Британия глазами русского

ДВУХЭТАЖНАЯ АНГЛИЯ

Илья Ильф и Евгений Петров Америку называли одноэтажной. Англию по этому принципу можно назвать двух-этажной. И больше чем только в прямом смысле. Но прежде всего в прямом.

Двухэтажные дома, как авторитетно сообщают все первоисточники, англичане начали строить еще задолго до того, как «Ландон дженерал омнибас компани» пришла к выводу о бесспорных преимуществах «даблдеккера» для Лондона. Как и «даблдеккер», это первое, что бросается в глаза вновь прибывшему и остается в памяти отъезжающего, ибо к тому времени, даже при беглом туре, «через всю Англию в две недели», успеваешь обнаружить, что в два этажа застроены в общем-то все Британские острова из конца в конец, хотя в XX веке к этому правилу, разумеется, больше исключений, чем к какому-либо другому. Но об исключениях - «сноска», даже если она и займет больше страниц, чем само правило. (Такого рода «сноски», между прочим, всегда почему-то больше правил).

А пока несколько общих замечаний о самом правиле. Итак…

Впрочем, я, пожалуй, поторопился: общие замечания в Англии - дело рискованное. Я начну поэтому с относительно общих замечаний, ибо даже к простейшему, вроде: «Дома в Англии разные…» - нужно тотчас же добавлять оговорки и уточнения, так как в противном случае тебя не поймут, не говоря уже о том, что ты исказишь истину.

Итак, большая часть домов в Англии в два этажа, и дома - разные. К этому первому относительно общему замечанию я должен сделать по меньшей мере четыре оговорки и уточнения. Во-первых, о «большей части». Это утверждение вы можете принять как очень близкое к истине, если иметь в виду, конечно, только жилые помещения, а не здания вообще, например деловые конторы, банки, магазины и правительственные учреждения. Точнее, однако, сказать не могу, по той простой причине, что общее число домов в Англии неизвестно. Впрочем, скажу лучше: мне неизвестно, ибо иначе я, вероятно, задену английских статистиков, которые сразу же отошлют меня к официальному ежегоднику «Британия», подготавливаемому Центральным оффисом информации и публикуемому издательством ее величества, где на странице, скажем, 190 такой-то черным по белому будет написано, что домов в Англии 17 миллионов. Но здесь я должен сделать вторую оговорку. Под домом в упомянутом ежегоднике, равно как и прочих официальных документах и министерских речах, совершенно не обязательно разумеется собственно дом. Это может быть, конечно, и дом, но это может быть и просто квартира, и даже комната, к нормальному человеческому жилью не совсем пригодная.

В-третьих, под Англией я имею в виду, конечно, не собственно Англию, а Британию, или Британские острова, которые включают в себя Англию, Уэльс и Шотландию. Не дай вам бог забыть об этом и обмолвиться, скажем, в таверне Гэйрлоха словами: «Здесь, в Англии…» Все ваши дальнейшие попытки расположить к себе собеседника можно считать безнадежными. Если вам просто заметят: «Вы хотели сказать - здесь, в Шотландии…» - можете считать, что легко отделались и вас приняли за невежду, американца.

И в-четвертых, о том, что дома разные. Это почти верно, потому что дома действительно разные. В собственно Англии преимущественно красные и кирпичные, ближе к Шотландии - серые, сложенные из камня, в Уэльсе и Корнуэлле - и те и другие, с изрядной долей оштукатуренных и выкрашенных светлым. Есть красивые и симпатичные, особенно в пригородах - «спальнях» больших городов, некрасивые и мрачные, веселые и скучные или просто без выражения. Словом, разные, если не считать, что почти все они двухэтажные и если различать их хотя бы по районам. Но сделать то же самое на одной и той же обычной улице с непривычки, без достаточного опыта лучше не пытайтесь - не выйдет. Копия один другого, эти домики будут стоять либо плотно прижавшись друг к другу, либо отступя на равные интер-вальчики. Шеренга слева, шеренга справа - зеркальное отражение первой. В застройках поновее это еще полбеды - сами по себе дома вполне приличные и выглядят достаточно уютно. Но двум из каждых трех домов в Британии - полвека и больше. И в старых районах такие шеренги производят удручающее впечатление: между домами там нет даже интервальчиков. Отличить их тогда один от другого можно только, как близнецов - по родинкам, роль которых в данном случае исполняют двери. Все они будут обязательно выкрашены масляной краской, и обязательно в разный цвет. В качестве родинок пробуют использовать также наличники и дверные ручки. Но возможности разнообразить цвет первых ограничены лишь светлыми тонами, а дверные ручки с другой стороны улицы плохо заметны.

