Digging for the Bones

Глава 15. Хэллоуин 1979 года

Видеть в Омуте памяти свои собственные магически усиленные воспоминания — сбивающее с толку ощущение, подумал Северус. Это было немного похоже на магловское кино, только он сам был внутри фильма и мог ускорить эпизод, замедлить, повернуть назад. Наблюдать за собой со стороны было странно.

Северус прикинул, что надо бы обсудить эту теорию с Филиусом, ведь на самом деле он понятия не имел, как всё это работает.

Дамблдор попросил у Северуса копию этих воспоминаний, и он согласился, чтобы подтвердить свой рассказ, но при условии, что сначала сам просмотрит их и кое-что подкорректирует. Директор понял его желание убедиться, что в воспоминаниях нет ничего чересчур личного.

Воспоминания медленно проявлялись, как декорации на сцене. Слуха коснулась песня, которую Северус не слышал уже много лет.

Под ветрами в торфянниках Вайли

Мы кружились и падали в травы,

Мы друг друга с тобой ревновали,

Хоть и были, возможно, не правы.

Но зачем же меня ты оставил,

Когда быть я с тобой так хотела?

У любви нет ни рамок, ни правил,

Ненавидя, я в страсти горела*.

Эфемерное сопрано звучало из динамиков, заполняя комнату. Старая стереосистема была, пожалуй, самым ценным подарком, который Тобиас когда-либо покупал для Эйлин, хотя и не самым дорогим. Единственная вещь Тобиаса, которую Северус ещё не трансфигурировал, не продал и не выбросил. К тому же он обнаружил, что некоторые магические манипуляции делают звук лучше.

Коллекция пластинок Северуса была невелика, но он помнил, как купил эту пластинку. Голос певицы тронул его сердце так сильно, как ничто другое за долгое время. Он звучал резко и напряжённо, одновременно по-девичьи и с вековой печалью, словно певица испытывала гнев или сдерживала слёзы. Узнав в музыкальном магазине название песни и имя исполнителя, Северус поддался редкому порыву, купил пластинку и чем больше её слушал, тем сильнее эта песня притягивала его.

Юный Северус сидел в гостиной отцовского дома в Паучьем тупике. Вместо мантии волшебника он был одет в чёрные магловские джинсы и футболку — в тот день он ходил в магловский Лондон. Кожаная куртка небрежно висела на спинке стула, а ботинки валялись в углу.

Нынешний дом мало походил на тот, в котором Северус вырос: многочисленные книжные приобретения Северуса заполняли книжные полки, трансфигурированные из кусков дерева, в отличие от шлакоблоков и дощатых стеллажей, которыми он пользовался в своей комнате, когда учился в школе — пока ублюдок-отец был ещё жив, Северусу не разрешалось использовать магию для изготовления полок.

В кошмарах ночных мне сказали,

Что я проиграю бой.

Оставить меня убеждали

Мой перевал грозовой.

Северус смотрел на самого себя, наливавшего в бокал белое вино. Ему не нужно было вспоминать о том, что он чувствовал в ту ночь. Меланхолическая музыка соответствовала его настроению и была прекрасным противовесом вою ветра снаружи.

Хитклифф, это я, твоя Кэти,

Я вернулась, вернулась домой,

Одной мне так холодно в свете,

Впусти же меня, окно открой.

Тобиас умер шесть недель назад, и юный волшебник никогда в жизни не чувствовал себя таким свободным. У старика не было ни семьи, ни друзей, если не считать пьяниц в пабе. Северус не позаботился о похоронах — это была бы пустая трата денег. Скорее, он дал отцу тот минимум, которого требовал долг. Никаких похорон и памятника для Тобиаса Снейпа. Всего лишь формальная кремация и незаконное захоронение в реке, куда он водил Северуса ловить рыбу, когда тот был совсем маленьким.

О, как же темно, одиноко

Вот так, вдалеке от тебя.

Тоскую. Судьба так жестока,

Мне холодно жить, не любя.

