Девочка. Книга первая

Глава 3

Увидев, что он обратил внимание на мои слова, я от неожиданности застыла, и наши взгляды встретились. Его глаза, как и в первую нашу встречу, ничего не выражали — меня сканировали как предмет интерьера, не более.

Под этим взглядом я почувствовала себя настолько неуютно, что мне захотелось сделать шаг назад и отгородиться от этого человека с его странной металлической энергетикой, которая словно ножом резала по сознанию.

По его отстраненному виду мне показалось, что сейчас он отдаст распоряжение вышвырнуть меня из здания, отчего я облегченно вздохнула, но как только я расслабилась, сама желая быть как можно дальше от этого человека, его взгляд изменился — стал подчиняющим, давящим и будто требовал, чтобы я извинилась за свое неподобающее поведение.

Но я не могла этого сделать. Мое извинение выглядело бы как отказ от своих слов, а моя мама меня всегда учила быть честной прежде всего перед собой. Я осознавала, что с моей стороны было некрасивым сказать эти слова вслух, но именно это я думала о Барретте.

— Я жду, — услышала я его тихий металлический голос и удивилась, насколько точно он читал сейчас мою мысль и насколько правильно я поняла его взгляд — он действительно ждал от меня извинений.

Но я, молча сжимая папку ледяными пальцами и усмиряя выпрыгивающее из груди сердце, пыталась скрыть страх перед этим человеком и устоять под этим свинцовым излучением, то опуская, то вновь поднимая глаза.

Барретт на мгновение застыл, принимая очередное решение, а в следующую секунду кивнул телохранителю в сторону комнаты отдыха, и не успела я опомниться, как блондин, забрав мой кожаный рюкзак, уже вел меня вниз по лестнице скорым шагом, больно фиксируя локоть.

Я быстро перебирала ногами, чтобы не упасть, и старалась держаться достойно, еле сдерживая откровенный ужас, который холодной цепью сковал мое горло. А телохранитель, тем временем пройдя через весь кабинет, завел меня в небольшую комнату и невозмутимо произнес:

— Вам придется полчаса посидеть в совещательной.

От страха и растерянности, я не успела никак отреагировать на его слова, а уже в следующее мгновение услышала щелчок дверного замка, эхом раздавшийся в небольшой глухой комнате.

В первую минуту меня охватила паника — я чувствовала себя муравьем, попавшим под гусеничный трак танка. Но я набрала в грудь воздуха, и попыталась успокоиться: “Прекрати панику. Телохранитель сказал, что ты здесь пробудешь не более тридцати минут. Может быть, подержат для острастки в наказание и выпустят”. Но сама я мало верила в то, в чем пыталась себя убедить. Я стучала в дверь и звала на помощь, но понимала, что все попытки привлечь внимание были тщетны. Осознавая, что меня все равно никто не слышал вечером на нижнем этаже пустынных конференц-залов в запертой внутренней комнате, я оперлась о стену у двери и, съехав вниз, обняла колени. От волнения во рту все пересохло, язык прилип к нёбу, а сердце то бешено колотилось, то, казалось, вовсе останавливалось.

Не знаю, сколько прошло времени, вероятно, как и сказал Дуглас, не более получаса, но внезапно послышался щелчок, и в следующую минуту в комнату вошел телохранитель. Я тут же встала на ноги, чувствуя ватность в коленях, и, увидев, как он протягивает мне рюкзак и бутылку минералки, облегченно вздохнула — мне показалось это добрым знаком.

— Пойдемте, — коротоко сказал он.

— Куда? — просипела я.

— В ресторан. К мистеру Барретту, — коротко проинформировал Дуглас и повел меня к лифту, расположенному в глубине холла, крепко удерживая за локоть так, что не вырваться.

От всей этой ситуации меня било мелкой дрожью, горло сковал первобытный страх, и я из последних сил старалась держать себя в руках и не впадать в панику. Но откровенно говоря у меня получалось плохо. Телохранитель, который до этого казался мне дружелюбным, сейчас, через призму моего страха виделся мне роботом.

Зайдя в просторную черную кабину, Дуглас набрал быстрыми пальцами некий код и лифт, закрывшись, стремглав понесся вверх без остановок. Выйдя на просторную площадку последнего этажа ресторана “Sky Pacific”, я уже понимала, куда мы направляемся. С террасы я услышала мелодичную музыку — сегодня играла джаз-банда, и меня немного отпустило — я находилась среди людей, а не в глухом безлюдном замкнутом пространстве.