Как совместить это с индивидуальностью англичан, о которой вы столько наслышаны? Никак. И это даже не парадокс, хотя парадоксами в Англии хоть пруд пруди. Просто индивидуальность денег стоит. А улицы застраиваются разом. Одна домами по две тысячи фунтов за каждый, другая - и в другом районе, конечно, - по три, третья - еще дороже. Вот когда вы можете позволить себе платить за дом тысяч десять-двадцать, тогда к вашим услугам личный архитектор. Дом, как правило, все равно будет двухэтажным, но ни в коем случае не похожим на дом соседа. Много ли таких улиц? Встречаются. Они даже называются как-то по-особому. Но названий их я не помню. Шоферы такси называют их все почему-то на один манер. Подвезет, остановит счетчик, любезно откроет дверцу, не покидая своего места, и скажет; «Вот ваша улица миллионеров, сэр…»

Эти улицы делят англичан, как прослойки мяса - датский бекон. Попав на одну из таких, вам нет нужды спрашивать, кто здесь живет. Вам достаточно спросить или самому прикинуть, сколько стоит здесь дом. Если дешевле двух тысяч фунтов стерлингов - это район рабочих семей, тех, кто выкраивает в месяц на жилье фунтов двадцать. Те, кто может оплатить месячные счета в 25 фунтов стерлингов, будут жить уже на другой улице. Возможно, даже на соседней, но все-таки на другой. Улица, где дом стоит 40 фунтов в месяц, будет улицей «белых воротничков». Там главы семейств будут по утрам выходить на работу в котелках и с зонтиками и с «Дейли экспресс» под мышкой. Еще чуть выше - тоже котелок и зонтик, но уже «Дейли телеграф» и автомобиль. И так далее - до «Файнэншл таймс» или «Таймс», но уже на сиденье автомашины, до «роверов» и «ягуаров» с личными шоферами, в форменных фуражках, до «роллс-ройсов», что мягко подкатывают к подъездам особняков на улицах, которые водители такси обобщенно называют «улицами миллионеров».

Вам никто, разумеется, не запрещает переехать с одной улицы на другую. Ради бога! Только платите. Но только платите! «Смешиваться» же эти улицы не могут. Не смешиваются и семьи, которые живут на них.

Государства «одной нации» существуют только в теориях тори и правых лейбористских социологов, которых коробит само упоминание о неравенстве. Подтверждений таких теорий практикой пока не отмечено. И вряд ли еще где принадлежность к различным по своему статусу улицам и районам так расслаивает людей по их социальному положению в обществе, как в Британии.

Треть всех домов Англии, утверждает статистика, заняты вла-» дельцами; две трети принадлежат лендлордам и сдаются в аренду. Первая часть фразы нуждается в уточнении, вторая - в пояснении. Разом дома в Англии никто не покупает и полной суммы не платит. Владельцем дома считается тот, кто уплатил первоначальный взнос в размере 10 - 15 процентов и выплачивает остальные 90 и 85 процентов примерно равными долями в течение последующих двадцати лет, на которые обычно и предоставляется рассрочка. Стоит эта кредитная привилегия 6 процентов годовых, так что дом стоимостью в две с половиной тысячи фунтов стерлингов обходится в конечном счете действительному, а не потенциальному владельцу в 4200 фунтов. Но у кого есть «свободные» две с половиной тысячи фунтов сразу?

