Девочка. Книга первая

Глава 25

Я не слышала ни шагов по холлу, ни звуков из спальни — дом по прежнему был погружен в ватную тишину, но я была уверена, что Барретт приехал домой, — я ощущала его физически, чувствовала его присутствие, знала это наверняка, словно сейчас он находился здесь, в моей комнате. Сердце колотилось, как бешеное, вакуум внутри меня внезапно схлопнулся, и меня накрыло очередной волной самых противоречивых эмоций: от любви и желания протянуть руку к этому опасному Хищнику и нежно погладить его, до ревности, ненужности и желания вырваться на свободу из плена его лап и логова.

Внезапно послышались шаги — спокойные, уверенные, они эхом раздавались по пустынному мраморному холлу, и мое сердце вторило каждому звуку поступи, которую я уже знала наизусть.

Сжав одеяло у груди, я перестала дышать, одновременно желая и не желая видеть сейчас своего Призрака во плоти. Звук шагов стих, и я бесшумно выдохнула — значит он вернулся к сестрам Романофф и приехал домой только с одной целью, чтобы наутро поставить меня перед фактом, что я покидаю резиденцию. Да, так и должно было быть — скоро я уеду отсюда, вновь выстрою кирпичик за кирпичиком свой мир и заживу прежней жизнью. Мне просто нужно как можно дальше быть от этого человека. Здесь, в его логове, где все пропитано его энергетикой, было гораздо сложнее ментально отстраниться от Барретта, но как только я покину эти мраморные стены, у меня получится забыть его, после того, какой ад он мне устроил в эту неделю, — должно получиться. Сделав такие выводы, я облегченно вздохнула и погрузилась в неясный сон.

Утром я открыла глаза, и увидела приближавшегося к моей кровати Барретта.

Он был бос и одет только в черные спортивные штаны, низко сидевшие на бедрах. Спросонок, пока мой мозг все еще пробуждался, а чувства уже бодрствовали, на меня опять нахлынула вся гамма эмоций: и любовь, и ревность, и боль от ненужности, и желание убежать от него. Но я быстро скрыла чувства под маской безразличия, окончательно просыпаясь, а он все это время спокойно смотрел на меня, и мне казалось, что он в очередной раз сканирует мою душу.

Вплотную приблизившись ко мне, он по-хозяйски откинул мое одеяло, и я машинально прикрылась руками, потому что в этот момент была нагой — единственный комплект белья был мной постиран и сейчас сушился в ванной.

Первым моим желанием было свернуться калачиком и закрыться от него — я совсем не хотела, чтобы он сравнивал меня со своими длинноногими ухоженными красавицами, с которыми он провел ночь, не хотела, чтобы он сравнивал мою щуплую фигуру и бледную, почти прозрачную кожу с их безупречными силуэтами и ровным красивым загаром. Хотя почему же… пусть проводит параллели… сейчас он взвесит все "за" и "против" и отправит меня домой.

Он скользнул равнодушным взглядом по моим узким плечам, маленькой груди, бледным ногам и остановился на ступнях. От волнения я непроизвольно поджала пальцы на ногах в ожидании его слов об освобождении, а он вернул одеяло на место и бросил взгляд на кресло, где лежали мои джинсы и блузка.

— Тебе были куплены новые вещи и белье, — наконец произнес он спокойным тоном. — К завтраку переоденься в нормальную одежду.

Ожидая совсем не этих слов, я собралась было вспылить и сказать, что я буду носить то, что мной куплено, но решила, что лучше с ним не спорить сейчас, когда на горизонте ярким пятном просматривалась финишная лента и мой скорый отъезд домой.

Пока я поплотнее укутывалась в одеяло, Барретт спокойно развернулся и пошел к двери, демонстрируя широкую спину с грозным орлом, который, нахмурившись, смотрел на меня.

Неуютно поеживаясь от наготы, я посмотрела на свою одежду, аккуратно сложенную на кресле, и нахмурилась — и чем ему не угодили мои вещи? Чистые, аккуратные. Да, я не носила брендовые наряды и дорогое нижнее белье, которое рекламируют и носят девушки Романофф. Да даже если бы у меня было достаточно средств, чтобы покупать дорогое нижнее белье, я теперь из принципа не согласилась бы носить белье этой марки — я не хотела ни соревноваться с этими девушками, ни быть на них похожей.

