Денис Котик и Замок Хитрецов

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. СНЫ-ЗАГАДКИ ПЕЩЕРЫ РИФФЕНШТАЛЬ: МЕХАНИЧЕСКАЯ ПРИТЧА ДЛЯ МАКСИМА

– Чур, теперь я буду отвечать! – Денис, что было сил, затряс вытянутой рукой как какая-нибудь отличница-зубрилка. – Можно?

– Ну, давай, попробуй, – поддержали его друзья.

– Честно говоря, я сначала вообще ничего не понимал, – признался Денис, улыбаясь. – Какие-то пленники, маньяк-убийца, стражи римские. И имена у них чудные. Только имена-то как раз мне все и подсказали.

Денис взял листок, на котором Антон расписывал все их соображения по снам, и размашисто начертал сетку, как для игры в крестики и нолики. И в одну клетку вписал цифру "единицу".

– Когда на песке стали буквы и цифры чертить, только тут я и догадался. Никаких смертей, никаких маньяков, и даже узников и охраны в этом сне нет, и не было! – с торжествующей улыбкой объявил он. – Этот сон – сказка про цифры.

– Римские и арабские, – добавил Максим. – Как одни цифры – неудобные римские – захотели стать властителями мира. И когда изобрели арабских, их римляне сразу заключили в клетку. Все равно, что вписали в тетрадь. Чтобы скрыть от всего остального мира. Ведь римским цифрам казалось, лучше быть на свете единственными и неповторимыми, чем знать, что на свете есть кто-то еще круче.

– Ну-ка, зеркальце, скажи! – ехидно продекламировал Денис.

– Точно. В общем, в этой истории все узники – это на самом деле арабские цифры, и они – живые как будто люди.

– А маньяк там – это цифра Нуль, – кивнул Антон. – Если на него умножить – ноль будет. Пустота. Сразу исчезнешь. А цифры думали, что он их убить хочет. А ему просто и самому пустота надоела. Ведь если ноль приписать – сразу умножишь в десять раз. Один – десять, два – двадцать, десять – сто, и так далее.

– А почему его все-таки охранники не видели? Да и – все остальные узники – тоже? – заинтересовался Макс.

– Так пустоту разве увидишь? Тем более, если она абсолютная? – усмехнулся Антон.

– К тому же я где-то читал, что в римском счете не было цифры "нуль", – вспомнил Денис. – Поэтому легионеры-стражники его и не могли видеть. Они просто не знают, что это такое.

– Тогда все складывается, – согласился Максим. – И дело за малым: нужно понять, к чему весь этот сон, про пустоту. Зачем он нам послан и есть ли у него какая-то связь с двумя другими.

– А глаза такие хитрые-хитрые, – улыбнулся Антон. – Признайся, Макс, у тебя уже есть своя теория.

– И у меня кое-какие предположения, – с видом телезнатока заявил Денис. – Но послушаем сперва Макса.

– У тебя предположения, а у меня – предложение, – солидно заметил Максим. – Давайте сначала вспомним и третий, последний сон! Как я понимаю, он был адресован, прежде всего, мне как специалисту.

Друзья захохотали и захлопали его по спине.

– Любой каприз, Меканикус! – согласился Антон, делая вид, что размазывает по щекам слезы смеха.

– А потом уже соединим все сны и отыщем связь, – пообещал Макс. – Я отвечаю!

И все трое вновь откинулись в креслах, чтобы продолжить свой воображаемый полет в воспоминания. Это было очень увлекательно: ребята впервые помнили свои сны до мельчайшей детальки, до последнего сказанного в них незначительного слова. Каждый испытывал восхитительное ощущение, потому что трудно найти что-то еще столь зыбкое и недолговечное, как сон. Да к тому же еще – и общий на троих!

– Только у меня остался последний вопрос, – сонным голосом пробормотал Денис. – Мы сегодня на занятия идти вообще-то собираемся, или как?

– Или как! – вяло пробубнили Макс с Антоном. И Денис покорно кивнул, чувствуя, как он снова медленно и неотвратимо погружается в теплые и обволакивающие объятия воспоминаний о ночных снах. И это тоже была часть магии Риффеншталь.

