Digging for the Bones

Глава 48. Дом ужаса

Люпин склонился над столом, положив ладони на столешницу, и принялся просматривать статью. Эта газета была из тех изданий, где много сплетен о знаменитостях и полно фотографий женщин в бикини. Северус видел, что статья с арестом Дурслей размещена не на первой полосе, как было бы, если бы Поттером заинтересовался «Ежедневный Пророк», а в конце, среди нескольких историй о настоящих преступлениях и всяческих развратах.

Северус смотрел, как нахмурился оборотень, пытаясь понять, насколько всё плохо.

— Ну? — рявкнул он, не в силах ждать, пока Люпин прочтёт про себя проклятую статью.

Гарри дрожал как осиновый лист.

— Вы же сказали, что никто не узнает, — прошептал он.

Северус сжал в кармане палочку на случай, если магия ребёнка снова выйдет из-под контроля. Он осторожно положил другую руку на плечо Гарри — жест становился всё более естественным. Похоже, это помогло — по крайней мере, обошлось без разбитых чашек. Гарри подвинул свой стул ближе к Северусу.

— Что они говорят обо мне? — дрожащим голосом спросил мальчик. Северус растерянно отметил, как маленькая рука вцепилась в его мантию.

— Здесь нет твоего имени, — в голосе Люпина прозвучало облегчение, его плечи постепенно расслабились. Он сунул газету к Северусу и снова сел напротив Гарри.

Мастер зелий опустил палочку, придвинул к себе газету, по-прежнему держа Гарри за плечо. Мальчик не сделал ни малейшего движения, чтобы прочитать статью, и глядел на неё, как на дохлую крысу.

На снимке были изображены Вернон и Петуния в окружении полицейских. Петуния пыталась закрыть лицо руками, скованными наручниками, а Вернон рычал на фотографа.

Дом ужаса!

Действуя на основе информации, полученной от Шотландского уполномоченного по делам детей и молодёжи, власти провели расследование в доме Вернона и Петунии Дурслей, где обнаружили ужасающие факты издевательства над ребёнком и пренебрежение своими обязанностями.

Согласно материалам дела, супруги были арестованы за то, что более двух лет держали своего десятилетнего умственно отсталого племянника взаперти в комнате, позволяя мальчику только заниматься домашними делами и посещать школу.

Выяснилось, что ребёнка отправили жить к тёте и дяде после того, как его родители восемь лет назад, находясь в нетрезвом состоянии, погибли в автокатастрофе.

По полученным сообщениям, пострадавшему ребёнку разрешалось пользоваться семейной ванной комнатой лишь в течение нескольких минут утром и вечером. По словам соседей, мальчика, имя которого не называется, видели постоянно работающим в саду.

— Я видела, как бедняга работает в саду с утра до вечера, — рассказывает соседка. — Худенький малыш, но Петуния всегда говорила, что он привередлив в еде. Конечно, с его проблемами трудно понять, что происходит. Он никогда ни с кем не разговаривал… не хотел смотреть тебе в глаза.

Семь замков, неуместные в этом безупречном доме, запирают наверху грязную, плохо освещённую комнату со старым письменным столом и раскладушкой, в то время как спальня по соседству забита новейшими электронными гаджетами. Несколько рваных, до невозможности застиранных футболок висят в шкафу из прессованного картона, выглядящем так, будто его приволокли со свалки. Коричневые пятна на полу и решётки на окнах создают впечатление тюремной камеры Третьего мира, а не детской спальни. Даже запах об этом напоминает — ведро в углу молчаливо свидетельствует о продолжительности заточения ребёнка.

Следователи, обыскивая дом, столкнулись с ещё более серьёзными фактами. В чулане под лестницей они обнаружили явные доказательства того, что ребёнка запирали там, похоже, на длительное время. Детские каракули и несколько маленьких звёздочек, ярко-синих и лимонно-зелёных, нарисованных флуоресцентными маркерами, спорадически вспыхивают на стенах цвета грязной слоновой кости. Написанная от руки табличка гласит, что это комната мальчика, а в углу лежит грязный матрас с одеялом, под которым спрятано несколько сломанных игрушек.

Жестокое обращение выявилось во время обычного медицинского осмотра в школе для мальчиков — охраняемом учреждении для умственно отсталых детей. В ходе обследования были обнаружены свидетельства недавнего и прошлого физического насилия, а также признаки сильнейшего недоедания.