Очутившись по другую сторону затемненной стены VIP-зоны и пройдя грациозную инсталляцию-фонтан в стиле “Окулуса” Сантьяго Калатравы, мы остановились перед нишей, где и ужинал сам хозяин жизни, насаживая на вилку очередной кусок стейка с кровью, вероятно, из мраморной говядины.

На секунду мой взгляд остановился на внешности этого мужчины — одет он был в дорогой костюм и галстук, в манжеты его белой накрахмаленной рубашки были вдеты платиновые запонки с выгравированными инициалами, поблескивающие в тусклом свете вип-ложи, а в воздухе витал приятный запах его дорогого парфюма — весь вид его говорил о респектабельности.

Телохранитель, подведя меня к столу, так же тихо удалился, а я, осмотревшись по сторонам и не обнаружив ни единой живой души в соседних нишах, опять насторожилась — единственным утешением были доносившиеся звуки музыки с террасы. Со мной не говорили, на меня не смотрели, собственно меня будто не существовало, и я вновь почувствовала себя муравьем, попавшим по своей вине в стальные жернова механизма танка. От волнения я поджала пальцы на ногах и старалась успокоить в сотый раз колотившееся о ребра сердце. Так я и стояла напротив человека, который, не глядя на меня, продолжал есть и просматривать свой серебристый iPhone, пробегая по экрану равнодушным взглядом, вероятно давая понять своим поведением, что он заговорит тогда, когда посчитает нужным. Наконец, отложив мобильный в сторону, он посмотрел на меня, и я вновь застыла, крепко сжимая кожаную папку, словно прикрываясь ею, как щитом, от взгляда этого человека.

— Значит ты пришла попросить у меня о помощи, Лилит Ева Харт… — задумчиво произнес он, и я удивилась, откуда он узнал мое имя. Но, вспомнив, что моя сумка с документами была всё это время у них, я догадалась, откуда эта проницательность, к тому же телохранитель, когда просматривал документы в папке, тоже видел копии моих документов.

— Мне не к кому было больше обратиться, — честно сказала я, стараясь, чтобы мой голос, скованный страхом, звучал спокойно.

— Логично, — кивнул он.

Последовала пауза, и внезапно я ощутила позвоночником, что именно здесь и сейчас наступило затишье перед бурей, затишье, после которого все будет по-другому, разделится на ДО и ПОСЛЕ. Глухая тишина, мертвый штиль и… в мгновение все окружающее превратилось в один неумолимый вихрь, в эпицентре которого стояла я перед Хозяином жизни, который бросал тихие жесткие фразы, как хлесткий дождь.

— Завтра я лечу в Нью-Йорк на неделю. Ты летишь со мной. Там у тебя будет прекрасная возможность убедить меня в том, чтобы я тебе помог.

— Как убедить? — спросила я осипшим голосом.

— Я буду трахать тебя, когда захочу, где захочу и как захочу. И желательно, чтобы ты мило улыбалась при этом. Хотя… — и он слегка наклонил голову вбок, рассматривая мою фигуру, — тебя можно развернуть задницей, чтобы не видеть твоего кислого лица. По возвращении из Нью-Йорка я подумаю, хочу ли я тебе помочь.

Все еще не веря до конца, что это происходит со мной наяву, а не во сне, я посмотрела на него, но наткнувшись на безразличный взгляд Чудовища со стальными глазами, с ужасом выпалила:

— Но я не испытываю к вам никаких чувств. Зачем вам женщина, которая ничего к вам не чувствует?!

— У тебя будет масса гребаных эмоций ко мне, — равнодушно кивнул он, будто убеждая меня в сказанном. — Ты будешь бояться моего гнева, ненавидеть мои унизительные приказы и изнывать от похоти, пока я буду тебя трахать.

Его слова набатом отдавали в моей голове, ладошки вспотели, а ноги стали ватными.

Я смотрела в глаза Чудовищу, который в это время обыденно вытирал пальцы льняной салфеткой, и пыталась выкарабкаться из того капкана, в который попала по собственной вине.

— Не нужна мне ваша помощь такой ценой! — сделала я шаг назад, желая отгородиться от этого человека.

— Это не обсуждается, — ровным тоном продолжил он, не замечая моей истерии. — Я своих решений не меняю.

— Вы не имеете права так поступать! — выпалила я, требуя справедливости.

