Британия глазами русского

«ЛЕЙБОРИСТЫ В ОДЕЯНИИ ТОРИ»

За несколько дней до роспуска британского парламента в связи с выборами в палате общин произошла короткая стычка - банальная в обычных условиях, но характерная для нынешних настроений двух главных политических партий, соперничающих между собой в борьбе за власть. Йан Маклеод, теневой «канцлер казначейства» пребывающих не у дел консерваторов, раздраженно бросил в полемике по адресу премьера: «Свинья!» На правительственных скамьях палаты вознегодовали. Премьер и лидер лейбористов Гарольд Вильсон назидательно ответил: «Достопочтенные джентльмены не должны быть столь истеричны. Они могут позволить себе безответственность оппозиции, и у них будет еще много-много лет, чтобы привыкнуть к этому».

«Свинья» - по нормам палаты - не парламентское выражение, и достопочтенному Маклеоду пришлось взять его обратно. Самоуверенность Вильсона никого не удивила. На галерее для прессы ее даже не сочли излишней.

К тому времени были уже известны последние результаты опросов общественного мнения, согласно которым лейбористы заметно обошли по популярности консерваторов и, в случае выборов, могут рассчитывать на победу с перевесом в 40 - 50 мандатов. Сам же Вильсон знал уже и то, что в понедельник 18 мая ему будет дана аудиенция в Букингемском дворце, и королева - как это и принято в Британии многие десятилетия - согласится с рекомендацией премьера распустить парламент и назначить новые выборы на 18 июня.

Не сочтите упомянутый выше «непарламентский эпизод» лишь очередной демонстрацией «на публику»; в век телевидения пять-шесть дюжин зрителей на галереях - не публика, а телекамеры Би-Би-Си на дебаты в палате общин и по сей день не допущены. Было бы упрощением считать, что коль скоро обе названные партии выступают с позиций сохранения капитализма в Британии, они «одним мирром мазаны». Во-первых, далеко не всегда стопроцентно сходны интересы различных группировок самого господствующего класса, например - преимущественно промышленных и преимущественно финансовых кругов, хотя промышленники не обходятся без банков и страховых компаний, и наоборот. А, во-вторых, самим лидерам политических партий далеко не безразлично, быть им у власти или прозябать в оппозиции. Тори потому и нервничали, что новые выборы сулят им пока именно последнее. Правда, их лидер Эдвард Хит заявит позже: «Я абсолютно уверен в победе». Но, судя по оценкам британских комментаторов, его убежденность мало кто разделяет даже в Центральном оффисе консервативной партии.

При всех оговорках относительно «изменчивости» общественных настроений, они - эти настроения - складываются сейчас явно не в пользу тори. А это значит для них не просто еще одно поражение. В этом случае лидер лейбористов Вильсон стал бы первым с начала века лидером партии, одержавшей кряду три победы. В этом случае перед лейбористами открывается перспектива более чем десятилетнего (с осени 1964 года) беспрерывного правления, что, конечно, может существенно повлиять на характер всей политической жизни в Британии. «Лейбористские» десять лет - это новые возможности для глубинного сращивания верхов лейбористской партии с государственным и административным аппаратом, с финансовыми и промышленными кругами, и, напротив, - определенное оттеснение от таковых деятелей консервативной партии; это вероятность расширения политического влияния лейбористов за пределы профсоюзных масс на так называемый «средний класс» - многочисленный в Британии слой, составляющий до сих пор главную социальную опору консерваторов; и это еще вероятность закрепления «психологического сдвига» в стране в пользу признания «закономерности» лейборизма, чего тори опасаются, быть может, больше всего. Отметим, к слову, что уже и теперь в западной прессе вошло в оборот выражение о «начале социал-демократической эры» в Западной Европе в противовес длительному периоду правления старых буржуазных партий; уже и теперь там и сям попадаются ссылки на социал-демократическое правительство Бранд-та в Западной Германии, левоцентристский кабинет в Италии (с участием социалистов и социал-демократов), на влияние социал-демократии в Скандинавии и, конечно же, на опыт пятилетнего правления британских социалистов (как называют еще лейбористскую партию), и поскольку последний во многих отношениях рассматривается как эталон и образец для подражания партиям подобного толка.

Так, в самых общих чертах, представляется со стороны значение нынешней избирательной кампании в Британии, а следовательно, и ее отличия от предыдущих кампаний 1964 и 66 годов. С точки зрения тори, ставки в ней значительно выше. И нынешняя схватка за Вестминстер будет, думается, самой жестокой из всех в послевоенные годы, тем более что позиции двух ведущих в стране партий - особенно лейбористской - заметно разнятся с позициями в недалеком прошлом.