Я возвращаюсь, любимый,

Хитклифф, моя ты мечта.

С тобой мы навеки едины.

Как без тебя жизнь пуста!

Резкий стук в дверь так напугал его (как настоящего, так и юного), что Северус-воспоминание чуть не выронил стакан.

В тот вечер Северус никого не ждал. Он вытащил палочку и приоткрыл дверь, зная, что звонивший должен быть волшебником или ведьмой — только на прошлой неделе Северус наложил на дом заклинание, чтобы скрыть его от магловских глаз.

Слишком долго в ночи я бродила, скиталась,

И мне надо вернуться, вернуться домой.

Я исправлю с тобой всё, что в жизни осталось,

Я приду, я вернусь в перевал грозовой.

Северус подкрался к себе, юному, и посмотрел на фигуру в плаще с капюшоном, стоявшую на пороге.

Хитклифф, это я, твоя Кэти,

Одной мне так холодно в свете.

Хо-о-олодно…

Там, судя по очертаниям, стояла женщина. Она оглянулась через плечо, словно опасаясь преследования.

Дай мне тепла,

Дай мне забрать твою душу.

— Что вам нужно? — требовательно спросил Северус-воспоминание.

Женщина повернула голову. Оба Северуса подавили вздох: младший — от неожиданности, старший — от внезапной боли.

Свет из дома падал на рыжие волосы. Её зелёные глаза покраснели, а щёки покрылись пятнами. Серый плащ скрывал зелёную форму целительницы, как будто она приехала прямо с работы. Она держала палочку обеими руками, нервно перекатывая её между пальцами.

— Северус? — голос женщины был хриплым и ломким. — П-прости… Я не знаю, куда ещё пойти.

— Лили, — выдохнул Северус-воспоминание.

Настоящий Северус скрестил руки на груди. По его щекам уже медленно катились слёзы. Он глубоко вздохнул, беря себя в руки, снова радуясь, что решил сначала посмотреть всё это в одиночку. Он отступил назад и прислонился к стене дома-воспоминания, заставляя себя оставаться бесстрастным наблюдателем.

— Лили, — растерянно повторил юный Северус. — Что ты здесь делаешь?

Лили попыталась ответить, но её душили слёзы, и она закрыла рукой рот, пытаясь сдержать рыдания.

— Слушай, тебе лучше войти. Здесь небезопасно.

Старший Северус поморщился от заметного акцента рабочих окраин своего младшего «я», гортанно произносившего «т», а «з» и «д» в слове «здесь» где-то потерялись, так что прозвучало «есяпасна».

Северус-из-настоящего вспомнил, почему у него вошло в привычку всегда говорить так формально — точность слов помогла ему избавиться от лениво-вальяжного выговора.

— Пойдём, Лили, — Северус-воспоминание мягко протянул руку, обнимая её за плечи.

Она прижалась щекой к его руке и вытерла слёзы. Северус протянул носовой платок, который она с благодарностью приняла, входя в комнату.

— Прости, — повторила Лили, глубоко вздохнув, когда Северус вернулся обратно на улицу и бросил снаружи быстрый ревелио. Ни одного волшебника не оказалось в радиусе действия заклинания, так что он закрыл дверь.

Лили стояла, оглядывая гостиную с книжными полками и единственным хорошим креслом, которое Северус трансфигурировал для себя, чтобы читать. Она выглядела маленькой, потерянной и до боли грустной.

— Что случилось? — наконец сообразил спросить младший Северус (это прозвучало как «Чёчилось», и реальный Северус снова поморщился) после того, как некоторое время таращился на расстроенную ведьму.

— Это Джеймс… он… он… — она снова прижала руку ко рту, и её слова утонули в рыданиях.

Северус никогда раньше не понимал, насколько он страшен в гневе. Он наблюдал, как лицо юного Северуса, слишком напоминавшее Тобиаса Снейпа, потемнело в гневе, когда он рыкнул:

— Что он сделал?

Крепко сжимая в пальцах палочку, молодой волшебник подошёл к Лили и обнял её за плечи.

