Доля вероятности

Глава шестнадцатая Натаниэль

Джорджтаун

Март 2015 года

— У нас с тобой всего два дня, а ты хочешь провести весь вечер в баре? — Иззи пыталась перекричать грохочущий бас в клубе. На переполненном танцполе творился полный беспредел.

— Я обещал твоей сестре вытащить тебя из дома, — ответил я. — У нас был уговор: она не предупреждает тебя о моем приезде, а я вывожу тебя в люди.

Мой пульс подскочил от близости напирающей толпы. Слишком много людей отделяло нас от выхода. Я не мог уследить за их руками, не заметил бы вовремя, реши кто-то выхватить оружие. Слишком большая толпа.

Зря я приехал, но я так старался выбить особое разрешение и получить увольнительную на выходные перед возвращением к тренировкам в реинтеграционном лагере[19], где меня ждали ребята из моего подразделения. Хотя я не видел в этих тренировках особого смысла.

— Ты, наверное, устал, не спал ведь всю ночь, — сказала Иззи, и между ее бровей залегли морщинки. Черт, я и забыл, какие у нее длинные ресницы. Фотографии не передавали ее красоту.

— Я в норме. Еще не хватало волноваться обо мне в твой день рождения.

Видимо, вчерашней бессонной ночью вести тебя тихо у меня не вышло, хотя я сдержал данное себе обещание, лег на диване и не распускал руки. Глядя на Иззи сейчас — на ней была блузка с глубоким вырезом и джинсы, просто созданные для того, чтобы обнимать ее ягодицы, — я решил, что заслуживаю именоваться святым. Скажу больше: я заслужил это звание в тот самый момент, когда она предложила мне спать в ее постели, а я отказался.

Больше всего на свете мне хотелось обнять ее и продолжить ровно с того места, где мы остановились девять месяцев назад, когда целовались в океане, а она обхватывала меня ногами за талию. Но с тех пор кое-что изменилось, кое-чего она не знала, и я догадывался, что, узнав это, Иззи уже не захочет видеть меня в своей постели, даже если мы будем просто спать.

Как бы отчаянно я ни хотел быть с ней, логика подсказывала, что она никогда не станет моей. Мы с ней принадлежали к разным мирам. Скоро Иззи закончит университет, она будет менять жизни других, а что умел я? Только эти жизни отбирать. Моя склонность к насилию оказалась неизмеримо больше, чем у отца. Тот хотя бы ни разу никого не убил.

— Пойдем, — сказал я и протянул руку. — Закажем тебе выпить. Я обещал Серене.

— Выпью, и сразу уходим.

Наши пальцы сплелись. Мы будто снова сидели в том самолете и неслись навстречу неопределенности. По телу разлилось чудесное тепло. С Иззи я чувствовал себя как дома.

— Договорились.

Я повел ее сквозь толпу. Пульс подскакивал всякий раз, когда кто-то случайно нас касался. Мы сели на два единственных свободных табурета у стойки.

Иззи заняла тот, что был ближе к двери, а я сел к ней лицом, периодически оглядываясь через плечо проверить, сколько человек сзади. За поворотом стойки и у стены сидели всего пятеро; меньшее из зол.

Но все равно мне здесь не нравилось. Между нами и всеми выходами из бара было слишком много людей.

— Что будешь? — спросил я. Вдали от динамиков уже не приходилось кричать. — Пиво? Текилу? «Космополитен»?

— Нет.

Иззи побарабанила пальцами по стойке и оглядела полки с бутылками. К нам подошла хорошенькая барменша, брюнетка.

— Что будете? — спросила она и одарила меня сияющей улыбкой.

Пару лет назад такой тип женщин меня очень привлекал. Но теперь мне нравился другой тип: Изабо Астор. Не просто блондинка с карими глазами. Не просто остроумная девушка с заразительным смехом. Не просто подружка с губами мягкими, как шелк, которая могла болтать на четырнадцать тем одновременно. Нет, мне нравилась именно Изабо. Другая девушка не подошла бы, даже если бы сочетала в себе все эти качества. С каждым ее письмом, с каждым откровенным признанием и шуткой я влюблялся сильнее. Я не страдал от недостатка женского внимания даже на военной базе и не рассчитывал, что Иззи будет меня ждать, тем более что сам сказал ей этого не делать. Но второй Изабо просто не существовало в природе.

Из-за этого я — мы оба — оказались в безвыходном положении.

— Бокал шампанского, — с улыбкой ответила Иззи.

— Шампанского? — Барменша наклонилась к ней, будто не расслышала.

