Британия глазами русского

ЗАЧЕМ ЧЕЛОВЕКУ ЗОНТИК?

Я придумал этот заголовок потому, что мне как-то совестно было в лоб сообщать, что буду писать об английской погоде. Я же знаю обычную реакцию: «Опять-де про лондонские туманы в прямом и переносном смысле». «В зубах навязло…» И все-таки напишу немножко об английской погоде. Во-первых, потому, что считаю укоренившееся представление о ней не совсем справедливым. А во-вторых, потому, что мне тоже хочется внести свою лепту в развитие этой стародавней темы.

В первые четыре дня, которые я провел в Англии, там сияло солнце. «У вас здесь не так плохо», - сказал я своим товарищам-корреспондентам, которые собрались вечерком отметить встречу. «Эти четыре дня, - ответили мне старожилы, - англичане будут вспоминать лет десять: «Помните, летом 1958-го, в июне, четыре дня подряд ни капли дождя!»

Два года спустя я снова попал в Англию. В Шереметьеве мела снежная вьюга и термометр показывал минус 12. В Лондоне - плюс девять и опять солнечно. «Недурно для февраля», - подумал я и… сглазил. Два дня спустя лил дождь, потом было холодно и туманно, потом снова дождь, потом пасмурно, ветрено и холодно.

«Какая нелегкая занесла их на эти промокшие насквозь острова! - досадливо думал я про англичан. - Какая нужда заставляет их оставаться здесь, когда столько сухих стран на земле…»

И взрослому было не по себе с непривычки. А на ребят было жалко смотреть. Моей Аленке не было еще и четырех, Андрюшке на год меньше. «Канадцы» по рождению, они чувствовали себя в Москве вполне нормально. Были щекастыми, живыми. Здесь скисли и часто хворали.

Я не верил термометру за окном. Он мог показывать плюс 8, плюс 10. При такой температуре дома, в Москве, в моем пальто было бы жарко. Здесь ветер пронизывал его, как летнюю рубашку. Холодная сырость прохватывала до костей, заставляла дрожать.

Раньше я скептически относился ко всем разговорам о лондонских туманах. В конце концов, они бывают и у нас. Я помню, как в детстве радовался одному. Он случился году в тридцать восьмом-тридцать девятом. Туман был по-настоящему сильным, и мы, ребята, были от него в восторге: занятия в школе в тот день отменили. Мы выбегали на улицу и с превеликим удовольствием смотрели с крыльца, как белая мгла поглощала приятелей в двух шагах от тебя. По инерции тех далеких дней я и первый лондонский туман воспринял легкомысленно-игриво. «Ну вот и знаменитый английский туман», - сообщил я своим ребятам, и они запрыгали: «Туман, туман…» Жена оказалась трезвее: «Как же я в магазин пойду?» Она все-таки пошла и даже вернулась. Но мы ждали ее два часа, хотя до магазина было рукой подать. Впрочем, для пешехода туман еще полбеды. Неудобство. Потеря времени. Раздражение. Но когда он застанет тебя в пути на машине - это страшно. Мне пришлось позже оказаться в таком положении. Я поехал в аэропорт встречать кого-то. Пока добрался туда, Лондон уже «не принимал»: на Южную Англию ложился туман. Ждать самолета было бесполезно. Темнело. Но желтые и оранжевые фонари на улицах и дорогах оправдывали себя. Видимость была еще сносной, метров на семьдесят вперед. Я прикинул: восемнадцать миль, час езды максимум - проскочу. Не проскочил. Я перестал что-либо видеть на полдороге, только едва заметные в метре от твоей машины красные фонари впереди идущей. Я опустил оба окна: если не видеть, то хотя бы слышать. Но слышен был только визг тормозов - спереди, сзади, справа, слева. Казалось, вот-вот на тебя кто-нибудь наедет, и, если это будет грузовик, прощайся с машиной. Я старался держаться крайней правой кромки дороги: резервная зона на шоссе была поднята сантиметров на двадцать, и на скорости миля в час шансы, что на тебя наскочит встречная машина, были невелики. В иные моменты я различал расплывающийся силуэт слева. Водителя внутри я, конечно, не видел. Но я отлично представлял себе его. Он тоже сидит, прижавшись к ветровому стеклу, вцепившись в руль и убрав голову в плечи. И тоже, опустив стекла, прислушивается к визгу тормозов, к лязгу сталкивающихся бамперов.

Мне повезло - я добрался до дому лишь с одной небольшой вмятиной. Многие не оказались столь счастливыми.

