Девочка. Книга первая

Глава 10

Всю ночь мой воспаленный мозг под воздействием эмоций и разговора с доктором Митчеллом рисовал во сне какие-то неясные картинки, отчего я то и дело просыпалась. Я не могла и не старалась запомнить этот бред, но все же одну из картинок, пришедшую мне яркой оранжевой вспышкой, я отчетливо запомнила — мне снился огромный тигр, гораздо больше обычных размеров. Он обходил спальню по периметру, не обращая на меня внимания, а я, затаив дыхание, боялась пошевелиться, следуя глазами за хищником. Внезапно тигр повернул свою массивную голову в сторону кровати и посмотрел на меня. Его глаза цвета стали переливались, словно серебристая мерцающая ртуть, гипнотизируя и засасывая в воронку осмысленного мудрого взгляда, и я, сама не понимая почему, протянула к нему руку. Тигр исподлобья посмотрел в мои глаза и медленно пошел на меня. От чувства, что на меня надвигается грозный хищник, я зажмурилась до белых пятен перед глазами и в следующую секунду, резко открыв глаза, увидела потолок. Сердце учащенно билось, лоб покрылся испариной, и я все еще не могла понять — в какой реальности я пребываю. Осмотревшись по сторонам и не найдя никого в спальне, я вздохнула, успокаивая сердцебиение, и вновь опустилась на подушки, осознавая, что мне просто приснился странный сон.

И все же, что-то мне не давало покоя, будто за мной кто-то наблюдал. Приподнявшись на локтях, я еще раз осмотрела комнату, опасаясь в любую минуту увидеть массивного тигра, но в спальне оставалось все по-прежнему, за исключением одного — на тумбочке лежал тюбик с мазью от синяков и четыре трикотажных манжета — как я поняла для запястий и щиколоток — да, это определенно была моя реальность.

Внезапно в дверь тихо постучались, и я, ожидая увидеть телохранителя, поправила на себе батник Барретта и ответила:

— Дуглас, вы можете войти.

Но как ни странно, на пороге вместо крепкого телохранителя появился невысокий подтянутый азиат лет двадцати, который вкатил в спальню сервировочный столик с едой.

— Здравствуйте, — нерешительно поздоровалась я, немного растерявшись от неожиданности.

Вероятно он был из обслуживающего персонала ресторана отеля, и я по инерции натянула одеяло повыше перед незнакомым человеком.

Пока он катил столик, я машинально рассматривала его внешность — у него были иссиня-черные густые коротко стриженные волосы и темно-карие, почти черные глаза, одет он был в просторные черные льняные штаны и белую свободную рубашку без пуговиц с длинными рукавами. Остановив столик у моей кровати, он внезапно сложил у груди ладони, и я, по наитию таким же образом сложила ладони лодочкой, копируя его жест.

— Спасибо, — поблагодарила я, опуская глаза вниз и внезапно увидела, что он был босиком! "Однозначно, персонал отеля без обуви не ходит", — промелькнуло у меня в голове, и я вскинула на парня более внимательный взгляд. Только теперь я поняла, что ранее сделала неправильный вывод. Всё в его внешности — и самобытная, не совсем официальная одежда, и участливый взгляд, и уверенное поведение, отличало его от безликого персонала отеля.

— Пожалуйста, мисс Харт, — с достоинством поклонился в ответ азиат, отчетливо произнося мое имя, и я тут же вспомнила, что уже слышала этот голос ранее в диалоге с Дугласом ночью после наручников, а значит, он точно был одним из людей Барретта, может быть его личный шеф-повар или дворецкий.

— Как вас зовут? — спросила я, чтобы не быть нетактичной — ведь он знал мое имя, а я его нет.

— Лат, — и он опять сложил ладони у груди.

— Лили, — тихо представилась я и, не зная, нужно ли протягивать азиату руку, решила вновь скопировать его жест, складывая так же ладони у груди, чтобы не нарушать традиций его культуры.