Максим назвал этот сон:

МОЩЬ МУРАВЬЯ

– Остался последний вопрос, – проскрипел голиаф. – О форме и размерах контрибуции.

– Назовем это кредитом, – предложил консул. – В этом случае мы готовы предоставить вам некоторые виды сырья или технологии.

– Разве ваши технологии смогли соперничать с направленным силовым полем? – бесстрастно спросил голиаф, указывая передней конечностью на раструбы боевых корабельных установок. – А ваше сырье не годится нам даже в пищу.

– Чего же вы хотите? – консул побледнел, но оставался тверд. У подножия его родословного древа возмущенно потрясали топорами канадские лесорубы, а старатели с Юкона мрачно засучивали рукава.

– Если бы вы сразу поставили этот вопрос, не пришлось бы меряться силой, – назидательно защелкал голиаф. – Всегда разумнее сначала спрашивать, а потом стрелять.

– Понятия о разумности наших цивилизаций слишком... различны, – развел руками консул. – Это и вызвало недоразумение. Но сейчас все разрешилось, и мы готовы к сотрудничеству.

– Нет времени, – отрезал голиаф. – Очень спешим. Дайте поскорее то, что нам нужно, и мы улетим.

– Ничего не оставив взамен? – покачал головой консул. Он словно забыл о том, что вокруг корабля, на палубе которого он находится, на милю лежат черные поля, выжженные инопланетным оружием.

– Мы приготовили контейнер, – понизил голос инопланетянин. – В нем навигационные карты соседних галактик в направлениях, которые цивилизация вашего уровня найдет перспективными.

И он водрузил на стол перед консулом узкий синий контейнер.

– Хорошо, мы готовы рассмотреть вашу просьбу. Если это не сырье и технологии, то что?

– Нам нужно существо, – ответил голиаф. – Оно обитает только на вашей планете. Дайте его, и мы улетим.

– Какое именно существо? – консул спокойно взирал на своего причудливого собеседника.

– В анналах вашей науки оно значится как Formica rufa, – ответил голиаф.

Консул вопросительно обернулся к стоящему поодаль ксенобиологу.

– Имеется в виду рыжий муравей, – пояснил тот, с плотоядным интересом препарируя взглядом инопланетную уродину.

– Муравей? – слегка приподнял бровь консул, что не воспрещалось протоколом.

– Именно, – подтвердил голиаф и смерил ксенобиолога ледяным взором. – Нам достаточно одного экземпляра.

– Муравья? – переспросил консул, чувствуя, что он почему-то теряет нить разговора.

– Именно, – повторил голиаф.

Последовала краткая пауза.

– Что ж, думаю, эта сделка... возможна, – поразмыслив, медленно проговорил консул. – И не будет резко противоречить нашим правовым нормам.

"Сколько же они уничтожили этих самых муравьев в округе, всего одним залпом из своих..."

– Мы заинтересованы в скорейшем отлете, – удовлетворенно проскрипел голиаф. – Сколько вам понадобится времени, чтобы приготовить для нас экземпляр существа?

Консул открыл, было, рот, но биолог торопливо перебил:

– Не менее шести часов. С вашего позволения, – он поклонился консулу.

– Да. Пожалуй... – рассеянно подтвердил консул, в душе весьма озадаченный, для чего столько времени ловить одно насекомое. И зачем оно им понадобилось, этим чертовым космическим жукам?

– Не более пяти, – отрезал голиаф. И прибавил со значением:

– Звездные карты тоже устаревают.

Спустя 290 минут сделка свершилась. Муравья, над которым три часа колдовали лучшие вирусологи, спешно доставленные вместе с тончайшим электронным оборудованием, поместили в прозрачную инопланетную колбу со съемной крышкой. На палубе корабля звездной системы Голиаф его передали командору в обмен на контейнер со звездными картами.

После всех подобающих церемоний консул напоследок обернулся к инопланетянину.

– Можете ответить на один вопрос? Как частного лица...

– У вас еще есть десять минут по земному времени, – пожал плечами голиаф. – Спрашивайте!

– Зачем вам понадобился муравей? У нас, на Земле, это насекомое не считается чем-то исключительным.