Туманы, подобные этому, останавливают транспорт, даже железные дороги, прерывают снабжение, закрывают предприятия и… убивают людей. Нет, не только на дорогах, хотя в такие дни происходят столкновения, в которых в груду лома превращаются до двух десятков машин одновременно. Гораздо больше людей убивает «смог» - туман, смешанный с дымом, копотью от каминов и выхлопными газами. Знаменитый «киллер» («убийца») - «смог» 1952 года сократил жизнь 435 людям, больным астмой. «Смог» в декабре 1962 года унес больше 200 жизней. Лондонцы надевают в такие дни марлевые повязки: они становятся серыми через четверть часа.

Бомбардировщики геринговских люфтваффе любили такую погоду. На высоте чисто, а то, что земля скрыта, не так важно. По навигационным приборам хотя бы приблизительно на цель выйти можно. В массированных налетах особая точность ни к чему. В Англии куда ни кинь - не ошибешься: не в док, так в завод, не в завод - так в жилой квартал. Безнаказанность была почти гарантирована. Заградительный зенитный огонь наобум, на шум моторов не очень пугал пилотов «юнкерсов» и «мессер-шмиттов». «Спитфайеры» и «харикейны», поднимавшиеся навстречу самолетам противника в другую погоду, в туман были прикованы к земле. Только позже англичане стали зажигать расставленные по всему аэродрому и вдоль взлетных полос бочки с парафином, тепло от которых поднимало туман и позволяло британским летчикам-истребителям подниматься в воздух И принимать бой, хотя парафиновые факелы демаскировали сами аэродромы и ставили их под угрозу уничтожения.

Туман и сейчас приносит многие беды.

Но не весь год в Англии только туманно, сыро и ветрено. Действительно непроницаемая белая мгла случается не часто. Я могу вспомнить все или почти все такие дни. И потому, что они врезаются в память. И потому, что их в целом не так уж и много. Больше одолевают дожди и сырость. Но человек, видимо, ко всему может привыкнуть. Привыкаешь постепенно и к английской погоде.

Зима пришла - весна не за горами - говорят англичане. А весна в Британии - чудное время. Она вся цветет. Цветет в городах, цветет в пригородах, а вряд ли еще в какой стране так дорожат зелеными клочками земли и деревьями, как здесь. В Лондоне, подсчитано, на каждого из более чем 9 миллионов жителей приходится по семнадцати деревьев, не считая кустарников. Весной их видишь и чувствуешь, как нигде. Нежно-розовые кипы вишен в садиках и вдоль дорог. Белый цвет яблонь. Улицы-спальни однообразны и скучны только с фасада. За их «спинами» - дворики-сады. Весной там поют соловьи. Ветер разносит облетающие лепестки цветов вишен и яблонь, и ты идешь по иной улице, будто по широкому коридору, покрытому легким, эфемерным, живым от дуновений ковром бело-розовых чешуек. И, конечно, чтобы по-настоящему встретить весну в Англии, надо побывать в яблоневых садах графства Кент. Заботливые люди устанавливают тогда вдоль шоссе синие указатели «дорог в цвету», и вы можете катить по ним, этим провинциальным, узким и петляющим между частными участками, но хорошо асфальтированным дорогам милю за милей и упиваться белыми и чуть розоватыми в цвету деревьями, их нежностью и свежестью.

Англия прекрасна в эти весенние недели. И дождь щадит ее красоту. И солнце делает чистыми и сочными ее краски.

Нет, думаешь про себя, гуляя по усеянным крупными белыми и желтыми нарциссами лужайкам лондонских парков, англичане все-таки знают, где надо жить…

А потом распускаются всех цветов тюльпаны, и уличные лотки ломятся от них, и газеты печатают объявления-советы ассоциации цветоводов, обращенные к читателям: «Выбирайте еще не совсем распустившиеся бутоны - они будут дольше стоять в вазе и дольше украшать ваш дом». И впереди еще все лето, еще выбросят свои белые свечи каштаны, и зацветут розы, и наполнятся самым тонким, ненавязчивым, лишь едва уловимым ароматом липовые аллеи.

Но дождь к тому времени уже потеряет терпение и, чем ближе к поре отпусков, тем чаще будет напоминать, что это в конце концов Британские острова, а не Сахара. Дождь будет прохладить эту страну, и даже в июле здесь на жару не пожалуешься. Но от этого только сильнее буйствует английская зелень.

Что и говорить, не повезло англичанам с летом. Море, окружившее их со всех сторон, широкие, выходящие на Атлантику мягкие песчаные пляжи Корнуэлла только дразнят. Даже в самом теплом на островах месте у Торки, где, к слову, последние годы жил и умер писатель Шон О'Кейси, даже на самом южном из Британских островов - Уайте - купаться не разбежишься: море и летом остается прохладным, неуютным, и только привыкшие к нему решаются поплескаться неподалеку от берега. Большинство же удовлетворяются тем, что смотрят на купальщиков, постаравшись открыться солнцу, но одновременно укрыться от ветра, в иные дни шерстяными пледами.