С арендой дело обстоит проще. Сначала вы ищете то, что вам хотелось бы. Ищете месяц, другой, третий. Не находите. Начинаете выбирать из того, что есть. Не очень нравится. Снижаете свои требования и останавливаетесь на чем-то более или менее приемлемом. Приемлемое оказывается не по карману. Еще раз снижаете свои требования, повышаете долю, уже выделенную мысленно из вашего ежемесячного бюджета на жилье, и соглашаетесь на что-то менее приемлемое, но терпимое, потому что деваться все равно некуда. И подписываете контракт. На год, с ежегодным возобновлением. На семь лет, на четырнадцать или двадцать один год. Выгоднее всего, конечно, подписать контракт на самый долгий срок; в этом случае ваша арендная плата окажется на более или менее устойчивом уровне. Лично я остановился для корпункта «Известий» на трехкомнатной немеблированной квартире метров около шестидесяти и контракте на семь лет. Квартира стоила 750 фунтов стерлингов в год, которые я должен был уплачивать равными долями четырежды в год, в так называемые платежные дни: перед рождеством, пасхой, на троицу и 24 сентября, каждый раз по 187 фунтов 10 шиллингов за квартал вперед. (Этот контракт был подписан мною весной 1962 года. Средняя зарплата тогда в Англии равнялась 16 фунтам стерлингов в неделю.) Квартира находилась в отличном новом восьмиэтажном доме. Холл и коридоры устланы ковром. В самой квартире пола не было, как не было, кстати, ни плиты на кухне, ни электрического и газового счетчиков. Все это ваша забота. Цементный пол вы в конце концов застилаете ковром. Во-первых, потому, что так принято в Англии. Во-вторых, потому, что так гораздо дешевле, чем паркетом (можете не проверять: мы с женой долго высчитывали это, прежде чем пришли к соглашению). С местным отделением управления электроэнергии вы подписываете еще один контракт и оплачиваете счетчик. С местным отделением управления газа вьь подписываете третий контракт и оплачиваете газовый счетчик, который вам и устанавливают вместе с приобретенной вами плитой. На телефон сначала пишется заявка, и вам тотчас же, без дня волокиты, отвечают, что в настоящее время свободных номеров нет, но что вы поставлены в очередь с момента получения вашего письма. В порядке исключения - я очень сильно напирал в своей заявке, что я корреспондент газеты «Известия», которая издается Президиумом Верховного Совета СССР, и что телефон для связи с Москвой мне нужен так же позарез, как и английским корреспондентам, работающим в Москве, - мне поставили телефон через месяц, и я стал «стороной» в четвертом контракте. И ко всему прочему уже со дня переселения в новую квартиру я был - на этот раз автоматически - «стороной» еще в одном контракте: с метропольным управлением водоснабжения.

По наивности готовился было перевести дух. Не тут-то было. Возвращаясь однажды домой, я увидел на входных дверях небольшую отпечатанную на машинке записку со свободным местом под текстом. Прочел: «Совет Хэмпстэдского бароу (то есть муниципальные власти района Хэмпстэда) определяет в настоящее время налоги на квартиры нашего дома. Как полагают, они будут возмутительно высокими. Желающих добиваться их пересмотра просим подписаться ниже». Полдюжины «возмущенных» уже подписались. Семь бед - один ответ: я был седьмым, единственный и последний раз приняв участие в Англии в движении протеста. Не помогло. (Очевидно, нам не хватило организованности). Не пересмотрели. Через две-три недели я получил уведомление совета Хэмпстэдского бароу, согласно которому местные налоги на мою квартиру определялись в размере 140 фунтов стерлингов в год и ни пенса меньше. Это было и впрямь возмутительно высоко. Но, как говорят, в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Спросите: почему же я говорил, что с арендой дело обстоит проще? Потому что с покупкой дома все еще сложнее. Для аренды квартиры мне хватило одного юриста - без юриста, гонорар которого оплачиваете вы же, о таких вещах и разговору быть не может - и двух свидетелей, удостоверявших мою личность и косвенным образом гарантировавших мою платежеспособность, на семь лет по крайней мере. Для покупки дома вам нужно получить кредит на закладную, к чему требуется гарантия вашей платежеспособности в течение двадцати лет, а служащие кредитных обществ почему-то особой доверчивостью не отличаются.

