Британия глазами русского

СИТИ

Познакомиться с Сити - дело собственной любознательности. Узнать Сити - много сложнее.

…Флит-стрит - нарицательное для большой английской прессы. Флит-стрит - улица в Сити. Но и Флит-стрит вхожа в Сити лишь до известного предела, который в большинстве случаев ограничен передней. Это два разных мира, два круга. Они накладываются сегментом. Но друг в друга не вписываются. Сами английские журналисты в Сити лишь гости, и не всегда желанные. С завидной регулярностью, не один, так другой, они отправляются исследовательскими экспедициями в это заповедное царство британских финансистов, как Скотт в Антарктику. Возвращаются со статьями, книжками, экономисты - с монографиями. Но ни один, даже самый дерзкий, не рискнет сказать всей правды о Сити. Она так и остается подернутой дымкой таинства, столетия уже ревностно поддерживаемого и оберегаемого отцами этого уникального в своем роде города. Центр финансовых операций Британии, второй после Нью-Йорка международный расчетный центр западного мира, всесильная корпорация, прямо или косвенно пропускающая через свои руки чуть не треть всех торговых сделок на земном шаре, выполняющая страховые операции по поручению тысяч компаний в самых различных уголках света, Сити хранит важнейшие из них «за семью печатями», и непосвященным доступа к этим тайнам нет. Его силу и влияние узнаешь, главным образом, опосредствованно, но достаточно определенно, чтобы чувствовать руку этой крупнейшей корпорации везде, где дело касается денег и власти.

…Тесные улицы. Тяжелые, внушительные - только век назад так и могли строить - здания контор, банков, торговых компаний. Резные зеркальные стекла парадных подъездов. Высокомерные - на черненой бронзе - вывески у домов с собственными именами. Дюжины таблиц у тех, где размещаются несколько оффисов сразу. Степенность и помпезность архитектуры прошлого века лишь изредка нарушаются новыми стеклянно-алюминиевыми небоскребами: «Барбикэн» - план перестройки Сити - обретает плоть. Толпа на улочках, которую можно видеть только здесь, в Сити, и нигде еще. Женщин мало - они вообще появились здесь только после войны. Мужчин много, и почти все какие-то одинаковые: котелок, черный, свернутый трубочкой зонт, темный костюм, черные ботинки, крахмальный воротничок. Поджарые, подтянутые, хваткие. Поток котелков утром. Снова - во время ланча. И снова - с пяти пополудни. К семи вечера в Сити пусто. Здесь ни кино, ни театров. Рестораны, открытые вечером, - «Омар Хаям», еще два-три и обчелся. На этой квадратной миле жилых домов почти нет. Но по концентрации банков, контор и торговых компаний у Сити мало соперников. Четверть часа пешком в один конец, четверть часа - в другой, и вы обошли вторую после Уолл-стрит крупнейшую финансовую империю мира. Днем в Сити занято треть миллиона человек. Здесь Банк Англии, здесь фондовая биржа, центральные оффисы «большой пятерки» английских банков - Барклейз, Миндлэнд, Ллойд, Вестминстер, Нэшнл провиншэл. Здесь знаменитые в XIX веке и несколько поблекшие в ХХ-м торговые банки Берингов, Ротшильдов, Лазардов, Хамбро, Монтэгю, Шродеров. Здесь старая страховая компания Ллойд и сравнительно молодые страховые гиганты, затмившие своим богатством фамильных тузов, задававших тон финансовой жизни Англии еще полвека назад.

Знакомые имена, не правда ли? Мы начинаем слышать их еще в школе, на лекциях по политэкономии в институтах. Регулярно встречаемся с цифрами, которыми выражается их богатство, и ссылками на правящие и финансовые круги Сити, которые либо делают, либо подсказывают, как делать политику Британии. И… воспринимаем все это как некую абстракцию, нас, страну, покончившую с капитализмом, касающуюся, пожалуй, только в том смысле, что прежде эти круги составляли часть враждебного окружения, а ныне, когда окружение прорвано, - часть противостоящего социализму лагеря. И забываем порой, что в повседневном соревновании двух социальных систем эти круги являются нашими непосредственными противниками, конкурентами в экономике и ведении хозяйства, в торговле, на внешних рынках, в организации финансов и производства, в использовании кредита и в вопросах производительности труда. За текучкой собственных забот, а подчас и в упоении собственным, тяжело, но заслуженно давшимся успехом забываем иногда всерьез присмотреться к тому, что делает этот конкурент, чтобы не позволить нам обойти его, забываем о его колоссальной, накопленной десятилетиями выучке, о его опыте, изощренности и умении считать пенни, центы, сантимы и распоряжаться миллионами. Покончившие с господствующими классами капиталистов и помещиков, мы не всегда берем за труд разобраться в том, как и почему столь цепко еще держат власть эти господствующие классы «там», в том числе и в Британии.