Впрочем, не спешите сочувствовать. Не для отдыхающих, так для флоры здесь тепла хватает. Тепла мягкого, влажного, от которого густятся, но не высыхают, как у нас к августу, травяные газоны. В знаменитом лондонском ботаническом саду Кыо-гар-денс под открытым небом цветут магнолии. В южных усадьбах - рододендроны. (У покойного теперь главы английского дома Ротшильдов под ними были заняты акры.) На даче нашего посольства, у Хокхерста, превращаемого на лето в нормальный пионерский лагерь - с линейками, торжественным подъемом флага, традиционным костром и родительским днем лишь раз в две недели, - мальчишки играют в войну среди зарослей… бамбука. Да и солнца здесь в общей сложности достаточно, чтобы получать по 40 центнеров пшеницы и овса с гектара в среднем, хотя, конечно, столь высокие по всем стандартам урожаи объясняются в значительной мере щедрым внесением химических удобрений в почву.

Осень в Англии замечаешь несправедливо меньше. Для корреспондента она начало почти всех сезонов, сразу, и прежде всего политического. Кончаются летние каникулы. Парламентарии съезжаются в Лондон. В Вестминстерском дворце открывается очередная сессия. В кинотеатрах - новые картины, припасенные за лето. Новые постановки в театрах. И выставки. Выставки одна за другой: «Мотор-шоу» - международная автомобильная выставка в Эрлс-корт в Лондоне. Международная авиационная выставка в Фарнборо (теперь она устраивается лишь раз в два года). «Сделай сам» - в огромных выставочных залах «Олимпия». И все это на фоне разгорающегося футбольного сезона!

А между тем сентябрь и октябрь в Англии превосходны. «Бабье лето» здесь долгое, солнечное, теплое. Деревья лишь едва тронуты желтизной. Трава стала лишь немного спокойнее в своей яркости. Собирать тогда грибы в лесу Эшер-коммон - в пятнадцати милях от Лондона по дороге № 3 - одно удовольствие. (Сами англичане, кроме шампиньонов, ни белых, ни подосиновиков, ни каких-либо других грибов не признают.)

Мысль о зиме после такой осени заставляет зябко поежиться. Как правило, бесснежная в этих краях, она неприятна своими дождями, ветрами и туманами. На лыжах катаются только в Шотландии, да и то в горах повыше. Крытых катков в Лондоне всего два. А многочисленные пруды замерзают только раз лет в двадцать. О подледном лове понятия не имеют.

Есть, однако, в таком климате свое преимущество. Он дешев. Можно обойтись без шубы, без шапки-ушанки. Нет здесь вторых оконных рам, в девятнадцати из каждых двадцати домов нет центрального отопления. Нет особой нужды прятать различные коммуникации глубоко под землю или скрывать их в стенах домов. Не надо держать тысячи машин на расчистке шоссейных и железных дорог. Не надо разогревать застывшие на лютом морозе моторы горелками. Даже антифриз заливают здесь больше, так сказать, «на всякий случай», чем из действительной необходимости. Не надо ежегодно латать вздувшиеся после зимы асфальтовые магистрали, как это приходится делать нам в России. Здесь не прекращают навигацию на реках и каналах с октября по апрель. И не закрывают морские порты, как у нас архангельский.

Впрочем, я застал одну «исключительно суровую» зиму в Англии. В январе 1963 года снег в Лондоне лежал три недели. Температура падала до минус 5 по Цельсию. Англия не знала ничего подобного последние… 150 лет или около того (мнения экспертов разошлись, но ближе чем во второй половине прошлого века никто прецедента не нашел). У нас такой морозец не назвали бы даже бодрящим. В Англии он вызвал хаос на транспорте: железнодорожные стрелки замерзали, шоссейные дороги от снега расчистить было нечем. Мощнейшую радарную станцию в Филинг-дейле, в которую правительство вложило огромные деньги, чтобы обеспечить обнаружение ракет противника за четыре минуты до их приближения к Англии, - эту станцию занесло снегом, и два дня - 720 четырехминуток - она не подавала признаков жизни, пока ее не откопали, как помнится, саперы, доставленные вертолетами. Так же вертолетами доставляли молоко и хлеб в провинциальные госпитали, отрезанные сугробами от внешнего мира. Из-за перегрузки электросети в часы «пик» отключались целые районы. Англичане, правда, и в такие моменты чувства юмора не теряют. Одну из программ последних известий в те дни телевидение начало при свечах на столе, а диктор, кивнув на них, без тени улыбки пояснил: «Могут понадобиться».

