Девочка. Книга первая

Глава 26

Барретт медленно начал поворачиваться ко мне, а я, чтобы окончательно расставить все точки над “i”, добавила:

— Я никогда не стану копией твоих девушек Романофф!

Он бросил на меня недовольный взгляд и жестко произнес:

— Включи логику. Зачем мне делать из тебя копию, если есть оригинал, которым я всегда могу воспользоваться.

Я нахмурилась, пытаясь осознать простую логическую цепочку его слов воспаленным сознанием, подпитанным выбросом адреналина в кровь, как внезапно услышала:

— Наказана еще на неделю.

Его спокойный невозмутимый баритон, эхом прокатившийся по бассейну, прозвучал, как приговор, который словно ледяным отрезвляющим потоком обрушился на мою голову.

— Ты не можешь так поступить со мной, — отрицательно качая головой, всматривалась я в его непроницаемое лицо. — У меня на следующей неделе начинается университет, и мне нужно выходить на работу!

— Думай, прежде чем что-то делать. Учись отвечать за свои поступки, — равнодушно ответил он и, развернувшись, направился к выходу.

Еще до конца не осознавая случившееся, я, сжав кулаки, бросила ему в спину:

— Ты не имеешь права! Я всем расскажу, что ты удерживаешь меня здесь силой!

— Телефон у тебя есть, — спокойно ответил он, не оборачиваясь, и вышел за дверь.

Он сказал это так спокойно и уверенно, что у меня ни осталось никаких сомнений — ему были не страшны мои угрозы.

Я подтянула ноги к груди, чтобы согреться, и уткнулась лбом в колени. Почему я могла чувствовать к этому мужчине безграничное доверие, ощущать общий с ним мир, как пять минут назад на глубине бассейна, зная о его деспотизме и жесткости. Как у меня получалось принимать все его темные ипостаси и при этом не испытывать ненависти или недоверия? Не зная ответы на эти вопросы, я вздохнула и, отодвинув эмоции, задумалась, что мне делать в сложившейся ситуации и есть ли у меня выход?

Равно как и неделю назад — выхода я не видела. Если я расскажу все подругам или обращусь сама в полицию — это не решение проблемы, скорее наоборот. Мое имя и репутацию будут трепать на каждом перекрестке, весь университет будет тыкать в меня пальцем, но главное было не это. ОТЕЦ. Если он узнает правду, какой ценой досталась ему работа и решение проблем с домом и банком, — будет гарантированный инфаркт. Я не могла пойти на такой риск — если с отцом что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Я уже потеряла маму, и отец — все, что у меня осталось.

Сидя на мокром халате, я начинала чувствовать накатившую на меня волну усталости. Меня било мелкой дрожью, то ли от того, что я вся продрогла, то ли от пережитых ощущений. Поверхность воды была ровной и спокойной, словно пять минут назад здесь и не было бури, словно водная стихия, лишившись души, угомонилась без своего Бога Посейдона и смотрела на меня безразличным холодным оком. Я смотрела на эту бездушную гладь, по которой расползлось белье "от Саши", и понимала всю черную иронию, кривую усмешку Дьявола — это белье и было провокатором моей ревности и злых эмоций.

Умом я понимала, что мне нужно было встать, надеть на себя хоть что-нибудь и уйти в свою комнату, но после выброса адреналина наступила вязкая апатия, и я никак не могла отвести взгляда от дна бассейна, где виднелись утонувшие вещи, будто цветные кляксы, размазанные на темно-синей палитре. Не знаю, сколько прошло времени, но я все же заставила себя подняться и дойти до раздевалки. Без труда найдя халат, я поплотнее в него укуталась и пошла к себе в комнату.

Зайдя в спальню, я устало опустилась на кровать и решила, что все проблемы с работой, университетом и Тигром я буду решать завтра. Сегодня у меня не было никаких сил — ни моральных, ни физических. “Молодец, Харт! — несмотря на усталость, ругала я себя. — Нашла очередную проблему на свою голову. Нет, чтобы промолчать и, наступив на горло ревности и принципам, надеть одежду, так нет, устроила показательные выступления, за которые и продлили срок!”

В половине четвертого того же дня новые вещи в таких же коробках были занесены мне в гардеробную Латом и услужливой Самантой. Среди них были и красные шелковые упаковки, перевязанные бархатными лентами, которые с новой силой начали бередить мою ревность и злость вопреки всем доводам рассудка. И как оперативно сработала Клаудиа Бонне — доставила все за полдня, стоило Барретту щелкнуть пальцами.