Суть не в том, что в данный момент шансы лейбористов на победу предпочтительнее шансов консерваторов. К выборам в марте 1966 года тотализатор «Ледброка», принимающий ставки на судьбы политических партий и деятелей точно так же, как на жеребцов в скачках «Грэнд нэшнл», тоже считал, что большинство в Вестминстерском дворце будет у лейбористов. Важно уяснить, как и при каких обстоятельствах произошла эта смена настроений. Ведь еще летом прошлого года впечатление было таково, что Вильсон списан со счетов как премьер страны и лидер партии, влиятельная «Таймс» настаивала тогда на создании коалиционного правительства, не дожидаясь новых парламентских выборов, а глава газетно-издательской «группы миррор» Се-силь Кинг без церемоний отказал лейбористам в своей поддержке собственноручно написанной статьей, хотя его «Дейли миррор» выступала с пролейбористских позиций все послевоенные годы и, как считают, сыграла «решающую роль» в смене правительства Черчилля кабинетом Клемента Эттли тотчас же после войны.

Прошло меньше года, и крупнейшие английские газеты (исключая лишь верные консерваторам «Дейли телеграф» и «Дейли мейл») почти олимпийски взирают на баталии между лейбористами и тори, сохраняя «беспристрастность на обе стороны». Причем тон их стал меняться не сейчас (когда «все и так ясно»), а еще минувшей осенью. Толчком к такому пересмотру послужили одновременно ряд обстоятельств, «экономический успех» лейбористов - в первую голову. В сентябре прошлого года - впервые за много лет - лейбористское казначейство объявило о положительном сальдо в платежном балансе страны за август. К концу года оно составило около 400 миллионов фунтов стерлингов. Нет нужды подробно напоминать, какой ценой заплатили за сбалансирование национального бюджета английские трудящиеся: годы жесточайшего режима экономии, замораживания заработной платы, девальвация фунта в 1967 году, урезавшая его на 14,3 процента, а вместе с тем и реальную покупательную способность населения. Для финансистов и промышленников важен был общий результат, и он их устраивал. Британия снизила «издержки производства» за счет трудящихся и выходила из кризиса - а это именно от лейбористского правительства и требовалось,

В лондонском Сити, в директоратах крупнейших промышленных компаний стали пересматривать свое отношение как к самому Вильсону и его кабинету, так и к такому явлению, как пребывание лейбористов у власти вообще. Улавливая «веяния в верхах», лондонская «Таймс» подала речь Вильсона в Брайтоне на ежегодной конференции лейбористов (29 сентября - 3 октября) под заголовком «Лейбористы могут повернуть дело к лучшему для Британии» и отвела ей полполосы. Программная речь лидера тори Эдварда Хита на конференции консерваторов была изложена той же «Таймс» в 150 - 160 строк. Конечно, консервативная пресса не прочь вернуть к власти партию тори, но и лейбористский кабинет Вильсона для нее сейчас «не так уж плох, как то казалось совсем недавно».

Эта перемена представляется мне одной из важнейших и многозначащих для современной политической жизни Британии и вот почему.

Сравнительно несложно объяснить сдвиг в настроениях британских избирателей, зафиксированный последними опросами института Харриса. Временно - и не по собственной воле - сняв с повестки дня подготовленное им еще в начале прошлого года антизабастовочное законодательство (так называемую «белую книгу» Барбары Касл), правительство Вильсона вернуло себе поддержку значительной части тред-юнионов, что и восстановило обычное для последних лет равновесие в избирательном корпусе Британии, где исход выборов, как бы драматично он ни выражался распределением мест в палате общин, определяется в конечном счете лишь колебаниями среди «кочующих избирателей», составляющих в общей сложности около 10 - 12 процентов от общего числа голосующих.

Словом, эти два комплекса взаимоотношений лейбористской партии - с собственными последователями и с избирателями вообще - вещи устоявшиеся и для анализа нетрудные. Взаимоотношения же лейбористской партии, ее руководства с господствующими классами Британии, да и не только Британии, - нечто более сложное и причин тому несколько. Во-первых, сама партия лейбористов возникла как парламентская группа британских тред-юнионов, то есть как противовес и антипод двум господствовавшим тогда, в начале века, партиям земельной и финансовой аристократии и промышленной буржуазии - либералам и консерваторам. Лейбористская партия была оппозиционна им как по своей сути, так и по массовой базе, ибо ее основу составляют на правах коллективных членов организованные в тред-юнионы британские рабочие. Лейбористы до сих пор именуют себя социалистами, а знаменитый 4-й пункт о национализации командных высот в экономике и сейчас еще сохраняется в партийном уставе, несмотря на все попытки - последним это безуспешно пробовал сделать покойный Хью Гейтскелл - убрать его.

