Бяк-бяк-бяк-бяк

Глава 29

Вообще-то изделие, наматывающее круги по земной орбите, орбитальной станцией не являлось и к программе «Алмаз» имело отношение несколько косвенное. Это был «макетный образец» того, что во внутренней документации именовалось аббревиатурой «БТК», что означало «большой транспортный корабль», и в программе «Алмаз» должно было работать в качестве грузовика, доставляющего на станцию различные грузы и топливо. Но сама станция была совершенно не готова, в Краснозаводске ее планировали доделать где-то к лету шестьдесят пятого года — но если появилась возможность провести испытания грузовика, то было бы глупо от этой возможности отказываться.

А «возможность» возникла после того, как американцы приняли программу создания своей орбитальной станции с индексом MOL (Militar Orbiting Laboratory), в задачи которой, как выяснили специально обученные товарищи, кроме обычной разведки еще и уничтожение «вражеских» (то есть советских) спутников на орбите. А у товарища Челомея были по этому поводу свои интересные идеи, и ему выделили средства для их «скорейшей реализации».

К тому же сам по себе «грузовик» тоже армии мог сослужить неплохую службу: в случае острой необходимости он мог летать и в пилотируемом режиме, причем сразу с шестью космонавтами, а система жизнеобеспечения была рассчитана на месяц полета с таким экипажем. Крайность же случая объяснялась тем, что исключительно «шустрая» УР-500 при выводе на орбиту создавала перегрузки в районе десяти «g», что накладывало на космонавтов серьезные ограничения по здоровью. Зато БТК имел приличный запас топлива и мог маневрировать на орбите, а установленная на борту пушка…

Вообще-то пушки предполагалось ставить на настоящие «Алмазы», но и с помощью БТК можно (и нужно!) было попробовать работу авиапушки в космосе. Для этого на орбиту было выведено даже несколько отстреливаемых от корабля мишеней — и космонавты нужные испытания уже провели (причем таким образом, чтобы снаряды после выстрела долго по космосу не носились, а быстренько падали на Землю). А что до стыковки со вторым кораблем…

На самом деле манипулятор предназначался совсем для другой цели: предусматривалась и стыковка двух БТК, и манипулятор должен был просто заменять «активный» блок стыковочного узла на «пассивный». Но конструктора все внимательно посчитали и решили, что и МТК (то есть малый транспортный корабль) он спокойно удержит, тем более второго стыковочного узла на орбиту просто не поднимали. Так что Владимир Сергеевич с БТК состыковался, перегрузил в «станцию» шесть маленьких спускаемых аппаратов, подлил «старшему брату» немного топлива и много химикатов для системы жизнеобеспечения — и спустя неделю благополучно вернулся на Землю. А «штатный экипаж» провел на орбите месяц и спустился на Землю только после того, как рядом со станцией завис — в ожидании, когда освободится стыковочный узел, еще один «Рассвет»…

Маршал Якубовский (звание Иван Игнатьевич получил вместе с должностью министра) лично приехал в Реутов — поскольку ему не очень понравилась текущая программа Челомея:

— Владимир Николаевич, почему вы не согласны с предложениями армии по развитию программы «Алмаз»?

— Я не могу сказать, что с этими предложениями я не согласен, но в текущих условиях мы просто не имеем возможности выполнять то, что вы от нас хотите. Во-первых, у нас осталось всего восемь УР-300, а МТК готовых вообще только три имеется. Если мы используем второй готовый экземпляр БТК в качестве новой станции, то у нас останется лишь пять ракет и ни одного пилотируемого корабля. Изготовить новые корабли мы, конечно, можем — но на это потребуется минимум год. А меньше чем через полтора года у нас будет готова настоящая станция, способная проработать на орбите почти год — и для нее нам понадобится минимум десять кораблей, в то время как мы физически не сможем изготовить за этот срок больше восьми. Опять же, нам понадобятся средства и на изготовление ракет…

— А поднимать их на ракете Королева? Или использовать его новый корабль для доставки экипажей? В Куйбышеве ведь эти ракеты уже серийно строятся, причем довольно быстро.

— Мы и сами можем ракеты строить быстро… если будет финансирование выделено. А насчет нового корабля Королева — у меня нет ни малейшей уверенности, что он будет к этому времени готов. Ивановский больше у Королева не работает, а тех, кто занимается новым кораблем, я просто не знаю — но знаю, что они уже на два года опаздывают против плановых сроков. А МТК на Р-7 поставить просто нельзя, они технически несовместимы.

