Держать в плену

Глава 38

Ария

Пока иду в столовую, чувствую, как высвобождение Матео покрывает мои стринги и бедра, и я неловко ерзаю.

Это такая плохая идея, но сейчас уже слишком поздно поворачивать назад. Не знаю, почему я ему уступила. Просто было что-то в его глазах и в том, как он умолял, что заставило меня сдаться. Я уверена, что Матео никогда ни о чем не просил за всю свою жизнь. И снова это дало мне ощущение власти над ним.

Матео догоняет меня, ведет в комнату. И когда мы входим, я вижу его дядю и кое-кого из персонала, слоняющихся вокруг. Меня мгновенно охватывает паранойя, и я внезапно беспокоюсь, что все знают. Знают, что мы только что сделали. И, возможно, они даже чувствуют запах его спермы у меня между ног. Смущенная… и немного возбужденная этим фактом, чувствую, как жар румянца покрывает мою грудь и поднимается до ушей.

— Черт возьми, самое время, — говорит Доминго, его слова заплетаются. Я вижу перед ним за столом мириады пустых стаканов. — Я выпил твой самый дорогой виски. Надеюсь, ты не возражаешь, но мне стало скучно.

Матео улыбается, но я вижу тени, мелькающие в его глазах.

— Ты мог бы поужинать без нас, — предлагает Матео, выдвигая для меня стул.

— Ага, я хотел подождать, — говорит Доминго, пожимая плечами.

Я наблюдаю, как Матео обходит стол и садится напротив меня. Его дядя сидит во главе стола, и мне не нравится тот факт, что он фактически находится между нами. От этого человека исходит жуткая атмосфера. Я почувствовала это, когда впервые встретила его.

Доминго поворачивается к одному из сотрудников и говорит: — Теперь ты можешь обслужить нас.

Персонал приступает к работе, спешит обратно на кухню и приносит наши блюда — сочные стейки с рисом и овощами-гриль.

Мы только начинаем есть, когда Доминго спрашивает: — Итак, это та женщина, которая была в самолете?

Мои глаза устремляются к Матео, и я вижу, как напрягается.

Он делает глоток красного вина, прежде чем ответить: — Да.

— Ах, так ты уже некоторое время живешь с Матео. Интересно, — Доминго, энергично кивает и разрезает стейк. — Матео уже рассказал тебе о своей семье?

Это вызывает более бурную реакцию Матео. Я наблюдаю, как его руки сжимаются в кулаки на столе. Глаза метают невидимые кинжалы в своего дядю, прежде чем он переводит взгляд на меня.

— Ария знает, что они мертвы, — говорит он.

— Но она ничего не знает о твоем прошлом, кроме этого, не так ли? — Говорит Доминго, весело поглядывая на меня.

— Ты пьян, — отмахивается Матео.

— Ты не рассказал ей, что случилось? — Вместо того, чтобы позволить Матео ответить, он просто продолжает. — Матео был мальчиком. Они оставили его в живых, — говорит он, делая глоток виски. А затем добавляет: — Ну, едва ли. Они избили его до полусмерти.

Он смотрит в сторону своего племянника.

— У тебя все еще остались шрамы от той ночи?

На долю секунды Матео переводит взгляд на меня.

Я помню, как чувствовала шрамы на его спине, которые он пытался скрыть многочисленными татуировками.

Доминго продолжает.

— Ты не рассказал своей новой маленькой шлюшке о том, что они сделали с тобой? Что они сделали с нашей семьей? — Спрашивает он, повышая голос.

Матео хлопает ладонями по столу, заставляя меня подпрыгнуть.

— Хватит!

Я никогда раньше не видела его таким злым, и это пугает меня.

— Нет, я думаю, она должна знать. Она должна знать, что твою мать и сестер избивали и насиловали на твоих глазах, когда казнили твоего отца и двоюродных братьев!

В комнате становится тихо, тишина затягивается, пока, в конце концов, не становится резкой. Напряжение настолько сильное, что я боюсь даже дышать или пошевелиться.

— Убирайся нахуй из моего дома, — наконец говорит Матео низким рычанием.

Доминго зловеще усмехается.

— Я единственная семья, которая у него осталась. И видишь, как он ко мне относится?

— Я сказал, убирайся нахуй! — Матео рычит. — Ты можешь вернуться, когда протрезвеешь.

Я смотрю, как Доминго встает и, спотыкаясь, выходит из комнаты. А затем в комнате снова становится тихо.

Матео кипит, его плечи поднимаются и опускаются с каждым прерывистым вздохом. Слезы наполняют мои глаза, когда я думаю о том, что он пережил в детстве. Быть свидетелем жестокого убийства его семьи. Видеть, как его мать и сестер избивают и насилуют. Многое из того, что он сказал мне при нашей первой встрече, теперь имеет смысл. Он сказал, что никогда бы не изнасиловал женщину. Вот почему он никогда ничего у меня насильно не брал, и почему он всегда заставляет сказать вслух, чего я хочу, прежде чем он что-либо возьмет. Он не хочет быть похожим на этих мужчин. Хотя он и не хороший человек, он не такой злой, как они.

— Матео, — шепчу я, голос дрожит от разрывающего душу неверия.

Матео поднимает руку, чтобы остановить меня. А потом грубо приказывает: — Иди сюда.

Я медленно встаю и подхожу к его стороне стола. Когда он, наконец, встречается со мной взглядом и видит в них слезы, его лицо искажается гневом. Не успеваю я и глазом моргнуть, как он встает, хватает меня и перегибает через стол.