— Обед будет готов через пятнадцать минут, — поклонился Лат и вышел из комнаты, пока Саманта, уже не спрашивая меня, аккуратно распаковывала вещи.

Через десять минут она бесшумно исчезла из комнаты вместе с пустыми коробками, а я, подойдя к приоткрытой гардеробной, с треском закрыла дверь, даже не заглянув внутрь, — я осознавала, что могла надеть тот же понравившийся мне сарафан, игнорируя белье от “Саши”, но сейчас меня тошнило от всей этой ситуации. Если я уже получила новый срок, то хоть на обед выйду в халате ему назло. Пусть видит, что я не боюсь его бассейна.

Спускаясь вниз, я услышала голос Барретта в вестибюле — он шел от лифта в зал, разговаривая по телефону. Увидев меня, он бросил взгляд на мой махровый до пят халат, в длинных полах которого я путалась, спускаясь по лестнице, но так ничего и не сказав, пошел в столовую, продолжая разговор по сотовому.

— У меня сегодня в восемь ужин с немцами в "Four Seasons"… Нет. Ситуация изменилась и я переиграл план. Давай отбой своим… Поговорим вечером, после ужина…

Зайдя в столовую, я увидела обедающего Барретта с открытым ноутом, а на противоположном конце стола был сервирован такой же обед для меня.

Барретт вновь прошелся взглядом по моему халату не по размеру, затем просканировал лицо, но, никак не отреагировав, вновь перевел глаза на монитор, а я, сев за стол, приступила к обеду. В столовой слышалась ватная тишина, нарушаемая стуком клавиатуры, я ненавидела этот стол, ненавидела это мясо на тарелке, которым меня кормили три раза в день, аппетита не было, мне хотелось как можно быстрее уйти к себе, поэтому, поводив вилкой по тарелке пять минут, я отодвинула блюдо и уже намеревалась встать, как услышала ровный голос:

— Сядь и доешь. Ты потратила в бассейне много энергии.

— Я не голодна, — холодно ответила я.

— Ты хочешь, чтобы я накормил тебя насильно или через капельницу? — не поднимая глаз от компьютера и одновременно печатая, спросил он.

Я вскинула на него внимательный взгляд — сомнений в том, что он будет насильно меня кормить, если потребуется, у меня не было.

— Я не люблю мясо, — все же зло проговорила я, отстаивая свою свободу, но Барретт проигнорировал мои слова и лишь бросил на меня равнодушный взгляд, делая тем самым последнее предупреждение, прежде чем начать воплощать свой план в действие.

Я содрогнулась при мысли об унизительной картине моего кормления и, с достоинством взяв вилку и нож, заставила себя съесть стейк, думая тем временем, что вся эта еда смотрелась бы гораздо лучше на клавиатуре его дорого ноутбука. Барретт же, завершив обед, захлопнул ноут и покинул столовую, не проронив ни слова.

Но как оказалось этот странный день, который начался так жестко с урезания моей свободы, все еще продолжался.

Через пару часов после обеда в мою комнату, как обычно без стука и предупреждения, зашел Барретт. Убедившись, что я так и не переоделась, он молча направился в гардеробную, и не успела я отреагировать, как он уже выходил, небрежно сжимая в руке комбинезон и белье от Клаудии Бонне.

Я тут же напряглась, понимая, что меня сейчас будут насильно одевать, но как только Барретт приблизился, я внезапно увидела, что белье отличалось от первоначального варианта — на красивой этикетке, которая развевалась белым листочком на шелковой ленте, было вытеснено LA PERLA.

Бросив вещи на постель, Барретт подхватил меня под мышки и, сев на кровать, поставил перед собой, плотно фиксируя мои бедра стальными коленями.

Сняв с меня халат, он взял бюстгальтер нежно-голубого цвета из тонкого кружева и, оторвав ярлык, поднес ко мне.

— Руки, — скомандовал он.

Облегченно вздохнув от того, что мне не придется носить белье ненавистной мне фирмы, я вытянула руки, а он четкими движениями, будто собирая свой армейский автомат, надел на меня бюстгальтер и легко застегнул его на спине.

— Это другое белье, — тихо произнесла я.

Он никак не отреагировал и, лишь взяв голубые трусики из того же кружева, немного наклонился, отдавая очередной приказ:

— Ногу.

Я без возражений выполнила его распоряжение и, пока Барретт методично натягивал на меня белье, тихо произнесла:

— Спасибо.