Но шутки шутками. Они хороши лишь день-другой. Через две недели в английской печати стон стоял по случаю такой «жестокой зимы». Только одним английским железным дорогам эти три снежные недели обошлись в 5 миллионов фунтов стерлингов. Общий ущерб по стране в целом даже журнал «Экономист» отчаялся подсчитать. Но подобные зимы в Англии случаются, повторяю, не чаще чем раз в полвека, и к печальной бухгалтерии приходится обращаться лишь от случая к случаю.

А теперь, чтобы оправдать заголовок, несколько слов о зонтике. В Англии это незаменимая вещь, ибо погода, помимо обычных, сезонных, перемен, меняется еще и по нескольку раз ка день. Гадать, будет сегодня дождь или не будет, большую часть года не надо. Наверняка будет. А потому нужен и зонтик. Не таскаться же с плащом по городу, добираясь на работу или выбегая в кафе на углу во время обеденного перерыва. По этой причине женщины на улице одеты так: платье (костюм, пальто), туфли, шляпка (необязательно), сумочка и зонтик. А мужчины так: костюм (пальто), туфли, шляпа или котелок (необязательно) и тоже зонтик. Цвет и форма женского зонтика определяются модой, индивидуальным вкусом, цветом «ансамбля». Мужского - традицией. Все женские зонтики - разные. Все мужские - одинаковые: черные и большие. В лучшем случае их можно различать по ручкам: гнутой из тростника, металлической, обтянутой кожей.

Что делают с зонтиком, когда дождя все-таки нет? Пользуются как тростью, а главным образом - это единодушно отмечают все летописцы современной Англии - зовут такси. Иногда кажется, что у мужчин он только для этого и существует. Зонтик в этих случаях взлетает вверх, а его владелец кричит: «Тэкси!» Если такси свободно и его водитель слышал клич, он непременно примет заказ, махнув рукой или иным каким способом показав, что клиента видел. Он не пролетит мимо, словно вас и не существует. Он не крикнет, что едет «в парк» (в Москве иногда кажется, что все такси только в парк и едут, особенно к вечеру), и не скажет, что «кончает дежурство». Не обращая внимания на все другие машины - на этот счет лондонские водители такси поразительно похожи на своих коллег в других странах, - он подрулит к тротуару с вашей стороны, даже если он ехал в обратном направлении и ему придется для этого развернуться посреди улицы. В Англии это можно, и полицейский в таких случаях не вмешивается. К тому же лондонские такси тем и знамениты, что могут разворачиваться на пятачке. Это вообще удивительные машины. Все черные, высокие и квадратные - только в последних моделях выпускающая их фирма «Остин» несколько сгладила углы, - они напоминают сундуки и выглядят страшно неповоротливыми. Но в Англии первое впечатление всегда обманчиво. В отношении такси - тоже. Они на редкость юрки и в городской толчее машин быстры. В соревновании на скорость по Лондону, скажем от Мабл-арч у Гайд-парка до Банка Англии в Сити, даже «ягуару» лучше с такси не тягаться: «сундук» будет у финиша много раньше и потому, что эта машина лучше других приспособлена к движению по городским улицам, и потому, что ведет ее такая колоритная фигура, как лондонский таксист. У него, разумеется, тоже есть свои «но». Он, скажем, не обязан везти вас дальше чем на шесть миль, и, если вам это необходимо, он вправе торговаться о цене. Но, во-первых, он заранее предупредит вас об этом, а, во-вторых, торговаться он будет «в умеренных пределах».

И ко всему прочему лондонские такси очень удобны для пассажиров. Отдельная кабина рассчитана на четыре человека. Если у вас есть багаж, он свободно разместится на площадке слева от водителя. Словом, отличная машина.

Почему квадратные? Главным образом потому, что высокие. А высокие они потому, что когда-то местными лондонскими властями был принят закон, предписывающий этому экипажу быть достаточно высоким, чтобы джентльмен в цилиндре не задевал потолка. (Если вы думаете, что цилиндры нечто архаичное и давно вышедшее из употребления, вы глубоко ошибаетесь: они еще очень в ходу в Англии.) Так вот, нью-йоркские таксомоторные фирмы, долгое время презиравшие лондонские «сундуки», решились как-то купить дюжину на пробу. Полгода спустя лондонские газеты с восторгом поведали, что те из американских таксистов, которым они достались, чувствовали себя именинниками: перед низкими «фордами», «плимутами» и «доджами» у «лондонцев» оказалось еще и то преимущество, что с их высокого водительского места шоферу лучше усмотреть щель в потоке машин, а по части того, как втиснуться в нее, водителей такси, как вы знаете, учить не надо.

Согласитесь, что ради того, чтобы нанять такое такси, стоит купить зонтик.