Внезапно в дверь постучались, и голос Лата, сообщавший, что завтрак уже готов, вернул меня в реальность. Первым моим желанием было отказаться, чтобы не сталкиваться внизу с хозяином резиденции, но я вновь взяла себя в руки и тихо произнесла:

— Спасибо, Лат. Я скоро спущусь.

Приведя себя в порядок в ванной, я надела тяжелый махровый халат и направилась в гардеробную, где все так же мертвым грузом громоздились объемные коробки, перевязанные красивыми шелковыми лентами.

От нежелания надевать обновы, я скривилась: “Черт, хоть голой выходи”. Но я знала, что никогда не позволю себе такого бунта. Во-первых, это было недопустимо с точки зрения моих личных правил этики, во-вторых, мне бы было безмерно стыдно перед Латом, а в-третьих, мой протест, даже если я выйду в халате, ничем хорошим для меня не окончился бы, в этом я была уверена.

Приблизившись к коробкам, я села рядом с ними на пол, и, поставив ближайшую подарочную упаковку на колени, развязала розовую шелковую ленту. Поднимая крышку, я ожидала увидеть нечто гламурное и открытое, в стиле сестер Романофф, но, заглянув внутрь, вскинула брови от удивления. В глубине коробки лежал нежно-голубой сарафан от Chanel, длиной до середины икр, из очень забавного материала, похожего на матовую тафту: закрытое горло, завышенная талия, перевязанная лентой. К сарафану прилагалась трикотажная кофта на тон темнее платья, с шелковой оторочкой и рукавом в три четверти. Надо же, никаких открытых туник и гламурных изысков, скорее напротив, этот сарафан был в моем стиле, как в свое время то платье с бабочками, которое я оставила в Нью-Йорке. Теперь уже с бОльшим интересом я потянулась к следующей коробке и обнаружила в ней красивый джинсовый комбинезон с вышивкой логотипа Chanel на карманах. К комбинезону прилагалась белая из тонкого хлопка блузка, отделанная красивым кружевом, с рукавами-фонариками, почти такая же, какую я надевала в дорогу из Нью-Йорка в Сиэтл. И этот наряд можно было назвать “в моем стиле”.

Я открыла следующую большую коробку и обнаружила платье кремового цвета из тонкой, словно паутинка, ангорской шерсти, длинное, практически до пят, с закрытым горлом и длинным рукавом.

Клаудиа Бонне позаботилась и об обуви — в одной из коробок я обнаружила не тонкие шпильки, какие носили женщины Барретта, а две пары удобных балеток с вышитым логотипом все той же фирмы. Одна пара была из голубой замши, другая из кремовой мягкой кожи. Я вытянула ногу и, не вставая, обула одну балетку — точно по размеру.

Потянувшись к следующей упаковке, я отметила, что она и еще несколько таких же отличаются от предыдущих. Они были обтянуты ярко-красным шелком и перевязаны бархатной лентой. Уже не задумываясь, я открыла крышку и мое сердце ухнуло вниз.

В коробке лежало нижнее белье, рекламируемое Сашей, которое я видела в Google на проспектах. Точно такое же, как две капли воды, вероятно из последней коллекции. Ярко-красное боди из тончайшего кружева с подвязками для чулок. К ним прилагались ажурные трусики и чулки телесного цвета, но с такой же красной кружевной резинкой. Словно Саша лично сняла этот наряд и положила в эту коробку. Мне даже показалось, что я чувствую приторно-сладких запах дорогих духов.

Я схватила следующую красную шелковую коробку и резко открыла крышку. Да, вся та же коллекция из рекламных постеров от Саши и Наташи. Белый атласный корсет на шнуровке и трусики с такими же атласными широкими лентами, завязанными по бокам бантами.

Я потянулась к следующей коробке — все то же самое: черная кружевная комбинация, а может быть и ночная рубашка, на тонких бретельках-бантах, с меховой мягкой оторочкой по лифу, словно снятые с топ-моделей нижнего белья Agent Provocateur.

Зачем Барретт так со мной поступает?! Учитывая его характер, думаю, он дал руководящие наставления даме по имени Клаудиа Бонне, какую именно одежду и белье подбирать для меня.