— Да, — ответила Иззи, потянулась в сумочку и показала водительское удостоверение. — У меня сегодня день рождения.

— Шампанское так шампанское. Поздравляю. — Барменша улыбнулась и вернула Иззи права. — А вам? — Она повернулась ко мне и тоже наклонилась, хотя я ничего не говорил.

— Пива, пожалуйста, — сказал я и полез за бумажником. — Если вы не наливаете шампанское по бокалам, мы закажем бутылку.

— Принято, — сказала брюнетка и взялась за работу.

— Что тебе сегодня больше всего понравилось? — спросила Иззи. — Когда я затащила тебя в свою любимую пиццерию? Или в любимую кондитерскую попробовать мои любимые маффины? Или на прогулку по кампусу?

— С тобой мне все нравилось, — честно ответил я.

Рядом с Иззи я мог говорить то, что думал, этим мне и нравились наши… отношения или не отношения — что бы это ни было. С ней не надо было играть в игры, изображать из себя кого-то и даже флиртовать. Я мог быть собой и свободно делиться своими мыслями.

Сегодняшний день оправдал все мои ожидания: не зря я приехал из Саванны, и за все это стоило благодарить Серену. Когда я написал ей с профиля в «Инстаграме», который завел по настоянию Иззи, и сообщил, что хочу сделать ее сестре сюрприз, Серена в ту же секунду согласилась мне подыграть. А еще умудрилась в наш краткий разговор подбросить новость о том, что родители, как обычно, кинули Иззи и что у нее нет парня.

Не стану лгать, я почувствовал облегчение — не из-за ситуации с родителями, а из-за того, что у нее не было парня. Иззи, конечно, заслуживала счастья, но я эгоистично радовался, что в эти выходные нам никто не помешает.

Она просияла так, что у меня замерло сердце.

— А когда вернемся домой, посажу тебя смотреть «Леди-ястреб».

— Кино про твою тезку? — Я невольно улыбнулся. — Жду с нетерпением.

Я готов был наблюдать, как кто-то читает телефонный справочник, лишь бы Иззи была рядом. Но я сомневался, что смогу долго протянуть в этом баре: обстановка действовала на нервы.

— Если бы тебе сказали, что до конца жизни ты сможешь пересматривать только один фильм, какой бы ты выбрал? — спросила она.

— Сложный вопрос.

Наши взгляды встретились, и я понял, что она пыталась отвлечь меня вопросами, как я отвлекал ее тогда в самолете.

— Не торопись, подумай.

— «Властелин колец: Возвращение короля», — ответил я. — Но, возможно, после просмотра «Леди-ястреб» я изменю мнение. Все может быть.

Она придвинулась и коснулась губами моих губ. Все мои нервные окончания вспыхнули.

— Спасибо за сегодня.

Я запустил руку ей в волосы и притянул ее ближе, поцеловал крепче, но старался держать себя в узде. От этого первого поцелуя меня захлестнул прилив дофамина. Мне было сложно себя контролировать, но я все же сумел. Я не хотел целовать ее в присутствии толпы и отстранился, прежде чем страсти накалились.

Когда мы оторвались друг от друга, Иззи улыбнулась и прижала руку к груди:

— Ты бы знал, как бьется сердце.

Она провела рукой по маленькому медальону с сердечком, который я подарил ей на день рождения. Безделушки в голубых коробочках стоили целое состояние, она была против, но я решил, что девушке из высшего общества нужны дорогие украшения.

— Мое тоже. — Пожалуй, вышло слегка топорно, но с Иззи можно было говорить как есть.

— Держите, — сказала барменша и поставила перед нами наш заказ.

Иззи отодвинулась, и я понял, что уже скучаю по ее поцелую.

— Спасибо. — Я положил карточку на стол, не успела Иззи достать свою. — Отдадите в конце вечера, — сказал я барменше.

— Не надо. — Иззи покачала головой и взялась за тонкую ножку бокала. — Мы не останемся на весь вечер. Мы уже уходим. — Она повернулась ко мне. — Спасибо.

— Тогда принесу чек, — кивнула барменша, взяла мою карточку и направилась к кассе.

— Точно не хочешь остаться? — Я посмотрел на нее, подняв брови. — Это же твой день рождения. Как захочешь, так и будет.

— Не хочу напиваться в наш последний вечер, — пожала плечами она.

Я мог бы ей возразить, но прекрасно ее понимал. Мне тоже хотелось запомнить каждую секунду.

— С днем рождения, Изабо. — Я поднял бокал.