— Да, насчет этого, — равнодушно кивнул он, — не советую суетиться или сбегать. Достану из-под земли. Мне ничего не стоит добавить проблем тебе и тем, кто тебе захочет помочь.

Он сказал это спокойно, но в его последней фразе заключалась вся суть угрозы — если я начну искать поддержку или пойду в полицию, будет еще хуже, а его равнодушный вид говорил о том, что он не шутил и мог превратить мою жизнь и жизнь моих близких в ад. Мало того, если эта история подвергнется огласке, и мое имя будут полоскать в прессе, мой отец с ума сойдет, и тогда его сердце точно не выдержит.

— Зачем вам это? — я все еще пыталась воззвать к его человечности.

— Показать тебе твое место. Можешь считать это жизненным уроком.

Он спокойно положил салфетку на стол и, сделав несколько больших глотков воды из бокала, поставил его на стол, завершая тем самым ужин и аудиенцию со мной.

— Свободна, — коротко бросил он и в следующую секунду боковым зрением я увидела, как в дверях появился Дуглас и направился в нашу сторону с целью вывести меня.

Пока меня вели на выход, я увидела как в VIP-зону зашла молодая девушка лет двадцати пяти. Она была… идеальна. Красивые черты лица, стройные длинные ноги, высокий рост, шелковые волосы. Проходя мимо нас, она мило улыбнулась блондину, как своему давнему знакомому и, поздоровавшись с ним бархатистым голосом, пошла далее, оставляя за собой шлейф дорогих сладковатых духов. На меня она даже не взглянула.

Уже на выходе из чилл-аут зоны, я резко обернулась и увидела, как она, поглаживая плечо и залезая своими пальцами с безупречным маникюром к Барретту под пиджак, что-то нашептывала ему на ухо, а Барретт, закрыв глаза, откинулся на удобном диване в ложе, пока девушка льнула к нему, как грациозная кошка.

— Меня зовут Дуглас. Я личный телохранитель мистера Барретта и начальник службы безопасности. Мисс Харт, я вас отвезу домой и дам инструкции относительно завтрашнего выезда, — услышала я голос сквозь пелену мыслей и образов, пока на ватных ногах шла к лифту.

Я смотрела на Дугласа и пыталась понять, что он говорит, но его слова пролетали мимо меня, и я никак не могла сосредоточиться. Поймав произнесенное им слово "инструкции", я повторила его как эхо.

— Я вам в машине всё объясню, — и он жестом пригласил меня в лифт, а мне ничего не оставалось, как проследовать за ним.

Мы вышли на подъездную площадку гостиницы, и услужливый парковщик, узнав Дугласа, тут же побежал за машиной, а через минуту передо мной припарковался внушительных размеров черный “танк”, который я видела ранее. Этот массивный агрегат по имени “Хаммер” мрачно смотрел на меня тонированными глазами-окнами, а подойдя к открытой двери и увидев толщину стекол, я убедилась, что он бронированный. Внизу автоматически выехала металлическая подножка, чтобы мне было удобнее залезть в джип, и уже через минуту Дуглас выезжал на University Street по направлению к шоссе.

Инструкции были на редкость четкими и лаконичными: завтра утром я должна быть готова к восьми утра и ждать у подъезда своего дома. За мной заедет машина и отвезет меня в аэропорт к ангару личного самолета Барретта. При себе иметь вещи и документы.

Зайдя домой, я наткнулась на Джулию с телефоном в руке.

— Лилл, где тебя черти носят! Я уже иззвонилась вся. Время одиннадцать, а от тебя ни слуху ни духу.

Только сейчас поняв, что я оставила подругу в полном неведении, я обняла ее и украдкой вздохнула.

— Сейчас всё расскажу, — тихо сказала я, но увидев телефон в ее руке нахмурилась: — Я не слышала звонка.

Быстро выудив телефон, я обнаружила его выключенным и вновь насторожилась — я точно знала, что батарея в нем была заряжена. Но вспомнив, что моя сумка была всё это время у службы безопасности Барретта, я поняла, что они попросту выключили телефон, чтобы не трезвонил.

— Ну… рассказывай! — услышала я голос подруги, отвлекший меня от рассуждений.

Я уткнулась носом в ее плечо и прошептала:

— Прости меня, Джули.

Подруга напряглась, и отстранив за плечи, внимательно посмотрела на меня, поправляя мой локон за ухо:

— За что простить? Что случилась?

