Девять пуль для тени

Глава 21

— Я обвиняю вас в нарушении условий нашей договоренности. Мне казалось, что еще в первую встречу я ясно все объяснил. Если у вас нет возможности явиться, вы обязаны предупредить меня за двадцать четыре часа, или я отправлю вам счет в полном объеме, без каких-то там скидок.

— Но как же так?! А если непредвиденные обстоятельства… — всполошилась Тесс.

— Не думаю, что необходимость сорваться с места в последнюю минуту и мчаться сломя голову куда-то на восточное побережье подходит под эту категорию.

— Простите. — Она покаянно повесила голову, как провинившийся ребенок, и судорожно сжала пальцами ободранные подлокотники кресла. — Видите ли, я пытаюсь отыскать серийного убийцу, дел невпроворот… Поэтому я и приехала не во вторник, а в среду. Боже меня упаси впредь пропустить хоть минуту из этого представления, к которому приговорил меня суд!

Тесс каялась шумно и преувеличенно искренне, била себя в грудь и посыпала голову пеплом. Но ее покаянные вопли и стенания не произвели ни малейшего впечатления на доктора Армистеда.

— Все мы считаем, что важнее нашей работы ничего нет, Тесс, — сказал он.

— Да, но только в данном случае так оно и есть. Моя работа действительно важна, понятно? Человек, за которым я охочусь, убил по меньшей мере двух женщин и дважды жил под чужим именем. А теперь на его счету может быть гораздо больше жертв — три, а то и четыре. Не исключено, что не пройдет и нескольких дней, как он убьет еще одну женщину.

У доктора Армистеда была привычка молитвенно складывать руки и задумчиво барабанить указательными пальцами по губам. «Да скажи же что-нибудь!» — хотелось крикнуть ей.

— Давайте лучше поговорим о вас и о возможности управлять вашими порывами и эмоциями, Тесс, — предложил он.

— Порывами? Не думаю, что у меня с этим проблемы.

— А я и не говорил, что они у вас есть. Я здесь не для того, чтобы говорить вам, с чем у вас проблемы. Скорее уж, тут вы сможете мне помочь. Подумайте хорошенько: когда вы действуете, повинуясь какому-то импульсу, есть ли в ваших действиях закономерности? Когда вам в голову приходит интересная идея, вы склонны следовать ей немедленно или подождете какое-то время?

— Нет, конечно. Мне кажется, в смысле самоконтроля у меня все в порядке, — сказала Тесс, но в голосе ее звучала нотка сомнения.

— А как же тот случай, когда вы напали на Микки Печтера?

— Я на него не нападала!

— Прошу прощения, если я неудачно выбрал слово. Но разве вам не приходилось действовать необдуманно, импульсивно? Не правильно ли будет сказать, что в такие моменты вас будто подхватывает что-то?

— Подхватывает? Меня?!

— Нет, это вы мне скажите, бывает или нет. Я бы лично назвал это чувством вседозволенности. Ощущением того, что ваши действия оправданны и даже в какой-то степени законны.

— Но ведь так оно и было!

— Возможно. Но вопрос, поступили ли вы правильно, сейчас меня не интересует. Вернее, он интересует меня куда меньше, чем другой: всегда ли вы так уверены в собственной правоте? В том, что вы просто не можете поступить неправильно?

Итак, он обвиняет ее в том, что она такая же, как те люди, которых она описывала Карлу. Которые, уверившись в собственной непогрешимости, всегда находят оправдания собственным поступкам. Но она не такая! Или все же… Неужели такая?!

— Я пытаюсь поймать убийцу.

Доктор Армистед снова побарабанил пальцами по губе:

— Мне казалось, что расследование ведет полиция штата, а вы только помогаете ей по мере необходимости.