— Я не позволю тебе жалеть меня, как какое-то жалкое существо, — рычит мне на ухо, приподнимая мое платье сзади. Я слышу, как его ремень со свистом проворачивается в петлях, когда он расстегивает его. И хотя я пытаюсь мысленно подготовиться к тому, что произойдет дальше, просто не могу… пока меня не постигнет первый удар.

Я кричу, когда внезапная сильная боль пронзает мой зад. Пытаюсь вырваться, но Матео прижимает меня к столу свободной рукой. Он снова и снова бьет меня ремнем, пока я извиваюсь. Каждый удар подобен огню, лижущему мою кожу.

Через некоторое время я начинаю понимать, что чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он бьет меня. Итак, решаю поступить наоборот. Я заставляю себя расслабиться и просто принимаю это. Я прижимаюсь щекой к столу и тихо плачу, мои слезы впитываются в льняную скатерть, пока борьба внутри меня медленно затихает. Я знаю, что ему это нужно прямо сейчас, каким бы хреновым это ни было. Также знаю, что в глубине души его гнев направлен не на меня, однако он вымещает его на мне. Это несправедливо. Но с тех пор, как я приехала сюда, ничего не было справедливым.

К тому времени, как Матео заканчивает, он тяжело дышит, и я слышу, как его ремень со звоном падает на пол у моих ног. Я вся в слезах, когда он наклоняется и отрывисто шепчет мне на ухо: — Ты нужна мне, Ария.

Я чувствую, как он сжимает материал моих стрингов, прежде чем разорвать их руками, и клочья падают по моим ногам. Воздух ударяет в мою влажность, и я от стыда прижимаюсь лицом к столу. Как меня все это заводит? Я, должно быть, больна. Больнее, чем он.

Матео проводит пальцем по моей киске и одобрительно стонет.

— Я думаю, тебе нравится боль так же сильно, как и удовольствие, — говорит он с благоговением. И затем я чувствую, как его член уже у моего влажного входа. Он грубо входит, заполняя меня по самую рукоятку без колебаний. Я вскрикиваю от боли, когда он прижимается к моей воспаленной заднице, а затем стону от удовольствия, когда начинает двигаться внутри меня.

Я проклинаю свое тело, когда чувствую, как мои внутренние стенки сжимаются вокруг его толстого члена. Он знает, что мне нужно, больше, чем я сама, и это бесит. Я никогда раньше не испытывала такого удовольствия, и мне неприятно это признавать, но это затягивает.

В такие моменты я забываю обо всем остальном на свете и просто сосредотачиваюсь на огромном удовольствии, которое он в конечном итоге мне доставляет. Теперь знаю, что должен чувствовать наркоман, когда он получает идеальный кайф. Я попадаю в место, где все плохое внезапно забывается, и все, на чем могу сосредоточиться, — это то хорошее, что вот-вот произойдет.

Матео двигает бедрами, трахая меня так сильно, что стол сдвигается на полдюйма каждый раз, когда он входит.

Внезапно в комнату заходит один из сотрудников, и мы оба одновременно поднимаем глаза и видим его. Карие глаза молодого человека расширяются, когда он осматривает открывшееся перед ним зрелище.

— Простите меня, — быстро говорит официант.

Матео поднимает руку, когда тот пытается уйти.

А затем он наклоняется к моему уху и шепчет: — Может, мне попросить его остаться и посмотреть, как я трахаю твою тугую маленькую киску?

Сильная дрожь пробегает по мне при мысли о том, что кто-то наблюдает за нами, но в конце концов я качаю головой.

— Пожалуйста, Матео, — умоляю я.

Он кричит мужчине что-то по-испански, и официант выбегает из комнаты. Матео вытаскивает свой член почти полностью, прежде чем снова вонзиться, заставляя меня вскрикнуть.

— Я почувствовал, как твоя киска сжалась вокруг моего члена, когда задавал этот вопрос. Я думаю, тебя возбудила эта идея.

Затем он трахает меня красиво и медленно.

— Я… не… делюсь, — говорит он, четко выговаривая каждое слово, покачивая бедрами. — Я никогда не буду делить тебя с другим мужчиной, но мне бы хотелось увидеть ревность в его глазах, когда он будет смотреть, как я трахаю тебя.

Мои руки сжимают скатерть, и я зажмуриваю глаза, говоря себе не поддаваться ему. Но мое тело снова предает меня. Я начинаю неудержимо дрожать, когда волна эмоций накатывает внезапно. Мой оргазм обрушивается на меня, как цунами, и я рыдаю сквозь него.

Матео двигает бедрами, прижимаясь тазом к моему клитору и продлевая мое удовольствие. Отчаянные руки впиваются в мою мягкую плоть, пока он трахает меня, добиваясь собственного освобождения.

Резко он выходит из меня, и я чувствую, как струи спермы опускаются на мою покрытую синяками задницу и бедра. В комнате становится тихо, если не считать нашего прерывистого дыхания, когда мы приходим в себя, и осознание того, что только что произошло, доходит до нас обоих.

Я ожидаю, что Матео извинится или обнимет и утешит меня.

Но вместо этого он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Не плачь, Ария. Тебе чертовски понравилась каждая секунда этого. Нет ничего плохого в том, чтобы наслаждаться удовольствием…. и болью.

А затем он выходит из комнаты, оставляя меня, склонившуюся над столом, с спермой, покрывающей избитую задницу, и мириадами эмоций, наполняющих вены.