— Прости, что не послушала тебя, — вздохнула я. — Прости, что не прислушалась к твоим мудрым советам, а ринулась прямиком к этому Барретту. Еще и сама голову в пасть положила для его удобства.

— Лили, ты можешь толком объяснить, без твоих изысканных эпитетов!? — нервничала подруга.

Я внимательно посмотрела в ее встревоженное лицо и внезапно осознала, что я не могла рассказать подруге всю правду. Я должна была пощадить ее нервы хоть в какой-то степени.

— Я все таки встретилась с Барреттом. Он сказал, что решит мои проблемы, если я стану его любовницей. Я попыталась отказаться, но от меня уже ничего не зависело, меня поставили перед фактом. Завтра утром я уезжаю с ним в Нью-Йорк на неделю, — лаконично передала я суть, умолчав, что Баррет ничего не обещал.

— Блядь! Я так и знала, что добром эта твоя поездка не кончится! — потёрла виски подруга, а затем, вскинув голову, спросила: — Так ты ему что настолько понравилась, что он вдруг предложил тебе такую сделку, причем в ультимативной форме?

Вспомнив равнодушные серые глаза Чудовища и его тихое “показать тебе твое место”, я украдкой вздохнула.

— Скорее разозлила… — отрицательно покачала я головой.

У Джулии расширились глаза от ужаса.

— Так, выкладывай, что ты ему наговорила при встрече? — потребовала она.

— Ну сперва он отказался меня принять. Сказал, что он не фонд помощи девицам в беде. А когда он проходил мимо меня в коридоре, я не выдержала и сказала, что он хозяин жизни и думает только о своих потребностях…

Подруга зажмурилась на мгновение а потом гневно посмотрела на меня.

— Лили, ты в своем уме?!! Говорить такие вещи этому Крокодилу?! Да он тебя там на лестнице мог сожрать?!

— Ну не сожрал же… — вздохнула я, а про себя подумала: “Сожрал он меня позже, на ужин”.

— Я всегда тебе говорила, что эта твоя детская прямолинейность до добра не доведет. Что и случилось! — отчитывала меня Джулия.

— Не выдержала… Эмоции взяли вверх. Ну не могла я перед ним извиниться…

— Подожди, — осекла меня подруга, — в смысле извиниться…?

— Ну сперва, когда я ему это сказала, он собирался меня просто вышвырнуть из здания, я даже обрадовалась такой перспективе, но, не знаю по какой причине, он почему-то изменил свое решение и потребовал у меня извинений за мое поведение. И я не смогла… Я ведь так и думаю об этом человеке. Понимаю, некрасиво поступила, но мои извинения звучали бы, будто я беру свои слова обратно, а это не так…

— Бляяядь, это ж надо так вляпаться… — качала головой подруга.

— Джули, прошу, не выражайся ты так… — нахмурилась я.

Подруга некоторое время молчала, изучая мое лицо, а затем тихо произнесла:

— У тебя в глазах все эмоции написаны. Вероятно, он увидел твое облегчение, что тебя сейчас выпроводят из здания, и решил не доставлять тебе такого удовольствия, пока не пойдешь на его условия.

— Да, наверное… — согласилась я, вспоминая тот момент. — Именно когда я облегченно вздохнула, он и изменил свой взгляд.

— А почему так долго домой ехала? Вы что так долго разговаривали?

— Нет… меня закрыли в конференц-зале на полчаса, а может и больше… правда, не знаю почему. Как я поняла, все то время, пока меня держали взаперти, Баррет ужинал в ресторане один.

— Скорее всего его служба безопасности тебя пробивала по базе, — вздохнула Джулия.

— В смысле?

— Где родилась, где училась, кто родители, и так далее. Думаю Барретт девицам с улицы такие предложения не делает. Ему нужно было все о тебе знать. А то вдруг ты наркоманка или из психбольницы вчера вышла.

— Ну да, сумку с кошельком и документами у меня забрали сразу же, — грустно кивнула я и, понимая, что попала в крупные неприятности, тяжело вздохнула: — Даже не знаю, чем это все закончится.

Джули некоторое время рассматривала мое лицо, а затем, вновь поправив мой локон за ухо, вздохнула и продолжила:

— Лили, с такими людьми, как Барретт, не шутят, и я опасаюсь за твою безопасность. Я никогда себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится и приведет тебя к еще большей беде на основании моего сиюминутного совета. Один из вариантов — уехать. Здесь надо подумать и реш..