Но и это еще не все. Сами лидеры лейбористской партии, за редкими исключениями,- - выходцы либо из рабочей среды, либо из так называемых «низких средних слоев» - интеллигенции, мелких буржуа и пр. Они не связаны пуповиной с «истэблишментом», как «естественно», самим происхождением своим связаны с ним консерваторы. Лидеры лейбористов в лучшем случае воспитанники так называемых «грэммар скулз» - общественных гимназий. Выпускники привилегированных закрытых школ среди них - единицы. Для лидеров же тори школы Итона, Харроу, Винчестера - норма. Члены правительства консерваторов - свои люди и для несменяемого чиновничьего аппарата в департаментах Уайтхолла - квартала министерств, и в финансовых кругах Сити, в адмиралтействе и в армии (они, разумеется, прошли школу королевской гвардии), в кругах промышленников и в мощном юридическом корпусе.

Лейбористские же лидеры на «свойские», естественно, отношения и связи в этих сферах претендовать не могут.

И все это - не тонкость, не нюанс, интересный лишь для знатоков, но фактор, игравший весьма и весьма серьезную роль и в политической жизни самой Британии и в ее отношениях с зарубежными странами. Лондонские журналисты говорили мне летом прошлого года, что одна из причин, по которым между Лондоном и Вашингтоном нет еще «окончательной договоренности» относительно британской политики «к востоку от Суэца», заключается в том, что в Вашингтоне «лейбористам не верят», что им еще приходится доказывать свою лояльность, в чем у консерваторов нужды нет.

Похоже, однако, что вот этот комплекс взаимоотношений между руководством лейбористской партии и британским «истэблишментом» претерпевает в настоящее время принципиальные изменения, изменения в том смысле, что лейбористские лидеры получают признание в качестве вполне приемлемой для господствующих классов политической силы. Это трудно доказать какими-то наглядными и весомыми фактами, но выявление этих новых взаимоотношений может почувствовать, видимо, каждый, кто следит за происходящим на Британских островах. Вот, к примеру, выдержки из статьи «Лейбористы в одеянии тори», с которой выступил еще несколько месяцев назад Перегрин Уорсторн, обозреватель архиконсервативной «Санди телеграф», один из самых правых - и откровенных - журналистов в Лондоне, располагающий отличными контактами в британских верхах.

«Большинство людей в наше время не ждут от политиков обещаний перемен по той простой причине, что они инстинктивно понимают - и вполне обоснованно, - что перемены и так надвигаются достаточно быстро, и их можно оставить на волю другим агентам нововведений - технологии, науке, моде, молодежи, телевидению, коммерческой конкуренции; короче - на волю - откуп - «духу времени». Что они действительно ждут от политиков, так это какого-то уверения, что давлению перемен не будет позволено выйти из-под контроля или так революционизировать эти острова, что они окажутся в конце концов неузнаваемыми для туземцев. Если в этом именно и состоит современный вызов искусству политики, то какая же из партий способна лучше на него ответить? Как тори, я хотел бы сказать: «Конечдо, консервативная!»

Но, по мнению Уорсторна, консерваторы утратили эту свою способность в настоящее время, ибо «ассоциировали себя в представлениях публики с таким социальным типом, который весьма далек от вселяющего уверенность образа»… Возьмите - с другой стороны - две ведущие фигуры национального калибра - мистера Вильсона и мистера Каллагэна. Могут ли два других человека по своему характеру, внешнему виду, манере говорить, по своему классовому происхождению, словом, во всем, лучше символизировать такого рода консерватизм с маленькой буквы «к»?!

Можно, разумеется, оспорить отправную посылку Уорсторна относительно настороженности большинства населения к переменам: она, если угодно, традиционна и вовсе не так бесстрастно объективна, как может показаться при чтении «по диагонали». Пропагандистская подоплека ее в том и состоит, чтобы многократным повторением превратить в аксиому, привить своим читателям подозрительность к переменам, а следовательно, - й сопротивляемость им, замкнуть «дух времени» рамками науки, техники, коммерческой конкуренции; сделать сами проявления «духа времени» сомнительной монополией беспокойного и беспокоящего студенчества, но ни в коем случае не допускать его в область политики,где, чего доброго, и до беды недалеко. Так и следует понимать лейтмотив о переменах в данной статье. Но в том, что касается характеристики лейбористских верхов, Уор-сторн во многом неоспорим, а его благосклонность к новому образу лидеров этой партии весьма симптоматична. Так или примерно так смотрят на нынешнее руководство лейбористов и в самом «истэблишменте». Неспроста же газета лорда Томсона «Санди таймс» выносит сейчас в шапку на первой полосе дюймовые цифры перевеса лейбористов в опросах на популярность. Неспроста влиятельный «Экономист» критикует консерваторов за то, что те превратились в глазах публики в холодно-стальных тори, уважительно отзывается о Вильсоне и снисходительно - об Эдварде Хите.

В британском «истэблишменте» перестали недоверчиво и настороженно коситься на лейбористов с министерскими портфелями: проверку на лояльность принципам капитализма они выдержали. Но именно это больше всего и настораживает левые силы, в том числе и внутри самой лейбористской партии.

1970 г.