— Кстати, а почему?

— Главным образом по топливу: на старте для Р-7 невозможно организовать заправку корабля нашим топливом. А еще «семерка» с третьей ступенью Косберга «Рассвет» просто не поднимет на нужную орбиту.

— Жаль, очень жаль…

— Да не расстраивайтесь так, Иван Игнатьевич, мы уже обогнали американцев лет на пять минимум, так что время довести все наши изделия до полностью рабочего состояния у нас имеется. Следующим летом поднимем новую станцию, с годик ее пообкатываем, все болячки исправим. К тому же как раз к этому времени и БТК доведем, а с ним можно будет подумать как срок службы станции довести лет до трех, а может и до пяти. Опять же, у Королева все же инженеры толковые, глядишь — и «семерку» доведут до приемлемого состояния.

— Возможно… но вам-то какая с того корысть? У вас же свой носитель имеется.

— Честно? У меня ракета сугубо военная, под военных же летчиков…

— И какая принципиальная разница?

— Не очень большая, но все же важная. Королев прав в одном: летать человеку на гептиле сильно опаснее, чем на керосине. У меня в МТК садятся военные летчики, у которых работа такая: жизнью при каждом вылете рисковать. Пока другой ракеты нет, они рискуют — но если риск получится существенно сократить, то не воспользоваться этим — настоящее преступление. Сейчас мы именно рискуем — просто потому, что иначе бежать впереди американцев не получается. Не получилось пока — но это не значит, что мы должны и дальше так рисковать. Ведь космос — это не только оборона…

— Но и наступление. Как, кстати, у вас двигается программа по тяжелой станции?

— Пока никак: тяжелая станция — это проект следующего десятилетия. А сейчас… Валентин Петрович превзошел не только всех американцев с французами и британцами, вместе взятых, он выше собственной головы прыгнуть смог: он на стенде свой РД-270 уже трижды прогнал по полной полетной программе. Два двигателя прогнал и пять прогнал дважды. Сейчас товарищи Пономаренко и Патоличев подписал постановление о передаче двигателя в серийное производство…

— И кто его изготавливать будет? Опять Пермь?

— У меня лично в пермякам претензий нет, за пятнадцать пусков «пятисотки» никаких проблем с двигателями…

— А при первом пуске ракета просто так упала?

— Вы не поверите: там один токарь решил, что слишком уж слабенький болт на ракету ставится, и сумел-таки изготовить пироболт, который выдерживает взрыв пиропатрона на разваливаясь… Кулибин хренов. Кстати, действительно Кулибин: его Мясищев от тюрьмы спас, сейчас он эту конструкцию пустотелого болта в своей новой машине решил применить.

— А что в болте можно нового-то придумать, если размер и резьба уже заданы?

— Режим термообработки. Ну да ладно, с той проблемой быстро разобрались, теперь «пятисотки» грузы таскают относительно стабильно. Так что, думаю, мою позицию по программе я донес, надеюсь и вы не захотите из штанов выпрыгивать чтобы через год с голым задом не остаться.

— Сколько, по вашим расчетам, потребуется еще «трехсоток»? В расчете на то, что в Подлипках все же и корабль, и ракету доведут… когда-то?

— Я бы на следующие три года запланировал по одной в месяц. Ну и ­ для ровного счета исключительно — две на случай аварий и год на случай задержек в Подлипках.

— Средства вы получите, и на корабли — тоже. По остальным вопросам обращайтесь к своему министру или непосредственно к Лаврентию Павловичу. А нынешний «Алмаз» как-нибудь можно еще на одну экспедицию растянуть?

Однако обращаться к Лаврентию Павловичу Челомею не пришлось: товарищ Берия внезапно вышел на пенсию. Активная деятельность в процессе реализации спецпроекта изрядно подкосила его здоровье, а еще он сильно перепсиховал, когда узнал о закрытом постановлении ЦК и Президиума Верховного совета о правоприменительной практике закона о поддержке материнства — и медицина выдала однозначный диагноз: гарантированная встреча с Иосифом Виссарионовичем в течение полугода. А отложить эту «встречу» возможно лишь в случае, если немедленно прекратить работу на износ и заняться тихим отдыхом на природе. Причем в любом случае работа как таковая исключалась — и Лаврентий Павлович отправился на свою дачу в пригороде Тбилиси. А Председателем Комиссии ВПК стал (вынужденно, поскольку другого человека с должным опытом не нашлось) Николай Семенович Патоличев (по совместительству, никто его с поста Генсека КПСС освобождать не стал).