Вспомнив тихую угрозу Барретта, я отрицательно покачала головой и перебила подругу:

— Нет, Джули, здесь не о чем думать. Это было моим решением, и отвечать за него мне, — я вздохнула и опустила голову ей на плечо. Какое я вообще имела право перекладывать свою проблему на голову подруги, не хватало еще и ее втягивать в свои неприятности. — Прости, родная, что вывалила на тебя весь этот ужас…

Я почувствовала, как она прошлась ладошкой по моим волосам и услышала ее голос:

— Это ты меня прости. Я должна была быть настойчивей. Просто глупо надеялась, что тебя не пустят к такому человеку как Барретт, и ты вернешься ни с чем. Но зная, как ты можешь находить неприятности на свою пятую точку, я должна была догадаться о последствиях и остановить тебя.

Я в очередной раз бесшумно вздохнула и закрыла глаза — в объятиях Джулии было тепло и уютно, так и хотелось остановить время и застыть навсегда, но нужно было принять реальность, как данное, и идти дальше.

— Пора спать, — тихо произнесла я и, поцеловав Джулию, пошла в свою комнату.

Спалось мне плохо. Мой Тигр, чувствуя напряжение, с тревогой посматривал на меня, а я, поглаживая ему маковку, пыталась убедить то ли себя, то ли его, что всё будет хорошо. Наконец под утро, проваливаясь в сон, я увидела глаза Чудовища, услышала его тихий голос: "Можешь считать это жизненным уроком" и резко подскочила в кровати, разбудив тем самым кота. Я вновь опустила голову на подушку, но тут пропищал будильник, оповещая, что новый день уже начался и мне пора посмотреть в лицо своим страхам.

В восемь утра я стояла у подъезда нашего дома со своим кожаным рюкзаком и с сумкой наперевес, а ровно в обозначенное время я увидела подъезжающий черный "танк" и Дугласа за рулем. Выйдя из машины, он вежливо поздоровался и, подхватив мои вещи, открыл передо мной заднюю дверь. Поблагодарив молчаливого парня, я полезла в салон, но застыла на полу- вдохе — у противоположного окна сидел Барретт с открытым ноутбуком и сосредоточенно печатал, не обращая на меня внимания.

— Ты так и будешь там стоять в позе "отымейте меня сзади", или все же соизволишь залезть в салон? — недовольно спросил он, не отрываясь от ноутбука.

Я молча села в машину, и как только дверь джипа была любезно закрыта Дугласом, мы плавно тронулись с места, и уже через десять минут мчались по шоссе, ведущему в аэропорт.

В машине стояла тишина, лишь иногда слышался стук клавиш и гул мотора, а я отвернулась к окну и погрузилась в свои невеселые мысли, наблюдая за проносящимся мимо пейзажем.

— Как ты предохраняешься? — внезапно услышала я голос Барретта и резко повернула голову — но он так и не поднял своего взгляда, изучая экран лэптопа.

“Господи, ну не буду я обсуждать интимные аспекты моей жизни, зная, что Дуглас все слышит”, - нахмурилась я и решила промолчать. Он оторвался от своего ноута и недовольно на меня посмотрел:

— Я кажется задал вопрос и жду на него ответ.

— Никак, — ответила я как можно тише.

Он ничего не ответил, лишь вновь погрузился в свой ноутбук, но, как оказалось, тему не закрыл:

— Тебе наплевать на свое здоровье или ты решила со своим парнем завести ребенка в девятнадцать лет?

Я промолчала. Что я ему скажу? Что парня у меня еще не было? И секса у меня еще не было? Что мне уже девятнадцать, и я берегла себя для кого-то особенного? Да он меня на смех поднимет. Я понимала, что в конечном итоге мне придется ему это сказать, но пусть этот разговор состоится не сейчас, не в машине с водителем по дороге в аэропорт.

— У тебя есть раздражающая меня привычка молчать, когда я задаю вопросы. Ты должна избавиться от нее. Я ясно выражаюсь? — и он поднял на меня взгляд.

— Мгм, — промычала я ему в ответ, не поднимая взгляда.

— Ты не шлюха, — и он еще раз прошелся по мне коротким взглядом. — Но если ты никак не предохраняешься… — не договорив, он достал мобильный и набрал номер: — Доброе утро, Генри. Барретт. Найди хорошего гинеколога в Нью-Йорке. Мы там будем через пять часов. На связи, — и дал отбой.