– Возможно. Голиафы считают иначе. И получили тому подтверждение неоднократно: ни на одной известной нам планете существа такого рода нет.

– В чем же его исключительность? – учтиво спросил консул.

– Не для всех. Только для нас. Попробуйте своими руками поднять груз, в несколько раз превышающий ваш собственный вес, – спокойно предложил инопланетянин. – Например, в 10. Затем попробуйте отнести его на расстояние, превышающее вашу длину в 500 раз. А для Formica rufa с планеты Земля это не предел. Мы, голиафы, тоже хотим стать такими.

– К чему вам подобная физическая сила? – задумчиво спросил консул.

– Это не сила, – ответил голиаф. – С обычной силой в дальнем космосе делать нечего. Это – мощь. Она меняет все: твои возможности, образ мыслей и существования, философию, статус среди окружающих. Физическая сила способна укрепить нравственные устои. Наоборот – вряд ли.

Мы возьмем вашего муравья и получим из него субстанцию или, что еще лучше, механизм необыкновенной силы – муравьиной мощи.

– Из такого... крохотного?

Голиаф некоторое время смотрел на него с сожалением.

– Вы, люди – странные существа. Причем здесь физические параметры? Главное – заложенная возможность. Перспектива роста. Способность превзойти на своем уровне. С ними легко существовать. И если таковые есть, спроецировать их в иной масштаб не составит труда. Размер не имеет значения, землянин.

Над кораблем с карканьем пролетел сердитый грач. Он едва не уселся на поверхность сверкающего купола, но птичья природа усомнилась, предпочла не связываться с неизвестным.

Солнце пригревало поля, волны сгоревшей травы шевелил ветерок, и над кораблем инопланетян уже порхали любопытные бабочки-капустницы, привлеченные огромным белоснежным пятном посреди выжженной земли.

После взлета корабля муравей долго приходил в себя. Огромные пятна разных оттенков сгрудились вокруг него, покачиваясь в воздухе и поворачиваясь в разные стороны. Рядом не было тлей, которых можно облизывать, но в центре его прозрачной тюрьмы стояла кормушка с каплями чего-то сладкого, приторно-пахучего.

Стеклометалл предохранял колбу от ударов, внутри бродил ласковый ветерок, и обстановка была вполне сносная. Вот только по телу муравья все время пробегали неприятные, тревожные вибрации; они особенно отдавались в щетинках и стебельке, крепившем брюшко к груди. Поэтому муравей смирно сидел в углу и размышлял, что же ему теперь делать.

– Полагаете, оснований для беспокойства нет? – в который раз уточнил консул.

– Мы начинили этого муравья таким арсеналом биосредств в латентной форме, что они способны вызвать целый каскад проблем у высших органических существ, – уверенно повторил ксенобиолог. – И, заметьте, не обязательно разумных. Для них это настоящий троянский конь. Поэтому будьте покойны: если только они достигнут своей планеты, с этой стороны галактики в ближайшем веке нам можно уже не ждать неприятностей.

"Да, вновь такого позора нам не пережить", – подумал консул. "Надеюсь, что и им – тоже". А вслух сказал:

– Пожалуй, вы правы. Во всяком случае, отныне мы можем вздохнуть спокойнее.

Что он и сделал.

– Существо излечено? – спросил голиаф.

– Практически полностью, – подтвердил акустик. – Его собственная биосреда содержала большой ряд примесей, мало характерных для атмосферы и природы планеты Земля. Полагаю, что это следствие неблагоприятной экологической обстановки в среде обитания муравья, связанной с техногенными факторами.

– Его могли заразить на Земле умышленно?

– Очень низкая вероятность. Для этого необходим определенный технический уровень. К тому же не забывайте, командор, мы имеем дело с людьми, высшими органическими существами. То есть равными нам в своей категории по степени разума и нравственности. Иначе что бы нам в свою очередь мешало попросту обнаружить Formica rufa в природной среде и самостоятельно поднять его на корабль?

– Без разрешения господствующей расы? Это невозможно, – сурово сказал командор. – И я уже начинаю сожалеть о том, что нам пришлось прибегнуть к демонстрации грубой силы. Они ведь могли сложить о нас превратное впечатление.