Что же до правоприменительной практике, то с ней было все — даже по мнению Лаврентия Павловича — честно, но товарищ Берия считал, что она может вызвать ненужные «волнения в народе». Потому что практика была простой: средств на всех матерей в стране все же не хватало, и «пряники» раздавались по республикам в соответствии с людскими потерями в прошедшей войне, причем с «корректировкой» на число предателей, активно сотрудничающих в фашистами. И получилось так, что быстрее всего «блага» получали в Белоруссии и Туве, затем — относительно численности населения — в Осетии (а остальную Грузию это не затронуло практически никак) и в России. Еще довольно прилично закон «охватывал» Узбекистан, в меньшей степени Азербайджан и Казахстан — а вот в Армении теперь «по закону» «материнских благ» вообще никому не полагалось. Анастас Иванович по этому поводу даже скандал в ЦК закатил (из-за которого Берия обо всем и узнал — просто раньше ему времени не хватало в закон вникнуть), но статистика — наука серьезная, Микояну быстро объяснили, что сотни тысяч армян, геройски воевавших, почему-то практически поголовно родились не в Армении — и именно из-за этого в Азербайджане, уроженцами которого были проставленные армянские военачальники, народу блага положены — а благодаря более чем двадцати тысячам уроженцев Армении, состоящих в Армянском легионе вермахта, армянам пока блага будут даваться уже после того, как все остальные женщины в СССР положенное по закону получат в полной мере.

Его вопли о том, что «азербайджанцев в вермахте было вдвое больше» были отметены тем печальным фактом, что армянский легион был сформирован именно из предателей — бывших военнослужащих Красной армии, а азербайджанский — просто из врагов которые из СССР после революции уехали. А «наказываются» республики и области не по национальности врагов, а именно по числу предателей…

Примерно такой же «облом» получили и жители прибалтийских республик, но там хотя бы «блага» получали переезжающие туда представители других республик, а на Украине первый секретарь республиканского ЦК Брежнев своей властью (которой у него все же для этого хватило — то есть хватило на то, чтобы вопрос утрясти с Патоличевым) «материнские блага» просто исключил для тех, у кого близкие родственники были замазаны сотрудничеством с фашистами. Но и без этого там на получение «благ» очередь получилась на много лет: республиканская квота по результатам статистических проверок оказалась довольно скромной.

К тому же «Брежневская инициатива» тоже была узаконена в остальных республиках — и теперь члены семей ветеранов войны (а тем более — члены семей на войне погибших) все преференции получали в первую очередь, а если в семье были предатели и коллаборационисты, то таким «подарков» не доставалось в принципе. С некоторыми «изъятиями»: если такие преступники имелись лишь в третьем поколении, а два последующих ни в каком криминале замечены не были, то такие женщины дополнительными благами пользовались на общих основаниях — и, в целом, население СССР сочло подобный подход «честным».

Кроме того, вопреки опасениям Берии, никаких особых «волнений» эта практика не вызвала, так как чаще всего люди просто не знали, что «в других местах очередь гораздо быстрее движется». Да и народ как правило просто был не в состоянии достаточно «обобщить» информацию по всей стране — а то, что «в соседнем городе квартиру сразу дают» люди объясняли тем, что «в соседнем городе» просто начальство больше старалось или даже (это реально на границе России и Казахстана было) тем, что «на том берегу дома строить проще».

А еще тем, что «жилье-то строится из республиканского бюджета» — и стихийно возникали сообщества, стремящиеся к «перемещению» в соседнюю республику. Причем в Казахстане движение за воссоздание Казахской автономной республики стало вдруг очень массовым. А уж на севере Украины желающих «присоединиться к Белоруссии» появилось невероятно много…

Перед отъездом Лаврентия Павловича в Грузию с ним на эту тему Николай Семенович поговорил — на маленьком «банкете», устроенном в связи с награждением Берии орденом Ленина «за огромный вклад в обороноспособность Советского Союза», и рассказал ему о своих резонах издания этого указа:

