Девочка. Книга первая

Глава 23

Проснулась я то ли рано, то ли поздно — было непонятно. Я лежала на спине с открытыми глазами и смотрела в потолок. Что-то изменилось в атмосфере и обстановке моей комнаты, и я обвела ее взглядом, присматриваясь к абрису предметов в тусклом свете тучного неприветливого утра. Нет, все было по-прежнему, все на тех же местах: моя разорванная пижама и трусики лежали на полу там же, где и были оставлены вчера. Тогда что изменилось? Я прислушалась к себе и вдруг осознала, изменилась не комната — изменилась я. И этот утренний свет был похож на неприятно режущее глаз белое люминесцентное освещение, срывающее с реальности покров иллюзий. Я осознала, что за эту ночь я повзрослела, словно Барретт прокрутил мой возрастной циферблат на несколько лет вперед; словно моя жизнь — это самолет, который за ночь пересек сразу несколько часовых поясов, пронизывая пространство и время на огромной скорости, стремясь к будущему, от начального пункта "беспечная юность" до пункта назначения "взрослая реальная жизнь".

Я прислушалась к себе и отрицательно покачала головой — да, я стала взрослее, но чувство к моему Дьяволу никуда не исчезло. Я понимала, что от любви я за одну ночь не избавлюсь — это чувство нам давалось свыше, как Божья Благодать, и не в наших силах было загасить этот огонь, но в нашем праве было спрятать это чувство от окружающих и главное, от него.

Я снова и снова прокручивала в голове наш последний разговор, вернее мой поступок, и понимала, что я сделала все правильно — мне стало легче. Нет, сердце болело, но слова, сказанные Барреттом, были подобны шприцу, острую иглу которого вогнали в грудную клетку, и теперь она онемела под воздействием анестезии.

Стоя под душем и приводя себя в порядок, я решила, что буду вести себя так, словно со мной ничего не случилось. Буду радоваться жизни и ни в коем случае не показывать, что мне больно или что я страдаю. Если мои чувства — это моя проблема, то пусть он видит, что я эту проблему решила.

Зайдя в гардеробную, чтобы одеться, я тут же вспомнила слова Барретта, что мои вещи сегодня уберут, и наморщила нос. Первая мысль была — спрятать одежду, но я тут же отбросила ее — эта затея мне показалась по-детски глупой и совершенно бессмысленной.

Так что, надев любимые джинсы и голубую блузу, я натянула на лицо улыбку и вышла в холл, не зная, что мне принесет сегодняшний день.

Поднявшись после завтрака к себе в комнату, первое, что я увидела, — настежь открытую дверь гардеробной, где стояла женщина — служащая, которую я неоднократно видела в резиденции.

В руках она держала большую красивую коробку, вероятно, с целью распаковать ее. Бросив беглый взгляд по полкам, я обнаружила, что все мои вещи исчезли — что ж Барретт оказался человеком слова.

Посмотрев на меня, женщина услужливо улыбнулась и произнесла:

— Доброе утро, мисс Харт. Меня зовут Саманта. Мне поручили разобрать ваши вещи. Я скоро закончу. Приношу извинения за задержку.

Я машинально улыбнулась и, представив, что сейчас посторонний человек будет распаковывать и укладывать вещи и белье, которые я буду носить, тут же ответила:

— Спасибо, Саманта, но не нужно.

Женщина на секунду застыла, не зная, как поступить, и я увидела в ее глазах то ли замешательство, то ли страх, что ее уволят за то, что она не до конца выполнила распоряжение сверху.

— Не беспокойтесь, я сама распакую вещи, — и, все еще видя замешательство женщины, добавила: — Я хочу повнимательней их рассмотреть.

Саманта мне улыбнулась, вероятно, приняв этот ответ за чисто женскую прихоть полюбоваться обновами и, тут же поставив коробку на полку, вежливо попрощалась и покинула спальню.

Я бросила взгляд на нарядные коробки и, даже не заходя в гардеробную, закрыла дверь. У меня еще оставались джинсы, блуза и нижнее белье, которые все еще были на мне. Их то я носить и буду. Я понимала, что и эти крохи моего мира у меня отберут, но на данный момент это было хоть что-то.

День тянулся невероятно медленно. Я заставляла себя учиться, была погружена в чтение, сходила в спортзал, и главное, каждый раз, когда я выходила за пределы своей спальни, я надевала “улыбчивую маску” на лицо.

Днем перед обедом, услышав, как возится в холле персонал, убирая резиденцию, я решила уйти вниз, чтобы мы друг другу не мешали.