— Кун-Лили, — повторил за мной азиат и внезапно продолжил: — Кун-Ричард распорядился подготовить для вас гостевую спальню. Когда будете готовы, я вас провожу.

Я непроизвольно нахмурилась, с ужасом думая, что меня сейчас отправят в ту же пыточную, но внезапно услышала тихий голос азиата.

— Ваша комната по левую сторону, — сделал он акцент на слове “левая”, будто давая знать, что мне подготовили другую спальню, и я, нервно улыбнувшись, благодарно кивнула.

Лат в очередной раз с достоинством поклонился и, вероятно решив, что церемония приветствия и знакомства завершена успешно, также бесшумно и по-азиатски неторопливо удалился из спальни.

Рассматривая удаляющуюся фигуру Лата, его самобытный наряд и босые ступни, я задумалась, пытаясь понять, как он появился у Барретта и кто он был по национальности, но у меня было слишком мало информации, чтобы делать какие-либо выводы, а расспрашивать чужого человека я постеснялась.

Взяв со столика бокал с гранатовым соком, я сделала небольшой глоток и почувствовала слегка пряный привкус, будто туда подмешали то ли специю то ли ароматную настойку из кореньев и трав — я была уверена, что это было дело рук азиата, и засомневалась, стоит ли пить что-то незнакомое, принесенное посторонним человеком.

Рассматривая темно-красную жидкость, я, как никогда, чувствовала себя Алисой, и сейчас передо мной стояла та же дилемма: принять ли мне чудодейственный эликсир из пузырька с надписью “Выпей меня” или не рисковать.

— Наверно это что-то общеукрепляющее из восточной медицины, отчего мне должно стать лучше, — пожала я плечами и, как Алиса, без колебаний выпила бокал до дна.

Отдать должное секретам азиатской фитотерапии, уже через полчаса я почувствовала прилив сил и бодрость, будто я выпила несколько чашек эспрессо подряд, отчего мне уже хотелось встать с постели, собрать свои вещи и уехать домой.

Но понимая, что меня не выпустят и на порог как минимум еще пару дней, так как доктор прописал постельный режим на три дня, я наморщила нос и решила хотя бы переехать в свое очередное новое место обитания, чтобы находиться подальше от хозяйской спальни.

Поплотнее натянув на себя шорты и поправив рукава смирительной рубашки от Барретта, я встала с постели и, чувствуя некоторую бодрость, направилась из спальни. Выйдя в коридор, из которого, как со стеклянного балкона, простирался панорамный обзор вниз на гостиную, я увидела Дугласа, шедшего со стороны лифта в гостиную и тихо говорившего по телефону.

— Мам, да нормально у меня с ногой все, — бурчал Дуглас в трубку, — сколько лет прошло, а ты нервничаешь перед каждой моей медкомиссией, как первый раз. Да, я понял, что ты сама позвонишь Миссис Коуп и все проверишь… Нет, мама… Да, мама… — терпеливо отвечал послушный сын, кивая, и я даже застыла, улыбаясь, — сейчас он был похож на мальчишку, которого чрезмерно опекает его мама, дуя на разбитую коленку, а ему бы на улицу, где свобода и вольный ветер.

Устыдившись того, что стала невольным слушателем разговора, я развернулась к дверям и, пытаясь быстро сориентироваться, какая из них моя, немного замешкалась.

Не успела я ретироваться, как услышала более официальный и отстраненный голос Дугласа, обращенный ко мне:

— Мисс Харт, вам помочь? — быстрым шагом преодолевая лестницу, он уже направлялся в мою сторону.

— Я пытаюсь понять, какая спальня мне приготовлена… — растерянно улыбнулась я и тут же добавила: — Простите, что стала невольной свидетельницей вашего разговора.

— В этом разговоре не было ничего секретного, — спокойно ответил он, провожая меня к нужной двери.

Немного поколебавшись, я все же спросила:

— Если у вас проблемы с коленом, я могу посоветовать хорошие таблетки для связок. У моего отца была проблема с коленом — неудачно упал.

