актом, хотя находились у власти до лейбористов бессменно в течение тринадцати лет.

В январе нынешнего года Барбара Касл, министр по делам занятости и производительности труда, многие годы считавшаяся среди самих лейбористов деятельницей левого толка, представила свою белую книгу «Вместо раздоров». Главными в ней были два положения: введение четырехнедельного периода «охлаждения страстей» перед забастовкой и наказание «неофициально бастующих» денежным штрафом. Итогом этого законодательства должно было стать практическое запрещение «диких», то есть неофициальных забастовок, на долю которых падает, как подсчитано, 95 процентов всех конфликтов между рабочими и предпринимателями. Закон - протащи его правые лейбористские лидеры через парламент - ударил бы в солнечное сплетение английского рабочего движения, превратив в фикцию основное средство британских рабочих отстаивать свои интересы - право бастовать.

Белая книга «Вместо раздоров» тоже, разумеется, была увязана с тезисом о «жизни не по средствам»: забастовки-де наносят невосполнимый ущерб британской экономике и британскому экспорту, именно они не дают возможности свести концы с концами в своем платежном балансе, именно они препятствуют стране расплатиться с долгами.

Вскоре выяснилось и еще одно знаменательное обстоятельство: антизабастовочный законопроект Барбары Касл был прямо и непосредственно увязан - в качестве одного из гарантийных обязательств английского правительства - с получением очередного кредита от Международного валютного фонда. Канцлер казначейства (министр финансов) Рой Дженкинс косвенным образом сам признал это, представляя в апреле палате общин проект бюджета на предстоящий финансовый год. Он назвал законодательство «об отношениях в промышленности» «неотъемлемой частью» бюджетной стратегии правительства, дав понять, что сама эта стратегия согласована с международными кредиторами Британии.

Так правые лидеры лейбористов, ставшие у власти голосами британских рабочих, всей карьерой своей и положением обязанные рабочему движению, на денежные взносы тред-юнионов организующие все свои избирательные кампании, в том числе и победные кампании в октябре 1964 года и в марте 1966 года, - так эти лидеры подготовили один из самых предательских «ударов по своим», по рабочему и профсоюзному движению страны.

Нечистое дело вообще, оно было тем более неприглядным, что подготавливалось - и обосновывалось - на заведомо фальшивой платформе.

Да, Британия вот уже годы «живет не по средствам», но отнюдь не по вине тех, кто кроме заработной - заработанной! - платы иных средств не имеет. Британские финансисты и промышленники и в эти напряженные для страны годы не были обеспокоены проблемой «сведения концов с концами» в своих балансах. Ни банки Л азардов и Шредеров, ни лондонский дом Ротшильдов, ни «Шелл», ни «Империэл кемикл индастриз», ни одна из других ведущих британских фирм не прекращали выплаты дивидендов и ежегодно сообщали о своих прибылях. На знаменитых в западном мире аукционах произведений искусств «Кристи» и «Сосеби» за полотна выдающихся и новомодных мастеров миллионы и десятки миллионов фунтов стерлингов выкладывались «обнищавшими» британскими тузами как ни в чем не бывало. 23 тысячи фунтов, к примеру, было выложено весной в «Сосеби» за эмалированную нюхательную табакерку, принадлежавшую некогда одному из Людовиков.

Что действительно «не по средствам» Британии, так это та имперская, великодержавная роль, которую все еще пытаются играть ее правящие классы. Напомню, по своим военным расходам Британия занимает второе - после США - место в западном мире. Это 2,2 миллиарда фунтов стерлингов в год, 7 процентов национального дохода или 40 фунтов стерлингов на каждого англичанина, взрослого или ребенка. Каждый работающий англичанин месяц в году работает на армию, флот и «ядерное сдерживающее средство, которое никого не сдерживает».

Лидеры лейбористского правительства кивают в оправдание своих военных расходов на другие правительства: «За столом переговоров, - заметил как-то один из них, - увереннее себя чувствуешь с хорошим пистолетом в кармане». Все дело в том, что за столом международных переговоров деятели лейбористского правительства последние годы предпочитают появляться как можно реже, но по-прежнему разгуливают с пистолетом по заморским территориям.

Ни одна из стран мира - опять-таки исключая США - не тратит столько на поддержание своего «военного присутствия» в зарубежных районах. В 270 миллионов фунтов стерлингов обходится англичанам «имперское военное влияние» в виде жандармских опорных пунктов и воинских частей «к востоку от Суэца» и к западу от него, в виде 50-тысячной Рейнской армии, дислоцированной в Западной Германии во имя… Во имя чего? - кстати. Во имя придания большего веса реваншистским притязаниям наследников гитлеровского третьего рейха?

Но ведь и это еще не все. Перебивающиеся «с хлеба на воду» британские банки, страховые и промышленные компании, о здоровье которых так пекутся лейбористские - «рабочие» лидеры, вывозят ежегодно из страны и вкладывают в «заморские предприятия» 300 - 400 миллионов фунтов стерлингов. В прошлом году эта цифра достигла 621 миллиона.

Сложите две цифры: 270 и 621 миллион фунтов стерлингов, сравните сумму с дефицитом платежного баланса страны - 419 миллионов за 1968 год, и ответ на вопрос, почему Британия живет не по средствам, будет очевидным. Даже половинного сокращения суммы в 891 миллион фунтов было бы достаточно, чтобы превратить дефицит платежного баланса в актив.

«Неуязвимая» аргументация лейбористских лидеров, «логично» приводившая английского обывателя к необходимости принятия антизабастовочного законодательства, не выдерживала, как видим, испытания даже элементарной арифметикой.