— Да, конечно, но…

— Тесс… — Почему-то ей было неприятно слышать, как он произносит ее имя. Это звучало как-то уж слишком по-отечески, так, словно они были знакомы много лет, а между тем это была всего лишь третья их встреча. Он совсем не знал ее и не мог ее узнать — ни после трех сеансов, ни после тридцати.

— Тесс, я только пытаюсь заставить вас задуматься над вашими собственными поступками. Я не собираюсь вас судить, поймите. Но вы должны научиться рассматривать свои действия как часть поведения в целом. Это было бы чрезвычайно полезно.

Ну уж нет — с этим Тесс была абсолютно не согласна. Но для чего спорить? Проще сделать вид, что соглашаешься.

— Да, понимаю.

— А теперь расскажите мне, что вы чувствуете, когда думаете о вашем серийном убийце?

— Я чувствую… Ячувствую, что всего две категории людей интересует, как ты себя чувствуешь в таких обстоятельствах: это психиатры и телерепортеры.

— Из чего вы делаете вывод…

— Никаких выводов я не делаю. — Тесс не только изумило, но и позабавило, что образованный человек, похоже, не видит особой разницы между такими понятиями, как «намекать, подразумевать» и «делать вывод». Впрочем, ей и раньше доводилось разговаривать с неглупыми, достаточно образованными людьми, которые путали подобные вещи. Порой это приводило ее в бешенство. «Серийный убийца уничтожает всех, кто не в ладах с грамматикой», — промелькнула у нее в голове шальная мысль. Ей вдруг представилось, как Эрик Шиверс (он же Алан Палмер) коротает время в тихом семейном кругу, и все чудесно, пока Люси (или Тиффани) вдруг не обронит мимоходом: — «Промежду нами…»

Она невольно улыбнулась собственной шутке. И тут же устыдилась, вспомнив, что обе эти женщины еще совсем недавно были живы. Черный юмор тут явно был неуместен. Обычная казенная шутка, чертыхнулась она, одна из тех, что одинаково в ходу и у репортеров, и у копов. Иной раз она гадала, сколько дурацких, плоских шуточек отмочил бы Джонатан по поводу собственной смерти.

— Вы никогда не замечали, — продолжал доктор Армистед, — как быстро меняется у вас выражение лица?

— Нет. — Сама-то она вечно тешила себя мыслью, что природа наградила ее непроницаемым лицом, которому мог бы позавидовать даже завзятый игрок в покер. Но, возможно, оно становилось таким, только когда Тесс брала в руки карты.

— Если ваши эмоции… прошу прощения, что вновь возвращаюсь к этой теме, но приходится. Так вот, если бы они были еще более явными, вы, возможно, представляли бы угрозу даже для себя самой.

— Наверное, придется что-то с этим делать.

— Очень надеюсь, что нет. — Доктор довольно улыбнулся, словно отыграл очко у соперника. Похоже, еще один любитель поставить собеседника в невыгодное положение, подумала Тесс. — Ладно, на этот раз я вас прощаю — но только потому, что вы примчались уже на следующий день. Однако учтите: впредь ничего подобного я не потерплю. Если же ситуация действительно чрезвычайная — а мы потом найдем время обсудить, что это такое, — то мы как-нибудь договоримся.

— А как же условия моего испытательного срока? Должна ли я сообщить судье Холси, что пропустила встречу с вами?

— На сей раз не обязательно. Но если это войдет у вас в привычку… — Доктору Армистеду не было нужды договаривать — в каждом его слове и так чувствовалась незавуалированная угроза. Написав время и дату на карточке, он протянул ее Тесс через стол. — Я попрошу свою секретаршу накануне оставить сообщение на вашем автоответчике. Не хочу полагаться на вашу память.

— Можете угадать, о чем я сейчас думаю? — спросила она у Карла, когда минут через двадцать появилась в здании, где размещалась полиция штата.

Неудачный вопрос — Карл тут же взбеленился.