– Мы оставили им посильную компенсацию, – заметил сидящий у пульта навигатор. – Разумеется, в карты звездных путей внесены определенные коррективы. Экипажи их звездолетов будут очень удивлены.

– В таком случае переведите существо в режим биоподдержки. Мы должны доставить его на базу бодрым и здоровым. И, пожалуй, теперь можно перевести дух и вздохнуть спокойнее.

Что он и сделал.

Большие пятна разных оттенков изредка появлялись вокруг муравья. Они были просто огромные. Но неподвижные глаза насекомого охватывали очень широкий горизонт благодаря множеству составляющих их шестиугольных глазков-фасеток, безошибочно указывавших, когда появляются пятна. Но они не давали ответа, зачем и куда эти пятна потом исчезают.

После того, как вибрации достигли невероятной силы, так что его буквально разламывало на членики, а потом быстро утихли, муравей долго спал. Все это время члены корабельной команды приходили и смотрели на него спящего, и в их переливчатых зрачках светились восхищение и страх.

Инопланетяне восхищались существом, казалось бы, несравнимо меньшим и слабым на вид. Для них он был монстром, носителем невероятных качеств, воплощенной мощью. К тому же все исследования муравья, которые неусыпно вели умные автоматы, пока не обнаружили источника его фантастической силы. Не открыли они покуда своим хозяевам и механизма муравьиной мощи.

Потом муравей проснулся, но не совсем, и к нему из тьмы, невесть откуда, слетел ангел. Такой, какие бывают только у муравьев.

Ангел опустился на больших белых крыльях, легких, чуть подрагивающих в невидимых струях воздуха. Они были во много раз больше тела ангела. Муравей прежде не раз видел этих ангелов, летающих над его родной поляной. Но у муравья и в мыслях не было, что у него может оказаться свой собственный ангел. Вблизи он казался еще огромнее и прекраснее.

Некоторое время ангел скорбно смотрел на узника из-за стекла, тихо шевеля изящными усиками. После чего покачал головой, и внутри муравья неожиданно родился голос.

– Знаешь ли, зачем ты здесь?

– Нет, – испуганно прошептал муравей и тут же спохватился, что его не услыхать за стеклянной стеной. Но ангел успокоительно качнул крылом.

– Ты во власти других существ, очень больших и могущественных. Они увозят тебя в свой мир, потому что считают, что ты очень сильный.

– Разве? – удивился муравей. – Никогда об этом не думал.

– Просто они не видят разницы между сильным и выносливым, – заметил ангел. – Хотят лишить тебя твоей силы. Но не знают, что могут получить совсем иное, нежели ожидают.

– Как же так? – пролепетал бедный муравей. – Получается, они хотят отнять у меня смысл жизни?

– А в чем ее смысл? – поинтересовался ангел, крылья которого тихо трепетали.

– Чтобы работать, – убежденно воскликнул муравей. – Трудиться на благо других муравьев. А если у меня отберут мою силу, я стану никуда не годным.

– Думаю, так вполне может случиться, – согласился ангел, не вдаваясь в подробности.

– А ты можешь им сказать, чтобы они оставили меня в покое? – с надеждой спросил муравей.

– Не знаю, – покачал головой ангел. – Но я попробую. Жди меня в скором времени.

Он взмахнул крыльями и вознесся ввысь. Во всяком случае, исчез из виду муравья, а тот мог видеть далеко и все примечал.

Некоторое время муравей еще размышлял, где на корабле может прятаться ангел, чем он здесь питается. И только после этого он проснулся окончательно.

Весь день муравей следил за окружавшими его пятнами и внимательно прислушивался к звукам, что те издавали. Под конец у него сильно разболелась голова и от мелькания пятен, и от глухого щелканья и бульканья этих странных существ.

Он решил поскорее уснуть, ожидая своего доброго ангела. И тот не замедлил явиться.

– Я слышал разговор двух самых старших существ, – первым делом сообщил ангел. – Они говорили о тебе. Сказали, что ты по всем признакам – рабочий муравей. Ты об этом знаешь?

Некоторое время муравей размышлял, очевидно, вспоминая свое прошлое.