— Не обольщайся, — бросил он короткий взгляд на мое лицо. — Это выбор байера. Мне все равно.

Я взглянула в его глаза, пытаясь рассмотреть в них истину, но наткнувшись на равнодушную стену, мысленно кивнула “да, обольщаться не стоило, байер просто подобрала более подходящее по стилю белье к вещам от Chanel”, а Барретт между тем, перевел взгляд на одежду, собираясь продолжить “сборку своего автомата”.

Его лицо было так близко от моего, что я чувствовала аромат дорогого парфюма, смешанный с мужским запахом, отчего мне вновь казалось, что я попала в одно с ним пространство, несмотря на его отстраненность. Я украдкой рассматривала родные черты, и мне хотелось прикоснуться к ним губами — поцеловать его лоб у переносицы и разгладить ту небольшую складку, которая всегда появлялась, когда он хмурился, пройтись кончиками пальцев по его густым бровям, повторяя их контур и ощутить своей щекой его щетину, которая появлялась уже через несколько часов после бритья, покалывая кожу. Но отгоняя очередной морок иллюзии, я лишь опустила глаза, ругая себя за то, что вновь желала приласкать своего Хищника, забывая, что в нем нет любви, и мои чувства ему не нужны. Все, что ему было нужно, — лично проконтролировать, что строптивая собственность, коей он меня считал, переодета в новые вещи.

Тем временем он взял с постели белую блузку от Chanel, которая шла в комплекте с рядом лежащим комбинезоном, и, уверенно надев ее на меня, быстро застегнул все до единой маленькие пуговицы от горла до основания. Я в очередной раз отметила, что все его действия были точными, ни единого лишнего движения или эмоции, и в этот момент мне казалось, что он одевал не меня — живую женщину, а куклу.

Чтобы не упасть, пока Барретт натягивал на меня поочередно левую и правую штанины комбинезона, я инстинктивно уперлась в его плечи ладонями, чувствуя через ткань его футболки, как перекатываются стальные мышцы.

Он резко дернул вверх немного свободные джинсы, и меня оторвало от пола на пару секунд. Застегнув по бокам комбинезона пуговицы и подтянув до самого верха джинсовые лямки на плечах, он тем самым завершил сборку своего автомата и, встав, молча вышел из спальни.

Больше в этот день я Барретта не видела. Практически весь день он проработал в кабинете, и лишь иногда я слышала его голос в холле — он разговаривал по телефону или переходил на тайский с Латом. А вечером, готовя себе кофе на кухне, я услышала как в вестибюле послышались его негромкие уверенные шаги, звук лифта, и мраморный дворец вновь остался без своего хозяина.

Перед сном, зайдя в гардеробную, я поймала себя на мысли, что внимательно рассматриваю и шелковую пижаму с красивыми узорными вставками небесного цвета, и изысканную ночную рубашку, инкрустированную по лифу и по низу шелковым плетением, словно макраме, и белый атласный с кружевом халат. Все белье La Perla в корне отличалось по стилю от бренда "провокатора моей ревности" — оно было… невинным…

Ночью зарядил дождь и, как я ни старалась, не могла уснуть, то ли от шума непогоды за стеклянной панелью, то ли от неопределенности, которая мне была уготована Барреттом на этой неделе. Не найдя на тумбочке книгу арабских сказок, я вспомнила, что оставила ее на кухне, ужиная в одиночестве, и решила спуститься за ней.

Укутавшись в необъятный халат, я бесшумно вышла в темный, переливающийся дорогим камнем холл, но на середине лестницы внезапно услышала звук открывающегося лифта на этаже гостиной и, резко остановившись, замерла.

— Почему ты все же решил переиграть и встретиться с немцами в “Four Seasons”, а не у себя? — внезапно услышала я голос мужчины, который мне показался знакомым. — Гемора только больше.

— Я решил провести встречу на их территории, — это был голос Барретта, — мне было нужно, чтобы они почувствовали уверенность и расслабились.

— Главное, результат нужный получили, — усмехнулся мужчина.

Понимая, что стала нечаянным свидетелем чужого разговора, я резко развернулась и тихо последовала наверх в свою комнату, пока мужчины, судя по шагам, направлялись в “малую” гостиную.

— Почему именно дойчи? — продолжал незнакомец, пока я осторожно, чтобы меня не услышали, поднималась по лестнице к себе. — Шведы тебе предлагали вариант не хуже… и шли на все твои условия.

— Шведы посговорчивей, но мне нужны были технологии бундесов на “Охотника”, - слышала я удаляющийся голос Барретта.