— Да мы вообще едва знакомы! Если я сделал что-то, что вас бесит, то так и скажите. Ох уж эти женщины! Вечно поднимаете шум из-за всякой ерунды.

— Да нет, я о другом. Скажите, можно по выражению моего лица догадаться о том, что происходит в моей голове?

— Слишком много чести лицу, знаете ли. Никогда не мог взять в толк, как это, глядя на два глаза и рот, можно судить о том, что за ними скрывается. — Карл рассеянным жестом взъерошил свою шевелюру цвета имбирного пряника. — Если мне вообще невдомек, с чего вы это спросили, так откуда мне знать, о чем вы думаете?

— Хорошо, оставим это. А теперь расскажите, было ли что-нибудь новенькое, пока я отсутствовала? Кто-нибудь звонил?

— Ничего существенного. — Карл подозрительно огляделся по сторонам, словно боялся, что их подслушивают. — Закройте-ка дверь.

Управление полиции штата выделило им с Карлом крошечную комнатушку в самом конце коридора на изрядном расстоянии от того места, где сидели те, кто занимался расследованием. Тесс предпочла расценить это как знак уважения — в отличие от Карла, который моментально надулся, уверенный, что это всего лишь способ держать их подальше от событий.

Кто прав, покажет время, решила Тесс. Она высунулась в коридор и, не заметив ни одной живой души, захлопнула дверь.

— Майор Шилдс очень интересовался, где это мы болтались вчера целый день, — заявил Карл. — А когда я сказал, что вы отправились на прием к врачу, он счел это дурной шуткой.

— Почему? Вы рассказали ему, что это, так сказать, в принудительном порядке?

— Вы стыдитесь, что дали волю злости? — В глазах Карла вспыхнуло живейшее любопытство.

— В общем-то, нет… Просто этомое личное дело.

— Ну тогда признаюсь честно: я сказал, что вы отправились к ортопеду. Голову вы лечите или ногу, какая, к черту, разница? А уж этому мужлану майору и вовсе незачем это знать.

Тесс бросила на него благодарный взгляд:

— Так что у нас новенького?

— Целый шквал телефонных звонков, в основном от разных психов. А чего вы хотели, после того, как мы расклеили в каждом магазине полуфабрикатов объявление РАЗЫСКИВАЕТСЯ, да еще с этой кошмарной фотографией?

— А вы, наверное, ожидали, что кто-то, узнав на снимке Палмера, галопом кинется к вам и прямо с порога завопит: «Слушайте, я же знаю этого парня! А почему он в розыске?»

Как считала Тесс, план, который предложила полиция штата, имел все шансы на успех. Они все продумали заранее. Родных Палмера, которых перед этим измучили вопросами о друзьях и знакомых их сына, попросили не волноваться, если какое-то из этих объявлений попадется им на глаза. План, собственно, состоял в том, чтобы его заметила одна из местных жительниц и лучше всего та самая, у которой наклевывается роман с этим мужчиной. Хорошо, а если первым объявление увидит сам «Палмер»? Это тоже предусмотрели: текст объявления состряпали таким образом, чтобы у преступника не осталось никаких сомнений — объявление появилось по просьбе кого-то из родственников Люси Фэншер. Понять его можно было однозначно: существует завещание Люси, и содержание его имеет к «Палмеру» самое непосредственное отношение. Учли все — даже указанный внизу телефон имел точь-в-точь такой же код, как все телефонные номера в округе Сесил. Только телефон этот стоял в офисе полиции.

— А как Бекка Гаррисон? Что-нибудь удалось узнать?

— Практически ничего. Можно подумать, ее и на свете-то не было. Но ведь женщины выходят замуж и обычно берут фамилию мужа. Или просто меняют фамилию. С женщинами вообще труднее.

— А что насчет ее отца?

— Единственный Гарольд Гарри Гаррисон, который мало-мальски подходит по возрасту, умер тринадцать лет назад. Это мне удалось откопать в базе данных департамента общественной безопасности. Последний известный адрес — где-то в Нью-Йорке. Насчет его книги ничего. Никаких следов.