– Да, наверное, – признал он. – Я много работаю. Уже привык. Поэтому здесь чувствую себя как-то странно.

– А что ты делал прежде, чем занимался? – спросил ангел.

– Я работал, – простодушно сказал муравей. – Мы все заботились о самке. Ей нужно много есть, она воспроизводит род муравьев.

– А ты когда-нибудь видел самку? – ангел тихо трепетал крылами.

– Всего один раз, – смущенно признался муравей. – Когда была моя очередь ее кормить. Я очень старался ей угодить, но нас, рабочих, много. Оттого эта честь выпадает каждому из нас только один раз.

– Она понравилась тебе?

Ангел пристально смотрел на муравья. Тот улыбнулся, правда, на свой, муравьиный лад.

– Она ослепительна! Я запомнил ее навсегда, и буду помнить до самой смерти. Она такая... большая по сравнению с нами! Просто огромная!

– Послушай меня, рабочий муравей. Ты – самое выносливое существо на свете, – сказал ангел. – Но ты еще не знаешь, кто ты на самом деле.

– А кто же я, по-твоему? – удивился муравей.

– И не только ты, кстати, – добавил ангел. – Всякий рабочий муравей – это недоразвитая самка.

– Самка?

Муравей некоторое время задумчиво вращал усиками, а потом осторожно спросил:

– А что значит – недоразвитая?

– Это значит, что по какой-то причине ты еще не стал тем, кем был предназначен судьбой, – пояснил ангел. – Твоя сила оказалась направлена на другое. Например, на труд во имя других самок.

– А почему они... доразвитые? – не унимался муравей.

– Видимо, им просто больше повезло.

"Наверное, он все-таки действительно ангел. Только тоже как я – недоразвитый..." – подумал муравей.

"Может быть. В конце концов, ведь откуда-то я все знаю – о тебе, о муравьях, о людях..." – подумал ангел. "А теперь вот еще – о голиафах".

– Мне нужно подумать, – прошептал муравей.

"И мне тоже", – промолчал ангел.

Корабль летел, а муравей сидел в клетке и меланхолично слизывал сладкий сироп с кончиков усиков-антенн. Ангел больше не прилетал, но ему и без того было о чем подумать.

Три дня муравей привыкал к мысли о том, что он – самка. А на четвертый ему захотелось что-нибудь потаскать, какую-нибудь былинку. Он озабоченно бегал из угла в угол и тревожно тыкался усиками в стенки. Но никакой работы для него тут не было.

Голиафы – акустик и судовой врач – внимательно следили за ним и обо всем докладывали командору. Тот вносил поправки в режим биоподдержки, а всю черновую работу вели автоматы.

Потом корабль нырнул в гиперпространство, и муравей несколько суток плавал на бархатистой поверхности черного мутного забвения, изредка погружаясь в него с головой. Наконец тяжелые последствия гиперпрыжка прошли, и его стали готовить к приземлению и сканированию.

– У меня есть вопросы, – сказал муравей ангелу, когда тот объявился вновь.

– Спрашивай.

– Они прилетали за мной специально?

– Возможно.

– Им понадобилось для этого много сил?

– Наверное, да.

– Зачем?

– Ложные пути всегда требуют многих усилий, – пояснил ангел.

– Где же источник моей силы, которая им так нужна? – спросил муравей, очень волнуясь.

– Я только что ответил.

– Выходит, и я, и они – на ложном пути? А где же правильный?

– Для них – не искать источники собственных сил в других. Для тебя – повернуть свою силу в правильном направлении.

– Но ведь я так устроен! К тому же истинных самок мало, и они все требуют ухода. Поэтому за ними ухаживают такие как я.

– В том мире, куда мы летим, все по-другому, – сказал ангел.

– Ты это точно знаешь?

– Во всяком случае, там нет муравьев. И ты будешь первым. Иначе бы они не прилетели за тобой.

– А они смогут отыскать мою силу? – с интересом спросил муравей.

– Скорее всего, да. И в этом для тебя кроется надежда. Понимаешь?

Корабль приземлился неподалеку от лабораторного комплекса, специально оборудованного для изучения инопланетных объектов.