И тем не менее Вильсон, Касл и Дженкинс стояли на своем. Они полагались, видимо, на три обстоятельства.

Во-первых, идея антирабочего, антипрофсоюзного законодательства отвечала интересам имущих и от них резонно было ожидать полной поддержки.

Во-вторых, должен был сказаться эффект массированной многонедельной кампании прессы, радио и телевидения в пользу принятия антизабастовочного закона, а стало быть, и в пользу самих авторов этого законодательства, подняв «в глазах нации» их престиж и популярность.

В-третьих, сами тред-юнионы согнут колени - ведь, в конце концов, здесь, в стране, где родилось профсоюзное движение, в тред-юнионы входит лишь девять миллионов человек - только треть из всех занятых в Британии.

Этот тройной расчет трижды и подвел главенствующую в лейбористском кабинете группу.

Британские тред-юнионы колени не подогнули. Напротив, колени в конечном счете пришлось подогнуть авторам белой книги «Вместо раздоров». Предложенное правительством законодательство «об отношениях в промышленности» было отвергнуто большинством мандатов, представляющих миллионы человек.

За последние десять лет такого большинства по кардинальному вопросу не собирала ни одна резолюция ни на одном из ежегодных съездов тред-юнионов.

Впрочем, на этом съезде отслужили панихиду не только антизабастовочному законодательству, но и стержневому принципиальному аргументу его сторонников - о масштабах того невосполнимого урона, который будто бы наносят забастовки британской экономике. Согласно официальной статистике - ее в том или ином объеме приводили несколько ораторов - Британия по числу рабочих дней, потерянных в результате забастовок, отнюдь не первенствует среди других стран Запада.

Рабочих дней из-за забастовок было потеряно в 1967 году в сто раз меньше, чем из-за болезней, в пятьдесят раз меньше, чем из-за безработицы, и в десять раз меньше, чем из-за несчастных случаев на производстве. В общей же сложности экономические потери из-за забастовок - всего лишь доли ежегодного национального дохода. Сэкономь правительство на забастовках все до единого пенни, оно и тогда не наскребло бы суммы для содержания половины своей Рейнской армии, не говоря уже о заморских воинских контингентах по ту и по эту сторону от Суэца.

И еще один важный факт показался мне знаменательным.

По газетам, получаемым здесь, в Москве, по сообщениям телеграфных агентств я, конечно, до нынешней поездки в Лондон имел известное представление о тех существенных сдвигах влево, которые произошли за последние три-четыре года в тред-юнионах Британии. В Кройдоне это можно было увидеть и почувствовать.

В газетных отчетах прежних лет о съездах Британского конгресса тред-юнионов фамилии членов президиума начинались с приставки сэр. Это были деятели с рыцарскими званиями, пожалованными короной «за заслуги перед нацией». Уильям Кэррон, прежний лидер машиностроителей, был даже кавалером ватиканского ордена, который получил из рук самого римского папы. И все это было в порядке вещей и, конечно, тоже «гармонично» вписывалось в образ устойчивой, обстоятельной и довольной собой Англии. О многих же из нынешних лидеров британских тред-юнионов, в том числе и о трех упомянутых, консервативная лондонская пресса пишет не иначе, как с раздражением.

Тотчас же после Кройдона Вильсон публично высказал свое недовольство результатами съезда: «Это нас не устраивает». В течение следующих десяти дней он вместе с членами внутреннего кабинета трижды встречался с Фэзером и другими членами исполкома БКТ, пробуя сломить их сопротивление и добиться согласия на антизабастовочный законопроект. Но к тому времени даже там, в особняке на Даунинг-стрит, за длинным полированным столом зала заседаний кабинета, сила была не на стороне Вильсона, Дженкинса и Барбары Касл. За лидерами БКТ стояли крупнейшие профсоюзы страны и миллионы рабочих. У Вильсона за спиной подняли бунт десятки заднескамеечников из его собственной партии; о своем несогласии с злополучным законопроектом заявили несколько министров; из Транспорт-хауза, штаб-квартиры лейбористской партии, дали понять, что в случае, если правительство внесет законопроект на рассмотрение палаты общин, партийная организация останется без денег на проведение следующей избирательной кампании, ибо тред-юнионы закроют свои кассы.

Еще в мае 1969 года Вильсон говорил: «Мы не можем отступиться от этого законопроекта. Обратного пути нет». Теперь ему не оставалось ничего другого, как «проглотить собственные слова». Единственное, чего ему удалось добиться, так это обещания руководства тред-юнионов самому улаживать так называемые «дикие» забастовки.

Генсовет тред-юнионов - хотя и не без внутренней борьбы - действительно заготовил компромисс, предложив делегатам резолюцию с согласием на условное продление политики «цен и доходов», то есть замораживания заработной платы. Но на новом съезде в Портсмуте подавляющим большинством голосов была отвергнута и эта резолюция-компромисс, правительственная политика «цен и доходов». Разрыв между правительством и профсоюзным движением страны стал глубже.

Вильсон, Дженкинс и Касл обманулись в том, что касается популярности среди британского обывателя, раздраженного «дикими» нарушителями его спокойствия. Он, этот обыватель, разумеется, не против того, чтобы накинуть узду на забастовщиков, но полагает все же, что консерваторы сумеют сделать это гораздо эффективнее. Как показывают опросы общественного мнения, немедленные выборы в стране дали бы тори большинство в парламенте - от ста до двухсот мандатов.

1969 г.