— Что-то подсказывает мне, что этот Гаррисон, если он вообще существовал, занимался чем-то другим.

— А о выпускниках удалось что-то найти?

Они просмотрели экземпляр «Крисфилдского Курьера», тоненькую, переплетенную в зеленое книжицу с нарядной золотой печатью на обложке. Ее удалось отыскать в местной библиотеке. Издание было не из тех, что выдаются на дом, но стянуть его оказалось на удивление легко. Тесс собиралась вернуть его по почте, вложив в конверт записку с извинениями и некоторую сумму — достаточную для покупки нескольких книг.

— В наши дни исчезнуть проще простого, — пожаловалась она. — Кажется, что найти человека ничего не стоит, но попробуйте это сделать, и вы вмиг обнаружите, что это не так.

— Как поступила наша с вами Бекка, причем не сейчас, а в «добрые, старые времена». Как выяснилось, Гарри Гаррисон обратился в полицию округа Тэлбот, в ведении которого находится остров Ноттинг, с заявлением о ее пропаже.

— Шутите! Это-то где вам удалось раскопать?!

Карл с гордым видом похлопал по крышке старенького компьютера, по приказу майора предоставленного в их распоряжение.

— Чего тут только нет! А программы какие — умереть можно! Только нужно уметь ими пользоваться. Я все проверил. Это случилось пятнадцать лет назад, в апреле.

— Всего через пару месяцев после смерти Эрика Шиверса.

— Точно! Ее папаша сообщил полиции, что, по его предположению, дочь отправилась купаться.

— Купаться?! В апреле?!

Карл кивнул.

— Знаю. Малость рановато — в это время вода в заливе еще холодная. К тому же тела тех, кто там тонет, обычно в конце концов выбрасывает на берег. Конечно, бывают исключения…

— Итак, Бекка исчезла за пару месяцев до выпуска и спустя почти два месяца после того, как погиб Эрик Шиверс. Ее отец подал заявление об исчезновении, но местные жители в один голос твердили нам, что девчонка просто сбежала, чтобы сделаться актрисой или эстрадной певицей. Вскоре после этого отец также покидает остров. Что тому причиной — горе или он просто стремится исчезнуть? Верит ли он в то, что дочь утонула? Или считает, что она удрала? Спросить его мы не в состоянии. А на острове мы уже опросили всех, кого только можно.

Тесс, столкнувшись с очередной головоломкой, предпочитала посидеть и подумать. Карл же, вольготно откинувшись на спинку кресла, раскачивался как сумасшедший, так что ей приходилось опасливо поджимать под себя ноги. А психотерапевт еще говорит, что она, мол, чересчур импульсивна! Поколебавшись, Тесс встала и распахнула дверь — плотно прикрытые двери почему-то всегда наводят на подозрения.

— Думаете, им удалось что-то отыскать уже после того, как мы с вами опросили и Гантсов, и Палмеров? — Карл выразительно повел подбородком в сторону открытой двери, имея в виду полицию штата, в котором их маленький кабинет являлся своего рода островком любительского сыска.

— Не исключено.

— А нам они скажут?

— Возможно, что и нет. Они ведь ясно дали понять, что наша любовь отнюдь не взаимна. Мы с вами можем рассчитывать, что все, найденное нами, будет милостиво принято к сведению, а вот надеяться, что в награду нам тоже кинут косточку, вряд ли стоит.

Словно для того, чтобы подтвердить ее слова, мимо по коридору галопом промчался лейтенант Крейг, изо всех сил делая вид, что он их не замечает.

Карл, болезненно сморщившись, потер колено:

— Погода меняется.

— Перед сменой погоды колено болит, да?

В ответ он молча пожал плечами, будто его это тоже озадачивало.

