Держать в плену

Глава 35

Матео

Я чувствую момент, когда в мозгу Арии щелкает переключатель. Только что она лежала в блаженстве, улыбающаяся и счастливая.

А в следующую секунду чертовски волнуется.

Казалось, что с ней все в порядке, пока ее глаза не остановились на моем члене, и она увидела, как кровь и мое высвобождение покрывают его.

Итак, я не надел презерватив.

Знаю, что должен был, но мне было необходимо впервые почувствовать ее. Я поклялся себе, что надену его после того, как начну, но весь логический смысл вылетел в окно, когда я почувствовал, как ее киска обвилась вокруг моего члена. Это было похоже на погружение прямо в рай, и я просто не хотел уходить.

Вставая, подхватываю Арию на руки и несу ее в душевую. Она даже не протестует, что еще больше беспокоит меня. Мы опускаемся на кафельный пол и стоим под струями теплой воды. Она такая тихая, что это начинает пугать меня до чертиков. Я привык к ее острому языку и изучающему взгляду. Мне не нравится эта новая, послушная версия.

— Ария, — шепчу я, протягивая к ней руки.

Ее лицо внезапно осунулось, и по нему потекли крупные слезы. Она пытается убежать от меня, но я хватаю ее и прижимаю к своей груди. Обнимаю ее, пока она плачет, шепчу на ухо ласковые утверждения по-испански и позволяю теплой воде стекать каскадом по спине, успокаивая ее.

Все это для меня в новинку. Обычно я трахаюсь где-нибудь, наедине или публично — давайте посмотрим правде в глаза, я не возражаю против аудитории — а затем отправляю девушку восвояси, и больше о ней никогда не слышу. Я никогда не трахаю одну и ту же женщину дважды, не желая, чтобы ее воспринимали как нечто большее, чем случайный трах, и становиться жертвой в войнах, в которых я, кажется, постоянно участвую.

Но я никогда раньше не лишал женщину девственности. Особенно ту, которую купил как ценную вещь и которая побывала у меня в плену. Я не привык ко всему этому теплому и нежному дерьму, но я пытаюсь. Для Арии. Я не хотел, чтобы ее первый раз был травмирующим, поэтому подавил демонов внутри себя и взял ее нежно, медленно, хотя ничего так сильно не хотел, как трахнуть так сильно, чтобы она увидела звезды и не могла ходить несколько дней.

Я крепче сжимаю Арию в объятиях и целую в макушку, но ее рыдания становятся только громче. Хорошо, если она не хочет нежности, тогда я могу показать ей себя настоящего.

В гневе отстраняюсь от нее, грубо хватаю за подбородок и заставляю посмотреть мне в глаза. Ее глаза медового цвета мерцают, и, боже мой, слезы что-то делают со мной. Удар молнии пронзает мой член, длина твердеет у нее на животе. Ария внезапно отступает назад, ее лицо полно тревоги, а затем ужаса, когда она смотрит вниз на мой член, увеличивающийся до эпических размеров между нами.

— Ты… ты болен! — Кричит она. — Тебе нравится моя боль?

Я хватаю ее, разворачиваю в своих объятиях, так что мой твердый член оказывается в складках ее задницы, и мне нравится, как она сопротивляется.

— Что я могу сказать? Твои слезы, очевидно, заводят, моя маленькая пленница.

Мои губы находят ее шею, и я нежно прикусываю ее зубами.

— Может быть, ты поплачешь из-за меня в следующий раз, — мрачно говорю я.

— Следующего раза не будет. Я никогда больше не сделаю… этого, — сердито шипит она, из ее рта вырываются короткие вздохи. Я удивлен, что в этот момент из ушей не вырывается пар.

— Что не сделаешь? Не будешь выпрашивать мой член, как ты делала ранее, пока кончала на него целиком? — Спрашиваю с плутоватой ухмылкой.

Я вижу, как темно-розовый румянец распространяется по груди к щекам от моих грязных слов.

— Я больше никогда не буду заниматься с тобой сексом, — уточняет она, но в ее тоне нет убежденности.

— О, наоборот, Ария. Теперь, когда ты мне понравилась, я буду иметь тебя снова и снова, когда захочу. Не заблуждайся на этот счет.

Облизываю ее шею сбоку, посмеиваясь, и она с отвращением пытается отстраниться.

— Не волнуйся, ты достаточно скоро будешь умолять, моя маленькая пленница. — Я подаюсь бедрами вперед, позволяя ей почувствовать, как мне тяжело, просто для пущей убедительности.

Затем отпускаю ее. Беру с полки гель для душа и намыливаюсь, особенно тщательно член, поглаживая рукой вверх-вниз по всей длине несколько раз. Ария садится на скамейку и наблюдает за мной. Ее пухлые губки приоткрываются, и клянусь, она заводится, наблюдая, как я ласкаю свой член.

