Держать в плену

Глава 5

Матео Наварро

Когда один из моих деловых партнеров предложил совершить небольшое путешествие, я не думал, что оно будет включать в себя многочасовой перелет на частном самолете на какой-то отдаленный остров посреди гребаного океана. Тьяго был очень скрытен по поводу всего этого, утверждая, что в конце концов оно того стоит, но он сказал мне, что одним из правил того места, куда мы направлялись, было отсутствие оружия.

В тот момент, когда мы приземляемся и выходим из самолета, команда охраны проводит по нашим телам металлоискателями, чтобы убедиться, что у нас нет с собой оружия. Мало кто знает, что у моего костюма есть специальная подкладка, которая не допускает подобных архаичных методов, и я счастлив, что мой "Глок" тайно покоится у моего сердца под пиджаком, где ему и место.

— Поласкаться с этими мужчинами, это в твоем понимании хорошее времяпрепровождение, Тьяго?

Язвительно замечаю, раздраженный тем фактом, что они пытаются обыскать меня, явно не доверяя своим предыдущим проверкам.

— Прикоснешься ко мне еще раз, и я сломаю твои чертовы пальцы, — говорю одному из мужчин. Я не расслабляюсь полностью, пока он не поднимает руки и медленно отступает назад, зная, что с меня хватит этого дерьма.

Тьяго усмехается.

— Успокойся, Матео. Это просто протокол.

Я сердито смотрю на него, обдумывая все способы, которыми мог бы убить его прямо сейчас. Я знаю множество способов, которые были бы особенно болезненными, и мне даже не пришлось бы обставлять это как несчастный случай.

После того, как охранники сочли, что мы не несем угрозы, нас сажают в машину и некоторое время везут в большое, невзрачное здание в центре острова. Оттуда ведут по длинному коридору в маленькую комнату десять на десять, где нам говорят подождать.

Мне уже надоела театральность, я поворачиваюсь к Тьяго и спрашиваю: — Какого хрена мы здесь делаем?

Он загадочно говорит мне: — Ты увидишь.

Я возвышаюсь над ним, так сильно желая врезать кулаком по его опухшему красному лицу. Он невысокий, намного ниже моего роста в сто девяносто пять сантиметров, и примерно такой же широкий. Он поднимает на меня взгляд и показывает полный рот желтых зубов, проводя толстыми пальцами по своим темным, зачесанным назад волосам. Из-за устаревшей прически он выглядит старше, чем есть на самом деле, хотя на самом деле нам по тридцать пять лет.

Вздыхая от едва сдерживаемого разочарования, смотрю в широкое смотровое окно перед нами, подходя ближе. Я вижу себя в отражении, поскольку снаружи в этой комнате полностью затемнено. С любопытством стучу по стеклу.

— Оно одностороннее. Мы можем видеть, но никто не может видеть нас, — сообщает Тьяго. — Это сохраняет все в тайне, — подчеркивает последнее слово.

— Итак, ты был здесь раньше, я полагаю.

— О да, много раз, — признается он.

Он никогда не рассказывал мне об этом месте, или, возможно, я не помню. У Тьяго склонность много болтать, большую часть дерьма просто игнорирую ради собственного здравомыслия. Я знаю его много лет. Он один из моих ближайших сотрудников и крупнейших дилеров, распространяющий радужный фентанил, который мои люди производят на складах в Мексике, которыми владею. Итак, я спускаю на тормозах многие его проделки только ради бизнеса и тех денег, которые он мне приносит.

Но наше партнерство идет рука об руку.

Без меня у Тьяго не было бы наркотиков для продажи и, следовательно, у него не было бы чрезвычайно прибыльного дохода, который он получает. Итак, по этим причинам я доверяю ему до некоторой степени. Знаю, что он не стал бы меня обманывать, потому что был бы мертвецом еще до того, как остыл бы мой труп.

— Присаживайся, — предлагает Тьяго. — Шоу вот-вот начнется.

Ворча, я иду к стулу, стоящему в углу маленькой комнаты, в то время как он садится перед компьютером. Монитор мигает, и по экрану пробегает куча информации. Предупреждения и дисклеймеры, я думаю. Он регистрируется, и затем весь мелкий шрифт мигает на черном экране с обратным отсчетом пяти минут большими красными цифрами.

Я хочу спросить его, что произойдет через пять минут, но знаю, что этот ублюдок не скажет. По какой-то причине он говорит двусмысленно, и это сводит меня с ума. Я уже думаю о том, кто заменит его после того, как всажу ему пулю в голову.

Это было бы несложно. В какой-то степени каждого можно заменить. Даже меня.

Вытаскивая свою счастливую монету из внутреннего кармана пиджака, я начинаю перекатывать ее по костяшкам пальцев правой руки. Повторяю маневр несколько раз, и это начинает успокаивать мои нервы, как обычно. Называйте нервным тиком или как хотите, но это помогает мне думать, помогает сосредоточиться.