— Нет. Большеберцовая кость, — скупо пояснил Дуглас, а я, еще раз кинув взгляд на военную выправку телохранителя, тихо спросила:

— Ранение? — Дуглас коротко кивнул, и я, останавливаясь, с интересом спросила: — Вы вместе с Ричардом воевали, в спецназе?

— Нет. Я морпех, — коротко пояснил Дуглас, а я внезапно вспомнила рассказ доктора о солдате из разведки морской пехоты, которого Барретт вытащил из ада с раздробленными конечностями, и, сопоставив разговор доктора и только что услышанный разговор Дугласа с мамой, непроизвольно вскинула внимательный взгляд на телохранителя, тихо произнося:

— Это вас Ричард спас… тогда… от талибов… — и видя его удивление, продолжила: — Простите, мне доктор Митчелл рассказал, но не называл имени… я сама догадалась…

Дуглас едва заметно кивнул, а я, представив весь тот ужас, через который прошел этот молодой парень, нахмурилась, и от эмоций мое сердце учащенно забилось. Одно дело слышать рассказ о каком-то гипотетическом бойце, которого спас Ричард, но когда эта безликая картинка приобретает четкие очертания и знакомые лица и имена, когда ты видишь воочию спасенного человека из плоти и крови, это становится реальностью, твоей личной реальностью. Всматриваясь в лицо Дугласа, рассматривая его непроницаемые черты, сейчас я будто проживала с ним те дни, проведенные в плену, и непроизвольно пропускала через себя всю ту боль и страх не только его, но и его матери, которая теперь так беспокоилась о сыне. Господи, как он спал по ночам и спал ли вообще после всего того кошмара, который прошел. Да, я осознавала, что он знал куда шел, он был Воином, но ему тоже было непросто закрыть на ключ страшные воспоминания в своей памяти.

И меня накрыла волна — сердце заколотилось, кулаки непроизвольно сжались, к горлу подкатил ком, и на глазах выступили слезы — я знала не понаслышке, каково это — терять самых близких — и как никто другой сейчас понимала маму Дугласа.

Осознавая, что моя реакция могла показаться патетичной истерикой, не желая обидеть мужчину своей жалостью, я опустила глаза и отвернулась, пряча от Дугласа эмоции.

— Мисс Харт, с вами все в порядке? — спросил телохранитель, все же заметив мое состояние.

— Да, всё в порядке… — усмиряя эмоции, сглотнула я ком и подняла на него взгляд, а увидев растерянность на его лице, заставила себя улыбнуться. — Честно, всё в порядке.

Дуглас внимательно на меня посмотрел, и внезапно я почувствовала, что он впервые снял свою маску и сейчас воспринимал меня не как объект охраны, а личность. Но это длилось недолго — не больше пары мгновений, после чего он вновь стал телохранителем и, подойдя со мной к нужной двери, открыл ее.

— Ваша комната, мисс Харт, — услышала я нотки официоза в голосе.

— Спасибо, — зашла я в просторную комнату и спустя мгновение вновь погрузилась в тишину одиночества.

Рассматривая закрытую дверь, за которой остался Дуглас, я все еще приходила в себя после этого открытия и внезапно задумалась — интересно, у него есть девушка, которая его ждала, переживала и ухаживала, пока он восстанавливался после пыток, и которая по ночам обнимала его, чтобы ему не снились кошмары.

Вспоминая его приятное лицо и открытый взгляд, я улыбнулась — они с Джулией составили бы красивую пару.

Вновь почувствовав усталость — вероятно, действие живительного эликсира закончилось, я опустилась на кровать и, рассматривая черное шелковое изголовье, облегченно вздохнула — не знаю, кто выбирал для меня комнату и кому я должна была говорить спасибо за этот мягкий шелк, но второй кровати с металлическими прутьями мои и без того расшатанные нервы не выдержали бы. Переводя взгляд на открытую дверь гардеробной, я во второй раз облегченно вздохнула — моя сумка уже стояла здесь, и мне не придется вновь возвращаться в пыточную.