…Трогмортон-стрит - шириной в две машины, в четыре широких шага. Постоянная людская суета. Табачная лавка слева. Маленькое кафе справа. Магазин принадлежностей мужского туалета. Вывешанные на старинный манер поперек улицы небольшие жестяные вывески торговых и финансовых компаний. «Ландон сток иксчейндж» - «Лондонская фондовая биржа» - среди них едва приметна.

Нужды в рекламе нет. В Сити ее и так все знают. Туристов гид проведет на стеклянную галерею для публики, откуда все видно: огромный зал с колоннами коричневого мрамора и сотни джентльменов в темных костюмах - брокеров и джоббероз, торгующих акциями.

Бирж много в Англии. Товарные в большинстве своем, они имеют дело с вещами: зерном, шерстью, алмазами, металлами, золотом, мясом, рыбой, заморскими пряностями… Эти товарные биржи и по сей день задают тон на рынках соответствующих товаров, но в пределах этих товаров только. Крупнейшим, да и важнейшим рынком в капиталистических странах давно уже стал рынок акций и ценных бумаг - долей в собственности промышленных компаний или государственных займов. Куплей-продажей их занимается в Англии 21 фондовая биржа. И «Ландон сток иксчейндж» среди них - Гулливер среди лилипутов.

Здесь котируются акции 10 000 промышленных и других компаний. Здесь основной рынок бумаг, представляющих 55 миллиардов фунтов стерлингов капиталовложений (в том числе и 18 миллиардов государственных облигаций). Это почти вдвое больше всего валового национального продукта страны за год и в 8 раз больше годового правительственного бюджета. И если, строго говоря, такое сравнение не совсем правомерно с точки зрения экономиста, оно, по крайней мере, служит наглядной масштабной линейкой для замера как операций биржи, так и соотношения сил в английской экономике между правительством, включая казначейство и министерство экономики, и Сити. (Замечу, к слову, что на бирже котируются только акционерные компании, да и то наиболее крупные.)

2600 брокеров и 750 джобберов оперируют на лондонской бирже. Их-то и видят туристы. Сменяя друг друга, гиды биржи - симпатичные девушки в приятных цветных платьях - проводят очередные группы любопытствующих в небольшой кинозал, где показывают фильм «Мое слово - мой вексель», строка в строку пересказывают содержание брошюрки о бирже, пытаясь как можно популярнее растолковать, что происходит в зале. Увы, в большинстве случаев напрасно. Для непосвященного суета внизу - какой-то непонятный вертеп, особенно в активный день. Он запомнит, конечно, что справа, там, где стоят степенными группками господа в шелковых цилиндрах, - рынок правительственных бумаг; что слева в зале торгуют акциями горнодобывающих компаний, а в центре - нефтяных и промышленных. Он уловит, возможно, и отличие между брокерами, которые есть на всех биржах западного мира и действуют от имени «публики» на комиссионных началах, и джобберами, которые существуют только в Англии, служат посредниками между брокерами, назначают цену акций - одну, по которой «готов продать», вторую, по которой «готов купить», - и живут на прибыль от этой разницы. Но в целом для случайного туриста дело остается темным: спекуляция и только?

Спекуляция - да. Это, пожалуй, самая известная нам сторона в деятельности капиталистических фондовых бирж.

В Сити до сих пор еще рассказывают новичку, как, получив от своих гонцов известие о победе герцога Веллингтонского при Ватерлоо на час раньше короля, Ротшильд успел за это время сначала учинить панику на бирже, сбить цену акций, быстренько через подставных лиц скупить их по дешевке и сделать 20 миллионов фунтов «чистыми», ибо час спустя курсы акций поднялись выше нормы. В меньших масштабах и не столь сенсационно подобные вещи происходят и сейчас. Но биржа нечто гораздо большее, чем только возможность урвать десяток-другой тысяч или даже миллион за полчаса ловкой игры на курсах акций. Это, если хотите, нервный центр британской экономики, где состояние ее ежечасно замеряется курсами акций и видно экспертам, что называется, как на ладони. В массе «случайных» сделок здесь проявляется в конечном счете своя необходимость и закономерность. Нехватка сырья или готовой продукции какой-то отрасли не обнаруживается с опозданием на полгода, ко времени составления очередного отчета перед акционерами. Она становится известной тотчас с повышением спроса и курсов акций соответствующей компании, и капитал устремляется туда немедленно.

Конечно, некто, получивший в наследство «свободные» 10 тысяч фунтов стерлингов, волен вложить их в любую компанию. И брокер оформит сделку по всем правилам. Но во-первых, и этот «некто» озаботится сначала хотя бы самыми общими сведениями о дивидендах и видах на будущее «избранной» фирмы: инвестировать в бесперспективные предприятия наивных мало. А во-вторых, не эти вкладчики-«одиночки» делают погоду на бирже. Крупные брокерские компании «наитию» предпочитают теперь знания хорошо подготовленных специалистов и современную счетную аппаратуру. Сама биржа намеревается в скором времени переехать в новое, оснащенное по слову техники XX века помещение - небоскреб с умнейшим оборудованием. Да и крупнейшими инвеститорами выступают теперь не «частники», а новые столпы финансового мира - страховые компании, которые ежедневно приходят на биржу с полутора миллионами фунтов стерлингов, ищущих применения. Зал с коричневыми колоннами на Трогмортон-стрит для них основной канал капиталовложений. И броды этого канала изучают в конторах гигантских страховых обществ группы экспертов, располагающих современными средствами для исследований положения не только отдельных горнодобывающих или промышленных компаний, но и целых отраслей экономики.