— Дорого… — скептически возразил собеседник.

— Это стоит тех денег. Дойчи знают толк в подлодках. Мне нужно было совершенство, и я его получил.

Далее разговора я уже не слышала, потому что мужчины скрылись в одном из кабинетов этого мраморного лабиринта, а я, решив более не бродить по гостиной в одном халате, когда в доме были посторонние мужчины, плотно прикрыла дверь своей спальни и вновь легла в постель.

Закрыв глаза, я попыталась уснуть, но из ума не шел голос незнакомца, и я все пыталась вспомнить, где я его уже слышала. Так и не придя к нужному результату, я лишь поуютнее завернулась в мягкое одеяло и очень быстро погрузилась в сон, будто присутствие моего Призрака в доме и его территориальная близость убаюкивали мои тревоги, давая мне некое чувство покоя и умиротворения.

Утром я открыла глаза и, бросив взгляд на пасмурное небо, попыталась понять, который час. На часах не было еще и семи, но не успел мой разум до конца проснуться, как послышались шаги по гулкому мраморному холлу, и через минуту на пороге комнаты появился Барретт. Он был одет в брюки и до совершенства отглаженную рубашку ярко-белого цвета, а в его руках я увидела небольшое черное полотенце, которым он вытирал влажные ладони, вероятно перед завтраком.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась я, стесняясь своего растрепанного после сна вида, пока он медленно подходил ко мне.

— Сегодня вечером ты уезжаешь со мной, — проинформировал меня Барретт спокойным тоном, а я, услышав эту новость, окончательно проснулась. — Персонал соберет твои вещи. Пол договорится с университетом и позвонит тебе с инструкциями.

— Куда мы едем? — спросила я, но вместо ответа он внезапно спросил:

— Ты удалила гормональное кольцо?

Я нахмурилась, подсчитывая дни, и понимая, что совсем забыла вытащить кольцо по истечении трех недель, отрицательно покачала головой.

Барретт на мою забывчивость ничего не ответил и, по-хозяйски откинув одеяло, сел на постель и обхватил мои щиколотки.

— Я сама, — запротестовала я, чувствуя, как его уверенная ладонь проникла мне под трусики.

— Лежи смирно, если не хочешь, чтобы я тебя порвал, — недовольно бросил он.

Перестав дышать, я вся сжалась, чувствуя, как его уверенные пальцы по-хозяйски проникли глубоко внутрь и зажмурила глаза, заливаясь краской от стыда.

— Не сжимай ее, — недовольно сказал он, и я почувствовала, как он больно сдавил свободной рукой мою щиколотку, давая понять, что если я буду сопротивляться его рукам, он меня зафиксирует.

Я выдохнула и попыталась расслабиться, а Барретт, наконец вытащив злополучное кольцо, бросил его на постель и, пройдясь по моему лону влажным полотенцем, так же спокойно встал и направился к выходу, вытирая руки о черную махровую ткань.

Выдохнув, я пришла в себя и, выбросив использованный контрацептив, направилась в душ, обдумывая, что следующее кольцо я все же попытаюсь поставить сама, без посторонней помощи.

Как и обещал Барретт, этим же утром, пока я завтракала в гордом одиночестве, размышляя, где я проведу эту неделю моего нового срока заточения, мне позвонил референт Барретта — Пол.

Любезным и до оскомины профессиональным голосом он проинформировал, что мой деканат и профессора предупреждены о моем отсутствии, и все задания, а также материалы, согласно списку моих предметов, которые я выбрала на этот триместр, будут отосланы на мой новый электронный адрес.

Я поблагодарила референта и, положив трубку, облегченно вздохнула — хоть проблема с университетом решилась.

Как ни странно, вопрос с работой пока тоже решался. Но ключевым словом в этой ситуации было “пока”. Мистеру Фингерсу было выгодно на данный момент не нанимать нового сотрудника, а Крису с его новой напарницей были нужны деньги. Но в связи с тем, что у всех вскоре начиналась учеба, такой график работы мог прожить еще от силы пару недель, и я, чтобы не потерять работу, пообещала себе, что больше не поддамся на провокации своей ревности или эмоций.

Оставался Тигр. Нервно сжимая телефон в холодных пальцах, я набрала Джули.

— Привет, Солнце, — услышала я бодрый голос подруги. — Как дела? Когда тебя ждать домой? — первой начала подруга с места в карьер.

— Дела нормально, — уклончиво ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал искренне. — Насчет возвращения домой… — и я замолчала, подбирая слова.