— Нет… нет, Сев. Всё совсем не так. Он ничего не сделал, — Лили, покачав головой, потянулась к нему, вцепившись в рукава. Её лицо было залито слезами. — Не надо…

— Он сделал тебе больно? Я убью его на хрен. Что он сделал, Лили? Он тебя ударил? — Северус окинул её взглядом в поисках возможных отметин на коже.

— Он ничего не сделал, Сев, — твёрдо сказала Лили, хотя её голос звенел от слёз. — Он ничего не сделал!

— Ты уверена? — Северус посмотрел в глаза Лили, пытаясь понять, насколько правдивы её слова.

— Сев, — предостерегающе сказала Лили. — Северус! Перестань, — она отвела взгляд и отступила, освобождаясь из его хватки. — Убирайся из моей головы.

Музыка заполнила пространство между ними, когда Лили посмотрела на него. Теперь она крепко сжимала свою палочку, держа её слегка приподнятой на уровне бедра, переступив с ноги на ногу и прикусив губу.

— Это было ошибкой, — очень тихо произнесла Лили, шагнув к двери.

Северус сделал ещё один шаг назад.

— Прости, — тихо сказал он, предупреждающе подняв руки, — но я должен был знать, — его голос слегка дрожал. — Ты же знаешь, что… — он замялся, словно подыскивая подходящее слово, — люди… они лгут о таких вещах.

Гнев Лили иссяк. Она снова оглядела гостиную.

— Да, я знаю, — её плечи опустились. — Конечно, я знаю, — в её голосе прозвучала боль.

— Я больше не буду этого делать, — Северус поднял руку, проведя по волосам, и вздохнул: — Иди сюда, присядь, — он трансфигурировал кресло в маленький диванчик, уселся на него, приглашающе повёл рукой и тихо спросил: — Так ты расскажешь мне, зачем пришла сюда? После стольких лет?

Лили села рядом с ним, но не взяла его за руку, вместо этого положила палочку на колени и сложила руки на ней, долго смотрела на него, словно хотела прочесть его мысли, хотя никогда не была сильна в легилименции. Северус ответил ей тем же, ожидая, пока она соберётся с мыслями.

— Ты прислал свадебный подарок, — наконец заговорила Лили совсем о другом.

— Так принято, — сухо ответил Северус.

— Не стоило, — она опустила взгляд на свои руки.

Наблюдавший за происходящим реальный Северус поразился, насколько Лили при этом стала удивительно похожа на своего сына. Странно, он раньше не замечал, что ребёнок двигался, как Лили.

— Ты правда имел в виду то, что сказал? В той записке? — осторожно спросила Лили, не глядя на Северуса.

— Что я до сих пор скучаю по тебе, но надеюсь, что ты счастлива? — спросил он.

Лили кивнула, не поднимая головы.

— Конечно, правда, — Северус наклонился и накрыл ладонями её сложенные руки. — Ты собираешься сказать мне, почему ты здесь?

— Знаешь, — вздохнула Лили, — я была счастлива с Джеймсом. Даже несмотря на войну и всё такое. Мы пытались завести ребёнка, — она не смотрела на него.

Северус наклонился сильнее, прижавшись лбом к её макушке. Лили с лёгким вздохом прислонилась к нему.

— Мы пытаемся завести ребёнка, — повторила Лили шёпотом. — С тех пор, как поженились. Прошло уже больше года.

В комнате было невероятно тихо, и ни один из Северусов не заметил, когда остановилась пластинка — игла проигрывателя была зачарована самостоятельно подниматься, едва запись заканчивалась.

— Я начала беспокоиться. Это очень долго, чтобы попытаться… тем более, что я выбирала лучшее время, чтобы… ты понимаешь, — Лили говорила приглушённо, словно боялась, что кто-нибудь подслушает.

Реальный Северус вынужден был наклониться ближе, чтобы услышать её.

