Британия глазами русского

ОБРАТНЫЙ ХОД

Это в шахматной игре ход назад не берут. В политике - случается. Последняя из самых заметных иллюстраций на сей счет - протекционистские меры, введенные на днях правительством Италии и еще раз доказавшие, что принципы так называемой свободы торговли и хозяйственной интеграции в условиях капиталистического «Общего рынка» - мелочь в сравнении с принципом «своей рубашки». «Ход назад по-итальянски» шокировал западноевропейских партнеров, вызвав волну панических комментариев о «дезинтеграции», то есть угрозе разобщения «Общего рынка», тем более что некоторое время назад свой ход назад сделало и лейбористское правительство Лондона, предложившее своим партнерам по «Общему рынку» провести «фундаментальный пересмотр» условий присоединения Британии к этому экономическому сообществу.

Отмечу сразу же, в данном случае «грома среди ясного неба» не было. Добиваться «фундаментального пересмотра» лейбористы обещали еще с того момента, когда 22 января 1972 года на торжественной церемонии в Брюсселе «под шампанское» Эдвард Хит, премьер правительства тори, расписался в согласии с Римским договором 1957 года о создании «Общего рынка».

Прошлой осенью на ежегодной конференции лейбористской партии в Блэкпуле это обещание приобрело уже форму обязательства, которое было дословно включено в предвыборный манифест лейбористов (в предчувствии досрочных выборов Транспорт-хауз - лейбористская штаб-квартира подготовила его загодя и опубликовала еще 11 января, то есть примерно за месяц до того, как королевской прокламацией было объявлено о роспуске палаты общин и назначении парламентских выборов).

Словом, неожиданностью явилась не позиция лейбористов, а результаты голосования, которые переселили членов кабинета тори из особняков на Даунинг-стрит и министерства Уайтхолла на частные квартиры и… скамьи оппозиции в Вестминстерском дворце. Перспектива новых осложнений в «Общем рынке» забрезжила еще в ту бессонную и драматическую ночь с 28 февраля на 1 марта, когда Британия подсчитывала голоса, а консерваторам становилось час от часу не легче. Под утро телекомментаторы Би-Би-Си обсуждали тему отношений с ЕЭС как «новую тему европейской политики», а одно из первых «зарубежных мнений» на исход британских выборов было запрошено от Мансхолта, бывшего председателя комиссии ЕЭС, едва тот проснулся. «Право на пересмотр условий вступления? - переспросил Мансхолт. - Вероятно, оно есть. Но вы должны убедить других партнеров, что в пересмотре есть смысл».

К вопросу о «других» мы еще подойдем. Но убеждать самих англичан на сей счет особой необходимости не было. Первый же год пребывания Британии в «Общем рынке» дорого обошелся им. За 12 месяцев, с 1 января 1973 года, когда служитель брюссельской штаб-квартиры «Общего рынка» выкатил утром на старой детской коляске флаги трех новых членов сообщества - Британии, Дании и Ирландии и поднял их на дополнительных флагштоках, - за эти двенадцать месяцев розничные цены на продукты питания в Англии поднялись на 20 процентов. И прямо или косвенно эта дороговизна была связана с сельскохозяйственной политикой «Общего рынка».

Всего лишь за год рухнула, таким образом, вся политика «дешевого продовольствия», на которой десятилетиями покоилось многое в механизме британской экономики вообще.

Напомню, что за счет собственного сельского хозяйства Британия покрывала в послевоенные годы лишь половину своих потребностей. Остальное ввозила из других стран, преимущественно из стран Британского содружества наций, с которыми была связана так называемыми имперскими преференциями, то есть предпочтительными условиями в торговле. Беспошлинный или почти беспошлинный импорт продовольствия (как, впрочем, и других товаров) обходится дешевле. И он давал когда-то Британии существенные преимущества перед своими европейскими конкурентами. Британия, попросту говоря, тратила на пропитание относительно меньше, чем, скажем, страны континентальной Западной Европы, ибо те полагались в основном на собственное сельское хозяйство, а оно и по сей день не из самых эффективных и дешевых в мире.

Вступление Британии в «Общий рынок» перечеркнуло эти былые преимущества, ибо согласно правилам «зеленой Европы» сбыт сельскохозяйственной продукции стран - участниц ЕЭС должен быть гарантирован, и гарантирован по ценам, покрывающим достаточно высокие издержки производства. Так кончилось для британцев «дешевое» продовольствие. Но и это не все.

Когда тори звали своих сограждан под «холодный душ», они звали их, разумеется, не ради удовольствия просто вымокнуть. Расчет был на то, что этот душ континентальной конкуренции вымоет из британской промышленности нерентабельную мелочь, что он улучшит в принудительном порядке кровообращение явно застоявшейся и отекшей британской экономики, что, освежившись притоком идей и «ноу-хау», британские корпорации, поддержанные финансами лондонского Сити, начнут контрнаступление на рынки своих соперников. И Британия вновь будет задавать тон Западной Европе, благо, как образно выразился года полтора-два назад лондонский «Экономист», «континентальный оркестр плохо сыгран, а Эдвард Хит - дирижер по призванию».