В последние дни муравей был очень слаб. Он почти не двигался и, сидя в углу, только вяло шевелил усиками. Медики посчитали, что виной тому искусственный микроклимат колбы, в котором не хватало каких-то специфических земных компонентов. Поэтому было решено начать сканирование и извлечение его силы как можно скорее.

В лаборатории с колбы сняли верхнюю крышку и поместили ее под окулярами сканирующего автомата. Стеклометалл был гладким и скользким даже для муравьиных лапок, поэтому возможность побега насекомого из колбы была полностью исключена.

Поначалу муравей ничего не чувствовал, только внутри было очень щекотно. Потом щекотание перешло в жжение, оно постоянно росло и разгоралось.

В скором времени внутренности муравья стали буквально закипать, и он отчаянно забегал по всей колбе из последних сил, скользя и срываясь с ее стенок. Но от излучения, идущего сверху, не было спасения нигде, и муравей в страхе почувствовал, что его начинает распирать во все стороны.

Разноцветные индикаторы отсвечивали причудливыми бликами, и они мало-помалу стали сливаться в один багровый полукруг. Муравей никак не мог понять, почему тот не хочет замыкаться.

Тем временем в его утробе что-то зашевелилось, заворочалось и начало неуклонно продвигаться вверх, так что его стебелек раздулся и затрещал. Это шла Сила. Мощь муравья. Его мучители ее как-то отыскали и теперь извлекали из него!

Муравей понял, что уже пора.

Он задрал брюшко, встал на бок и кое-как перевалился на спину. Его усики трепетали, лапки отчаянно махали в разные стороны, точно искали защиты. К нему тотчас потянулась тончайшая полая игла с манипулятором.

Операторы, просияв, переглянулись и прильнули к окулярам.

И в этот миг что-то белое прянуло сверху прямо в колбу и затрепетало там, накрыв собой подопытное существо. Оно увернулось от хищно взметнувшейся иглы, а затем стремительно вылетело наружу и понеслось под сводами лаборатории прямо к вентиляционному окошку.

Секунда, другая – и оно исчезло. А вместе с ним – и муравей из колбы.

Большая бабочка-капустница весело порхала над лужайкой. Странные травы росли на ней, а над ними покачивались странные цветы.

На брюшке капустницы, крепко уцепившись лапками за шерстинки, сидел рыжий муравей. А где-то далеко, в лабораторном комплексе, завывали сирены, ревели моторы и бегали обеспокоенные голиафы.

– Ну, как ты себя чувствуешь? Привыкаешь? – крикнула бабочка, закладывая очередной вираж.

– Меня просто распирает во все стороны, – откликнулся муравей. – Я чувствую себя хозяйкой этого мира. Хотя все тело ломит, и шумит в голове.

– Ты становишься все тяжелее, – одобрительно сообщила бабочка. – Это значит, что теперь твоя сила движется в правильном направлении. И очень важно правильно ею распорядиться. Как насчет строительства гнезда?

– Это было бы восхитительно, – смущенно ответил муравей. – Но сейчас меня мучает один вопрос.

– Спроси!

– Почему ты последовал за мной в чужой мир после того, как меня похитили? По-моему, ангелов, как и муравьев, не так много в этом мире.

И муравей озабоченно оглядел лесную лужайку, над которой царило подозрительное безмолвие.

– А ты не допускаешь мысли, что я тоже хочу быть мессией? Как и ты? – усмехнулась капустница.

– Правда? Об этом стоит подумать, – важно кивнул муравей.

– Не слишком-то усердствуй, – заметила бабочка. – Когда много думаешь, очень медленно растут крылья!

И они оба вздохнули, впервые за последние дни – спокойно и счастливо.

Сон понемногу стал таять, словно гаснущее изображение на экране кинотеатра. И только где-то в самой глубине воспоминания чей-то мягкий женский голос сообщил напоследок трем друзьям:

– Информация о том, что все рабочие муравьи являются недоразвитыми самками, почерпнута из трудов А.Э. Брэма. Вы его, случаем, пока еще не читали? Зря, очень советую.

И после этого незримый экран последнего сновидения Риффеншталь погас. На этот раз уже окончательно.