— Сейчас из заключения выходит или уже вышли полтора миллиона предателей, примерно вдвое больше предателей потенциальных затаились и приготовились всячески стране гадить. ПО мелочи в основном, но мелочей может накопиться слишком много. А с этим правоприменением… молодежь из мест скопления мерзавцев постарается выехать, рассеется среди нормальных людей — и не сможет собираться в банды и просто антисоветские группы. Да и их дети окажутся в нормальном окружении, подонкам будет гораздо труднее из своих детей таких же подонков выращивать. Кроме того, без такой государственной поддержки они и размножаться будут гораздо меньше, так что нашим детям жить в СССР будет гораздо легче. Но главное не это…

— А что вы считаете главным?

— А главное здесь то, что каждый советский человек будет знать: даже если он погибнет, защищая Родину, страна позаботится и о его детях, и о внуках. И его потомки будут поколениями вспоминать его с благодарностью. А предатель — он так же на поколение, хотя и на одно, предаст и свою семью, а члены такой семьи тоже будут твердо знать: любое преступление перенесет проклятие предка на следующее поколение. То, что мы его ограничили лишь детьми, заставит этих детей — в заботе уже о своих детях — верно служить Родине. И это, поверь, сильно нам облегчит идеологическую работу в республиках.

— Боюсь, что народы в республиках озлобятся, особенно армяне и прибалты. Ведь, получается, что предавали некоторые, а мы наказываем всех, причем по национальному признаку.

— И вот это — ваше глубочайшее заблуждение, от которого следует избавляться. Во-первых, мы никого не наказываем, тем более по национальному признаку. Мы всего лишь отдаем дань уважения тем, кто воевал и тем более погиб на нашу с вами Родину, через потомков чаще всего, к сожалению, но уж так получилось. Не наказываем кого-то, а кого-то вознаграждаем — а это разница принципиальная.

— Но наказываются, по сути, народы. Хотя вы и говорите, что они всего лишь «не вознаграждаются», однако суть не меняется. В глазах людей это так выглядит…

— А вы считаете, что предатели — они в чистом поле сами народились? Они, между прочим, выросли в окружении других людей, своих соплеменников, которые, как выясняется, такое поведение не считали предосудительным и преступным — и вот теперь наша задача, задача партии в первую очередь, подобные идеи устранить и, если хотите, перевоспитать эти народы. Ребенка нахулиганевшего и в угол поставить часто полезно, сладкого лишить — вот мы их сладкого и лишаем. Не порем ремнем, а всего лишь печенья им не даем… незаслуженного. Но при этом оставляем возможность — каждому человеку персонально и народу в целом — печенья к чаю заслужить и получить.

— Как бы это не привело к попыткам республик вообще из состава Союза выйти…

— А вот это у них уже не получится. В принципе не получится…

Шестьдесят пятый год принес миру много нового и интересного. Во-первых, американцы все же успешно допилили свою ракету «Титан-2» и приступили к массовой отправке астронавтов в космос. Всячески обещая «скоро обогнать русских в космосе». Пока с обгоном получалось слабовато, но в целом янки свою программу выполняли успешно: уже и в открытый космос повыходить успели, и… То есть стыковку янки отработать все же не успели, хотя и очень старались, однако в четвертом полете по программе «Джемини» у них «что-то пошло не так». То есть «не так» повела себя стыковочная мишень, поэтому еще не реальная стыковка, а хотя бы ее имитация была перенесена на пятый (последний в этом году) полет и по этому поводу Мстислав Всеволодович с некоторой тревогой доложил Николаю Семеновичу:

— Американцы уже достигли существенных успехов, по сути они за два года прошли путь, на который нам потребовалось пять лет. А сейчас, по докладам наших товарищей, у них уже готовится к испытаниям носитель на базе «Титана», который на орбиту сможет поднимать нагрузку до четырнадцати тонн в комплектации с двумя ускорителями и, по некоторым данным, свыше двадцати одной тонны с четырьмя ускорителями. Сейчас, как стало известно из тех же источников, Мартин-Мариетта получили не менее двух миллиардов долларов на изготовление двух десятков таких носителей к шестьдесят восьмому году, так что они уже через три года получат возможность отправки экспедиции на Луну. И вероятность успеха такой экспедиции мы оцениваем достаточно высоко…

— А сколько ракет потребуется для такой экспедиции?