Спустившись в вестибюль, я бросила взгляд на зал и столовую и тут же повернула в противоположную сторону, направо в “малый” зал, который я называла “приемной для гостей”.

Разместившись с лэптопом на одном из огромных диванов, которые, по моему мнению, не были предназначены для того, чтобы на них сидели, я заставила себя погрузиться во французский язык. Открыв “Bonjour Tristesse” Саган, которую с упорством читала в оригинале, я погрузилась в мир французской Ривьеры пятидесятых годов. Не скажу, что Сесиль и ее характер был мне по вкусу, скорее наоборот, я всегда поражалась ее эгоистичности, которая в результате и стала причиной трагедии, но мне нравилась атмосфера этого романа и язык Саган. Он был живым, утонченным и вкусным, как легкое воздушное безе с малиной.

В очередной раз отвлекшись на словарь, я обратила внимание, что Лат носится между кухней и основным залом с планшетником и неким рулоном ватмана. Не желая ему мешать, я продолжила чтение, а через пятнадцать минут, когда Лат позвал меня на кухню обедать, я обнаружила, что он, уткнувшись в гаджет, что-то недовольно бормотал себе под нос, тыча пальцем в экран.

— Лат, может быть, вам помочь? — предложила я.

— не могу зайти на сайт своего колледжа, — пробурчал парень, а я, удивленно вскинув брови, спросила, нечаянно перейдя на “ты”:

— Где ты учишься? Простите, где вы учитесь? — тут же поправила я себя.

— Кун-Лили, можете обращаться ко мне на “ты”, - поправил меня парень, и как только я кивнула, добавил: — На архитектурном, правда дистанционно.

— Какой интересный выбор…

— Да. В этом выборе мне помог кун-Ричард. Он заметил, что я люблю рисовать понравившиеся мне здания, и предложил поступить на архитектурный. Он и оплатил колледж. Правда, до этого я долго готовился, — и парень с некоторой гордостью улыбнулся.

“В выборе мне помог кун-Ричард”, - эхом отозвалось в моей голове, отчего я мысленно нахмурилась, пытаясь в очередной раз постичь этого человека, которому нельзя было поставить однозначный знак “плюс” или “минус”.

— Не пожалел о выборе? — продолжила я разговор, откладывая мысли о Барретте в угол сознания.

— Нет. Ни разу. Учиться трудно, но интересно. Осознание того, что твоя идея, которую ты нарисовал в голове, когда-нибудь может стать живым проектом, придает сил, — серьезно произнес Лат, а я, бросив взгляд на рулон ватмана, стоявший у холодильника, спросила:

— У тебя уже есть свои личные проекты…?

— Да, — тут же закивал парень и я увидела блеск в темно-карих глазах — ему определенно было приятно, что мы говорим на интересующую его тему.

Я вновь бросила взгляд на рулон, стесняясь спросить, было ли это его проектом, как он внезапно сам предложил:

— Хотите посмотреть?

— Конечно, с радостью, — улыбнулась я, готовясь к тому, что мне сейчас покажут эскиз здания, как внезапно Лат активировал планшетник и вывел на экран фото. Это была удивительно красивая конструкция из темного дерева, состоявшая из двух частей: высокого столика на широкой резной ноге, на котором возвышалась изящная пагода, покрытая позолотой и инкрустированная тончайшими узорами, совсем как настоящая, но размером примерно в три фута. Внутри этого маленького храма была установлена статуэтка нефритового Будды, медитирующего в позе лотоса.

— Какая красивая пагода, — не могла я оторвать глаз.

— Это не пагода, это домик для духов, он называется Санпрапум. Он отгоняет злых духов.

— Санпрапум, — повторила я, пытаясь запомнить сложное слово и, вновь посмотрев на фото, спросила: — Ты полностью сделал его сам?

— Да, — с гордостью ответил парень.

— Произведение искусства. Можно подумать, что это антиквариат, — рассматривала я тончайшую вязь узоров.

— Спасибо, — с достоинством поклонился Лат. — Я отдал много сил на этот проект.

— Это не просто проект, — все еще не смея оторвать глаз от этого шедевра, произнесла я, — тут еще и резьба по дереву, как тонкое кружево.

Я увидела, как у Лата загорелись глаза и он ответил, словно ребенок, которому разрешили мороженое:

— Да! Для этого проекта я даже записался на курс резьбы по дереву. Это было очень увлекательно. Мне даже пришлось приобрести целый ящик специальных инструментов — ручных и электрических, — и он улыбнулся мальчишеской детской улыбкой.

