Денис Котик и Замок Хитрецов

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ. МАГНУС, НЕЗРИМЫЙ СЕЯТЕЛЬ И СОБИРАТЕЛЬ КАМНЕЙ

– Вековая магия Нордов в этих стенах, в этом камне заключена, – рассказывал Нектарий, когда они все вместе шагали по опустевшим улочкам Магисториума.

Макс все еще недоверчиво косился в тупики, переулки и в пустые проемы окон. Точно опасался, что вот сейчас в глубине двора мелькнет огромный крысиный силуэт. Или в окне злобно ощерится усатая, остроносая и зубастая пасть.

Антон внимательно смотрел себе под ноги, разглядывая почти каждый древний булыжник. Будто в них-то как раз и были частички волшебного опыта всех поколений магов и чародеев, когда-либо обучавшихся в Академии самым странным и необычным ремеслам, какие только существуют на свете.

А Денис, честно говоря, изредка нет-нет, да и поеживался. С некоторых пор, а точнее – с прошлой зимы, он чувствовал себя неуютно в окружении высоких стен. Словно наш герой опять очутился в каменном мешке лабиринта, отчаявшись когда-нибудь выбраться наружу, к свободе. Туда, где августовский ветерок гуляет над полями и тревожит кроны самых высоких сосен недалекого леса.

Волшебник Фабрицио непринужденно вышагивал по мостовой, поминутно поглядывая по сторонам. Сейчас, глядя на ректора Кляйнера, Денис все еще не мог поверить, что этот высокий, задумчивый человек всего лишь пару дней назад робко крался тут вдоль водостоков, шарахаясь от каждого стука и тени, в обличье маленького бедного Петера, которого готов был обидеть каждый, кому не лень.

И еще: Денис был абсолютно уверен, что уже в недалеком будущем за ректором Кляйнером из казарм для воспитанников будет по-прежнему следить не одна пара глаз. Тут предстояло еще многое изменить, и оставался непочатый край работы, причем из разряда не самых легких и приятных.

Но пока воспитанники крепко спали, словно принцы Щелкунчики и принцессы Мари, заколдованные мстительной королевой подпола Мышильдой. И сейчас это сравнение вовсе не казалось Денису какой-то сказкой!

– Такие места как Магисториум – благодатная почва для зарождения всяческих чудес, – продолжил Нектарий, обходя жавшуюся к стене кошку. Та немигающими желтыми глазами смотрела на молодого волшебника.

Кошки отлично чувствуют волшебство, и при этом неплохо различают его цвета. К тому же, говорят, все кошки предрасположены к черной магии и охотно пособничают злым колдунам и ведьмам в их грязных делишках. Но, видимо, в случае с Нектарием даже кошке из Магисториума было не так-то просто разобраться, что тут к чему.

Собаки же, напротив, при встрече с Нектарием и ректором Кляйнером так и стелились перед ними, преданно мигая покорными, влажными глазами и провожая их отчаянно молотящими хвостами. А ведь еще совсем недавно они с лаем преследовали незадачливого учителя Некто, норовя ухватить его за полы одежды! А бедному Петеру наиболее нахальные и злобные псы вовсе не давали проходу.

– Поэтому иногда достаточно бросить лишь семечко, чтобы оно дало скорые всходы, – заметил Нектарий. – И чем более неприметно это семечко, чем большую тайну оно скрывает под своей оболочкой, тем удивительнее и неожиданнее можно получить от него всходы. А потом – поджидать задуманных плодов. Верно, господин учитель?

И Нектарий медленно обернулся и указал перстом на... мастера Магнуса! Тот в течение всей прогулки скромно шагал в хвосте их маленького отряда, почтительно прислушиваясь и кивая в такт словам ректора и истребителя чернокнижия.

Магнус остановился. Он внимательно посмотрел на Нектария, затем обвел взором всех, идущих впереди него. Как-то неожиданно вышло, что Магнус отстал от всех. На самом же деле он сознательно всю прогулку держался последним.

– Или будет вернее сказать – садовод? Вот только всходы, которые ожидались вами, Магнус, должны были произрасти из гнилого семени. И вы это прекрасно знали. Но лгали всем, и себе в первую очередь.

– Что вы хотите этим сказать, господин хороший? – недобро прищурился Магнус. – Вы прилюдно обвиняете меня во лжи? Но кому? В Магисториуме нет ни единой души, которая бы услышала от меня хоть слово неправды.