— Я хочу специализироваться на акушерстве, стала ученицей акушерки. В прошлом месяце она применила ко мне все свои чары, — слёзы снова потекли по щекам, но голос звучал почти ровно. — Она научила меня этим чарам, чтобы я могла проверить Джеймса. Я сделала это сегодня днём. Он работал всю ночь, поэтому спал и ничего не заметил.

Тут Лили подняла голову и посмотрела на Северуса опустошенными глазами.

— Он не может… он не может иметь детей. Но он чистокровный, и у него должен быть…

Северус резко выдохнул, всё понимая. Именно по этой причине многие чистокровные волшебные семьи угасли.

— О, Лили, — Северус крепче сжал её руки, — ты ему сказала?

— Я не могу, он так сильно хочет ребёнка. И я тоже, — она снова опустила глаза на колени. — Я не знаю, куда ещё идти.

— Ничего не понимаю. Что я могу сделать… — Северус умолк, когда Лили подняла глаза, теперь сверкающие решимостью.

— Ты знаешь, как приготовить зелье? — спросила она.

— Зелье? — брови Северуса поднялись в недоумении и замешательстве. — Я могу приготовить любое зелье, какое ты захочешь, но от этого нет лекарства, ты же знаешь.

— Зелье сокрытия родства, — твёрдо сказала Лили, не сводя ярких глаз с лица Северуса.

— Я… наверное… Я имею в виду, — Северус, сделав паузу, сглотнул. — Это не трудное зелье… но… — он снова замолчал.

— Но что? — тихо спросила Лили.

— Ну, кто будет… Ты знаешь?.. — Северус говорил, чувствуя, как запылало лицо.

— Донором? — спросила Лили, по-прежнему не сводя с него глаз, хотя её щёки тоже стали ярко-розовыми.

Северус кивнул.

— Полагаю, ты попросишь кого-нибудь из друзей Поттера? — в его резком голосе слышалось что-то похожее на неодобрение.

Лицо Лили приняло свекольный оттенок, на который было больно смотреть.

— Я-я… я как бы надеялась… — голос Лили дрогнул. Она отдёрнула руки и, взяв волшебную палочку, хотела встать с дивана. — Ничего страшного. Я уже сказала, это было ошибкой.

— Лили… Лили, подожди, — Северус снова схватил её за руки и не дал подняться. — Я просто… извини. Глупый вопрос. Это не моё дело. Конечно, я помогу.

Лили посмотрела на Северуса с радостной, несмотря на слёзы, улыбкой и бросилась в его объятия, снова всхлипывая. Он застыл, одной рукой неловко похлопывая обезумевшую женщину по спине, а другой гладя её волосы.

— Ш-ш-ш, Лили, — шептал он, — всё в порядке.

— Спасибо, — Лили отстранилась.

— Когда ты собираешься рассказать Поттеру? — спросил Северус, когда Лили, казалось, достаточно успокоилась, чтобы продолжить разговор.

— Я не скажу, — она откинулась на спинку дивана, в её глазах появилось затравленное выражение.

— Ты что? — изумился Северус. — Ты не можешь скрыть это от него. Кого бы ты ни попросила… они обязательно проговорятся.

— А если я тебя попрошу? — спросила Лили.

— Но, Лили, — Северус несколько раз открыл и закрыл рот, выглядя ошарашенным, — он никогда не позволит тебе.

— Он ничего не узнает об этом, — Лили скрестила руки на груди. — Если ты не сделаешь этого, я пойду в магловский банк спермы.

— А что… Что это?

— Разве ты не слышал об этом в прошлом году? — раздражённо фыркнула Лили. — Ребёнок из пробирки? Это было во всех новостях, — она с укоризной посмотрела на него. — Конечно, ты же не читаешь магловские газеты.

— Что? — Северус покачал головой и на секунду прикрыл руками глаза. — Так что, они просто используют чьё-то мужское… — он замолчал, опуская руки и не зная, какой термин использовать.

— Сперму, — подсказала Лили ровным голосом. — Насколько я понимаю, её сохраняют, замораживая. Они искусственно оплодотворят меня. Это очень дорого, но у меня ещё есть страховка моих родителей.