После чего начал рассказывать о том, как он строил свой домик для духов, как выбирал дерево, как менял и перечерчивал проект несколько раз.

— А где хранится этот домик? Где-то в мастерской или музее колледжа? Я обязательно схожу посмотрю на оригинал, — улыбнулась я, полностью завороженная рассказом Лата.

— Нет, это же домик для духов, — с серьезностью ответил Лат. — Он у меня в комнате. Если хотите, я могу провести вас.

— Конечно хочу посмотреть на это чудо воочию! — тут же согласилась я, и мы отправились в сторону “малого зала”, где в свое время я обнаружила закрытую дверь.

Как оказалось, дверь вела вовсе не в комнату, а в еще один коридор, который вел в отдельное строение, примыкающее к основной резиденции.

— И правда, лабиринт, — усмехнулась я, проходя по просторному холлу.

— Я живу в гостевом доме, — пояснил Лат, и спустя несколько минут я попала в царство азиатских традиций, яркого тайского шелка и густого пряного аромата.

Обитель Лата была очень просторной, собственно, это была одна комната, только очень большая, с такми же стеклянными блоками во всю стену, как в зале, только вместо холодного мрамора пол был вымощен теплым паркетом. У самого входа я обнаружила цель моего визита — невероятной красоты домик для духов. Было лишь одно отличие от фотографии — по периметру этого резного храма благоухали сандаловые палочки, а также орхидеи в миниатюрных, будто игрушечных, вазах, и даже рис с фруктами.

— Мы верим, что духи не только защищают наш дом, но и помогают в делах и в учебе, помогают нам не совершать ненужных ошибок, — между тем пояснял Лат.

Я внимательно слушала парня, рассматривая миниатюрные фигурки внутри домика, и отмечала, насколько сильна была его вера и насколько он чтил традиции.

— И еще мы его называем “пхра пхум тяу тхи”, - с легкостью произнес Лат.

— Это надо записать, — кивнула я и, достав сотовый, коряво набросала услышанное.

— А еда для духов, чтобы они не были голодными? — уточнила я, рассматривая вазочку с рисом.

— Да, — кивнул таец. — Мы верим, что духам, охраняющим наше жилье, как и человеку, нужны еда и вода. И верим, что если мы не будем заботиться о духах, они могут разгневаться на нас.

— Да, конечно, духи не любят, когда о них забывают, — поддержала я разговор серьезным тоном, уважая чужую веру.

— Духи, которые обитают в моем домике, любят “фанту”, - внезапно услышала я улыбающийся голос Лата и вскинула взгляд. Несмотря на то, что на его лице блеснула улыбка, я поняла, что он безоговорочно верит и этой истине.

— Фанту все любят, — улыбнулась я и хотела спросить, в каждом ли доме в Таиланде есть такой домик, как внезапно раздалась трель сотового Лата, и он, извинившись вышел в холл, оставляя меня на этом островке самобытной Азии.

Так и оставшись стоять у домика духов, я обвела взглядом комнату — у стены стояла очень низкая тахта огромных размеров, накрытая оранжевым покрывалом из плотного дорогого шелка с красно-фиолетовым отливом, выложенная несметным количеством подушек в тон покрывалу. Рядом стоял низкий журнальный столик темного дерева с заостренными кверху углами, словно у пагоды, на котором лежали в хаотическом беспорядке ноутбук, книги, названия которых я не могла разобрать, и тетради. В углу виднелся выложенный камнем камин, а у стеклянной стены был установлен огромный домашний кинотеатр с игровой приставкой "Sony PlayStation". Рассматривая обитель Лата, я улыбнулась — так необычно было видеть это слияние двух абсолютно противоположных стилей — традиционного азиатского и современного европейского.

Недалеко от камина стоял высокий, битком забитый книгами, книжный шкаф, сделанный всё в той же азиатской манере, и я все же направилась к книгам, желая посмотреть, что увлекает такого человека, как Лат.

— Мне нравится читать, — внезапно услышала я за спиной и обернулась.

— Какая твоя любимая книга?

После моих слов Лат отошел к тахте, вернулся и протянул мне томик в яркой обложке — это была "Тысяча и одна ночь".

— Ты любишь сказки? — спросила я, бережно беря книгу в руки.

Лат кивнул, а я опустила глаза на старенький фолиант — на ней был изображен персидский царь Шахрияр, возлежащий на ложе и курящий кальян, а напротив него сидела Шахерезада и рассказывала свою очередную сказку до рассвета, чтобы остановиться на самом интересном месте и продолжить в следующую ночь, спасая тем самым себе жизнь.