Дурсли заявили полиции, что они были вынуждены держать ребёнка взаперти, чтобы он не таскал еду из холодильника, и пытались предотвратить его опасные действия, утверждая, что этим летом он напал на члена семьи.

С собственным сыном супруги, по-видимому, хорошо обращались, не проявляя никаких признаков пренебрежения или жестокости. Когда его спросили, мальчик откровенно заявил, что второго мальчика запирали почти каждый день с тех пор, как он появился у них.

Эксперты утверждают, что, очевидно, племянник стал жертвой так называемого «синдрома целевого ребёнка», который на самом деле более распространён, чем люди могут себе представить: многие родители выделяют в семье одного ребёнка для оскорблений и издевательств…

Северус прочитал достаточно. Он вздохнул с облегчением — дурацкий репортаж.

— В этой статье ошибка с твоим возрастом. Насколько хорошо известно имя Дурслей?

— Я почти никому не говорил о них, — покачав головой, пробормотал Гарри. — Я думаю, только Уизли и Гермиона знают их фамилию.

— В таком случае всё не так уж и плохо, — твёрдо сказал Северус. — Очень немногие волшебники следят за магловскими новостями, особенно за такого рода газетами. А те, кто это делает, вряд ли свяжут умственно отсталого десятилетнего ребёнка с тринадцатилетним Мальчиком-который-выжил.

— Тем не менее Дамблдору нужно сказать, — заметил Люпин, ставя чашку на стол. Он встал и взял свою мантию. — Я должен сообщить ему.

— Скажи заодно и Поппи, — проворчал Северус. — А я поговорю с Артуром Уизли. Если кто-то в Министерстве обнаружит связь, он об этом узнает.

Люпин коротко кивнул и мягко сказал:

— Гарри, всё правда будет хорошо.

Мальчик выглядел основательно позеленевшим — слишком много переживаний за одно утро.

— Должно быть, они поговорили с Уилкинсами, — пробормотал Гарри, полностью игнорируя Люпина. — Мистер… Уилкинс всегда считал, что я намного младше Дадли. Тётя Петуния сказала миссис Уилкинс, что я псих.

Люпин поймал взгляд Северуса поверх головы Гарри.

— С тобой всё будет в порядке, пока Артур не приедет? — участливо спросил он, улыбнувшись, и Северус прикинул, что это должно означать ободрение.

— Подождите, — Гарри встряхнулся, осознав, что сказал Люпин. — Вы имеете в виду мистера Уизли? — В ответ на утвердительный кивок Люпина он спросил: — А зачем мистер Уизли придёт сюда?

— У профессора Люпина сегодня и завтра неотложные дела в Хогвартсе, — пояснил Северус. — А мадам Помфри считает, что нам нужна помощь, пока его не будет. Мистер и миссис Уизли пригласили нас погостить, — он пристально посмотрел на мальчика, оценивая его реакцию, и с некоторым облегчением увидел, что ребёнку, по крайней мере, любопытно.

Гарри на мгновение встретился взглядом с Северусом. На открытом лице ребёнка отразились неуверенность, недоверие и что-то вроде мольбы. Затем его глаза вновь стали безучастными.

— Хорошо, — отвернувшись, тихо сказал он и почесал Сопелку за ухом. — А что нам делать с Сопелкой? Не знаю, найдётся ли там для него место.

— Я отвезу его обратно в Хогвартс, хорошо? — Люпин мягко улыбнулся. — Он может ночевать с Хагридом.

Профессор похлопал себя ладонью по бедру, и Сопелка, вскочив, послушно подошёл.

Гарри потерянно кивнул, по-прежнему не встречаясь взглядом ни с одним из профессоров. Лишившись собаки, ребёнок отпустил и мантию Северуса, сложил руки перед собой на столе и уставился на них.

— Собери одежду на два дня, — распорядился Северус, надеясь отвлечь Гарри хотя бы на пять минут.

Мальчик снова подавленно кивнул, но дрожать перестал.

— Вы… вы сказали мистеру и миссис Уизли о…? — он умолк.

— Нет, — твёрдо ответил Северус. — Они знают, что я был болен, но это всё. Ты сам решишь, сколько и как им рассказать.

— Я бы предпочёл, чтобы они не знали, — тихо сказал Гарри. Его руки и плечи медленно расслабились, так что Северус решил, что он, по крайней мере, немного успокоился.

— Всё в порядке, Гарри, — заверил его Люпин. — Если тебе так спокойнее…

Гарри встал.