Переведя взгляд в свой ноутбук, он коротко проинформировал:

— По прибытии в Нью-Йорк Дуглас тебя отвезет к гинекологу.

Я едва заметно кивнула и, только представив, что я пойду в женскую консультацию с совершенно посторонним мужчиной, неуютно поежилась и отвернулась к окну, чтобы он не увидел моей неловкости.

Внезапно зазвонил телефон, и Барретт бросил свое отрывистое "слушаю".

— Нет. Я не пойду на уступки, — произнес он, выслушав абонента. — Я не отдам этот контракт какому-то вшивому любителю, чтобы он запорол на корню весь проект. Видел я его "творения". Ему только бумажные кораблики оригами складывать, а не строительством судов заниматься… Я знаю, что у нас все занято. Значит ты найдешь свободный док для этого как ты выразился "вшивого суденышка". Меня заинтересовала эта идея. Это не обсуждается. Доложишь о результатах, — и Барретт дал отбой.

В машине опять повисла тишина, и слышался лишь стук клавиш, но через десять минут снова ожил телефон. На другом конце линии говорила женщина, с моего места мне был хорошо слышен ее голос.

— Сбавь громкость, Саша, — спокойно сказал Барретт. — Не выходи за берега и не нарывайся на неприятности. Поедешь в Нью-Йорк, когда я посчитаю нужным, — отрезал он и дав отбой, вновь погрузился в работу.

Я же нахмурилась — вероятно, именно ее я видела вчера вечером в ресторане и, скорее всего, именно ее Барретт хотел взять с собой, но вечером накануне заменил на мою кандидатуру.

Прибыв в аэропорт и миновав несколько КПП, мы прямиком вырулили на взлетно-посадочную полосу к самолету Барретта, на борту которого я прочла надпись "Barrett Shipbuilding Industries". Обустроившись в просторном кресле, на которое мне указали, я вновь отвернулась теперь уже к иллюминатору и попыталась абстрагироваться от происходящего, но моя бессонная ночь и нервное напряжение дали о себе знать, и я, сама того не ожидая, провалилась в сон всё под тот же монотонный звук клавиш ноутбука Барретта.

Проснулась я от жажды и оттого что мне было зябко, а открыв глаза обнаружила, что во сне я подтянула колени к себе и свернулась калачиком, насколько это было возможно в кресле. Минут через пятнадцать загорелось табло "пристегнуть ремни" и я, выпрямившись и пытаясь размять затекшие ноги, вновь уткнулась в иллюминатор и в сторону Барретта не смотрела.

На выходе из самолета нас ждали два джипа. Барретт, на ходу разговаривая по телефону, так и не посмотрев в мою сторону, направился к машине — такому же “танку”, как и в Сиэтле, а я в сопровождении Дугласа пошла к БМВ. Памятуя, что мне еще предстоял визит к гинекологу, я всю дорогу до места назначения, собиралась задать вопрос Дугласу, как зовут доктора, не говоря уже о том, в какую больницу мы едем и в какой кабинет мне стучаться, но так и не решилась.

Как оказалось, мне было назначен прием у врача в "Hospital Roosevelt". Я в растерянности вышла из машины, не зная, что предпринять но, судя по всему, Дугласу были даны четкие инструкции еще в самолете, пока я спала, и он взял инициативу в свои руки. Мы направились к лифтам и, найдя отделение гинекологии, подошли к стойке регистратуры.

— У нас назначено к доктору Эрике Митчелл. Лилит Харт, — уверенно произнес телохранитель.

Любезная пожилая медсестра, которая определенно решила, что мы с Дугласом супружеская пара, мило нам улыбнулась и подтвердила, что нас ждут, указывая на нужную дверь.

— Я буду ждать вас здесь, — сказал Дуглас перед входом в кабинет.

Я, все еще краснея от того, что телохранителю пришлось ехать со мной к гинекологу, робко кивнула и зашла внутрь. За письменным столом сидела молодая женщина лет тридцати, ухоженная, строго вида, в очках, с зачесанными назад длинными темными волосами и делала пометки в карте пациента, но увидев меня, подняла взгляд.

— Здравствуйте, меня зовут Лили Харт, — тихо произнесла я.

— Здравствуйте, Лилит, — улыбнулась она. — Меня предупреждали на ваш счет.

