Денис Котик и Замок Хитрецов

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ. ПО ВОЗДУХУ – К ЗАГАДОЧНОЙ ПЕЩЕРЕ!

Сегодня в Академии уже с утра все преподаватели были в приподнятом настроении. Они оживленно переговаривались между собой; некоторые потихоньку покуривали любимые трубки на заднем дворе лабораторного корпуса. Все прочие уже в который раз оглядывали своих воспитанников, давали им ценные наставления и проверяли снаряжение и продовольствие.

Дело в том, что по плану сегодня был выезд всей Академии, как сказали бы в родной школе Дениса № 55, в организованный культпоход на лоно природы. Вот только в Магисториуме не знали, что такое "культпоход", а выезд на природу воспринимали как чрезвычайно трудное и даже опасное предприятие. Потому что венцом сегодняшнего маршрута была святыня местных краев, пологая и лесистая гора Видений. Именно в ней располагался вход в потаенную Пещеру Риффеншталь.

Это место считалось у чародеев Лесного Норда едва ли не культовым. С пещерой было связано великое множество легенд и преданий. Самой же захватывающей и притягательной для всякого будущего чародея, да что там – наверное, любого мальчишки на свете! – была древняя и весьма смутная легенда о том, что якобы в пещере Риффеншталь можно увидеть образы далекого и близкого прошлого. А иногда якобы и будущего.

Услышав, что они отправятся в Риффеншталь, и поразузнав об этом месте подробнее в Библиотеке Магисториума, Денис несказанно обрадовался. Как знать, вдруг ему действительно суждено будет заглянуть в зеркальные воды подземного озера, гладь которого согласно легенде как раз и открывает путнику его будущее?

Правда, он еще не решил, что бы хотел увидеть, если ему вдруг и впрямь представится возможность узнать о своей дальнейшей жизни. Денис почему-то был уверен, что если такое чудо и случится в пещере Риффеншталь, то у него будет только одна возможность. Только единственный шанс.

Он немало читал о подобном в фантастической литературе и полагал, что коли такое возможно и наяву, вряд ли условия будут мягче.

В пещеру собрались все. Даже Библиотекарь и Архивариус Лицея выбрались, как сурок и барсук из своих нор – темных подвалов хранилища редких свитков и манускриптов. И все только ради того, чтобы вновь углубиться в очередное подземелье.

Оба пожилых чародея вырядились в плотные стеганые куртки с капюшонами, подбитыми мягким пухом, крепкие штаны чуть ли не из "чертовой кожи". За спиной "архивных волшебников", как в одночасье окрестил их Денис, были закреплены разноцветные рюкзаки с мотками шелковых веревок и страховочными крюками. Казалось, они собирались лазать по горам как завзятые альпинисты, а не добираться до пещеры вместе со всеми на подвесной канатной дороге.

Нектарий был одет как всегда – подчеркнуто скромно, по-спортивному, и чтобы одежда не стесняла движений. Он дружески подмигнул троим друзьям-лицеистам и церемонно раскланялся с архивными волшебниками.

Те в свою очередь приподняли капюшоны и тут же углубились в какой-то очередной теософский спор о смысле бытия и всего в нем сущего. Определенно эти двое неплохо проводили время в Магисториуме, и чихать они хотели как на тайные общества юнцов-воспитанников, так и на черную магию, и на прочие загадки старого замка.

Поход возглавил сам декан Алоиз. Вместе с ним в голове отряда шагали гости с Буяна, включая Дениса, Максима и Антона. Лицейских чародеев сопровождали мастер Магнус, наставник Йодль и декан Игнациус.

Затем двигалась колонна воспитанников под началом, разумеется, Людвига – кого же еще? Рядом с ним торопливо семенил Фриц, который часто забегал вперед, чтобы позубоскалить с соседями или позадирать ребят послабее. Денису он поразительно напоминал трещотку на хвосте какой-то ядовитой змеи, кажется, щитомордника, фотографию которого он как-то видел в энциклопедии пресмыкающихся.

Петер шагал в самом хвосте колонны. Он держался бодро и иногда даже принимался тихонечко насвистывать. Однажды, когда колонна узкой змеей изгибалась на перевале горных лесов, он завидел Дениса и помахал ему. Денис на всякий случай, исключительно из заботы о маленьком кандидате в Крысиные ряды, сделал вид, что не заметил этого дружеского жеста.