Я бережно прошлась ладонью по яркой обложке и улыбнулась, а Лат внезапно произнес:

— Возьмите ее. Она самая интересная.

— Но ты же ее читаешь, — стушевалась я.

— Я уже прочел, — коротко ответил он, а я, понимая, что он хотел, чтобы я прочла его любимую книгу, даже не стала спорить.

— Спасибо, — поблагодарила я, слегка поклонившись, а Лат тут же сложил ладони и поклонился в ответ.

Возвращаясь в резиденцию, я отметила, насколько ярким было отличие наших культур, за минуту перенесясь в холодный жесткий ритм современности из волшебной азиатской сказки, полной сладких ароматов, витиеватых арабесок и неспешных тягучих мотивов.

Достигнув вестибюля резиденции, мы почувствовали запах гари, доносившейся из кухни, а через секунду услышали громкий звук пожарной сигнализации.

Лат вскрикнул что-то на своем языке и стремглав понесся к духовке, где, как оказалось, запекалось мясо.

Парень ругался по-тайски, вытаскивая противень с остатками курицы и овощей, затем сетовал по-английски, что не включил таймер в духовке, позвонив куда-то по сотовому, а я, взглянув на обгоревшую курицу, вдруг не выдержала и рассмеялась в голос.

— Кун-Лили, я не вижу здесь ничего смешного, — обиделся парень, рассматривая дымящийся противень на плите.

— Прости меня, ради Бога, я смеюсь не над тобой, я смеюсь над ней, — и я ему показала на несчастную птицу, — она угорела в недрах духовки. Вечная ей память.

Лат посмотрел на растопыренные куриные ноги и внезапно тоже засмеялся.

Пообедать мы решили форелью в кляре и более никуда из кухни не отлучались, чтобы обед не сгорел еще раз.

Зайдя в комнату, я села на кровать и еще раз взглянула на книгу Лата, которую все это время удерживала в руках — томик выглядел немного потрепанным, было видно, что его читали, и не раз. Пройдясь ладонью по фолианту, я вдруг поймала себя на мысли, что в какой-то степени я и была той Шахерезадой, которая должна была развлекать царя Шахрияра, чтобы он ее не убил. Только одно отличие было с этой сказкой — совсем другой, не сказочный конец.

Я открыла наугад страницу, и мне попалась сказка "О рыбаке по имени Халифа".

Когда жестокий рок особенно суров,

Терпеньем запасись и грудь расправь пошире.

И знай, что милосерд и щедр Господь миров,

Что, кроме горестей, есть радость в этом мире.

“Да, это как раз то, что мне нужно сейчас больше всего — терпение и вера, что скоро это все закончится”, - кивнула я и погрузилась в удивительный яркий мир арабских ночей с ароматом специй и пряностей, сладковатым привкусом кальяна и легкостью полупрозрачной органзы с витиеватой золотой вышивкой.

Отвлек меня звук моего сотового. Бросив взгляд на экран, я улыбнулась — это была Эмили.

— Привет, Малыш, как у тебя дела? — услышала я бодрый голос подруги.

— Я в порядке. И чувствую, ты тоже. Мне Джули сказала, что вы с Райаном неразлучны.

— Угадай, где я сейчас? У тебя три попытки!

— Вероятно в Сиэтле… или Сиэтле… или еще раз в Сиэтле… — предположила я очевидное.

— Бильбо Беггинса из тебя не получится — отдавай кольцо всевластия назад, — пошутила подруга.

— Ну и куда залетел наш Эльф на этот раз? — на Горлума она все-таки не походила.

— Я сейчас принимаю джакузи в пентхаусе пятизвездочного отеля… барабанная дробь… Skylofts при MGM Grand! Та-там! — торжественно объявила подруга.

— А где это?! — спросила я, понимая, что Эмили, вероятно, сейчас отдыхает с Райаном.

— Блин, Лили, тебе чаще нужно смотреть светские новости и читать глянцевые журналы. — Подруга явно была в ударе, и я ее не перебивала. — Вот учу тебя, учу. Нет, неверная постановка вопроса: какие новости и какие журналы, если у тебя бойфренд один сплошной ходячий объект для новостей и журналов? Нужно, чтобы Барретт тебя почаще вывозил в свет.

"Не дай Бог", — промелькнуло у меня в голове, и я перевела разговор обратно на Эмили.