И она начала стандартную процедуру опроса, не задавая вопросов, не имеющих отношения к гинекологии.

— Я так понимаю, вы бы хотели провериться на вен. заболевания и проконсультироваться относительно противозачаточных средств?

Я кивнула: рано или поздно мне бы пришлось заняться темой контрацепции.

— Сколько вам лет?

— Девятнадцать.

— Какие контрацептивы вы используете сейчас?

— Никакие не использую. У меня еще не было секса, — как можно спокойней произнесла я.

— Тогда приступим, — коротко кивнула она. — Я возьму у вас мазок, в соседнем кабинете вы сдадите кровь на ЗППП, гепатит и ВИЧ, а потом я проконсультирую вас относительно контрацептивов.

Пройдя все эти томительные и не самые приятные процедуры, я наконец вернулась в кабинет в ожидании консультации.

— Результаты анализов экспресс-методом будут готовы сегодня во второй половине дня. Вы можете заехать за ними ближе к вечеру, — проинформировала меня доктор Митчелл, и я неуверенно кивнула, не представляя, как я смогу забрать результаты. — А сейчас давайте обсудим вопрос контрацепции. У вас есть какие-либо противопоказания, аллергия или врожденные болезни?

— Нет.

— Задержки, сбои, болезненные ощущения во время месячных?

— Нет, цикл ровно двадцать восемь дней, без задержек, сбоев и болезненных ощущений.

— Какой у вас день цикла?

— Четвертый.

— С приемом таблеток вы уже опоздали: их нужно применять с первого дня цикла, — кивнула она и затем продолжила: — Вы можете выбрать гормональную инъекцию. Она делается на двенадцать недель. Но я бы не рекомендовала уколы молодым нерожавшим девушкам.

— Не надо инъекцию, — тихо отказалась я. — Давайте что-нибудь другое.

— До начало следующего цикла самый надежный способ — это презервативы, — она улыбнулась. — Но если вы с партнером хотите заниматься сексом, не используя презерватив, есть одна опция: можно поставить гормональное кольцо на три-четыре недели. Вы успеваете. Есть одно "НО". Вы еще не лишились девственной плевы. Поэтому это возможно только после вашего первого полового акта.

— Хорошо, тогда кольцо, — кивнула я и Эрика выудила из своего стола несколько небольших коробок с медикаментами.

— Это гормональное кольцо "NuvaRing", — и она протянула мне светло-сиреневую коробочку. — Вы должны ввести его как можно раньше: пятый-шестой день цикла последний для использования кольца. В инструкции вы найдете, как это сделать самостоятельно. Ничего сложного, — и она ободряюще мне улыбнулась. Потом протянула вторую коробочку: — В случае, если вам по каким-то причинам не удастся применить кольцо, вы можете использовать свечи "Pharmatex". Свеча вводится во влагалище за пять-десять минут до полового акта, — проинструктировала она и поставила передо мной коробку. Следующей на очереди была упаковка, на которой я прочла название " Zhenale". Доктор Митчелл пояснила: — Это посткоитальная контрацепция. Если по каким-либо причинам вы занимались со своим партнером незащищенным сексом, вам нужно принять таблетку в первые семьдесят два часа после полового акта. Это современное средство экстренной контрацепции, которое не содержат гормонов, не вызывает сбоев менструального цикла и других побочных эффектов, обладая при этом высокой эффективностью. — Я кивнула. — Ну а это старые добрые презервативы, — весело сказала она и поставила передо мной темно-синюю упаковку.

Я сложила медикаменты в рюкзак, не особо их рассматривая, а Эрика, взяв бланк рецепта, начала быстро выводить на бумаге непонятным почерком врача медицинские наименования, поясняя:

— С первого дня цикла переходите на таблетки. Я вам написала несколько препаратов, которые считаю самыми подходящими для вас, — протянула она мне бланк с улыбкой. Я рассматривала ее лицо и мне захотелось улыбнуться ей ответ — мне понравилась эта женщина, у нее были серьезные добрый взгляд и ее окружала спокойная умиротворяющая аура, в которой хотелось погреться, как в теплых лучах солнца.

Я вышла из кабинета, чувствуя облегчение от того, что хотя бы эта проблема позади и наткнулась на Дугласа, сидевшего на стуле в расслабленной позе, но как только он увидел меня, встал, и мы направились к выходу. Мне было до крайности неловко, что он стал свидетелем и, можно сказать, помощником моего визита к женскому врачу, но я успокоила себя тем, что, сколько бы я не смущалась, это было не мое решение.