— Только не говори, что ты остаешься с Барреттом? — усмехнулась подруга.

— Ну да, — подтвердила я. — Мы уезжаем на неделю.

— А как же университет?

— Его референт Пол, решил все вопросы, слава Богу… Задания мне пришлют на электронку.

— Ого, да за тебя основательно взялись, даже референта подключили, — усмехнулась подруга. — Куда вы едете?

— Еще не знаю, Наверное в Нью-Йорк, — честно ответила я и добавила, возвращаясь к теме учебы: — Я все же переживаю насчет универа.

— Не думаю, что в первую неделю ты пропустишь что-то важное, — успокоила меня Джули. — Вводные лекции, пара семинаров. Не бери в голову.

— Джули… Ты позаботишься о Тигре? — и мой голос дрогнул.

— Конечно, без проблем, подруга, — легко согласилась Джули. — Но ты учти, через неделю его нужно везти к вету, и опасаюсь, что в отличие от предыдущего раза, он будет в полной боевой готовности и живым не дастся в руки.

— Я гарантированно вернусь к этому времени, — с уверенностью произнесла я, в очередной раз пообещав себе, что не поддамся порывам эмоций и не получу новый срок, чего бы мне это не стоило.

— Как он? Как его лапа? — непроизвольно сжав кулак, спросила я.

— Идет на поправку. Правда скучает по тебе… Спит только на твоих вещах и подушке.

Я сглотнула подкативший ком в горле, не в состоянии что-либо ответить, в трубке повисла тишина, а Джули, вероятно почувствовав мой минор и желая разрядить обстановку, внезапно бодрым голосом произнесла:

— Слушай! Забыла сказать! На днях видела в спортзале Майкла. Он спрашивал о тебе.

— А ты что ответила? — быстро включилась я в разговор, чтобы не разреветься из-за Тигра.

— Сказала, что ты в порядке. Но насчет Барретта конечно молчу и я и Эмми. Нечего по универу слухи распускать. Тем более, у вас все только на начальной стадии.

— Спасибо, — грустно улыбнулась я, не сомневаясь в подругах ни секунды.

— Знаешь, а Майкл и правда втрескался. Спрашивает о тебе, а в глазах вселенская тоска по нежности.

— Ты преувеличиваешь, — наморщила я нос.

— Я преуменьшаю! На парня жалко было смотреть — обнять и плакать.

— Джули, моя совесть чиста — я ему никогда ничего не обещала. Майкл всегда для меня был всего лишь сокурсником, хорошим знакомым, не более.

— Лилл, для того чтобы влюбиться, не обязательно иметь подтверждение ответных чувств. Сердцу не прикажешь.

Я вздохнула, соглашаясь с подругой — Барретт тоже ко мне ничего не испытывал, но это не мешало мне любить его, несмотря ни на что.

Нахмурившись от невеселых мыслей, я ничего ей так и не ответила и, чтобы уйти от этой темы тихо спросила:

— Как Эмми?

— Она просила тебя не расстраивать… — внезапно произнесла Джули неуверенным голосом, — но все же…

— Что случилась? — тут же насторожилась я.

— У Эмми полная задница, — вздохнула подруга.

— Они расстались с Райаном? — предположила я, вспомнив наш последний разговор об игровой зависимости ее бойфренда.

— Да нет, там-то все в порядке. У нее родители разводятся. Она вчера улетела в Чикаго. Подробности рассказывать тебе не буду. Лучше сама позвони и поддержи ее. Думаю, она будет рада тебя услышать.

— Да, конечно! — пообещала я и, как только завершила разговор, тут же набрала Эмми.

— Привет, Малыш, — тихо поздоровалась она, совсем не в своей обычной манере.

— Мне Джули сказала, что твои родители разводятся. Что случилось?

— Папа наш случился! — со злостью выпалила подруга, и нетрудно было догадаться, что отец Эмили что-то вновь натворил.

— Ты хочешь об этом поговорить? — аккуратно спросила я, не желая быть нетактичной.

— Говорить уже не о чем. Оказалось, наш отец не просто залез в долги, он залез даже в мой трастовый фонд, опустошив его практически до нуля. Это выяснилось чисто случайно. Интересно, как долго он планировал это скрывать от нас? У матери так давление поднялось, что ее чуть инсульт не разбил, когда выяснилась правда.

— Она в больнице?

— Нет, все обошлось. Ей даже сил хватило выгнать отца из дому.