Вспомнив, что я забыла сотовый и книгу в спальне Барретта, я собрала силы и вернулась в его комнату. Подхватив свои вещи, я остановилась на пороге и, обведя взглядом роскошный интерьер, мысленно попрощалась с этой спальней. Но что-то меня останавливало, будто я что-то забыла сделать или забрать — посмотрев на безразмерный батник и свисающие шорты, я поняла, чего мне не хватает — “пижамы”: в батнике спать было жарко и неудобно. Помнится, Барретт не возражал против того, что я носила его майку. Зайдя в гардеробную и без труда найдя нужную полку, уже через пару секунд я направлялась к выходу.

Резко открыв дверь, я переступила через порог, кидая через плечо взгляд на спальню, и внезапно услышала “осторожно”, натыкаясь на чье-то плечо. От неожиданности я подпрыгнула, а мой сотовый и книга полетели вниз.

— Простите, мисс Харт, — послышался голос Дугласа, который уже поднял мой сотовый и проверял работает ли он.

— Это вы меня простите, не вижу куда иду, — улыбнулась я.

— Если будут проблемы с сотовым, скажите, — протянул он мне телефон, а я, убедившись, что трубка в рабочем состоянии, кивнула: — Он у меня противоударный, столько раз падал — и не сосчитать.

Дуглас кивнул и, увидев книгу, отлетевшую чуть дальше, направился к ней, а я, вспомнив, что вчера дочитала эпилог, который в принципе уже знала наизусть, посмотрела на парня, и в голове возник вопрос сам собой.

— Дуглас, простите, что беспокою, у вас есть что-нибудь почитать? — с надеждой спросила я, пока он передавал мне книгу: — Вчера дочитана в сотый раз.

Телохранитель, кинув взгляд на потрепанную обложку с Дженни, оформленную в стиле Викторианской Англии, отрицательно покачал головой, и я, грустно улыбнувшись, направилась в свою комнату.

Понимая, что шансы и так были малы — всё-таки у нас с телохранителем разные вкусы и определенно разная литература, я достала свой плейер и, найдя Милену Фармер, по которой я изучала французский, тем самым совмещая приятное с полезным, выбрала ее альбом “Timeless” и закрыла глаза, погружаясь в удивительный мир ее голоса.

Прослушав несколько композиций, я услышала стук в дверь и, посмотрев на часы, удивилась — по расписанию Барретта кормить меня еще было рано.

— Войдите, — тихо произнесла я, и мои брови поползли вверх — на пороге комнаты стоял Дуглас, а в его руках громоздилась целая стопка книг.

— Здесь неподалеку есть книжный, — проходя в спальню, коротко объяснил он, а я, наблюдая, как он аккуратно складывает книги на тумбочку, только и смогла сказать “Большое спасибо”.

— Сколько я должна? — спохватилась я, но он резче, чем обычно, отрицательно покачал головой и быстро вышел.

Рассматривая новые книги, которые еще пахли типографской краской, я улыбнулась — определенно, Дуглас ориентировался на обложку моей книги.

Здесь были в основном любовные романы с мечтательными героинями в бальных платьях, но среди этого буйства томных поз были и две жемчужины — Джейн Остин с ее мистером Дарси и томик комедий Шекспира.

****

Вечером, как по расписанию, ко мне в комнату постучался Лат с ужином.

Увидев на подносе очередной бокал со свежевыжатым соком, я вспомнила, насколько мое самочувствие улучшилось после настойки, и перевела взгляд на азиата.

— Спасибо за сок с травяным экстрактом, — искренне поблагодарила я, складывая ладони у груди. — Мне и правда стало гораздо лучше. Вы сами сделали настойку?

Лат коротко поклонился, складывая ладони в ответ, вероятно говоря таким образом “пожалуйста”, а также отвечая на мой вопрос, и я отметила, что близкое окружение Барретта было таким же молчаливым, как и сам хозяин пентхауса.