И тем не менее врожденное стремление англичанина - не арендовать квартиру, а купить собственный дом (пусть даже в шеренге других) и непременно с садиком (пусть даже в этом садике не повернуться). Только тогда он будет чувствовать себя в своей крепости. Это даже не тяга к собственности. Это и психология и умонастроение. Если он снял или купил дом 20 лет назад, это может быть и близко к центру. Если он сделает это сейчас, его дом почти наверняка будет далеко от работы, и два часа в день у него будут уходить на поездку туда и обратно. Дважды в день он будет атаковать переполненные в часы «пик» автобусы, поезда метро или пригородные электрички. Ему даже не всегда удастся в тесноте прочесть захваченную с собой «Дей-ли». Но он будет возвращаться в свой дом.

Ему придется расписывать до пенса все расходы на много лет вперед. Он будет угощать заглянувших друзей чашкой чая. Он не скажет жене: «Сбегай за бутылочкой по такому случаю». И не потому, что это не принято здесь. И не потому, что он скареда. Нет, он бы рад угостить друзей. Но он не может позволить себе быть щедрым: бутылка виски стоит два фунта три шиллинга. А он и так позволил себе достаточно много - у него свой дом.

У него будет масса хлопот: покрасить оконные рамы, починить заборчик (заборчик должен быть обязательно), подновить черепицу на крыше, исправить водопровод. Все это он будет делать сам, потому что пригласить профессионала - дорого. Холодной зимой у него могут лопнуть трубы, потому что все коммуникации в интересах экономии проводятся снаружи. Ему спешно придется заменять их новыми. Но это будет его собственность, которую он исправляет.

С ноября по март в его доме будет холодно. Только в пяти из каждой сотни английских домов есть центральное отопление. Остальные девяносто пять обогреваются каминами. Их может быть и два, конечно. Но чаще всего только один - в гостиной, которая именуется здесь «ливинг рум», то есть комната, где живут. В ней будет метров двенадцать-шестнадцать. Когда там соберется семья, там будет тесно, и ребята будут сидеть с книжкой или перед телевизором на ковре у камина. Но это будет единственная теплая комната в доме, не считая кухни. В остальных будет видно ваше дыхание. И спать вам придется в кровати с традиционной английской грелкой, которая по старой памяти все еще именуется «бутылкой с горячей водой». И все-таки это будет «собственный очаг».

По какому-то недоразумению англичане считают свои зимы тёплыми и находят возможным обходиться без вторых рам. Здесь и правда температура редко падает ниже нуля. Но где-то близко к нулю она держится чуть не четверть года. Холодная сырость пронизывает тогда до костей, даже если ты одет в общем-то «по погоде».

Я бывал, разумеется, в таких домах. Ночевал в некоторых. Даже зимой. Я был званым гостем, которого ждали. И я ни в коем случае не могу жаловаться на плохое гостеприимство. Нет, оно просто не такое, как у нас, в нем больше порядка, что ли. А это отличие скорее в характере, чем в существе. Но об этом - между прочим. Сейчас хочу сказать о другом. Как и водится в подобных случаях, такие вечера были, конечно, прежде всего вечерами вопросов и ответов, в основном о Советской России. Для меня же они были еще и вечерами в доме англичанина. Это чистый дом, ухоженный, прибранный. Он может оставлять впечатление и «свободного достатка», и натянутой, как струна, скромности. И чаще всего он будет похож на дом, в котором ты уже был раньше. Нажатая кнопка звонка отзовется не электрической трелью, но мелодичным «динь-дон», как музыкальный ящик. За дверью будет тесная, в метр-полтора шириной, прихожая и лестница на второй этаж. Прямо по коридорчику две двери: одна в «ливинг рум», вторая - на кухню, а прямо - в садик. Наверху будет ванная и еще две крошечные комнатки - спальни. Общая площадь всех комнат в таком доме - метров тридцать пять, сорок. Может быть больше. И может быть меньше. Расположись они на одном этаже, мне думается, было бы лучше, просторнее, светлее и… привычнее для нас. Но англичане предпочитают жить «вертикально». Впрочем, «предпочитают», вероятно, не то слово. Будь здесь побольше земли, и Англия, возможно, была бы горизонтальной - одноэтажной. Но земли мало, даже маленький клочок ее дорог. И англичанин строит свою крепость двухэтажной.