И меня накрыло едкой волной ревности: перед глазами встали картинки Саши и Наташи в этом белье. Как он их раздевает, скатывает тонкие чулки с их стройных ног, расшнуровывает ленты корсета на тонкой талии, развязывает шелковые банты по бокам трусиков. Потом представила себя в этом белье. Мою худенькую фигуру в том же корсете, чулках и трусиках. Значит, надев на меня их белье, он будет представлять на моем месте этих красавиц! Возбуждая меня, он мысленно будет возбуждать их! Получая удовольствие от секса со мной, он мысленно будет не со мной, а с ними! Сердце опять сжал безжалостный спрут и пропитал грудь чернильным ядом.

Почему он хочет лишить меня моей личности?! Превратить в другую женщину, каковой я не являюсь?! Я никогда не стану Сашей или Наташей, будь на мне такое же белье или макияж. Я не хочу никому подражать или становиться чьей-то копией! Не буду я носить белье, "снятое" с женщин, с которыми он спал!

Я вспомнила ночь, когда он ушел с сестрами Романофф из казино, и на меня опять навалились вся гамма эмоций тех бессонных часов. Во мне закипали ревность, гнев, негодование и всепоглощающая злость. Сердце выпрыгивало из груди, в горле стоял ком, в голове шумело от нахлынувших чувств. План, как всегда в такие моменты злости, возник быстро — я вытряхнула все вещи в две коробки и стремительно вышла с ними из гардеробной, а потом и из спальни, намереваясь вернуть ему всю эту дорогую гламурную экипировку его любовниц.

“Скорее всего он внизу завтракает”, - пронеслось в голове, и я понеслась вниз по лестнице с коробками наперевес.

Сердце стучало как бешенное, меня накрывало негодование и я чуть не упала, столкнувшись в вестибюле с Латом.

— Доброе утро, Лат, — поздоровалась я на более высоких нотах в голосе.

— Доброе утро, кун-Лили, вам помочь? — удивленно произнес парень.

— Лат, подскажи пожалуйста, где сейчас хозяин резиденции?

— Он сейчас в спортзале, в бассейне, — ничего не понимая, ответил парень.

— Очень хорошо, что он в бассейне! Это даже лучше! — поправки к первоначальному плану возникли в секунду.

— Давайте я все-таки вам помогу донести коробки, куда вы хотите.

— Нет, спасибо Лат, я сама! — ответила я, останавливая парня решительным тоном, и повернула по направлению к спортзалу.

Никакая сила в мире не заставит меня надеть эти брендовые шмотки! Я избавлюсь от них раз и навсегда! Хочет белье от Agent Provocateur, пусть едет к своим девушкам! На них весь этот гламур будет смотреться гораздо эффектнее!

Наконец, кое-как добравшись с неудобными коробками до спорткомплекса, я зашла в бассейн. Как и сказал Лат, Барретт был там — рассекая водное пространство, он плыл с огромной скоростью, словно торпеда, или, вернее, акула. Доплыв до бортика, он, в секунду сделав сальто, перевернулся в воде и, оттолкнувшись ногами от кафельной синей стенки, поплыл в обратную сторону.

Я подошла к краю бассейна и поставила коробки на влажный пол. Взяв ближайшую картонку, я быстро вытряхнула содержимое в воду бассейна и, не раздумывая, то же самое проделала и со второй коробкой. Я наблюдала, как вещи медленно поплыли по темной воде, намокая и впитывая в себя влагу: джинсовый комбинезон, вязаное кремовое платье, сарафан из тафты, нижнее шелковое белье расплывались в разные стороны по синей поверхности воды разноцветными пятнами.

Барретт тем временем доплыл до другого бортика, сделал такое же сальто, но вместо того чтобы продолжить, резко остановился, вероятно, заметив меня с большой коробкой в руках.

Пройдясь ладонью по мокрым коротким волосам, он махнул головой, стряхивая оставшиеся капли воды с лица, и уставился на поверхность, где плавали маленькие разноцветные островки дорогой ткани. Рассмотрев, из чего они состоят, он медленно поднял взгляд на меня, и я увидела, как глаза Барретта потемнели и стали похожи на пугающие глубины Марианской впадины, отчего по моему позвоночнику пробежал электрический ток. Барретт медленно развернулся лицом к бортику, подтянувшись на руках, ловко выскочил из бассейна, и медленно направился в мою сторону с каменным лицом, словно киборг, не отводя от меня гипнотизирующего тяжелого взгляда исподлобья.