— Спасибо, Нейт. — Она улыбнулась, и мы чокнулись. — Я так рада, что ты приехал.

— Я тоже.

Барменша принесла мою карточку. Мы с Иззи еще с полчаса сидели и разговаривали о ее занятиях в университете. Она потягивала шампанское, я почти не притрагивался к пиву. Когда Иззи пыталась перевести разговор на меня и спросить, каково мне было на войне, я осторожно менял тему. Держался спокойно, смотрел только на нее и пытался сосредоточиться на ее улыбке, смехе, искорках в глазах, на своем безумном желании, с которым не знал, что делать. Но стены смыкались, толпа напирала со всех сторон, пробираясь к стойке, люди толкали меня в спину, лезли в карманы и доставали…

Бумажники.

Просто бумажники, не оружие.

Потому что мы были в Штатах. Не в Афганистане.

Проклятье. В прошлый раз такого не было. Но тогда я не провел девять месяцев в аду и мое пребывание не продлевали раз за разом. Обычно рейнджеров отправляли на короткие, пусть и частые вылазки, но нам просто не повезло. В этот раз меня не ранили, но мне пришлось похоронить четверых товарищей в могилах, где вместо надгробий были армейские ботинки и штурмовые винтовки. В этот раз…

Не здесь. Я вздохнул глубоко, насколько позволяла скованная напряжением грудь, и запихнул эти воспоминания в дальний ящик, где им было самое место. Посмотрел на Иззи и поймал на себе ее взгляд — одного этого взгляда мне хватило, чтобы мигом позабыть обо всем дерьме, которое со мной случилось.

— Выбери того, с кем хочешь пережить зомби-апокалипсис, — сказала она и подняла указательный палец. — Кроме меня. Это слишком легко.

— Тогда выберу Роуэлла, наверное. — Торрес выбрал бы свою подружку, а мне не хотелось лишать его личной жизни, пусть даже в зомби-апокалипсис. — Мы много всякого повидали.

— Хороший выбор. А теперь пойдем, — сказала она.

— Но ты не допила. — Я не хотел, чтобы мои проблемы мешали ее празднику.

Иззи закатила глаза, допила шампанское на донышке и поставила бокал на стойку.

— Вот, видишь, я допила: можешь сказать Серене, что сдержал слово. — Она соскользнула с барного табурета и протянула мне руку. — Если честно, я бы лучше провела остаток вечера дома. С тобой.

— Даже потанцевать не хочешь? — Я бросил взгляд на переполненный танцпол, и все мышцы инстинктивно напряглись.

— Не хочу.

Иззи поманила меня за собой, и я не смог сопротивляться. Раз хочет домой — отведу ее домой.

Наши пальцы сплелись, и я повел ее к выходу, протискиваясь сквозь толпу. За дверью в лицо подул свежий мартовский ветерок, показавшийся даром судьбы; я вздохнул полной грудью впервые с тех пор, как зашел в бар.

— С тобой все нормально? — спросила Иззи, когда мы зашагали по тротуару. Ее квартира находилась в нескольких кварталах.

— Нормально — понятие относительное.

Я взял ее за руку и поцеловал тыльную сторону кисти. Это было невинное прикосновение, но запах духов Иззи вскружил мне голову и вызвал совсем не невинные мысли. Мне захотелось уложить ее в постель и покрыть поцелуями все тело, чтобы этот запах заполнил мое сознание, заместив собой накопленные за последние годы дурные воспоминания.

— Ты ничего не рассказал о последних девяти месяцах, — произнесла Иззи и зацепилась пальчиком за мой палец. Мы снова зашагали вперед. — Даже в письмах.

На переходе я посмотрел налево и направо и попытался подобрать нужные слова, хотя это было очень сложно.

— Эти письма были моей отдушиной. Но я не хотел грузить тебя проблемами.

— А если я хочу знать? — Она поморщилась. — Черт, это звучит странно. А если я хочу выслушать?

— Я понял, — тихо ответил я и притянул ее к себе, защищая от холода. Иззи не захотела брать пальто, и у меня появился предлог ее обнять. — Но в день рождения о таком лучше не говорить.

Да и не только в день рождения. О таком вообще лучше не говорить, подумал я.

— О, — она медленно кивнула, — ну хорошо.

Дальше мы шли в неловком молчании, и я себя за это ненавидел. С Иззи всегда было так легко общаться, а я только что возвел барьер. Но это было к лучшему. Я не хотел, чтобы ее коснулись ужасы войны. Однако мое нежелание говорить встало между нами стеной, и я чувствовал это, когда мы вошли в квартиру.