Мы ехали по жаркому шумному Манхеттену, и сейчас как никогда ранее я чувствовала себя окруженной каменными джунглями. Из-за наплыва машин наш БМВ двигался с черепашьей скоростью, и у меня была возможность рассматривать витрины дорогих бутиков, яркие вывески ресторанов и поток людей спешивших по своим делам. Внезапно мы свернули с проезжей части и заехали на подземную стоянку зеркального небоскреба, на фасаде которого красовались яркие буквы “THE TRUMP WORLD TOWER” — вероятно, здесь и находилась Нью-йоркская резиденция Барретта.

Из лифта мы прямиком вышли в прихожую пентхауса, в центре которой возвышалась черная мраморная конструкция все в том же футуристическом стиле Сантьяго Калатравы.

Проводив меня в просторную гостиную, телохранитель также тихо исчез, а я, уставшая и встревоженная, опустилась на диван. Кинув взгляд на обстановку, я грустно вздохнула — меня вновь окружала роскошь, которую я не любила и среди которой ощущала себя инородным телом.

Чувствовалось, что в этих апартаментах никто не жил, вся обстановка была какой-то безликой и стерильной, словно я попала в приемную дорого офиса. Все было выдержано в черных тонах и заключено в металлические рамы — черная кожа, полированная мебель и, в лучших традициях VIP-обстановки, внешняя стена, полностью из стекла, открывала вид на захватывающую панораму города, который никогда не спит.

Пройдя в хозяйскую спальню, я обнаружила всю ту же безликую черную мебель, которая не придавала ни уюта, ни тепла этой части пентхауса. В большой гардеробной комнате, куда Дуглас перенес мою сумку, аккуратно висели дорогие костюмы и выглаженные рубашки. Я раздвинула двери встроенного шкафа, чтобы поставить туда сумку, но увидев полки с аккуратно сложенными футболками и майками тут же ее закрыла и вышла — сейчас я будто прикоснулась к какой-то другой, интимной стороне жизни Барретта. Вернувшись в гостиную, я еще раз осмотрелась — апартаменты были огромными, но у меня не было никакого желания продолжать экскурсию по чуждой мне жизни.

А вот что мне действительно нужно было сделать, так это позвонить на работу. Найдя в своем рюкзаке сотовый, я тут же набрала номер хозяина кофейни.

— Добрый день, мистер Фингер, это Лилит Харт вас беспокоит. Мне пришлось уехать в Порт-Таунсенд сегодня утром по семейным обстоятельствам, — произнесла я, недовольно хмурясь от того, что мне пришлось лгать. Я ненавидела говорить неправду.

— Это все из-за тех же проблем с банком? — догадался мой шеф.

— Да, и, вероятно, я здесь задержусь на неделю. Поэтому и звоню вам предупредить и взять неделю отпуска за свой счет.

— Ох, как некстати, — посетовал шеф.

— Я знаю, что сейчас наплыв посетителей. Я бы никогда не поступила столь безответственно, если бы у меня был другой выход. Но мне нужно помочь отцу решить вопрос с банком.

— Да, конечно, я все понимаю, — нехотя согласился мистер Фингер.

— Может быть мне удастся освободиться раньше, и если вы не захотите меня сейчас уволить, тогда я в тот же день опять выйду на работу.

— Лили, увольнять я тебя не собираюсь. Решай свои вопросы, и через неделю жду тебя на работе.

Поблагодарив своего шефа, я с облегчением вздохнула — хоть этой работы не лишусь.

Свернувшись калачиком на диване и пытаясь согреть ледяные руки, я вздохнула — сейчас, как никогда, я чувствовала себя усталой, обессиленной и вымотанной тревогой и неизвестностью. Я закрыла глаза и, сама не знаю как, провалилась в темную яму сна.

Не знаю, сколько прошло времени, но проснулась я от порыва ветра. Резко сев на диване, я увидела, что дверь на террасу, откуда задувал прохладный вечерний воздух, открыта, на улице уже совсем стемнело, и в гостиной был полумрак, разбавленный приглушенным светом ламп. Неуютно поведя плечом от озноба, я встала и направилась к ведущему на террасу французскому окну, чтобы его закрыть, как вдруг услышала тихое, но жесткое "не надо".