— Послушайте, я проголодалась, как волк. Может, сходим перекусим?

— Вы же знаете — я ем только в конце дня.

— Да. И я вам уже говорила, что это просто глупо. Пойдемте, съедим хоть что-нибудь — глядишь, и идея какая-то появится. Не могу больше торчать тут и делать вид, что у нас дел невпроворот.

— Может, что-нибудь из морепродуктов? — с надеждой в голосе предложил Карл. Тесс едва не завыла — господи, переубедила-таки этого упрямца перекусить и для чего?! Чтобы он тут же предложил ей именно то единственное, что ей категорически запрещено!

— Только если вы согласитесь съездить в одно место.

— Идет. — И тут же подозрительно спросил: — А зачем?

— Видите ли, у меня аллергия на рыбу, но мне очень нравится ресторанчик Джимми Кантлера, особенно в это время года. Поедем к нему?

— Вы не едите рыбу, но любите сидеть у воды, когда едите?

— Да. Вы считаете, что я чокнутая?

— Не знаю. Спросите лучше своего психотерапевта, он вам точно скажет. Тем более что ему за это кучу денег платят.

Не успели они проехать и полмили после поворота на Аннаполис, как Карл, в очередной раз глянув в зеркальце заднего вида, удивленно вскинул брови.

— У нас «хвост».

— Что?

— Не оборачивайтесь! — завопил он, правой рукой обхватив ее за шею еще до того, как Тесс успела пошевельнуться. — Эта машина повисла у нас на «хвосте», как только мы выехали из Пайксвилля. Сначала я внимания не обратил — в конце концов, по Рейстерстаун-роуд куча народу ездит. Но этот парень, похоже, интересуется именно нами.

— Парень? — слабым голосом переспросила Тесс.

— Мне показалось, это мужчина. Его плохо видно — ветровое стекло отсвечивает, но могу поклясться, что он один.

Тесс украдкой развернула свое боковое зеркальце и притворилась, что подкрашивает губы. Карл был прав — за ветровым стеклом можно было различить только силуэт. Широкие плечи и бейсболка свидетельствовали о том, что водитель — мужчина, но это было все.

Они поехали в машине Карла, не слишком старом еще «сатурне». Карл незаметно увеличил скорость — сначала до семидесяти, потом до восьмидесяти и, наконец, до девяноста миль в час. 97-е шоссе иногда со смехом именуют Мэрилендским автобаном, поскольку его почти идеальное покрытие просто-таки подмывает устроить гонки. Но сейчас несчастный «сатурн» трясся, как в лихорадке. Руль мог вырваться из рук Карла в любую минуту. Хорошо знавшая эту дорогу Тесс помнила, что скоро будут крутой поворот и съезд на старую дорогу.

— Карл… — пискнула она.

Похоже, он ее не слышал. Карл мчался так, словно все остальные машины стояли, а от него требовалось всего лишь лавировать между ними. Колеса завизжали — лишь слегка сбросив скорость, Карл вылетел на крайнюю левую полосу.

— Он еще там? — спросил он.

— Он…

— Не оборачивайтесь же! — свирепо прошипел Карл, вдавив в пол педаль газа.

«Сатурн», охнув, помчался, будто его пришпорили. Тесс мертвой хваткой вцепилась в ручку двери, а другой рукой уперлась в бардачок, чтобы не вылететь через переднее стекло. До поворота оставалось совсем чуть-чуть. Там была развилка, где шоссе выписывало нечто вроде изящной кривой, так что даже самые опытные и лихие водители были вынуждены сбрасывать скорость. Судя по всему, Карл ничего подобного делать не собирался. Суровое выражение его лица свидетельствовало о том, что ни сомнения, ни страх ему не ведомы.