Раза два позади лицеистов мелькнуло обескураженное лицо Петера, после чего колонна остановилась. Впереди, в нескольких сотнях метров возвышалась первая башня фуникулера.

Денис и не представлял, что на севере существуют такие циклопические искусственные сооружения. Стальной каркас этого железобетонного монстра, упирающегося в самые небеса, живо напомнил нашему герою скелет исполинского дракона или какого-нибудь Годзиллы, обозревающего местные леса в поисках любимой добычи – самолетов, вертолетов, танков или на худой конец – пожарных машин с выдвижными лестницами.

Где-то далеко, за стеной серо-синих лесов виднелась вторая башня. А за ней, наверное – третья, и так далее. Леса, тянувшиеся внизу, на умопомрачительной глубине под канатной дорогой, пестрели болотами, над которыми клубились облачка не то тумана, не то мошки. Не то просто – ядовитых испарений со дна бучил и топей.

Признаться, Денис с детства не очень-то любил большую высоту. Еще в его самый первые авиаполет, когда Денис учился в первом классе, все время, пока самолет нес их сквозь облака, мальчика не покидало ощущение удивительной непрочности пола под ногами. Денису казалось, что стоит только посильнее ударить каблуком ботинка, и нога немедленно провалится вниз, разрывая обшивку, круша и ломая переборки. А следом за ногой – и сам Денис.

Потом это чувство прошло, но Денис отлично знал, какое его поджидает испытание наверху башни. И мысленно весь сжимался оттого, что это случится уже скоро.

Специальная лебедка подняла наверх кабинку вместе с первой партией путешественников, и отправилась назад. На смотровой площадке, служившей пристанью для вагончиков фуникулера, безраздельно гуляли шаловливые ветра. Они несли попеременно то ароматы моря, то запахи соснового боря, то березовой зелени вкупе со сладкими волнами недалекого малинника.

Теперь вторую башню уже было хорошо видно, несмотря на туманы, в которых утопали дальние горы. Где-то там, за третьим фуникулером таилась пещера Риффеншталь.

– Вообразите, экие сорванцы тут учатся! – донесся до Дениса высокий, чуть надтреснутый тенорок Библиотекаря. Он стоял подле Архивариуса, бойкого старичка со вздернутой остроконечной бородкой. Если мне память не изменяет, такую бороду взрослые именуют, кажется, "эспаньолкой" или вроде того, вспомнил Денис. А озорные мальчишки, даром, что обучаются в школах и академиях чародейства и волшбы, вечно норовят обозвать "козлиной". Однако в отличие от своего коллеги, окаймленный "эспаньолкой" Архивариус голос имел густой и звучный, удивительный для субтильного сложения энергичного старичка.

Однажды Денис самолично наблюдал в архивах Лицея, как этот старичок с ловкостью горной обезьяны лазал по такой верхотуре в поисках нужной полки с ценными рукописями, что ему и впрямь мог бы позавидовать иной верхолаз. И сразу проникся к Архивариусу безграничным уважением. Эх, если бы еще он не принадлежал к породе чародеев, что вечно не от мира сего!

– А что такое, коллега? – пробасил Архивариус тоном ученого мужа, которому только что обратили внимание на досадную ошибку в его рассуждениях.

– Нет, я, конечно, все понимаю – переходный возраст, отсутствие родительского глаза и все такое прочее, – возмущенно проблеял Библиотекарь. – Но знаете – подложить мне этакую гадость, да еще прямо на обеденный стол?! Полагаю, нужно будет после этой... эээ... экскурсии... словом, придется поставить в известность местное руководство. Хотя, признаться, мне бы так не хотелось огорчать декана Алоиза! В высшей степени замечательный человек, и как печется о своей Библиотеке!

– Ну, так в чем же дело? – спокойно спросил Архивариус, осторожно протирая золотые очки мягкой бархоткой, с которой сей ученый муж не расставался никогда и ни при каких обстоятельствах.

– Местные сорванцы подкинули мне на стол дохлую мышь! – возмущенно возопил Библиотекарь.

– Ну, подложили и подложили, к чему ж так кричать-то? – укоризненно пробормотал Архивариус. После чего он внимательно огляделся. Но вокруг не было ни души – все на смотровой площадке стояли у дальнего окна, любуясь великолепной панорамой густых хвойных лесов, взбиравшихся по холмам все выше и выше, к самому небу.