Я последовал за Иззи на кухню. Она бросила сумочку на стол и достала коробку из кондитерской.

— Капкейк? — Иззи поставила коробку на стол, подтянулась, запрыгнула, усевшись рядом, и принялась болтать ногами. — Люблю смотреть кино и есть что-нибудь сладкое. — Она открыла коробку. В ней лежали десять капкейков, которые мы взяли с собой.

Я принял протянутую мне оливковую ветвь, наклонился и заглянул в коробку.

— Ты не похож на любителя ванили, — поддразнила Иззи. — Может, морковный?

Я покачал головой. Уголки губ невольно поползли вверх.

— Морковные любил Торрес. Клянусь, он весь год ел их каждый день. Меня уже тошнит от одного запаха. — Тут я заметил, что она затаила дыхание. — Иззи? — Я встревоженно на нее посмотрел.

— Торрес. Это же твой лучший друг? — Ее глаза расширились от страха.

— Да. Один из, — кивнул я и нахмурился, заметив выражение ее лица.

— О нет. Неужели он… пока тебя не было…

Я покачал головой и ободряюще сжал ее колено:

— Нет-нет, он жив. Но ему пришлось отказаться от морковных капкейков, когда его отобрали в спецназ.

Торрес уже несколько месяцев уговаривал меня к нему присоединиться: в Афганистане я так и не дал ему однозначный ответ.

Она расслабилась:

— Ясно. Слава богу.

— Но Фитц погиб, — добавил я и взял капкейк, похожий на лимонный, сперва убедившись, что в коробке остался еще один с такой же начинкой.

Фитц выбрал бы шоколадный. Боль пронзила сердце; я глубоко вздохнул, подождал, пока волна горя накатит и уйдет, а потом запихнул это воспоминание в ящик вместе с остальными.

— Что?

Блин. Зря я ей сказал.

Я прекратил снимать бумажную обертку с капкейка и повернулся к Иззи. Она смотрела на меня во все глаза.

— Фитц. Вы с ним виделись…

— На Тайби. Я помню, — прошептала она. — Он… умер?

Я кивнул:

— Примерно через месяц после высадки в Афганистане. Мы попали под артобстрел… — Я осекся. Я намеренно предпочитал не рассказывать об определенных вещах, а сейчас, выходило, сам нарушил свой покой.

— Нейт, мне очень жаль, — прошептала Иззи и коснулась моего плеча.

— Не надо. — Я продолжил снимать бумажку с капкейка и сосредоточился на пирожном, хотя перед глазами стояла картина: из раны в теле Фитца хлещет кровь. — Не ты же его убила. — Надо было сменить тему. Немедленно. — А тебе какой капкейк больше всего нравится?

Повисла тишина.

Я посмотрел на нее и поймал на себе взгляд, которого прежде никогда не видел. Казалось, она не знала, что сказать и как себя повести; уже во второй раз за вечер по моей вине между нами возникла неловкость.

— Так какой твой любимый вкус? — спросил я. — Мы собрались смотреть кино, забыла?

— Красный бархат, — ответила Иззи и медленно взяла капкейк.

Я отложил свой и помог ей слезть со стола, хотя знал, что она справится без меня. Иззи прижалась ко мне своими мягкими формами, и мое тело вспыхнуло. Потом ее глаза потемнели, и я совсем потерял голову.

Мы долго стояли напротив друг друга: я держал ее за талию, а она смотрела на меня. На щеках полыхал румянец, а грудь вздымалась в такт учащенному дыханию.

— Кино, — напомнил я ей и себе.

— Точно. — Она облизнула нижнюю губу, и я чуть не застонал. — Приготовься увидеть настоящее искусство, — сказала Иззи и повела меня к дивану. Положила голову мне на плечо, и я ощутил умиротворение.

Прошло два часа; на экране замелькали титры. Иззи выжидающе поглядела на меня и спросила:

— Ну как? Понравилось?

— По-моему, полная фигня, что они могут видеться только на рассвете и на закате. — Я недовольно смотрел на экран.

— Но в конце с них сняли проклятье, — рассмеялась она, подобрала одну ногу под себя и повернулась ко мне лицом. Ее колено коснулось моего бедра.

— Да, но они столько лет мучились, и это полная фигня. — Я покачал головой.

— Ох, Нейт. — Иззи улыбнулась, взяла мое лицо в ладони, и я перестал смотреть на экран. — В душе ты такой романтик.

Я фыркнул.