Я смотрю на темное стекло, предполагая, что скоро что-нибудь увижу, поскольку счетчик опустился до трех с половиной минут. Яркие лампы начинают мигать, освещая круглое помещение и сцену. Комната огромная, я вижу множество больших квадратных окон, выходящих на сцену. Предполагаю, что за ними находятся другие комнаты, точно такие же, как та, в которой я сейчас сижу. Но Тьяго был прав насчет одностороннего стекла, поскольку я не могу заглянуть ни в одно из них, в них ничего не видно.

Свирепо глядя на подиум вдалеке, я усмехаюсь: — Ты притащил меня сюда ради гребаного показа мод?

— О, это не показ мод, хотя сегодня вечером ты увидишь здесь много красивых девушек. Я тебе это обещать, — бормочет он себе под нос.

Я собираюсь потребовать, чтобы он рассказал, что происходит, когда женский голос, похожий на голос робота, раздается из динамика внутренней связи над нами, прерывая меня.

— Первый аукцион начнется через три минуты, — объявляет голос.

— Аукцион? — Я спрашиваю. — На что вы делаете ставки?

— Я не собираюсь все портить. Тебе просто придется подождать. Первый раз всегда самый захватывающий, — заявляет он, жестоко улыбаясь.

Я прячу свое удивление.

Это новая сторона Тьяго, которую раньше не видел. Черт возьми, мы все в картеле захудалые ублюдки, но он привносит совершенно другой уровень мерзости. После сегодняшнего вечера я решу, хочу ли продолжать вести с ним дела или убить его. Чем больше времени мы проводим в этой комнате вдвоем, я начинаю все больше склоняться к последнему варианту.

Некоторое время он молчит, его колено дрыгается, а черты лица искажает тревога. Он взволнован, как игрок перед большими скачками.

Я смотрю на обратный отсчет на экране, и когда он доходит до нуля, не могу не затаить дыхание в ожидании того, что сейчас произойдет.

Свет на сцене несколько раз мигает, а затем по подиуму идет блондинка в сопровождении кого-то, похожего на вооруженного охранника.

На нем тактическое снаряжение и черная маска. Я прищуриваюсь, когда обращаю свое внимание на женщину.

Она выглядит молодо, лет двадцати с небольшим, возможно, с короткими светлыми волосами и длинными ногами под белым платьем, таким прозрачным, что виден цвет ее сосков. Дойдя до конца сцены, она оглядывает зал, потерянная и смущенная.

— Боже мой, она симпатичная, — замечает Тьяго, и я смотрю на монитор компьютера, понимая, что камера направлена на ее лицо и транслирует на экран. При увеличении вижу страх в ее темно-синих глазах. Она выглядит абсолютно напуганной.

Роботизированный голос объявляет из динамика на потолке: — Возраст девятнадцать лет. Место происхождения: Россия. Мы начинаем торги с пятидесяти тысяч долларов.

Почти мгновенно несколько красных огоньков над затемненными окнами вокруг сцены начинают мигать, высвечивая номера. Все окна пронумерованы, и самое последнее, которое я вижу, — двенадцать.

Всего двенадцать комнат. Двенадцать мужчин делают ставки на женщин.

— Триста тысяч долларов, — говорит робот после подачи нескольких заявок. — Триста тысяч раз… Триста тысяч два… продано одиннадцатому номеру.

Девушку уводят со сцены под дулом пистолета, и я поворачиваюсь к Тьяго, который ухмыляется от уха до уха, наслаждаясь своим пребыванием здесь, как будто мы на обычном спортивном мероприятии, а не на аукционе людей.

— Какого хрена мы здесь делаем? — Требую ответа. Я устал от его хождения по кругу.

— Когда ты сказал мне, что никогда раньше не был на аукционе, то понял, что должен пригласить тебя. — Он делает паузу. — Я еще не купил ни одной девушки, но это довольно интересно.

Затем он ерзает на своем стуле и поправляет себя через штаны.

Черт, его это возбуждает?

Я смутно помню, как он обсуждал свое болезненное увлечение оплатой услуг шлюх, но понятия не имел, что он думал, чтобы я когда-нибудь буду хоть отдаленно интересоваться этим. От одной мысли об этом меня тошнит и колет в животе, я бы с удовольствием воткнул лезвие ножа ему в сонную артерию прямо сейчас. Несмотря на то, что мы были сообщниками много лет, на этот раз он зашел чертовски далеко.

Я могу жить в больном, испорченном мире, где нет правил, кроме как убивать или быть убитым, но не позволяю причинять боль невинным женщинам. Тьяго не знает о моем прошлом или о том, через что я прошел в детстве. Черт возьми, только один человек знает, и это мой дядя. Тьяго никак не мог знать, к чему меня это подтолкнет, во всем происходящем нет ничего нормального или хорошего.