– Мне, между прочим, тоже подсунули нынче аналогичного грызуна, – сообщил он. – Только сдается мне, что моя была все-таки... эээ... Mus decumanus. В общем, обыкновенная серая крыса или... эээ... пасюк, знаете ли.

– Что-о-о? – вскричал Библиотекарь? – И вам – ту же самую?

– Нет, мне – другую, – хладнокровно ответил Архивариус. – Ведь не может же, согласитесь, одна и та же крыса одновременно пребывать в одно утро в совершенно разных тарелках? Да к тому же еще в разных комнатах?

– Мне сунули дохлого мыша в кастрюлю, – брезгливо поморщился Библиотекарь.

– Ну, вот видите! – как будто даже с облегчением подытожил Архивариус. – Это, безусловно, проделки местных озорников. Но сегодня не будем портить себе настроение из-за таких пустяков. Вы вспомните себя в молодости, коллега! Небось, тоже озорничали, еще и похлеще!

Пока Библиотекарь лихорадочно искал, что ответить на эту дружескую клевету, Архивариус уже указывал куда-то вдаль.

– А пока обратите ваше драгоценное внимание вон на тот склон, поросший лиственницей. Это явно лиственница, ценнейшая древесина тяжелых пород. Ее даже невозможно сплавлять по воде – тонет, знаете ли. И как, интересно, местные хозяева недр и лесов предпочитают ее транспортировать?

И он увлек коллегу к смотровому окну, откуда открывался удивительный вид на заснеженные горы. А Денис торопливо направился к товарищам поделиться с ними интересной новостью. Все, что было связано в Магисториуме с крысами, теперь было для троих друзей первостепенно важным.

Но, к удивлению Дениса, друзья чуть не расхохотались, едва лишь он завел речь о дохлых крысах. Как выяснилось, минуту назад к Максу с Антоном подходил Нектарий и как бы между прочим сообщил, что нынче утром ему тоже подкинули дохлого крысеныша прямо в пустую розетку для варенья. И строго-настрого наказал не звонить об этом на весь фуникулер. Особенно в присутствии местных, из Академии.

– Однако, тенденция, – почесал в затылке Денис, вспомнив старый анекдот.

– Во-во, – согласился Максим. – Совпадения, как я понимаю, тут исключены.

– Похоже, что над нашими учителями кое-кто ставит эксперимент, – согласился Денис.

– А из каждого этого "кое-кого", по-моему, явственно торчит крысиный хвост, – глубокомысленно изрек Антон. В последнее время из всей троицы лицеистов он явно мог претендовать на звание Главного Философа молодежного крыла делегации с острова Буян.

– Ага, – нервно произнес Денис. – Торчит из одного места. И сдается мне, что по возвращении в замок нас тоже кое-что ожидает возле самовара.

– Крысы проверяют каждого пришлого, – кивнул Антон. – Вопрос только – на что рассчитан этот тест?

– На профпригодность, как говорит одна моя бабушка, – усмехнулся Денис. – Кто-то хочет узнать: любим ли мы крыс в любом виде – твердом, жидком или газообразном? И почему-то именно – с кулинарной точки зрения. Иначе зачем все эти тарелки, розетки и кастрюли?

– Ну, уж нет! – яростно прошипел Макс. – Если только мне в тарелку завтра подкинут эту гадость, я самолично пойду и забью в глотку кое-кому его же собственный презент. Вместе с хвостом.

На этом обсуждение было закончено. Подъемные площадки доставили наверх всех воспитанников Академии, и теперь экскурсанты оживились и зашумели – вдали к ним двигался вагон фуникулера.

Сцепные механизмы наподобие железнодорожных, только без "мертвой" сцепки, зато с крюками наподобие якорей, с лязгом соприкоснулись друг с другом. Темно-красный вагон подвесной дороги застыл у причала. Железные двери распахнулись.

Первым в вагон важно шагнул декан Игнациус. Посверкивая золочеными очками, он придирчиво осмотрел внутреннее убранство салона, пошатал стекла иллюминаторов, и лишь после этого призывно махнул рукой. Воспитанники, предвкушая воздушное путешествие, тотчас выстроились и гуськом направились к причалу.

Из всех делегатов Лицея у Дениса очередь была последней. Он спокойно подошел к краю причала, возле которого еле заметно покачивался на тросах длинная сигара вагона, и... замер.