Через биржу протекают и ручейки денег мелких акционеров. В Англии таких больше 3,5 миллиона человек. И буржуазные социологи, разумеется, тут как тут поговорить об эре «народного» или «демократического капитализма». Деловые люди в Сити воспринимают эти разговоры как «ширпотреб» или побочный продукт куда более серьезного и весьма полезного, с их точки зрения, явления, а именно постоянно открытой возможности привлекать и всасывать миллионы неприкаянных мелких сумм, скопленных трудом и потом этих «демократических капиталистов».

Здесь, на бирже, стыкуется свободный бизнес и с правительством, как стыкуется он в Банке Англии, в правительственных заказах промышленности и так далее. Здесь объявляется учетная ставка банковского процента (процент, по которому ссужается кредит), рассматриваемая правительством в качестве важнейшего средства регулирования тенденций в экономической жизни страны. Я не считаю себя вправе оценивать действительную силу этого средства. Как журналист, могу лишь свидетельствовать, что на бирже, равно как и за ее пределами, очередного четверга, особенно при неустойчивой конъюнктуре, ждут с нескрываемым волнением. По традиции в этот день старший правительственный брокер (так же по традиции им является представитель банковских семей Дэниэлей и Мулленсов - последние годы Питер Дэниэль) появляется в 11.45 на бирже в своем непременном шелковом цилиндре, усаживается в кресло и объявляет учетную ставку процента, по которой Банк Англии, а вместе с ним и все главные коммерческие банки страны ссужают деньги клиентам. Повышение ставки с 4 до 6 процентов или обратное понижение ее мало что говорит нам. В Лондоне же каждое такое изменение - это броские заголовки в газетах, лихорадочная активность на бирже и цепная реакция по всей стране. Более высокая по сравнению с прочими финансовыми центрами западного мира ставка - это приток в Лондон краткосрочных зарубежных вкладов и свертывание деловой активности дома. При ставке в 2 процента есть смысл занять в банке и вложить в промышленную компанию, выплачивающую дивиденд в 5 процентов на вложенный капитал. При ставке в 6 процентов охотников до кредита ради такого дивиденда, разумеется, как ветром сдувает. А на кредите в английской, да и вообще в капиталистической экономике построено и держится невероятно многое.

Впрочем, учетная ставка лишь объявляется на бирже. Определяется она Банком Англии при консультации с канцлером казначейства. Влияние банка, его вес в экономической жизни страны огромны.

В Сити Банк Англии называют «старой леди с Треднидл-стрит». Прозвище укрепилось еще с 1797 года, когда родоначальник английской политической карикатуры Гилрой опубликовал свой знаменитый рисунок о насилии премьера Питта над старой скряжницей, сидящей на сундуке с деньгами. Основанный Вильгельмом III, чтобы собрать нужные ему миллионы для войны против Людовика XIV, национализированный в 1946 году лейбористским правительством Эттли, этот банк и по сей день не утратил ни своенравия, ни властности «старой леди». Канцлер казначейства, даже если его поддержит весь кабинет, не может низвести «старуху» до положения содержанки. Находясь формально в подчинении у правительства, он так и не принял тезиса о публичной отчетности, и операции его, помимо 18 директоров - членов правления банка и лиц, входящих в так называемый комитет казначейства банка, известны лишь ничтожной группке людей. Энтони Сэмпсону, автору «Анатомии Британии сегодня» было отказано даже в именах тех, кто составляет комитет казначейства банка, и о функциях самого комитета он писал: «…полагают, что его члены являются советниками управляющего по вопросам денежной политики». Исследователи-экономисты (наука требует большей определенности) не могут позволить себе даже такой догадки.

Сфера деятельности «старой леди» обширна. Она изыскивает средства взаймы правительству, служит центральным банком для других коммерческих банков, выступает посредником между ними и зарубежными банками, выпускает банкноты. Она присматривает за экспортом английского капитала и заморскими инвестициями, выступает гарантом фунта стерлингов на международном валютном рынке, выполняет функции расчетного центра для стран стерлинговой зоны. И ко всему - хранит в своих разделенных на боксы подвалах золотые резервы многих государств, в том числе, по оценке, приводимой знающим журналистом Полем Феррисом, и половины стран - членов стерлинговой зоны.

За каждой из этих функций - десятки и сотни миллионов фунтов стерлингов и… почти полная непроницаемость свершаемого таинства: банку не положено разглашать дела клиентов, кто бы они ни были.