— Сочувствую, Эмми. Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет, Малыш, чем ты тут поможешь? Я как чувствовала, что отец что-то не договаривает. Все как-то юлил и глаза прятал… — она замялась. — У самой сердце колет… второй день сижу на седативном. — Я услышала, как Эмили окликнули по имени, и она сказала в трубку: — Меня мама зовет. Давай созвонимся чуть позже.

— Конечно, — кивнула я. — Ты держись, все образуется.

— Мгм, — грустно прошептала подруга и положила трубку.

Опустив сотовый, я вздохнула. Бедная Эмили: обман, денежные проблемы, развод, не хватало еще инсульта у матери — все навалилось на подругу одним сплошным комом. Врагу не пожелаешь такой ситуации, и на фоне семейных проблем подруги, мое недельное заключение смотрелось не так удручающе.

— Кун-Лили, вы закончили завтракать? — внезапно услышала я Лата и, бросив взгляд на парня, отметила его встревоженный вид.

— Да, спасибо, — улыбнулась я, давая понять, что у меня все в порядке, и, встав из-за стола, пошла в свою комнату просматривать электронку, куда должны были прислать материалы из университета.

Как ни странно, но вечером я никуда не уехала. Мало того, никто из персонала не приходил, чтобы упаковать мои вещи, да и сам Барретт тоже не появился в резиденции.

Прошел еще один монотонный день, но хозяин этой мраморной крепости так и не объявлялся. Сперва я насторожилась, чувствуя тревогу, пульсирующую в висках вопросом “вдруг что-то случилось?”, но Лат реагировал на отсутствие Барретта абсолютно спокойно, пребывая в своем прежнем состоянии душевного умиротворения и гармонии, что позволило мне сделать выводы, — с моим Дьяволом все в порядке.

Чем меньше становился срок моего заключения, тем больше я укреплялась в мысли, что моя поездка отменилась и обо мне забыли, заменив меня на это время другой кандидатурой — Сашей Романофф.

Невольно я вспоминала нечаянно подслушанный ночной разговор, и слова Барретта “мне нужно было совершенство, и я его получил” не выходили у меня из головы. Эта фраза характеризовала Барретта как нельзя лучше — ему нужно было совершенство во всем: в бизнесе, в доме и даже в вещах, которые мне были куплены. Только я со своей внешностью и неправильной любовью совсем не подходила под это определение, и, вероятно, он пытался улучшить меня дорогой качественной одеждой.

Саша и Наташа Романофф — вот то совершенство, к которому Барретт привык. Ведь не зря Саша мне тогда сказала “он всегда возвращается ко мне”, так оно и случилось.

Оставалось непонятным только одно — зачем меня нужно было держать взаперти, но потом я вспоминала его слова “учись отвечать за свои поступки”, и понимала, что, лишив меня свободы, Барретт меня наказал за мою выходку с бассейном, и благополучно забыл обо мне, вернувшись к Саше, которая и являлась “его совершенством”.

“Что ж, это к лучшему”, - облегченно вздыхала я, соглашаясь с доводами рассудка, но в груди болело. Я любила этого человека, вопреки всем доводам логики, и тот спрут, который держал мое сердце в щупальцах, никак не хотел отпускать меня на свободу и избавлять меня от этой больной любви. “Скоро ты уедешь домой и все изменится. Здесь, в его крепости, все напоминает о нем. После того, что он устроил тебе на этой неделе, ты быстро его забудешь”, - уговаривала я себя вновь и вновь, но где-то на краю сознания, понимала, что уже давно приняла своего Дьявола таким, какой он есть, и моя любовь к нему не зависела от его отношения ко мне. Собственно, с первой минуты моя любовь не зависела от взаимности. Прав был Коэльо, когда сказал: “Истинная любовь взаимности не требует, а тот, кто желает получить за свою любовь награду, попусту теряет время”.

Наступил четверг. Открыв глаза, я посмотрела на дату и улыбнулась — я ждала этот день с большим нетерпением. Сегодня был День рождения моего отца. Еще месяц назад, до всей этой эпопеи с банком, я созвонилась с мистером Броуди, или, как я его называла с малых лет, дядей Питером — другом и неизменным напарником отца по рыбалке — с просьбой посоветовать мне недорогую, но хорошую рыболовную снасть в подарок папе. Но у дяди Питера оказалось встречное предложение — купить совместный подарок — новый спиннинг. Он был не самый дорогой, конечно, но зато надежный и именно тот, о котором мечтал отец. Дядя Питер по моей просьбе обещал завезти отцу подарок утром, перед работой и теперь я лежала и улыбалась, представляя, как обрадуется отец этой приятной неожиданности.