– А почему вы нам в самый первый день, когда рассказывали историю замка, сказали, что Магисториум никто не сдавал без боя? – неожиданно услышал собственный голос Денис. На какое-то мгновение он даже сам себя не узнал!

– И еще уверили нас, что здесь был жаркий бой? И после того как замок захватили, тут все было сожжено, кроме башен? – неожиданно поддержал товарища Антон.

Так значит, он тоже все время об этом думал прежде? Прежде чем...

Максим же только бессильно сжал кулаки: и как он сейчас не вспомнил этого?

Денис с Антоном переглянулись, и то же самое сделали Нектарий и ректор Кляйнер.

– А и в самом деле, мастер Магнус, – усмехнулся волшебник Фабрицио. – К чему было вводить в заблуждение юных гостей с Буяна? Ведь это неправда! Какой же тогда вам в ней смысл?

– Увы, это не так. Я действительно сказал детям чистую правду, – покачал головой мастер Магнус и остановился.

Позади него высились стены, над которыми вздымалась ребристая колонна Тревожной башни. Над головами ребят в свете медового заката высвечивали серебром имена прежних комендантов замка.

Буквы были видны издалека. И на их фоне особенно выделялось некогда траурно-черное, а теперь уже сияющее гордым золотом имя ректора Кляйнера. Единственного из всех комендантов Башен, при котором замок Магисториум был сдан неприятелю.

– Бой был, и – весьма жарок, – сухо сказал этот странный человек, единственный из преподавателей Академии, к которому Денис испытывал симпатию. – Только он происходил не у стен Траяна, а в самом замке. На том достопамятном совете, ректор Кляйнер, когда вас пытались убедить не сдавать замок двое честных людей. Простодушный и храбрый служака, капитан замковой охраны. И старшина купеческой гильдии прибрежного Норда. Один из них...

Мастер Магнус на миг замолчал, словно у него перехватило дыхание от порыва незримого волшебного ветра. Тогда Денис еще не знал, что и у ветров бывают имена. И этот был Горьким ветром Памяти.

– Один из них мой предок... – наконец справился с собой мастер Магнус. – И он сделал все что мог. Но не сумел переубедить коменданта Башен.

– Я помню, – сказал ректор Кляйнер. Сейчас он смотрел на Магнуса иначе – задумчиво, даже с каким-то сожалением. – Мне кажется, я сумею сказать – кто из тех двоих.

Он прикрыл глаза. Медленно провел перед ними сложенной ладонью, постепенно отгибая пальцы. Точно отметая ложные следы и дороги. После чего вздохнул.

– Им был старшина. Невысокий плотный купец. Который больше всего опасался за сохранность имущества гильдии, находившегося в подвалах замка Траян. Как и положено старшине, избранному всеобщим доверием.

– Это так, – впервые сверкнул взор Магнуса. – Только вы не знаете главного.

Теперь он смотрел на ректора с каким-то злобным, жестоким торжеством. Вот только сияло это чувство на поверхности очень больных, смертельно усталых глаз.

"Как же я раньше их не видел? Такие глаза могут быть лишь у того, кто фанатично верит и служит безнадежному делу долгие годы. Если только не всю жизнь", – шепнул Денису кто-то невидимый, но очень знакомый.

Старый друг.

Тот, у кого никогда не было определенного возраста, но определенно были доброе и честное сердце, верная рука и озорные глаза – зеркало его веселого и неугомонного характера.

Маленький Мальчик. Верный собеседник и все понимающий товарищ, даже когда его не было рядом с Денисом. Просто многие важные решения всегда легче сверять с другом, пусть даже и мысленно.

– Знаю, – тихо произнес ректор Кляйнер. – Я всегда умел видеть, Магнус. Правда, в последнее время зрение все чаще начинает мне изменять. Особенно когда это касается твоих коллег и соратников.

И он строго посмотрел на Магнуса. Точь-в-точь как это сделал бы мудрый, требовательный профессор в отношении своего чересчур ретивого ученика.

– Старшина купеческой гильдии – это была лишь одна из сторон деятельности уважаемого Реймонда Пфаля, – твердо сказал Кляйнер. – Ведь так, кажется, звали вашего предка на самом деле?