— Маленькая вуайеристка, — поддразниваю ее.

Взгляд Арии немедленно покидает мой член и переходит на лицо, пристально глядя на меня прищуренными глазами. Ах, она снова притворяется, что ненавидит меня. И, черт возьми, я бы солгал, если бы сказал, что мне не нравится это.

Я смываю гель и жестом приглашаю ее присоединиться ко мне под струей.

— Твоя очередь, — говорю я. Ария непреклонно качает головой, но тогда говорю ей: — Я не спрашивал.

С сексуальной надутостью на лице она неохотно встает и присоединяется ко мне под горячей водой. Я выжимаю в руки пригоршню геля и начинаю мыть ее. Это та близость, которую никогда не думал, что разделю с женщиной, но я не то чтобы ненавижу это. На самом деле это своего рода… приятно, когда есть о ком заботиться. Она молчит, пока не касаюсь ее упругих грудей. Это вызывает у нее сдавленный стон, и звук отдается прямо в мой ноющий член.

Я знаю, что ей, вероятно, больно после первого раза, и это единственное, что удерживает меня от того, чтобы снова погрузить свой член в ее киску. Ей повезло, что я сегодня чувствую себя щедрым, а не типичным безразличным мудаком.

Моя рука скользит вниз между ног, нежно массируя. Ее голова откидывается мне на грудь, когда я глажу ее клитор. Хотя разум Арии говорит ей, что она меня не хочет, тело, конечно, не получило этой гребаной записки. Я довожу ее до оргазма в рекордно короткие сроки, ее маленькие ноготки впиваются полумесяцами в мое предплечье, пока она наслаждается, прижимаясь к моей руке.

Черт возьми, я потерял счет тому, сколько раз я заставлял ее кончить сегодня вечером.

Чувствую, как ее мышцы начинают напрягаться, когда она начинает выходить из кайфа. Она уже вернулась в режим защиты. Вздыхая, я перестаю прикасаться к ней и делаю шаг назад.

— Ополоснись, — говорю я, прежде чем выйти из душа, давая пространство, которого она, очевидно, хочет.

Мой член практически плачет, когда я вытираюсь и иду в гардеробную, чтобы надеть пару чистых боксеров. Порывшись в ящиках, беру одну из своих рубашек для Арии и несу в ванную. Когда я вхожу, она как раз выходит из душа. Увидев меня, быстро хватает полотенце и прикрывается.

— Я видел каждый дюйм тебя, Ария. Теперь нет смысла стесняться. — Мне нравится наблюдать за гневным румянцем, который разливается по ее груди и щекам от моих слов.

Она сердито смотрит на меня, прежде чем переключить свое внимание на вытирание, одновременно пытаясь прикрыть как можно больше своего тела, заставляя меня усмехнуться. Когда она заканчивает, я бросаю ей чистую рубашку. Она ловит и смотрит на неё с растерянным выражением лица.

— Ты будешь надевать одну из моих рубашек в постель каждую ночь, — сообщаю я. А затем быстро добавляю: — И только одну рубашку.

Мысль о том, что на ней что-то мое, ночь за ночью, когда она лежит в постели рядом со мной, заставляет мой член дергаться в боксерах. И такой легкий доступ к этой сладкой, шелковистой киске каждую ночь заставляет меня сдерживать стон.

— Нет, — говорит она, яростно качая головой, бросая рубашку обратно в меня.

— Ты ведешь себя так, будто у тебя есть выбор в этом вопросе, — говорю я с коварной усмешкой. — Не заставляй меня сжигать всю твою одежду, Ария, пока у тебя не останется абсолютно никаких вариантов.

Я задумчиво потираю подбородок указательным и большим пальцами.

— Знаешь, если подумать, держу пари, охранникам понравилось бы видеть, как ты каждый день разгуливаешь голой с обнаженной киской и сиськами, выставленными перед ними напоказ. Возможно, мне следует оказать им всем услугу и просто сжечь твой гардероб прямо сейчас.

Моя угроза не имеет реальной ценности. Я бы вырезал глаза любому мужчине даже за то, что он взглянул на обнаженное тело Арии. Но она не знает, насколько глубоко на самом деле простирается моя одержимость ею, и поэтому я надеюсь, что она сочтет предупреждение правдоподобным.

Выхватывая рубашку у меня из рук, она роняет полотенце и надевает, сердито просовывая руки через рукава.

Черт возьми, мне нравится, когда она злится на меня.

Она покидает ванную в такой спешке, словно ее задница горит. Я следую за ней, сдерживая смешок, когда вижу ее под одеялом, забравшуюся в кровать как можно дальше от меня. Дам ей немного передышки сегодня ночью, потому что знаю, это то, в чем она нуждается после дерьмового дня, но я не смогу удержаться от того, чтобы взять ее снова в ближайшее время.

Она отдала мне свою девственность, и теперь она моя… нравится ей это или нет.