— Приятный привкус… — и я на секунду задумалась, подбирая правильное определение, — напоминает полевые цветы и какие-то коренья.

Лат вновь с достоинством поклонился, не произнося не слова, и если бы ранее он не говорил со мной по-английски, я бы засомневалась, а понимает ли он вообще мой язык.

— Спасибо большое. Такая настойка меня однозначно поднимет быстро на ноги, — все же продолжила я, искренне веря в то, что говорю.

Лат на это ничего не ответил, а лишь слегка поклонившись, вышел из комнаты. Я уже мысленно попрощалась с азиатом на сегодня, но к моему большому удивлению через пять минут он вновь стоял в моей спальне и протягивал мне пузырек к экстрактом.

— Пол чайной ложки утром и днем. Только не ночью. Не уснете, — дал он короткие инструкции и также бесшумно удалился, а я, не веря своим глазам, рассматривала темную бутылочку, бережно сжимая ее в руках, будто эликсир жизни.

Внезапно комнату залила музыка Делибе из моего сотового, и я, по инерции ожидая плохих новостей, а может быть просто от стресса, подпрыгнула на кровати. Как оказалось, звонил Крис — мой напарник по кофейне.

— Ну что, Цветочек, доигралась! Потеряла ты напарника! Можно сказать его разорвали голодные клиенты-зомби! — с места в карьер начал Крис, и я была уверена, что сейчас он театрально закатил глаза.

Соскучившись по шуткам напарника, который своим звонким и шутливым голосом напоминал ворвавшийся поток из моей жизни ДО Барретта, я улыбнулась.

— Прости Крис, мне пришлось уехать, чтобы решить проблемы, — и это было почти правдой.

— Надеюсь удачно?

— Да, слава Богу все разрешилось как нельзя лучше, — улыбнулась я, вспоминая счастливый голос отца.

— Наш сердобольный шеф сказал, что ты приболела, что-то серьезное?

— Нет, ничего серьезного. Пустяки, — успокоила я его.

— Когда ты планируешь на работу?

Посмотрев на свои запястья, укутанные в манжеты, я прикусила губу и, понимая, что мне придется в августовскую жару носить длинные рубашки с рукавами, тихо произнесла:

— Скоро. На выходных выйду.

— Это же еще как минимум три дня! Я знал, что ты коварная! Бросила меня на растерзание голодной толпы! — выпалил он шутливое обвинение, и я, соскучившись по Крису, по нашей кофейне и вообще по своей прежней уютной жизни, весело рассмеялась.

— О женщины! Нам имя вероломство! — театрально выставив руку вперед, пафосно продекламировала я “Гамлета” на свой лад, продолжая смеяться, как внезапно дверь бесшумно отворилась и в комнату вошел Барретт, как всегда без стука.

Мой смех прервался на полутоне, и я, с застывшими рукой и улыбкой на лице от неожиданности замерла, не зная, что предпринять.

— Так ты точно выйдешь в субботу? А то я должен подготовить кофейню к твоему выходу — ну там шары, конфетти, шампанское, радостная толпа, которая будет скандировать в твою честь и стучать по столу пустой посудой… — продолжал шутить парень.

— Да, Крис, конечно выйду к субботе, — на автомате проговорила я, соображая, как бы побыстрее закончить разговор так, чтобы не обидеть напарника, но он будто нарочно углублялся и вызывал на диалог.

— За тобой заехать в субботу?

— Нет, не надо заезжать. Я сама. Спасибо за помощь, — бросала я короткие фразы, пока Барретт уверенно шел к моей кровати, давя меня своим холодным взглядом, словно ментально внушая мне мысль завершить разговор. — Крис, я позже перезвоню. Прости, мне надо идти, — скороговоркой проговорила я и быстро положила трубку, опасаясь, что завершить разговор за меня мог сам Барретт, причем без предупреждения собеседника.

Но Барретт оставался невозмутимым и, подойдя к постели, внимательно просканировал мое лицо, с видом врача, пришедшего на осмотр пациента.