Все еще пребывая на взводе от эмоций, я выкинула пустую коробку в сторону, и посмотрев на него в упор злым гневным взглядом, тихо, но твердо произнесла сквозь зубы, проговаривая каждое слово:

— Я никогда не стану такой, какой ты хочешь! Возвращайся к своим девушкам!

Но он словно не слышал, продолжал медленно идти на меня, его мокрое тело блестело, Тигр на плече был готов наброситься, но больше всего пугало его лицо, вернее выражение его глаз — таких глаз я у него еще никогда не видела: в них поднимались темные глубины его души, плескались самые дьявольские эмоции. Сомнений не было: это был взгляд хищника, атакующего свою жертву.

"Он тебя сейчас убьет! Беги!" — кричал проснувшийся инстинкт самосохранения. Я хотела развернуться и бежать, но все, что мне удалось, — это сделать шаг назад. На смену мыслям в моей голове поселилась звенящая пустота, и я оцепенела, не в силах пошевелиться, загипнотизированная Хищником. Этот взгляд останавливал меня, не позволяя двинуть рукой, он накрывал меня тяжелой волной и все, что я видела перед собой сейчас, — его глаза цвета почерневшей ртути, подчиняющие меня своей воле, приказывающие мне оставаться в покорной неподвижности. Преодолевая свинцовую волну, я цеплялась за остатки разума, мне хотелось вырвать из своей головы невыносимое воздействие его взгляда, избавиться от неестественного повиновения его воле, но Хищник шел на меня, полностью подавляя мою личность и желания.

С неимоверным усилием закрыв глаза, я сделала глубокий вдох и, не думая больше ни о чем, со всего размаха прыгнула в бассейн. Разбивая холодное зеркало водной глади, я чувствовала, как освободилась наконец из плена этого магического взгляда, но легче не стало — теперь, падая в темную бездну, я чувствовала, как тяжелая вода поглощает меня, давит своей глубиной. “Мне надо наверх, надо сбросить тяжелый халат”, - пронеслось у меня в голове, но не успела я начать сопротивляться глубине, как внезапно почувствовала стальное кольцо рук, обвивших мои плечи, и в следующую секунду я взмыла с неимоверной скоростью вверх, преодолевая сопротивление воды. Мое лицо обдало воздухом, и я, закашлявшись, сделала глубокий вдох.

Пребывая в позе оловянного солдатика, я хотела пошевелиться и убрать прилипшие к щекам волосы, но мою фигуру сжимали крепкие тиски, удерживая меня на поверхности. Не успела я опомниться, как меня понесло к высокому бортику со скоростью торпеды, мои лицо и грудь вдавило в холодный синий кафель, и меня больно потянули за волосы на затылке, наклоняя голову в сторону.

— Ты же знаешь, что я не терплю бунта, тем более в своем доме, — тихо прошептал Барретт над ухом, и у меня внутри все сжалось от этого голоса.

Он крепко держал одной рукой мой затылок, чтобы я не ушла под воду, а второй стащил халат и больно сдернул с меня трусики. И пока я пыталась усмирить выпрыгивающее из горла сердце, он снял свободной рукой свои шорты-плавки.

Внезапно одним уверенным движением он развернул меня лицом к себе и сомкнул на моем горле пальцы, фиксируя шею большой ладонью, словно металлическим ошейником. Я висела в воде, словно в невесомости, вцепившись в его предплечье, и у меня не было возможности даже сопротивляться — сейчас я полностью находилась в его власти, а он тем временем держался на воде каким-то магическим образом, словно просто стоял рядом.

На секунду мы замерли. И в этот момент казалось, что даже вода превратилась в неподвижное зеркало — это был штиль перед бурей. Я смотрела на Него и понимала, что он и мое спасение, и моя погибель. Он был моим спасательным кругом, удерживавшим меня на поверхности, он был моей любовью, моим Мужчиной, но в то же самое время он был и моим палачом, сжимавшим ладонью мое горло и мое сердце, убивая мою любовь.

Я всматривалась в его глаза и видела взгляд Дьявола: подавляющий и тяжелый, бездонный и безучастный.