Звонок от отца не заставил долго ждать.

— Ребенок, спасибо за подарок! — услышала я радостный голос отца.

— Поздравляю тебя, папа, — улыбнулась я в ответ, довольная, что мой сюрприз удался.

— Это как раз то, что я хотел! — продолжал папа, и в этот момент он как никогда походил на мальчишку, получившего заветный подарок.

— Я знаю, что это не самый самый дорогой спиннинг…

— Что ты! — перебил меня отец. — Это именно то, что надо! У тебя с Питером получилось угодить старику, — чуть ли не мурчал папа от удовольствия. — Обязательно испробую его в ближайший выезд на рыбалку.

— Желаю тебе поймать самую большую рыбу в озере! — тихо засмеялась я.

— Как у тебя дела? — спросил он, когда все теплые пожелания прозвучали и радостные эмоции улеглись.

— Все в порядке, — лаконично ответила я и, чтобы побыстрее перевести тему, спросила: — Как новая работа? Как сердце?

— На работе все ОК, дома тоже, сердце стучит и выбивает ритм "Viva Las Vegas", — пошутил отец.

— Ты там поосторожней, — улыбнулась я. — Балагурь, но в меру. А то знаю я тебя, "Великого Элвиса".

— А я что? Я ничего, — весело парировал отец. — Между прочим этот костюм на Хэллоуин мне сшила наша мама, и я был самым завидным женихом в тот вечер. Можно сказать, это был мой звездный час! Мама сильно рисковала!

— Ни секунды не сомневаюсь, что с легкой руки мамы, это был твой звездный час, — уже рассмеялась я. — И все же, мне кажется, рисковал ты.

— И то верно, — с ноткой грусти от нахлынувших воспоминаний и нежностью в голосе ответил отец.

— Я надеюсь, ты соблюдешь диету, и питаешься чем-нибудь еще, кроме пойманной тобой рыбы, — перевела я разговор в более спокойное русло.

— Да что там диета! Дочка, ты будешь мной гордиться! Я записался на курсы какой-то хитроумной дыхательной гимнастики, которую мне советовал кардиолог, и теперь вот дышу через раз правильно.

— А почему через раз? — улыбнулась я шутке отца.

— Ну я еще не научился дышать правильно постоянно. Дай старику скидку на возраст и трудно-обучаемость!

— Ну какой же ты старик? По-моему ты завидный жених! — подбодрила я.

— Нет. Твою маму никто не заменит, — как-то философски произнес отец.

Я вздохнула — отец так и не связал свою жизнь с другой женщиной после ухода мамы. Не знаю, пытался ли? Может и пытался, но он никогда мне не рассказывал, а я не спрашивала. В любом случае, как показала жизнь, папа был и остался однолюбом. “Наверное, это семейное…” — грустно отметила я, и мое сердце заныло от пустоты.

— Я уже в прошлом, ты лучше скажи, появился ли у тебя кто-нибудь на горизонте, или по-прежнему книги — твои друзья? — отвлек меня от размышлений отец.

— Так и есть — книги мои верные друзья, — подтвердила я.

— Дочка, так ты ни с кем не познакомишься. Тебе чаще нужно выходить с твоей Джулией погулять-развеяться.

— Буду иметь в виду твой совет, — улыбнулась я заботе папы, вспоминая, как он всегда переживал, что мой выбор между интересной книгой и прогулкой с одноклассницами обычно останавливался на книге.

— Слушай, у меня к тебе вот какое предложение, — внезапно произнес отец. — А не устроить ли нам на выходных грандиозный дебош по поводу моего Дня рождения.

— Ты хочешь приехать в Сиэтл на уикенд? — не на шутку насторожилась я.

— Нет, ты же знаешь, я не любитель огней большого города, да и селиться в гостинице — лишние траты.

Я улыбнулась, вспоминая, как прошлой зимой отец, приехав в Сиэтл на обследование, поселился у нас, и, хотя он спал в моей комнате, а я в гостиной, был ужасно смущен необходимостью жить несколько дней в девичьем царстве среди женских вещей, косметики, непрерывного щебета Эмили и уважительного молчания Джулии. А Тигр, который не был рад гостю, так и норовил цапнуть отца за руку, считая, что в этой квартире может господствовать только одна особь мужского пола — и это вовсе не отец. Уезжая, папа мягко намекнул, что в следующий раз, если он захочет приехать, нужно будет заранее забронировать гостиницу, что тоже было не очень удобно, так как было связано с дополнительными финансовыми расходами. Так что обычно наносила визиты в отчий дом я, заодно проверяя жизнь и быт отца, а также навещая маму. Так было удобнее для всех.