— ПО тем сведениям, которые нам доступны, американцы рассчитывают, что потребуется четыре непилотируемых запуска «Титана-3» и два или три ­ пилотируемых для выполнения всех необходимых операций по стыковке. И еще один пилотируемый полет собственно на Луну.

— А у нас все это должно происходить гораздо проще…

— Не уверен. То есть я совершенно не уверен, что Сергей Павлович окажется в состоянии за три года подготовить свою лунную ракету. Он с разработкой пилотируемого корабля задержался на четыре года по сравнению с собственными же обещаниями…

— Мне кажется, Мстислав Всеволодович, что вам не стоит беспокоиться о проблемах, на решение которых вы повлиять не можете.

— Приходится беспокоиться, к сожалению я просто убежден, что запланированная Королевым программа… испытаний обречена на провал. Запускать ракету без детальной отработки ступеней на стенде…

— В этом вы совершенно правы. Поэтому мы сейчас поручим Сергею Павловичу провести такую отработку…

— Но стенда, на котором ее можно провести, вообще не существует!

— Вот пусть он пока созданием стенда и занимается. Мы, страна, не может просто так выкидывать в небо миллиарды…

Страна в небо миллиарды не выкидывала и даже не собиралась выкидывать туда многие миллионы — но эти миллионы в небо взлетали и приносили Советскому Союзу ощутимую пользу. Иногда совершенно «виртуальную» — как, например, взлетевший в небо осенью шестьдесят пятого новый бомбардировщик Дмитрия Сергеевича Маркова. То есть «взлетал» этот самолет уже почти четыре года, а осенью шестьдесят пятого машину окончательно приняли на вооружение под названием «Пе-22» — поскольку Казанское авиапредприятие получило имя прославленного конструктора. Правда, сам Владимир Михайлович против такого названия сильно возражал, но его мнение «проигнорировали», причем, как высказался в Казани на торжественном собрании, посвященном этому событию товарищ Патоличев, «работники завода, как нынешние, так и будущие, станут гордиться тем, что им посчастливилось ступать по тем же дорожкам, цехам и коридорам, по которым ходил выдающийся авиаконструктор, чьи самолеты внесли неоценимый вклад в нашу победу над фашизмом». А самому Петлякову Патоличев чуть позже сказал:

— Ваша фамилия — это уже не ваша собственность, а достояние всей страны. Иосиф Виссарионович часто повторял, что сам он — не Сталин, а Джугашвили, а Сталин — это тот, кто изображен на портрете, и этих двоих путать не надо. Так и Владимира Михайловича Петлякова мы не будем путать с авиаконструктором Петляковым: вы — выдающийся инженер, а он — символ нашей авиационной мощи. Надеюсь, вы согласитесь с таким положением дел. Кстати, Лаврентий Павлович хочет пригласить Владимира Михайловича к себе в Грузию, он предлагает рядом со своим домом в окрестностях Тбилиси и вам дом выстроить. По его же проекту, себе-то он дом очень красивый построил.

— Передайте ему при случае мое спасибо, но я откажусь: у меня под Зеленодольском уже прекрасная дача, причем деревянная — а у Берии все из камня, мне такие дома не особо нравятся… для жизни пенсионера не нравятся. Опять же, у меня и Дмитрий Сергеевич в соседях, мы с ним по выходным часто встречаемся, о самолетах разговариваем… так что я уж лучше здесь поживу.

После предновогоднего совещания Комиссии ВПК два министра — Шахурин и Хруничев — запершись в кабинете с генералом Каманиным и маршалом Неделиным за рюмкой коньяка обсуждали проблемы космической отрасли. И Михаил Васильевич пожаловался Алексею Ивановичу:

— Хорошо тебе живется: у тебя Челомей, который по факту всем космосом заправляет.

— Королев же заправляет!

— Ну да, после того, как его в шестьдесят первом отстранили, причем единодушным голосованием, от должности председателя совета Главных конструкторов, он только пыль в глаза руководству пускает.

— Кстати, я до сих пор понять не могу: а за что его не переизбрали-то?