Но несмотря на все это, я смотрела в глаза своему палачу и я Ему доверяла. Я не понимала, как это объяснить и на чем это чувство зиждилось, но я знала наверняка, что ничего плохого сейчас со мной не случится. Права была моя мама, говоря: когда любишь человека, ты ему доверяешь. Я любила за двоих, а значит и мое доверие к этому человеку было умножено на два.

Он пошевелился, нарушая этот штиль, и в следующую секунду вонзился по-хозяйски пальцами свободной руки в мое лоно, создавая волны на воде, умело возбуждая и растягивая меня, не прерывая зрительного контакта. От этой внезапной атаки на мой клитор под прохладной водой низ живота загорелся, и все мои чувства ухнули в пропасть от возбуждения, занимая место царивших во мне злости, гнева и страха.

— Ты готова, но оргазма не получишь, — спокойно констатировал он и без предупреждения начал неумолимо погружаться в меня, сдавливая одной рукой мое горло, а второй держась за край бортика. В воде ощущения были совсем другими, его член входил тяжелее и я всхлипнула от дискомфорта. Но он все же наполнил меня без остатка и, не давая опомниться, начал врезаться в меня, словно волнорез, разбивающий волны.

Я обвила его поясницу ногами и от этого, хотя бы частичного, контакта с ним, с его теплым предплечьем, давившим на мою шею и грудь, его горячим животом и бедрами, вдавливающим меня в ледяной кафель, мой разум отключался, предав меня — мое сопротивление его воле сходило на нет, а тело, соскучившись по его рукам, непроизвольно тянулось к нему, вопреки всем моим блокам.

Я сжимала побелевшими пальцами его предплечье, низ живота, несмотря на водное трение, наполнялся горячей похотью и от твердого “металла” его члена в сочетании с мягкими водным потоком, готов был воспламениться. Напряжение нарастало, словно набирающая силу волна цунами, и мне было все труднее противостоять доминирующему напору, который подчинял всю мою суть и природу этому мужчине, Моему Мужчине. Я сконцентрировала волю и посмотрела в его глаза, но они оставались холодными и темными, он не отводил от меня своего спокойного, словно окаменевшего взгляда, и только насаживал меня на член все жестче и беспощаднее, еще и еще, снова и снова.

Меня сотрясало от его жестких толчков, а он, набирая темп, создавал водную бурю вокруг наших сплетенных фигур.

Внезапно он остановился, и вода, подчиняясь ему, начала успокаиваться, вместе с нашим смешанным дыханием. Усмирив сердце, я растерянно посмотрела на него, а он внезапно, сжав меня в тисках, оторвался от бортика и, прежде чем я успела испугаться, что утону без его поддержки, тихо произнес:

— Глубокий вдох. Когда заложит уши — продувай нос.

Ничего не понимая, я непроизвольно вдохнула полной грудью, он плотно накрыл ладонью мой рот, и не успела я опомниться или испугаться, как мы понеслись вниз. Я падала в глубины бассейна, зажмурив глаза, плотно сжатая в тисках моего Призрака, и мне уже было все равно, увижу ли я еще свет, и хватит ли мне воздуха. Через несколько секунд я почувствовала треск в голове, уши заложило, и я продула нос, зажатый его ладонью, как это делают на высоте в самолете. Я полностью отпустила контроль над своим разумом, отдаваясь на милость победителя, погружаясь вслед за своей погибелью, увлекаемая в бездну моим Дьяволом. Словно он тащил меня вниз в пучину своей души, желая показать, что она так же темна и безучастна.

Вода давила на меня своей глубиной, в голове шумело и трещало от погружения, уши опять заложило, и я повторила процедуру продува. Я ощущала темноту и холод, и только Его торс, вокруг которого я обвилась, его ладонь на моем лице, не позволявшая мне выдохнуть остатки воздуха, и его рука, плотно сжимавшая мою поясницу, были для меня ориентиром и опорой.

Я чувствовала, что достигла дна, полностью находясь в Его тисках и чувствуя его эрекцию лоном. Я еще крепче обвила его фигуру, сжимаясь и снаружи и внутри, целиком и полностью переплетаясь с ним. Несколько замедленных нажимов внутри меня… нажим… еще нажим… еще нажим… и еще один… и я почувствовала внизу живота горячий поток его ртути. Это было очень странное ощущение, но мне уже не хватало воздуха, чтобы концентрировать свое внимание — я начала задыхаться, грудную клетку разрывало от недостатка кислорода, в голове начало гудеть, а сердце онемело.