— Вот, вот, вот… давай! — Одним быстрым и ловким поворотом руля он заставил «сатурн» юзом влететь на нужную ему полосу, подрезав при этом тяжелый трейлер, и ловко вписался в поворот. Миг — и они уже несутся по старой дороге, в то время как темно-синяя машина — Тесс не смогла бы с уверенностью назвать марку, заметила только, что машина была явно иностранная, «тойота» или «нисан», — вихрем промчалась мимо по скоростному шоссе. Карл, которого распирала законная гордость, снял, наконец, ногу с педали газа.

— А теперь что? Возвращаемся снова на 97-е шоссе или в ваш ресторан можно проехать как-то по-другому? — с нарочито невозмутимым видом, словно ничего не произошло, поинтересовался он.

— Господи, спаси и помилуй! Карл, вы что, спятили?! Вообразили, что участвуете в гонках «Формулы-1»? Разве вы не знаете, как поступать в таких случаях? Пропустили бы его вперед или остановились бы у ближайшего полицейского поста! Гляньте только на ваш «сатурн»! Будь он лошадью, я бы посоветовала вам пристрелить несчастную, запаленную скотину!

Карл оскорбленно выпрямился — похоже, Тесс больно задела его гордость.

— Будь я один, я бы разобрался с ним без всякой полиции. Но поскольку в машине были вы, я решил, что будет лучше просто сбросить «хвост».

— Больше никакого дурацкого рыцарства, поняли? У меня, между прочим, оружие всегда с собой, да и разрешение есть. Так что я прекрасно могу сама постоять за себя. И мой приятель, зная это, давно уже бросил привычку изображать из себя этакого мачо!

— А может, зря?

— Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?!

— Я хочу сказать… — Карл замолчал, чтобы перевести дыхание. Судя по всему, ему удалось справиться с изрядной долей адреналина, бурлившей в крови после недавней сумасшедшей гонки, потому что, когда он снова заговорил, воинственности в его голосе явно поубавилось. — Я знаю, что вы способны о себе позаботиться. Но все-таки этот парень преследовал нас!

— Да я в этом и не сомневалась, — вздохнула Тесс. — Просто я не в восторге от ваших методов.

Карл сбросил скорость, ища глазами место, где можно развернуться.

— Вы уже дали мне это понять. Хотите сделать это еще раз, да еще таким тоном?

— Каким еще тоном?!

— Тоном большого босса: дескать, я начальник, ты дурак. Между прочим, я тоже служил в полиции. И не стоит вытирать об меня ноги.

Тесс уже открыла было рот, чтобы объявить во всеуслышание, что профессионал из него, как из собачьего хвоста сито, но тут же осеклась. Карл бегает, высунув язык, зная, что не получит за это и медного гроша, в отличие от нее, чье время все-таки оплачивалось, хоть и не слишком щедро. Внезапная мысль заставила ее поперхнуться. А почему он делает это? Что ему до давным-давно забытых дел?

Вместо этого она заговорила о другом:

— Между прочим, на что вы сейчас живете? Вы ведь на пенсии?

— Мое колено, — лаконично бросил он.

— Не поняла… При чем тут ваше колено?

— Ну упал-то ведь я в служебное время, когда шел через парковку. Конечно, я мог оказаться там когда угодно, но раз в рабочее время, то мне сделали операцию, заменили сустав — и все бесплатно. Правда, заживало все долго, так что под конец у меня начались дикие боли в спине, и мне потребовалась еще одна операция — на этот раз на позвоночном диске. К этому времени я провалялся на больничной койке уже больше полугода, так что по выходе из клиники тут же получил инвалидность. Я вышел на пенсию в неполных тридцать пять лет. Основание — полная профнепригодность.

— Наверняка многие вам позавидовали бы.

— О да. В царстве безногих и одноногий король!

Тесс расхохоталась:

— Хорошо сказано. Сами придумали или это из очередного фильма?

— Не помню. — Теперь он вел машину так, словно кузов был битком набит тухлыми яйцами, и «сатурн» полз со скоростью старого паралитика.