Эдвард Хит действительно был дирижером в прямом смысле слова и время от времени выступал с любительскими концертами. Но дирижировать политическим оркестром «малой Европы» ему так и не довелось, претендентов на этот пульт и без него достаточно много. Ну, а что касается контрнаступления на рынки континентальной Европы, то на деле произошло нечто обратное. За год участия в ЕЭС дефицит Британии в торговле с шестью первоначальными участниками «Общего рынка» превысил, по официальным данным, миллиард фунтов стерлингов. По подсчетам же Дугласа Джея, лидера «Движения за получение гарантий от «Общего рынка», этот дефицит в полтора раза больше.

Слов нет, британские концерны тоже не сидели сложа руки, Сообщали, что за год они скупили около двухсот западноевропейских фирм. В Брюсселе, скажем, английский турист может видеть и хорошо знакомый ему универмаг «Си-энд-Эй», и с полдюжины других английских магазинов; он может купить романы Яна Флеминга о похождениях агента 007 Джеймса Бонда в филиале «Смит энд сан» и выпить пинту пива в «типичном» английском пабе «Олд Ингланд». Но в целом первый год после официального бракосочетания Британии с «Общим рынком» оказался для нее далеко не медовым годом. И не только в пику консерваторам ставили лейбористы вопрос о пересмотре условий членства в «Общем рынке». Они отражали в этом смысле настроения весьма значительной части населения. По опросам, более половины избирателей и сейчас не согласны с решением правительства Э. Хита. Так что особого красноречия по этому вопросу внутри страны лейбористам не требуется.

Для «других» же партнеров, о которых говорил Мансхолт, оно, судя по всему, понадобится. На первой же встрече

Совета министров «Общего рынка», где Джеймс Каллагэн впервые встретился со своими коллегами и изложил им новую британскую позицию, Мишель Жобер, французский министр иностранных дел, резко заявил: «Франция согласилась со справедливой ценой за ее (Британии. - В. О.) вступление. Мы не усматриваем какой-либо необходимости платить дополнительно за то, чтобы удержать ее в ЕЭС… Английское правительство должно сказать нам, чего оно хочет: оставить страну в сообществе или вывести ее оттуда».

Эта встреча происходила в Люксембурге 1 апреля. Но участникам ее было, конечно, не до шуток. Обязательство лейбористов перед своими избирателями не исчерпывается лишь намерением добиваться «фундаментального пересмотра» участия в «Общем рынке». Предвыборный манифест гласит: «…пока идут эти переговоры и до тех пор, пока британский народ не высказал своего мнения, мы остановим дальнейшие процессы интеграции (в «Общем рынке». - В. О.), особенно в области налогов на продовольствие». Схема коротко такова: Лондон начинает свои переговоры в Брюсселе о «пересмотре», выносит их результаты на референдум (кстати, первый в британской истории) или даже на всеобщие выборы и в зависимости от исхода голосования решает, остаться ему в «Общем рынке» или выйти из него.

Намерения, как видим, достаточно дерзкие. Верят ли в их осуществимость сами лейбористы, сказать трудно. Но идея, по всему судя, заключается в том, чтобы по крайней мере ослабить ориентацию на «Общий рынок», где главные партнеры - соперники Британии уже успели обосноваться, что называется, всерьез и надолго, и возродить хотя бы часть тех связей, которые Британия десятилетиями имела со своими бывшими колониями - странами Содружества наций. Эксперты отмечают, что при всех нынешних слабостях британской экономики определенные козыри на руках у Лондона все же есть: из всех западноевропейских государств у Британии самые крупные капиталовложения в странах «третьего мира», в разработках сырья, а ее собственные запасы нефти и природного газа, обнаруженные недавно у берегов Шотландии, позволят ей в недалеком будущем почти полностью покрывать свои потребности. В условиях энергетического кризиса, поразившего западный мир, и нынешнего голода на металлы и сырье оба эти обстоятельства могут существенно изменить теперешнее соотношение сил в «Общем рынке», а следовательно, и ход переговоров о «пересмотре».

В «малой Европе» начинается, иными словами, новая стадия серьезной политической игры, и к тому же с крупными ставками.

Как скажется все это на дальнейшей судьбе малоевропейского клуба?

Еще несколько месяцев назад, в декабре прошлого года, на совещании девятки в Копенгагене высокие стороны говорили об ускорении движения к некоему «европейскому союзу» - через экономическую интеграцию, создание валютного союза и проведение совместной внешней политики. В «движении», как представляли дело, находилась сама идея европеизма. Теперь же это малоевропейское сообщество все чаще определяют в западной прессе как «союз эгоизмов»…

1974 г.