ДОВЕРИЕ. КОГДА ЛЮБИШЬ ЧЕЛОВЕКА, ТЫ ЕМУ ДОВЕРЯЕШЬ.

Я еще сильнее вжалась в него, будто растворяясь в моем Мужчине, и почувствовала, как стала с ним одним целым, обвивая всего его руками, ногами, волосами, лоном. Внезапно он надавил на мою грудную клетку, чем вызвал мой выдох, и в следующее мгновение я ощутила, как он, все еще зажимая мой нос ладонью, приоткрыл мои губы своими и вдохнул в меня свой воздух. Я рефлекторно сделала глубокий вдох, жадно и эгоистично наполняя легкие, плотно обволакивая его рот своими губами. Его воздух отличался от того, что был на поверхности, собственно, я даже не почувствовала, что вдохнула кислород, я по-прежнему задыхалась, но меня немного отпустило и грудную клетку перестало разрывать на части. На задворках сознания я почувствовала, как он вышел из меня, лишая меня своего тепла, мощный вертикальный толчок, и мы стартовали вверх, рассекая водную толщу.

Мы вынырнули на поверхность, разбрызгивая фонтан воды в разные стороны, и я с жадностью начала заглатывать кислород, обжигая горло. Голова кружилась, меня трясло крупной дрожью, волосы, прилипшие к лицу мешали, и я пребывала в какой-то эйфории после погружения.

— Не дыши так часто, — тихо приказал он, одной рукой прощупывая, словно массируя, мой позвоночник и затылок, и я попыталась унять колотившееся сердце и восстановить дыхание, крепко обнимая его за шею.

Мы замерли на середине бассейна, покачиваясь в воде. Барретт глубоко, но ровно дышал, перебирал ногами, удерживая нас на поверхности, и лишь мощные удары его сердца эхом отдавались у меня в груди. Наконец он медленно, словно влекомый течением, поплыл к бортику. Мое сердце нехотя, но все же успокаивало свой ритм, меня бил озноб то ли от холода, то ли от погружения, и на смену эйфории пришла апатия. Молча разжав мои трясущиеся руки, Барретт оторвал меня от своей шеи, отбирая у меня возможность слышать его биение сердца, подхватил меня за талию и усадил на лежавший на бортике бассейна мокрый халат. Просканировав мое лицо, он прощупал мой пульс на запястье и также молча отпустил меня.

Отплыв вдоль бортика на пару ярдов, он ловко выскочил из воды и уверенно направился в гардеробную, демонстрируя свой могучий, словно высеченный из мрамора торс древнегреческого бога Посейдона, а также Орла, который смотрел на меня подозрительно, но спокойно.

Подогнув и обняв свои колени, я пыталась согреться и унять озноб, но получалось плохо, так же как и прийти в себя. Каждый раз этот мужчина умело играл моими чувствами, извлекая их на поверхность, заставляя их переливаться нужными ему цветами и оттенками. Только теперь к моим эмоциям добавилось еще и непонятное состояние, которое вынудило мое сердце биться быстрее. После этого эпизода в бассейне я осознала: несмотря на то, что вся моя жизнь целиком и полностью зависела от этого мужчины, пока я пребывала в темной бездне, я не испытывала ни испуга, ни страха, ни паники. Словно все мои жизненные инстинкты доверились ему, точно зная, как правильно поступить. Словно моя душа, осваиваясь в Его мрачном холодном пространстве, совсем не боялась находиться в пугающем лабиринте его загадочной души.

Тем временем Барретт вышел из раздевалки с обмотанным вокруг бедер маленьким полотенцем и, направляясь к выходу, спокойно произнес, не оборачиваясь:

— Сегодня вечером тебе доставят такую же одежду.

Его тон, его слова словно вывели меня из транса, на меня опять нахлынули воспоминания той ночи, когда он был в казино, перед глазами встала картинка роскошных сестер Романофф в их изысканном белье, и вся моя злость, ревность и гнев вернулись, приводя меня в чувство и избавляя меня от новой иллюзии, которая незаметно закралась в мое сердце.

Я посмотрела исподлобья на его удаляющуюся фигуру и жестко произнесла:

— Ты не заставишь меня носить это чертово белье!

Мои слова эхом разлетелись по бассейну, спина Барретта напряглась, и он остановился.