На сцене представлено еще несколько женщин, и ставки с каждым разом становятся все выше и выше. Я расхаживаю по маленькой комнате, в двух секундах от того, чтобы сорваться. Мои глаза закрываются, когда шквал воспоминаний обрушивается на мой разум. Клянусь, я все еще слышу их крики.…

— Сейчас представят главную женщину, — говорит голос робота, к счастью, прерывая мои мысли, но не полностью вытаскивая из них.

Мое дыхание сбивается, когда я наблюдаю, как следующую женщину выталкивают на сцену. Из-за ее длинных темных волос мои руки сжимаются в кулаки на коленях. Она борется с охранником и получает в награду сильную пощечину. Спотыкается на своих высоких каблуках, падая на сцену, ее темные волосы скрывают лицо.

И внезапно мне кажется, что моя голова уходит под воду. Я тону между прошлым и настоящим, а затем возвращаюсь туда, где был много лет назад, когда был всего лишь маленьким мальчиком.…

Темные волосы закрывают лицо, когда мужчины насилуют ее. Крики наполняют мои уши, пока это единственный звук, который я слышу. Она умоляет их остановиться, но они не останавливаются. Они не останавливаются, пока она не успокоится и не будет двигаться. Почему она такая тихая?

— Она дерзкая, — комментирует Тьяго с мрачным смешком. — Тот, кто заберет ее домой, повеселится с ней.

Он находит все это забавным, в то время как я здесь пытаюсь не растеряться, думая, что меня преследует призрак.

Резко встаю, опрокидывая стул, на котором сидел. Двигаясь к стеклу, я указываю дрожащим пальцем на призрак на сцене.

— Ее лицо, — шепчу я.

Глаза Тьяго расширяются, он пристально наблюдает за мной.

Он никогда раньше не видел меня таким взвинченным, готовым сорваться. Я стараюсь всегда сохранять спокойствие, регулярно маскируя свои внутренние мысли, как будто постоянно играю в покер в этом гребаном мире, в котором мы живем, где одно неверное движение может привести к твоей гибели.

— Ее лицо. Мне нужно увидеть ее чертово лицо! — Я требую почти в панике. Чего я не добавляю, так это того, что мне нужно убедиться, что это не лицо моей покойной матери или сестры.

Тьяго смотрит на меня в замешательстве.

— Хорошо, хорошо, — соглашается он, прежде чем быстро набирает что-то на клавиатуре.

Я с тревогой наблюдаю через окно, как охранник проверяет свою рацию, прежде чем схватить женщину за руку до синяков. Она все еще на полу, и я вижу, как шевелятся его губы, когда он инструктирует ее, что делать. Она просто лежит, не двигаясь, не слушая. Наконец, охранник заставляет ее встать и разворачивает к нашему смотровому окну. Затем грубо убирает ее длинные темные волосы, открывая лицо.

Словно почувствовав, что я смотрю на нее, молодая женщина поднимает глаза прямо на меня.

Комок подкатывает к моему горлу, и в этот момент мне становится трудно сглатывать или даже дышать. Ее пронзительные янтарные глаза, кажется, каким-то образом сосредоточены на мне, и я, кажется, не могу оторвать взгляда.

— Es hermoso, — комментирует Тьяго.

Красивая. Нет. Красоты недостаточно даже для описания такой, как она. Она похожа на сломленного ангела, упавшего на землю, изгнанного из своего потустороннего дома. Почти слишком идеальная, чтобы быть реальной.

Охранник отпускает ее, и женщина смотрит в окно, прежде чем элегантно поднять средний палец и бросить мне. Я не могу сдержать улыбку, которая растягивает рот, когда Тьяго разражается смехом позади меня.

За этот жест она получает устный выговор от охранника, а затем связь, которую мы разделяли, прерывается, поскольку он заставляет ее встать лицом в другую сторону.

— Происхождение: США. Двадцать один год. Сертифицированная девственница, — из динамиков на стене раздается роботизированный голос. — Мы начнем торги со ста тысяч долларов.

Ставки быстро взлетают, и я не успеваю моргнуть, как сумма переваливает за миллион.

Тьяго указывает на свой экран.

— Вот ублюдок, — говорит он со смешком.

— Что? — Спрашиваю я, неохотно отрывая взгляд от девушки, чтобы взглянуть на монитор компьютера.

Я понимаю, что он показывает количество участников торгов и сколько каждый из них сделал ставку на конкретную женщину.

Под номером десять высвечивается текущая максимальная ставка.

— Это четвертая девственница, на которую он делает ставку за последние несколько месяцев.

— Кто?

— Не знаю. Дэмион какой-то.

Вот и вся анонимность на острове, думаю про себя.