— Ну и где этот Grand вместе с тобой и джакузи находится?

— Не только с джакузи, но еще и с бутылкой Dom-а и клубникой в качестве закуски. Ты знаешь, мы с ним в обнимку и в пене классно смотримся вместе.

Я так и знала, что Эмили уже подшофе. Но я была благодарна Райану, что он увез Эмми куда бы то ни было развеяться и забыть хотя бы на несколько дней о семейных проблемах, которые Эмили так тщательно пыталась скрыть за веселой улыбкой и щебетом.

— Ох, смотри не утони со своим шампанским, — пошутила я.

— Это невозможно сделать в пустыне, — рассмеялась подруга.

— Ты что в Юте или Аризоне?

— Лилл, ты неисправима! Ну какой MGM Grand в Аризоне! Таких как ты, несовременных и равнодушных к гламуру и роскоши, уже просто не бывает! За это я тебя и люблю!

Ну все — пошли признания в любви, значит Эмили выпила уже не один бокал шампанского.

— Эмми, надеюсь Райан недалеко и не позволит тебе уснуть в джакузи в обнимку с шампанским, — серьезно произнесла я.

— Райана я не видела со вчерашнего вечера и пошел он к черту!

Я насторожилась — что-то было не так. Сперва я подумала, что Эмили просто расслабилась после напряженной недели дома, но теперь я понимала, что она заливала горе.

— Эмили, что у вас произошло? Вы поссорились?

— О нет, с Райаном поссорится просто невозможно! А очень хочется!

Она начинала говорить загадками, поэтому, первое, что я хотела узнать, где конкретно она находится.

— Как, ты говоришь, называется твой отель? — и я открыла свой лэптоп, готовая ввести данные для поиска, проклиная себя, что не расслышала первое слово названия отеля.

— Малыш, не парься, я в Вегасе с Райаном. Он уже сутки не выходит из казино, — внезапно трезвым голосом сказала Эмили.

— Ох, — вздохнула я с облегчением. — Вы поссорились, потому что он не хотел бросать игру? Ну так это мелочи! Не злись на него — может быть он так расслабляется после трудовых будней.

— Нет-нет-нет, ты не поняла, подруга, — вдруг зло сказала Эмили. — Райан не просто расслабляется, он ИГРОК.

— В смысле? — не поняла я ее злости.

— Лилл, он игрок, и для него игра — это как героин для наркомана. — сказала Эмили таким усталым тоном, словно объясняла элементарные вещи ребенку. — Нет, понятное дело, он не врал про семейный бизнес в Джорджии, но он прочно сидит "на игле", а это ничем хорошим никогда не заканчивалось.

— Почему ты так решила?! — я никак не могла поверить, что Райан — элегантный, начитанный, утонченный Райан — игрок. — Откуда такие выводы? Это он тебе сказал?

— Малыш, помнишь, я вам говорила в первый день приезда, когда мы поехали в "Стелс", что у меня какое-то нехорошее предчувствие в отношении этого мужчины. Я еще тогда называла его "очаровательным обманщиком".

— Конечно помню, но мы еще тогда не заметили ничего подозрительного… — последние слова я уже сказала тише, понимая, к чему ведет подруга.

— Так вот, вы с Джули оказались неправы — моя интуиция в очередной раз сработала верно. Когда он сел за карточный стол и я увидела его лицо, мне сразу стало все понятно. И кстати, насчет самого Стелса. Райан мне признался по дороге в Вегас. Оказывается, у семьи Райана, помимо их основного бизнеса в Джорджии, есть несколько выгодных вложений в недвижимость Сиэтла, Чикаго и Нью-Йорка. Ну это известная практика всех богатых — деньги должны крутиться в обороте, а не лежать мертвым грузом. Так вот. Представь себе, что именно Стелс — правда тогда он назывался по-другому — он и проиграл в покер на одном частном и очень закрытом приеме где-то год назад в Нью-Йорке, где собираются только сильные мира сего.

— Стелс он проиграл Барретту, — договорила я за нее.

— Неа, он проиграл его какому-то другому сидящему за столом, а Барретту уже этот клуб пришел с другим выигрышем на кону. В общем там они и познакомились.

— А что это было за прием такой? Карточный что ли?

— Да нет. Ну какая-то их вечеринка мега-крутая и мега-закрытая. Пока женщины хвастаются бриллиантами друг перед другом, мужчины развлекаются покером. Это известная практика.

— Поняла тебя, — нахмурилась я, пытаясь переварить информацию.