Он пощупал мой лоб, вероятно проверяя температуру, и внезапно, скользнув ладонью вниз, прикоснулся горячими пальцами к моей шее. От неожиданности я дернулась, но он не обращая внимания на мою реакцию, нащупал мою сонную артерию, и тихо произнес:

— Я меряю пульс. Не нервничай. У тебя от этого сбивается ритм.

От досады, что мой ритм сбивался при виде его, причем всегда, я прикусила щеку и попыталась успокоиться, но это получалось с трудом — чувствуя его пальцы на сонной артерии, словно нож у горла, мое сердце начинало учащенно биться.

Через полминуты он убрал руку и, просканировав мои запястья, которые я намазала мазью и бережно укутала в манжеты, перевел взгляд на тумбочку, где стояла баночка с эликсиром от Лата и стопка новых книг от Дугласа.

Так и не сказав ни слова, он спокойно вышел из комнаты, а я облегченно вздохнула — обход врача прошел успешно и можно было расслабиться — я была уверена, что сегодня он больше не придет в мою комнату.

Ближе к ночи у меня разболелась голова, в висках стучало, в ушах шумело, и я чувствовала легкое головокружения. Несмотря на кондиционирование и постоянное проветривание в спальне, мне не хватало пеших прогулок — обычно, если мой мозг был перегружен информацией после занятий, я гуляла в парке в любую погоду, и для меня это было безотказным средством от головной боли. Взглянув через приоткрытую стеклянную панель на яркие вечерние огни Сиэтла, чувствуя за окном приятную прохладу, больше всего на свете сейчас я хотела оказаться внизу — пройтись по набережной и вдохнуть августовскою вечернюю свежесть, наполненную ароматом зеленой листвы и морским бризом.

“Гулять меня определенно не отпустят — постельный режим”, - недовольно наморщила я нос, но тут же вспомнила, что из спортзала с бассейном, который находился на крыше, был выход наверх на огромную террасу с джакузи, где можно было прогуляться на свежем воздухе. Это, конечно, не набережная, но прогулка и звездное небо, за которым я всегда любила наблюдать еще с детства, мне были обеспечены.

“Главное — не шуметь, иначе если Барретт узнает, что я вновь не в постели, а брожу по крыше пентхауса, точно меня закроет в спальне на ключ”, - сделала я себе установку и, поплотнее натянув шорты, бесшумно вышла в коридор. В зале, на мою удачу, никого не было, и я, минуя внутренний лифт, который мог без труда меня доставить на крышу, на цыпочках направилась к лестнице, чувствуя себя в этот момент резидентом в тылу врага. Придерживая шорты, я аккуратно поднималась наверх, по дороге все время оглядываясь, но весь пентхаус был погружен в тишину, и я, преодолевая ступеньку за ступенькой, уже мысленно представляла себе и ночное небо, и свежий ветер в моих волосах.

Но сделав шаг на огромную террасу величиной с теннисный корт, я не успела насладиться ни ароматным августовским воздухом, ни звездным узорам, потому что со стороны бассейна отчетливо доносился плеск воды. В первую секунду я дернулась к лестнице, но любопытство взяло вверх — я аккуратно подошла к перилам, ощущая пятками теплый, прогретый солнцем мрамор, и осторожно, чтобы меня не было видно, прячась за стеной, заглянула вниз — на раздвинутую крышу спорткомплекса.

Ровно по центру прямоугольного бассейна я увидела Барретта, плывшего с огромной скоростью, словно торпеда, и сейчас этот огромный стеклянный бассейн как никогда был похож на океанариум, в котором стремглав неслась акула за своей очередной жертвой.

Доплыв до бортика, Барретт в одно профессиональное движение перевернулся в воде, сделав сальто, и, оттолкнувшись ногами от стеклянной стенки, поплыл в обратную сторону, синхронно взмахивая руками, словно огромный кондор. Застыв от этого зрелища, я завороженно рассматривала его массивный торс, чувствовала неимоверно мощную энергетику, шедшую от этого мужчины, и была готова поклясться, что орел на его спине летит, раздвигая крылья в такт движениям плеч его хозяина.