— На самом деле мне жаль девушку, — продолжает Тьяго. — Я слышал, что он пытает и убивает их после того, как жестоко насилует. Постоянно хвастается этим перед другими. — Он торжественно качает головой. — Я даже видел несколько фотографий. Чертовски ужасно. Он больной сукин сын.

Моя кровь закипает от его слов, и мучительное воспоминание о той роковой ночи снова обрушивается на меня со всей силы.

В ярости я хватаю Тьяго за воротник рубашки и заставляю его глаза-бусинки посмотреть на меня.

— Зачем ты привел меня сюда? — Я шиплю на него.

Он каким-то образом знает о моем поганом прошлом? Он делает это, чтобы причинить мне боль, уничтожить меня, блядь?

— Я-я-я думал, тебе это понравится! — Заикается он со страхом в глазах.

— Нравится? — Говорю сквозь стиснутые зубы.

Я в двух секундах от того, чтобы разорвать его гребаное горло и оставить истекать кровью на грязном полу.

— Si! Девушки здесь исключительные. Ты можешь просто посмотреть… или купить. Ты мог бы купить себе секс-рабыню!

— Ты думаешь, мне нужно платить за киску? — Спрашиваю со свирепым взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не придушить его до смерти.

— Нет, нет, конечно, нет!

Его руки накрывают мои, когда я хватаю его за горло.

— Сделай одолжение, Матео! — Кричит он. — Это была моя ошибка!

— Текущая ставка составляет два миллиона долларов за лучшую девушку, — объявляет роботизированный голос.

Внезапно я отпускаю его и делаю шаг назад. Мой взгляд останавливается на девушке в центре сцены.

Хотя никого не может видеть через зеркальное стекло, она показывает каждому средний палец. Что-то кричит, но я не слышу ее слов.

Охранник возвращается и ударяет ее между ребер электрошокером для скота. Все ее тело содрогается от удара электрическим током, и она падает на колени.

Ни одна из других женщин даже близко не подошла к тому, чтобы бросить вызов своим похитителям. Они, вероятно, знали, что произойдет в результате их неправильного поведения. Эта женщина, кажется, ничего не боится, хотя ее судьба зависит от всех в этом здании.

— Это не сулит ей ничего хорошего. Дэмиону нравится, когда они сопротивляются, — говорит Тьяго едва слышным шепотом.

Я рычу от его слов.

Она борется за свою свободу, за свою жизнь там, снаружи. И если эти мужчины не могут распознать мужество, которое требуется ей, чтобы бросить вызов всему этому, тогда они просто идиоты.

— Три с половиной миллиона долларов, раз… два..

Прежде чем я успеваю понять, что делаю, кричу Тьяго: — Делай ставку!

Тьяго нажимает кнопку на клавиатуре, прежде чем успеваю пересмотреть свое решение.

— Текущая ставка сейчас составляет четыре миллиона долларов.

— Ч-ч-четыре миллиона долларов за секс-рабыню? — Спрашивает он, заикаясь от недоверия.

— Встречная ставка составляет четыре с половиной миллиона долларов.

Я вижу, как на мониторе горит десятый номер.

Дэмион делает ставку против меня, полный решимости выиграть.

Решимости изнасиловать и искалечить бедную девушку и сделать так, чтобы она стала еще одним из его безжизненных, изуродованных трофеев, которыми он хвастается перед друзьями.

И в этот момент я решаю, что скорее умру, чем позволю этому случиться с ней.

— Сделай ставку еще раз, — говорю я Тьяго, моя челюсть сжата.

— Четыре с половиной миллиона долларов — это текущая максимальная ставка.

— Еще раз, — инструктирую я Тьяго, но он колеблется.

Робот начинает говорить: — Четыре с половиной миллиона раз… два…

Я вытаскиваю "Глок" из куртки и прижимаю его к виску Тьяго.

— Ставка. Сейчас же! — Я рычу.

Дрожащим пальцем он нажимает кнопку на клавиатуре, фиксируя мою ставку.

— Как, черт возьми, у тебя здесь оказался пистолет? — Спрашивает он со страхом в голосе.

— Не беспокойся об этом. Просто продолжай торговаться, — инструктирую я сквозь стиснутые зубы, пока робот объявляет встречное предложение с десятого номера.

Мы играем в эту игру торгов и контрпредложений, пока сумма не вырастет до семи миллионов долларов. Именно тогда Тьяго сообщает мне: — Он никак не сможет противостоять этому, Матео. Раньше он никогда не платил больше семи миллионов за девственницу.

— Семь миллионов долларов раз… семь миллионов долларов два… семь миллионов долларов три… Продано покупателю номер два за семь миллионов долларов.

Сначала меня охватывает чувство облегчения, но затем замешательство, и неверие. Я только что потратил семь миллионов долларов на девственницу.

Что, черт возьми, я наделал?