— А в Стелс его пускают только на правах бывшего владельца. Барретт ему оставил пару акций. Он мне признался, что как только увидел меня, решил покорить именно Стелсом, зная, какой это сейчас крутой клуб, — и в голосе подруги я услышала горечь.

— Сочувствую, — нахмурившись, сказала я, не зная, какие слова подобрать, чтобы успокоить подругу. — И что ты планируешь делать с вашими отношениями?

— Не знаю, Малыш… Не знаю… В первый раз в жизни я понятия не имею, как мне поступить. Райан мне нравится, действительно нравится. Мы понимаем друг друга с полуслова, мне с ним хорошо и легко. Мы разговариваем с ним на одном языке, понимаешь, Лили?

— Конечно, понимаю, — вздохнула я. Эмили была влюблена, я помню ее светящиеся глаза, и да, они действительно очень хорошо смотрелись вместе. Была в их отношениях гармония, божья искра.

— Невозможно вылечить от зависимости. Это как болезнь, — продолжала между тем Эмили. — Я не могу ему доверять, понимаешь? В азарте игры такие люди уходят от реальности, отключаются и становятся совершенно другими, они утрачивают самоконтроль и не могут остановиться.

— Ну может быть, ты все таки преувеличиваешь? Райан состоятельный мужчина, бизнесмен, и может быть, он не настолько азартен? Играет, но в меру и контролирует свои эмоции и расходы, иначе бы давно уже все проиграл!

— Нет, Малыш, я думаю, его плотно держит семья, иначе он бы уже давно в пух и прах разорился. Я наблюдала его за столом несколько часов и видела его глаза. Он ИГРОК. Он полностью отдается этой зависимости. У него в жизни будет всегда только одна страсть — это игра, а не я. Связать судьбу с ним — это все равно что сидеть на пороховой бочке — неизвестно, когда рванет. Не хочу обманывать саму себя, совершать ту же ошибку, что и моя мать, — закрывать глаза и жить так, словно проблемы не существует.

— Могу я чем-нибудь помочь? — не зная, что еще предложить и как помочь, произнесла я.

— Ты пока Джули ничего не говори, хорошо? Потому что, если она узнает, — ору будет до Нью-Йорка. А мне нужно время, чтобы подумать и самой разобраться.

— Всегда можешь на меня рассчитывать, — подбодрила я подругу.

— Спасибо, что выслушала мой пьяный бред и посочувствовала моей беде. Понимаешь, тут еще непонятно что в семье творится. Мать подала на развод после той выходки отца с вложением денег. Это и правда сильно ударило по нашему семейному бюджету. Она собирается использовать мой трастовый фонд.

— Эмми, не унывай, — бодро проговорила я, пытаясь поддержать подругу, — как сказал Коэльо "в конце всё обязательно должно быть хорошо. Если что-то плохо — значит, это ещё не конец…", и давай в это верить.

— Ты права. Надо сделать себе такую татуировку на руке и читать ее каждый раз, когда хочется удавиться.

— Эмили, что еще за мысли такие! Повторяй слова Коэльо и увидишь, что все изменится.

— Договорились, подруга, — с усмешкой ответила Эмили.

Мы попрощались, я положила сотовый на кровать и задумалась: у Эмили пошла совсем черная полоса. И с отцом, и с Райаном, как оказалось, не все так гладко, как нам виделось. Жаль… такая красивая пара, они действительно идеально подходят друг другу…

Этой ночью Барретт не приехал ночевать — на часах было уже почти полночь, но хозяин этой мраморной крепости так и не появился. Вероятно, он уехал в командировку или ночевал в одном из своих пентхаусов в центре. Его отсутствие было к лучшему — вселенная исполняет наши желания. Я пожелала "с глаз долой — из сердца вон", и в какой-то мере, хоть таким образом, но моя просьба выполнялась. Я ворочалась в кровати, пытаясь уснуть, но толку было чуть. Как только я закрывала глаза, меня терзал мой Дьявол и не покидал мой Призрак — он был со мной здесь, в моей постели и в моем сердце. Я видела перед собой ртуть в глазах, чувствовала горячие ладони на коже и осязала его запах.

Внезапно моя комната наполнилась звуками “Цветочного дуэта”, и я так резко села на кровати, что перед глазами даже в темноте поплыли круги. Быстро схватив телефон, я посмотрела на экран и удивилась — там высвечивалось имя "Эмили". Я с тревогой нажала на кнопку "ответить" и услышала:

— Барретт в Вегасе, и он не один.