Внезапно Барретт замедлил ход, будто почувствовав мое присутствие, а через мгновение я увидела Лата — он выходил из боковой двери спорткомплекса и нес в руках аккуратно сложенное черное полотенце и бутылку с голубоватой жидкостью прямо в мою сторону — на террасу к шезлонгам. Понимая, что меня сейчас обнаружат, я резко отскочила от перил и помчалась к лестнице, путаясь в просторной одежде, которая тормозила процесс побега.

Мой обратный путь к спальне прошел во сто крат быстрее, и уже через минуту я внеслась в комнату, чувствуя тремор в ногах, будто за мной гнались. Прижав одну руку к груди, а второй придерживая шорты, я оперлась о дверь, пытаясь отдышаться, и сейчас как никогда чувствовала себя резидентом на грани провала операции.

От этого непредвиденного кросса во рту все пересохло, а каждый шаг, пока я направлялась к кровати, отдавал болью и шумом в голове — все таки врач был прав: с прогулками лучше было повременить.

Залпом допив воду в бутылке, я прилегла на кровать и, все еще чувствуя жажду после своей вылазки, поняла, что нужно идти на кухню за соком или водой, чтобы запить таблетку.

Но спустившись в зал, я внезапно услышала шум доносившиеся из кухни — прислушавшись, я узнала голос Лата, говорившего на своем языке, и судя по интонациям он увлеченно что-то рассказывал, вероятно по телефону. Языка его я все равно не понимала, поэтому без зазрения совести продолжила свой путь на кухню — как только Лат меня увидит, сам посчитает нужным, что ему делать — завершить разговор или его продолжить.

Но внезапно я различила знакомый тихий баритон, отвечавший Лату на том же языке, и от неожиданности резко остановилась.

Пока я думала, продолжать ли мне свой путь или вернуться в комнату, я вновь услышала Барретта — он с усмешкой в интонации что-то отвечал азиату. Барретт может усмехаться? И мое любопытство во второй раз взяло вверх — я сделала еще пару шагов по направлению к кухне и, в очередной раз найдя укрытие теперь уже за колонной, увидела следующую картину: Лат, стоя у кофеварочной машины, увлеченно что-то рассказывал Барретту, который сидел на высоком стуле у стола в шортах Armani и с полотенцем через плечо. Он держал в руках бутылку с водой и внимательно слушал Лата, с ухмылкой на лице иногда что-то отвечая, а Лат сейчас был похож больше на мальчишку, который пересказывает своему наставнику захватывающий боевик в подробностях.

Профиль Барретта был таким же стальным, взгляд прохладным, а ухмылка холодной, но все же, несмотря на это он был другим — в расслабленной позе разговаривая с Латом, он мне казался таким настоящим, живым, ставшим не Барреттом, а Ричардом.

Но мои подпольные наблюдения длились не более пары мгновений — Барретт внезапно резко перевел взгляд в мою сторону, будто знал о моем присутствии, и мне ничего не оставалось как выйти из своего укрытия и направиться на кухню.

— Ты почему опять не в постели?

— Я хотела… — и я задумалась на секунду, хочу ли я озвучивать свое основное желание о таблетке от головы, но посчитав нужным промолчать, тихо продолжила: — попить воды.

Лат незамедлительно кивнул, будто я ему приказала, и открыл пенал, чтобы взять стакан, но Барретт отдал ему распоряжение тихим голосом, и уже через полминуты Лат протягивал мне бокал с гранатовым соком.

— Подойди ко мне, — как всегда сканируя мое лицо, приказал Барретт, как только я допила сок.