— Я просто… — он нерешительно махнул рукой на дверь в коридор, а затем повернулся на каблуках и убежал.

Северус прислушался к лёгким шагам мальчика на лестнице и, достав из кармана палочку, бросил на дверь заглушающее заклинание.

Люпин с любопытством наблюдал за ним. Рядом сидел пёс, выглядевший таким же заинтересованным.

— Как ты думаешь, что это будет значить для Гарри? — Северусу было неприятно спрашивать совета у Люпина, и он чувствовал себя не в своей тарелке.

— Боюсь, что это ударит его довольно сильно, — Люпин вздохнул, — как только он всё осознает, — оборотень посмотрел на потолок, а затем уставился в пол. — Он убедил себя, что его родственники не так уж плохи. Полагаю, это, — Люпин кивнул на заголовок, — вероятно, напомнит ему, насколько ненормальной была вся ситуация. Для большинства людей лучше постепенно осознавать подобное.

— Как ты думаешь, ему снова грозит опасность навредить самому себе? — тихо спросил Северус, озвучив страх, который больше всего преследовал его мысли. Дрожь пробежала по телу, когда он невольно вновь представил себе Гарри, едва дышащего, почти без сознания, бьющегося в петле импровизированной верёвки.

Люпин выглядел необычайно серьёзным.

— Боюсь, мы не можем сбрасывать со счетов возможность того, что это может привести его прямо к краю пропасти, — он покачал головой. — Но я думаю, что на данный момент устное соглашение с ним не причинять себе вреда — это лучшее, что мы можем сделать.

Северус понимающе кивнул. Он знал по опыту, что клятва действительно могла предупредить суицид. Со своими студентами он обнаружил, что часто просто обещания сначала поговорить было достаточно, чтобы сорвать попытку самоубийства.

— Я бы сказал, — продолжал Люпин, — что потребность Гарри в молчании по этому поводу следует уважать. Не говоря уже о том, что, хотя я доверяю благоразумию Уизли, меня передёргивает при мысли о том, что произойдёт, если Министерство пронюхает об этом.

— Не говори мне о Министерстве! — вспылил Северус — внезапно прорвалось всё напряжение, пружиной закручивавшееся в нём все эти дни. — Тебе объяснить, как они смотрят на самоубийц? — выплюнул он и, поймав непонимающий взгляд Люпина, рявкнул: — Уверен, ты слышал о смерти моей матери!

— Боюсь, что нет, — покачал головой Люпин.

Это удивило Северуса, он полагал, что вся эта грязь была общеизвестна в школе. Другие чистокровные студенты, конечно же, не стеснялись обсуждать это. Хотя, если подумать, Люпин никогда не был склонен слушать сплетни.

— Министерство определило смерть моей матери как самоубийство, — сказал Северус убийственно тихим голосом.

Глаза Люпина расширились, лицо побледнело.

— Я… я этого не знал, — сказал он, потянувшись рукой к Северусу. — Мне очень жаль.

Северус подосадовал, что не чувствует себя достаточно хорошо, чтобы в гневе выскочить из комнаты, и ограничился тем, что выхватил свою ладонь из хватки Люпина.

— Избавь меня от своих сожалений, Люпин, — прошипел он, скрестив руки на груди.

— Министерство… неужели оно…?

— Конфисковало имущество моей матери? — процедил сквозь зубы Северус. — Смешало с грязью её имя и имя всей её семьи? Отказало в погребении её тела в фамильном склепе? Да — по всем пунктам.

— Северус… — Люпин явно расстроился.

— Неважно, — устало сказал Северус; у него не осталось сил злиться. — Это уже не имеет значения. Возвращаясь к Гарри — я поговорю с Артуром. Сегодня утром он прислал мне сову — он со старшим сыном прибудет сюда ближе к обеду, чтобы проводить нас.

— В таком случае я останусь до их приезда, — заявил Люпин. — Дамблдор подождёт.

— Я не согласен, — Северус покачал головой. — Думаю, тебе нужно немедленно сообщить директору, и я, конечно же, не хочу доверять это сове.

Он также очень хотел, чтобы Люпин оставил его в покое, а не хлопотал над ним, как нервозная сиделка.

— Если ты так считаешь… — Люпин вздохнул, неловко поёрзав, встал. — Можешь связаться со мной до вечера — полнолуние начнётся около шести.

Северус резко кивнул.

— Проверь Гарри перед уходом, — попросил он, не имея сил снова подняться по лестнице.