Мастер Магнус оторопело смотрел на ректора. В его глазах уже не оставалось и капли былой уверенности.

А Нектарий покосился на ребят и озорно им подмигнул: мол, вот сейчас и будет Самое Главное! А все остальное было лишь предисловием.

– На самом деле достопочтенный Реймонд Пфаль долгие годы являлся главой совета магов всего Норда, – сказал ректор Кляйнер. Он коснулся рукой шершавой поверхности стены и пробежал пальцами по нагретому камню. Казалось, этот удивительный человек прислушивается к внутреннему эху древних стен, советуется с ними, ищет у них поддержки и понимания.

– А я в те поры был лишь кандидатом в члены совета. Молодым и подающим надежды волшебником Фабрицио, только что прошедшим последнее испытание. Полгода назад я вернулся из трудного и полного опасностей путешествия на отдаленный Архипелаг. И вдобавок на обратном пути едва не сложил голову на Гремуч-острове. Впрочем, не я один, кажется, поминаю этот остров с недоброй памятью, верно, Никита?

– Да, – признался Нектарий. – Когда наш Данила-мастер, большой умница, но бесшабашная голова, потерпел страшное крушение на своем деревянном летающем соколе как раз возле Гремуч-острова, мы его заочно похоронили. А когда он потом нашелся, да еще и абсолютно жив-здоров! – многие на Буяне сразу даже и не поверили...

– Все так, все так... – кивнул ректор Кляйнер и присел за деревянный стол, что специально был установлен в учебном дворике для отдыха воспитанников на время перерыва в занятиях.

Остальные последовали его примеру. И даже мастер Магнус уселся на лавку напротив ректора. Как-то случайно, а, может быть, и нет, но вышло так, что никто не сел с ним рядом.

Только Нектарий остался стоять за его спиной. Молодой человек скрестил руки на груди и откинулся спиной на теплый камень серой стены учебного здания. Борец с черной магией сейчас удивительно походил на сытого и довольного домашнего кота, греющегося на скупом августовском солнышке.

– Я действительно думал, что прошел последнее испытание, – продолжал ректор Кляйнер. – Но у мудрых истинные испытания всегда – необъявленные.

И вдруг Денис вспомнил их давний разговор вчетвером, еще перед сборами в Магисториум. Тогда Влада рассказывала о выпускных экзаменах на Буяне. А ведь Лицей – это такое же высшее учебное заведение для будущих волшебников, как и северная Академия!

– На выпускных экзаменах, – рассказывала Влада, – каждый проходит испытание, причем для каждого – свое собственное. И уже после этого он решает, будет ли дальше заниматься волшбой или оставит это занятие навсегда.

– Вот чепуха, – усомнился Макс. – Кто за него это решает? Преподаватели и мастера, которые столько лет сами же и долбили ему эти премудрости?

– Да нет же, – внезапно перешла на шепот Влада. После чего даже неприметно оглянулась – не слышит ли кто их разговор. – Это решает сам выпускник. Потому что...

Влада помолчала.

– Потому что, говорят, это испытание такое трудное и... опасное... В общем, многие после него отказываются от всех знаний. Чтобы, значит, снова стать обычными людьми.

– А как же все эти годы, науки, умения? – недоверчиво пробормотал Максим. – Их-то куда денешь?

– Да после такого выпускного экзамена их попросту забывают, – не очень уверенно сказала Влада. Точно повторила с чьих-то ненароком услышанных слов.

Ребята недоверчиво покачали головами. А Леся тогда вдруг сказала...

Что же тогда сказала Леся Кобзарина? Они уже выходили за дверь, когда Леся сказала что-то... что-то очень важное...

Денис даже затряс головой, силясь вспомнить ту последнюю фразу будущей волшебницы Леси. И с огромным удивлением понял: именно эти слова, почти дословно, будто услышав Дениса Котика, одного из лучших учеников Лицея, сейчас произнес ректор Магисториума. Волшебник Фабрицио Кляйнер:

– Наитруднейшие из испытаний – те, которых не ждешь. И чаще всего нас подвергают им не люди, и даже не волшебники. А сама жизнь.

Ошеломленный, Денис поднял на ректора округлившиеся глаза. И великий волшебник Кляйнер медленно и холодно поклонился мальчику из Лицея.