Я сделала несколько шагов в его сторону, но он наклонился и, плотно обхватив мой локоть, властно притянул меня к своему высокому стулу. От этого хозяйского “жеста”, у меня вновь возникло ощущение, что он вторгался в мое личное пространство, будто я была его полноправной собственностью, отчего я уперлась пятками, желая отодвинуться. Но он, не обращая внимания ни на мое напряжение, ни на присутствие Лата, сжал меня в кольце своих ног и, уверенным движением закинув мои волосы назад, вновь потянул пальцы к моей шее. Теперь, зная, что он меряет пульс, я стояла ровно, как на приеме у доктора, и старалась усмирить свое сердце, вновь выпрыгивающее из груди от волнения.

За это время он перебросился парой фраз с Латом, будто врач, который отдавал распоряжения своему ассистенту, азиат ему что-то отвечал участливым голосом, и у меня почему-то не было сомнения, что они говорят обо мне.

Первой реакцией было сказать, что это нетактично использовать непонятный иностранный язык в присутствии другого человека, особенно если говорят о нем, но понимая, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят, особенно если это крепость Барретта с его законами, промолчала, лишь желая поскорее уйти в свою комнату.

— Ты витамины выпила? — сканируя мое лицо, тихо спросил Барретт, убирая пальцы от горла.

— Да.

— Ты белая и давление очень низкое… — произнес он, и мне показалось, будто он знал о моей несанкционированной вылазке, причиной чему и явилось мое нынешнее состояние.

— Всё со мной в порядке… — возразила я, чувствуя, что меня сейчас выведут на чистую воду.

— Не ври мне, Девочка, — тихо произнес он, сильнее сдавливая меня бедрами, и я почувствовала тяжелый взгляд, будто требовавший признания.

Я взглянула в его серые глаза, отдававшие холодной сталью, и время остановилось — сейчас я чувствовала позвоночником, что от моего ответа что-то зависело, будто он, зная о моей прогулке наверх, просто предоставил мне шанс во всем самой признаться.

И я сделала свой выбор — по наитию, по подсказке сердца, отчетливая осознавая, что мое признание может повлечь за собой запертые на ключ двери моей спальни. Но я всегда предпочитала правду, что бы за ней ни шло, поэтому, глубоко вздохнув, я тихо произнесла:

— Я выходила на террасу немного прогуляться перед сном. Но увидев вас и Лата, быстро вернулась в комнату.

Я всматривалась в его лицо, ожидая что на меня сейчас пойдет тяжелая волна, но Барретт лишь коротко кивнул и, отдав распоряжению Лату, спрыгнул с высокого стула и повел меня из кухни.

Внезапно я почувствовала его горячую ладонь на затылке и от неожиданности вздрогнула, но Барретт, не обращая на мою реакцию внимание надавил пальцами на какие-то точки на затылке и по позвоночнику пошло тепло, а головная боль стала отходить медленной волной.

Уже в спальне, ложась в постель и наблюдая, как Барретт выдавливает на ладонь таблетки, я хотела попросить, чтобы он не запирал мою спальню на ключ, но не стала — если Барретт принял решение, изменить его уже ничто могло. А мне, если честно уже было безразлично — все равно через пару дней вернусь домой, и как проведу я эти несколько суток — под замком или нет, было по большому счету не важно.

Внезапно в комнату вошел Лат с бутылкой дорогой минеральной воды и, передав ее хозяину, опять завел с ним тихий разговор.

Внимательно рассматривая этих двух людей — настолько непохожих, но в то же самое время в чем то единых, я пыталась понять, что их связывало. Определенно, Лат был не просто обслуживающим персоналом, как я подумала ранее. Он, как и Джейсон, доктор Митчелл и Дуглас, был из прошлого Барретта.

Но пока я мысленно выстраивала логические цепочки, Барретт открыл бутылку с минеральной водой и протянул ладонь с таблетками к моему рту. Аккуратно взяв губами таблетки с его ладони, я запила их минералкой, и пока Барретт ставил на тумбочку стеклянную бутылку, я, поколебавшись еще несколько секунд, все же набралась смелости и подняла на него взгляд.

— Ричард, кто такой Лат? — робко спросила я, совсем не надеясь, что мне ответят.