— Но это звучит ужасно, — Северус изумлённо уставился на неё. Ему в голову пришла жутковатая мысль: — А что, если ребёнок окажется сквибом?

— Я — маглорожденная. Думаешь, мне не всё равно? — вспыхнула Лили, вскочила и заметалась по комнате, с сердитым и решительным видом проскочив мимо настоящего Северуса.

— Поттеру не всё равно. Ты же знаешь, так и есть, — тихо сказал Северус. Он сидел на диване, положив локти на колени, и, словно зритель на теннисном матче, наблюдал, как она мечется взад-вперёд.

— Он хочет ребёнка так же сильно, как и я. Ему будет всё равно, — заверила Лили.

— Лили, — Северус встал. — Лили… Я… Я не уверен, что смогу, — левой рукой он вцепился в локоть свободно свисающей правой, в пальцах которой до сих пор сжимал палочку. — Ты мой лучший друг…

— До сих пор? — Лили остановилась и, слегка улыбнувшись, посмотрела на него.

— До сих пор, — Северус вздохнул с лёгкой, грустной, ласковой улыбкой.

Настоящий Северус подавил всхлип.

— Но, — упорно продолжал Северус-воспоминание, — я никогда не думал о тебе так. Это не значит, что ты некрасивая, — быстро говорил он, боясь, что его неправильно поймут. — Но ты не… ну, ты понимаешь?

— Может, напьёмся? — с робкой надеждой спросила Лили. — Я не хочу, чтобы это был кто-то, кто не является моим другом. И я знаю, что ты никогда никому не расскажешь.

Северус долго молча смотрел на неё. Лили, казалось, затаила дыхание.

Внезапно он повернулся к своим книжным полкам. Северус хорошо знал, в какой книге искать, хотя никогда раньше не готовил именно это зелье — он прекрасно изучил все свои книги. Заглянув в указатель, он открыл нужную страницу.

— На приготовление зелья потребуется неделя. Тебе нужно будет принимать его через две недели после оплодотворения, после того, как у тебя произойдёт задержка менструации, в течение первых трёх месяцев.

— Спасибо, — кивнув, выдохнула Лили, понимая, что он даёт своё согласие на её безумный план.

— Когда бы ты хотела… — Северус, не поднимая головы от книги, искоса взглянул на неё.

Её лицо снова стало свекольного цвета.

— Мадам Бонифант дала мне сегодня зелье зачатия. А Джеймс думает, что я вечером дежурю при родах. Мадам Бонифант прикроет меня.

— Бонифант? Она твоя наставница? — Северус поднял голову и внимательно посмотрел на неё.

Лили кивнула.

— Она знает, что я хочу сделать, и велела не говорить ей, с кем, — Лили пожала плечами, глядя в сторону. — Это достаточно распространённая проблема, многие акушерки знают женщин, которым приходилось так поступать.

— О, — тихо произнёс Северус.

— Так что если у тебя нет других планов, мы могли бы сделать это сегодня вечером, — Лили обхватила себя руками. — Если у тебя ещё осталось это вино… — она кивнула на буфет, где стоял его забытый бокал.

— Тебе всегда плохо от выпивки, — молодой человек мягко улыбнулся. — У меня есть кое-что получше — зелье, которое заставит нас стать по-настоящему желанными друг другу, примерно на полчаса.

— Может быть, это займёт сорок пять минут? — Лили смущённо хихикнула.

— Достаточно, — реальный Северус остановил воспоминание, вытер лицо рукавом (хотя терпеть не мог, когда так делали студенты) и использовал заклинание, чтобы стереть часть просмотренного. Ему нужно было только то воспоминание, которое докажет, что не произошло ничего насильственного или несогласованного. Он не собирался устраивать шоу для старого ублюдка.

______________

*Здесь и далее — адаптированный перевод песни «Грозовой перевал» Кейт Буш, вошедшей в альбом «The Kick Inside» и покорившей британские чарты в 1979 году (прим. пер.)