— Подруги твои, конечно, очень гостеприимные хозяйки, — между тем продолжал отец, — но я чувствовал себя в вашей квартирке индюком среди цыплят. Прямо даже как-то неудобно было. Нагрянул в ваш девичий теремок.

— Девочкам ты очень понравился, и они сочли тебя милым, — рассмеялась я, вспоминая выражение лица отца, с задумчивым и смущенным видом, пытавшегося пристроить свой одинокий бритвенный станок в ванной среди баночек, скляночек, тюбиков и бутылочек с женскими ухищрениями.

— Милым, говоришь? — довольно усмехнулся отец. — Ну все равно это не повод пугать ваш девичий коллектив приездом старого дровосека.

— Ты преуменьшаешь силу своего обаяния, — улыбнулась я.

— Права. Тем более твои подруги считают меня милым, а такими комплиментами в моем возрасте не пренебрегают, — пошутил отец и продолжил: — Но открою тебе страшный секрет. Признаться, я сторонюсь твоего кота — он мне чуть палец не отгрыз в мой прошлый приезд, и, кстати, мне все-таки пришлось выбросить свои ботинки, после того как твой рыжий бандит их пометил, а они, если ты помнишь, были моими любимыми.

— Я же их помыла! Что, не помогло?

— Нет, не помогло. Это какой-то скунс, а не кот! — и отец тихо рассмеялся.

Я так соскучилась по его тихому смеху, лучистым добрым глазам, и вечной манере тереть себе подбородок, поджав губы, когда он о чем-то задумывался, что не заметила, как вытираю ладонью намокшие глаза.

— Можно было бы приехать утром и уехать вечером, чтобы без гостиницы, — продолжал между тем отец, — но я бы все-таки предпочел, чтобы ты приехала на выходные домой. Может, ты отпросишься с работы в своем кафе и навестишь старика, заодно отдохнешь — еще наработаешься в своей жизни. Закатим пир горой по случаю моего дня рождения! Позовем твоих школьных друзей, и я приглашу парочку своих, опять же, соседей не забыть.

Я вздохнула — конечно, я хотела навестить отца, наш уютный дом, и у мамы я давно не была. Мне так много ей нужно было рассказать. Но отпустит ли меня Барретт в Порт-Таунсенд? Выходные еще входили в срок моего заключения, а, зная Барретта, я совсем не была уверена, что он пойдет на уступки.

— Папа, я посмотрю, смогу ли я отпроситься в эти выходные, — уклончиво ответила я.

Попрощавшись с отцом, я продолжала крутить сотовый в руках, раздумывая, относительно поездки в Порт-Таунсенд. Я не знала, как Барретт относился к своим родителям, но он должен был понимать, насколько важен был для меня отец.

В любом случае, я должна была попробовать хотя бы поговорить с ним. Может он меня все же выпустит раньше из заточения. Ведь не нужна я ему — наигрался и вернулся к Саше.

Мысль о том, что я могу вырваться из этой мраморной крепости уже на этих выходных, будоражила кровь, но, памятуя о характере Барретта, сильно я не обольщалась и сразу настроилась на отказ, давая себе обещание принять его “нет” спокойно и с достоинством. В конце концов, устроить день рождения отца можно будет и через неделю, когда срок моего заключения окончится.

Еще на лестнице почувствовав аромат свежесваренного кофе и запеченных с корицей яблок, я улыбнулась и ускорила шаг.

— Доброе утро, Лат, — зайдя на кухню, поздоровалась я с парнем, пока тот с серьезным видом колдовал над плитой, готовя оладьи.

— Завтрак еще не готов, кун-Лили, — увидев меня в проеме, немного растеряно произнес парень.

— Я не за завтраком, — пояснила я. — Мне нужно поговорить с Ричардом. Но я не знаю его номера телефона.

— У вас что-то случилось? — насторожился таец.

— Нет. Просто у моего отца день рождения и я бы хотела уехать на выходные домой.

Не требуя от меня более ни слова, Лат вытащил телефон и, нажав на вызов, протянул мне трубку.

Совсем не рассчитывая, что срок моего заточения сократят, я взяла сотовый и через пару гудков услышала тихий, но уверенный баритон:

— Барретт.