Между кромкой причала и ступенькой короткого и широкого вагонного траппа зияла узенькая полоска пустоты. Всего-то сантиметров пятнадцать или, может быть, даже меньше. Тонкий зазор, который Денис спокойно мог бы перепрыгнуть на одной ножке или перешагнуть не глядя.

Но под ним была бездна. Против воли Денис посмотрел вниз.

В узкой прорези зазора между вагоном и причалом высокие сосны и разлапистые ели казались крохотными моделями деревьев из детского конструктора "Лего". И чем дольше Денис смотрел вниз сквозь эту полоску воздуха, тем быстрее улетучивалась его решительность сделать один-единственный шаг. Сзади шушукались, переговаривались, хотя никто Дениса не торопил, на него не напирали. Но множество пар глаз воспитанников академии устремились сейчас только на него.

Денис Котик в этот миг почему-то представил себя диким слоном, перед которым хитрые люди положили доску, утыканную острыми гвоздями.

В такой ситуации ни один слон просто так не перешагнет доску с гвоздями, ему элементарно не позволит его биология, его психика и чувство самосохранения. Потому что он боится за свои подошвы.

А вокруг столпилась огромная крысиная стая и с вожделением ждет: двинется слон, или так и останется стоять, боясь двинуться с места. И потом, когда он ослабеет от голода и страха, можно будет навалиться на него и задушить своей бесчисленной массой. Потому что в реальной жизни числом можно иной раз победить любое умение. И любая магия оказывается бессильной перед градом стрел, пуль или даже зубов.

– Ну, что ты там застрял как пробка, Денька? – крикнул из дверей вагона безмерно заботливый и невероятно тактичный друг Максим. – Шагай скорее! Тут столько интересного.

Легко сказать, подумал Денис. И в эту секунду поймал взгляд Нектария. Молодой учитель смотрел на него так, что казалось: в толпе людей из вагона стоит только он один. А все остальные – просто серые, бесформенные силуэты безликой массы.

Глаза Нектария притягивали Дениса, звали, обещали что-то интересное и важное. Но все это – там, за порогом воздушного вагона.

И Денис вдруг почувствовал, что он может словно бы опереться на этот взгляд, на уверенность, которую излучали эти спокойные, доброжелательные глаза. Как будто Некто протянул ему невидимый мостик с веревочными поручнями, чтобы держаться. И этими поручнями были тепло и надежность, излучаемые этим необычным человеком.

Денис глубоко вздохнул, как перед нырком в глубину, слегка развел руки, и вдруг... почувствовал ладонями реальные опоры! Он ошеломленно повел головой, но по бокам его была пустота. И, тем не менее, он все-таки опирался на что-то невидимое, теплое на ощупь, и оно тихо покачивалось в его руках. Точно он стоял сейчас на подвесном индейском мосту как герой вестерна. А под ним – жуткая пропасть горного каньона.

Денис покрепче ухватился за невидимые опоры, зажмурился и шагнул.

– Ну, вот, наконец-то! – одобрительно захлопал его по плечу Макс. Да так, что Денис от неожиданности и только что пережитых чувств чуть не брякнулся из вагона назад, в эту неимоверную пропасть глубины. Хорошо, Антон вовремя удержал его.

Через минуту двери мягко закрылись, и узкий просвет между вагоном и причалом стал понемногу расти. Денис долго не мог оторвать глаз от этой бездны. А потом поднял глаза, ища Нектария.

Молодой учитель стоял поодаль, о чем-то оживленно беседуя с мастером Магнусом. На миг он повернул голову, покосился на Дениса и легко кивнул ему.

Денис в замешательстве тоже наклонил голову. А Магнус уже увлек молодого учителя к ближайшему иллюминатору, демонстрируя коллеге красоты северной природы, открывавшиеся внизу. После первого урока Нектария между этими преподавателями явно возникло чувство взаимопонимания.

Денис же медленно опустился на удобное и мягкое кожаное сиденье, которые были укреплены вдоль стен как откидные спинки. Он все еще никак не мог собраться с мыслями и окончательно прийти в себя.

Надо же! Сколько они подшучивали над Нектарием, сколько сетовали, что им придан в качестве старшего нескладный и стеснительный педагог. И при этом все втроем почему-то напрочь забыли, что Нектарий ведь – тоже волшебник! Иначе бы ему просто не доверили преподавать на старших курсах Лицея. И как они раньше об этом ни разу не задумались?

Он – волшебник, как и большинство других преподавателей на Буяне, думал сейчас Денис. Но вот только интересно: волшебник – чего?