— Ну, как тебе сказать? Королев — у него фантазия богатая, он идеи в народ бросает… то есть идеи-то он выдает, но вот воплощать их… раньше я считал, что он организатор хороший, хотя как конструктор он слабоват, но теперь и в роли организатора я его уже не вижу. Челомей — он тоже идеями богат, то каждую свою идею он сначала глубоко продумывает, потом людей подбирает, которые идею воплощать будут — и за людьми этими лично следит, помощь оказывает, короче, каждый проект лично ведет. И все у него получается. А Королев — он свою идею в верхах проталкивает, а затем ему на тех, кто ее старается воплотить, просто плевать: он сильно занят, новую идею выдумывает. Ту же «Семерку» у него Козлов с начала и до конца разрабатывал — но когда выяснилось, что ракета взлететь вообще не сможет, он же и пальцем не пошевелил! И если бы не Лебедев, который старт придумал и посоветовал Дмитрию Ильичу ракету не ставить, а подвешивать, то хрен бы сейчас у нас была эта ракета. И без Гаспаряна, без Легостаева… у меня иногда складывается впечатление, что Сергей Павлович часто вообще не представляет, что в его КБ творится и кто там чем занимается. Сыромятников, например, полтора года на твоего Челомея работал… то есть и для ОКБ он работу сделал исключительно важную — но само Королев, похоже, об этом не знал и сейчас новые его корабли переделывать приходится.

— А Комаров на чем полетел?

— На непеределанном, и теперь еще минимум год у Королева никто не полетит: Сыромятников гениальный стыковочный узел разработал, но чтобы его на корабль воткнуть, там поработать придется солидно. А у Челомея этот узел уже в работе, он и на МТК, и на БТК, и на «Алмазе» уже ставится штатно! До смешного дошло: на «Союзы» стыковочные узлы из Реутова везут!

— Ну так у Владимира Николаевича производственная база получше.

— А посему? Потому что военные — вон, Митрофан Иванович подтвердит — в Челомея деньги вкладывают, а в Королева нет!

— Военные в Янгеля тоже вкладывают, причем как бы не побольше, и в Макеева…

— По той же самой причине: И Михаил Кузьмич, и Виктор Петрович свои проекты лично ведут с начала и до конца — и у них все получается. Потому что они — лично причем — за каждую гайку в своей машине ответить готовы, и — что немаловажно — за каждого слесаря на сборке изделия. Как и Козлов, и Митрофан Иванович в Куйбышев лишнюю копейку отправить не пожалеет, если это доля дела нужно. Потому что знает: за эту копейку Дмитрий Ильич тоже ответит…

— Не поэтому, — Неделин, слегка пригубив коньяк, решил высказать свое мнение, — точнее, не только поэтому. Эти конструктора, хоть и разными задачами занимаются, но занимаются обороной страны, и им на личные амбиции плевать. Ладно, давайте за новые достижения в новом году. А ты, Николай Петрович, сказать что хочешь? Тут все свои, не стесняйся!

— Сказать… я вот что не понимаю: у нас прекрасный отряд космонавтов в великолепной подготовкой в очереди на полеты сидят, а ваш этот Владимир Николаевич одних и тех же в который раз уже в космос отправляет. У него что, людей нехватка? Так мы бы поделились…

— А, это тебя беспокоит… твои герои не подойдут.

— Это почему?

— Митрофан Иванович, у Каманина допуск-то есть?

— Есть.

— Тогда сам смотри: при аварии на промежуточном старте им придется неделю провести в бочке в половину «Востока», а потом садиться… я уж не знаю даже как. И сейчас врачи, что его отряд ведут, выбирают из всей его команды тех, кто такое выдержать сможет. А на Земле выбрать не получается…

— Но ведь можно и из моих выбирать…

— Нельзя. По куче причин, и я даже перечислять их не стану, — Митрофан Иванович при этих словах недовольно сморщился. — Скажу лишь об одной: требуется летчик-испытатель первого класса, и этого уже достаточно.

— Ну… да. А почему о программе даже Келдыш не знает?

— Келдыш знает. Только он считает, что вероятность успеха близка к нулю, и возможные причина провала очень подробно разъяснил, там хрен поспоришь.

— А почему…

— А Владимир Николаевич все эти причина внимательно изучил, на каждую свой болт оригинальной конструкции придумал… Все идет по плану, но планы эти мы публиковать до времени не станем. Мы же не американцы какие? Нам не… как это у них… не паблисити нужна, а… черт, слово забыл…

— Просперити, — хмыкнул Хруничев. — И я присоединяюсь к Митрофану Ивановичу: давайте поднимем за наши успехи в будущем году. За гарантированные успехи!