С самого первого дня пребывания их в Академии Денис не раз размышлял о причинах осады и сдачи замка. Он полагал, что Траян захватили в результате какого-то предательского сговора. И при этом Дениса опять же снедала одна, но жутко навязчивая мысль.

В их первую прогулку по замку за все время рассказа о башнях и об их комендантах мастер Магнус так ни словом и не обмолвился о том, кто же были эти таинственные враги Магисториума. И зачем им понадобилось враждовать со здешними магами – грозой всей северной округи. Пока для Дениса это по-прежнему оставалось загадкой. Но теперь он сразу навострил уши.

– Разве мог я знать в те минуты, что мне предстоит пройти последнее, самое важное испытание? Выбором, у которого нет ни одного истинно верного решения? – в глазах Кляйнера впервые мелькнула боль. – И сам глава совета будет лишь суровым и беспристрастным свидетелем?

– Это что же, получается: глава совета магов не помог вам ни своим могуществом, ни даже – просто советом? – возмущенно воскликнул Макс. Тот самый Макс, который совсем недавно устроил воспитанникам Академии пусть не столь жестокое, но тоже – абсолютно безвыигрышное испытание математическим софизмом. Помнил ли он сейчас об этом.

Но Макс сейчас думал совсем о другом. Его глаза мгновенно сузились внезапно нахлынувшим подозрением.

– А, может, он сам это все и подстроил, ваш этот... главарь?

– Глупый и дерзкий мальчишка! – гневно воскликнул мастер Магнус. – Крауны всегда были личными врагами нашего клана. Почему же ты думаешь, что он не помог бы Фабрицио, если б имел хоть малейшую возможность?

– Попробовал бы я в подобной ситуации не помочь Деньке! Или хотя бы спорить с ним! – язвительно хмыкнул Максим, и Денис взглянул на друга в величайшем изумлении.

И это говорит Макс, известный спорщик, язва и любитель всегда и во всем оставить за собою последнее слово?! Вот, оказывается, как он реально оценивает друга? Как единственного и безоговорочного лидера их дружной компании!

– Я тоже много об этом думал, – невесело кивнул ректор. – Но пришел совсем к другим выводам. К тому времени я немного знал о главе совета Реймонде. Все еще больше – слышал. Думаю, для него вся эта ситуация была в большей степени теоретической. И отличной возможностью заодно и проверить на деле молодого мага, только-только вступающего в Совет.

– Что значит – теоретической? – на сей раз возмутился Денис. – Там же были заложники, дети! Там лилась кровь!

– В замке Траян ведь тоже были дети, – невозмутимо ответил Кляйнер. – И к тому же много других мирных жителей, которые нам доверились. Мне доверились, – поспешно поправился он. – В сущности, нужно было просто выбирать: или те, по ту сторону замковых ворот, или другие, под защитой стен, пушек и магии.

– И вы выбрали... – холодно произнес Магнус.

– Тех, что были беззащитны, – перебил его Кляйнер. И это было впервые, когда ректор прилюдно проявил несдержанность.

– Да, конечно, вам кажется, что вы поступили благородно. Что ваши помыслы были чисты, и нужно было только прислушаться к стуку и голосу собственного сердца. Но...

Магнус с горечью покачал головой.

– Но только я не верю таким как вы, ректор Кляйнер. Не верю. Потому что еще с детских лет мне пришлось усвоить одно правило. И неоднократно убедиться в его правоте.

Всякий раз, когда мне кто-то говорил, что он поступает по совести, или у него самые чистые помыслы, я всегда считал, что он только что чего-то украл. Или кого-то предал.

Чародей усмехнулся.

– Я ведь давно наблюдаю за вашей светлой магией. В ней нет очень важного – ярких и сильных личностей. А, значит, и нет ответственности. Некому разбрасывать камни, и поэтому вам приходится вечно собирать чужие. Тем вы и существуете – собирая жалкие крупицы чужого искусства и облекая их в мантию высоких истин и возвышенных чувств.

Я же творю собственные миры. Я независим и свободен в своих деяниях и поступках. Это ли – не высшая ступень совершенства для всякого мага?

– Только для некроманта, – покачал головой ректор. – Потому что нет для волшебника абсолютной свободы. Ты разве еще не задумывался, почему в твоих хваленых мирах обитают только крысы? Потому что в них нет места людям.