— Меня называли по-всякому, Изабо, но романтиком — никогда. — Лишь два человека в мире иногда видели мою мягкость. Одной из них была Иззи.

Ее взгляд скользнул по моим губам, а я сжал кулак и начал мять им подушку, иначе руки сами бы к ней потянулись.

— Знаешь, что я решила? — спросила она.

— Что? — У меня зудели ладони, так хотелось к ней прикоснуться.

Она приблизилась, и ее губы оказались буквально в паре сантиметров от моих.

Черт, я не выдержу, подумал я. Я уже представлял вкус ее губ и слышал ее учащенные вздохи между поцелуями. За последние девять месяцев я не забывал об этом ни на минуту.

— Фиджи, — прошептала Иззи.

— Что? — Кровь отхлынула от мозга, мысли путались.

— Фиджи. — Она заразительно улыбнулась, перебросила через меня ногу и уселась сверху. — Вот куда мы поедем в отпуск. На Фиджи. Там тепло. Там песчаные пляжи. И это далеко, не надо беспокоиться из-за толпы.

— Люблю песчаные пляжи, — пробормотал я.

В прошлый раз я был на пляже вместе с ней. Меня охватило возбуждение; руки скользнули к ее бедрам.

— Хорошо. Значит, едем на Фиджи. — Иззи взъерошила мне волосы, и я потянулся к ней. Ее губы едва коснулись моих. — Сможешь целовать меня в океане.

Это стало последней каплей. В один миг от моих благих намерений не осталось и следа. Я еле держался, чтобы не опрокинуть ее на спину.

— Нейт? — Губы Изабо нагло дразнили меня.

— Хмм?

— Сейчас я тебя поцелую.

Тогда, в Джорджии, я сказал ей то же самое, но в ее устах те же слова звучали в тысячу раз сексуальнее.

Я первым ее поцеловал и застонал, когда губы Иззи разомкнулись. Это был такой сладкий поцелуй; наши языки сплелись, я заново изучил очертания ее губ. Все было в точности, как я помнил, но в тысячу раз лучше.

Я запустил руку ей в волосы; наши головы склонились под идеальным углом, и поцелуй совершенно вышел из-под контроля. Ее грудь прижалась к моей. Ее бедра раскачивались над моими. Мы дышали в одном ритме. Мне не хотелось никуда бежать: мое место было здесь, с Изабо.

Наша связь не поддавалась определению, и отрицать ее существование было невозможно.

— Я почти забыла, как это здорово, — выпалила Иззи между поцелуями.

— Я думал об этом каждый божий день. — Я схватил ее за бедра и прижал к себе, чтобы она почувствовала, как я возбужден.

— Я так по тебе скучала. — Она коснулась губами моих скул, а ее руки скользнули вниз по рукам, по торсу. — Не надо было, я знаю… Это совершенно нелогично…

Я мягко потянул Изабо за волосы и снова поцеловал, губами и языком сообщив, что полностью разделяю ее чувства. Пальцы скользнули с ее бедер на поясницу; я просунул руку под рубашку и стал гладить Иззи по спине.

Она ахнула от этого легкого касания, а я судорожно сглотнул.

— Ты везде такая чувствительная? — спросил я, проводя пальцами вверх и вниз по гладкой коже.

— А ты попробуй узнать.

Она расстегнула блузку, и та распахнулась. Под ней оказался светло-голубой кружевной лифчик, идеально поддерживающий грудь. Мой рот наполнился слюной.

— Ох, — у меня вырвался животный стон, — ты идеальна, Изабо.

— Коснись меня.

Уговаривать не пришлось. Мои руки скользнули по ее бокам, погладили талию, поднялись к груди и сжали ее сквозь кружево. Грудь почти помещалась в ладонь.

— Видишь? Ты идеальна.

Иззи рассмеялась, поцеловала меня, и я потерял голову; все мои благие намерения испарились, растворившись во вкусе поцелуя, в ее тихих стонах и прикосновении сосков, затвердевших под тканью от моих ласк.

Я провел языком по ее шее к ключице. Схватил Иззи за ягодицу и слегка приподнял, чтобы поцеловать сосок. Кружево было слишком плотным и мешало осуществить задуманное; я потянул за чашечку лифчика и с наслаждением коснулся губами соска. Иззи тихо застонала.

— Нейт. — Ее ногти впились мне в плечи.

Член натягивал ткань джинсов, но я порадовался, что одет. Иначе я бы просто не смог себя контролировать. Стянув с Иззи лифчик, я переместился к другому соску, чтобы сделать с ним то же, что с предыдущим.

— Какая ты чувствительная, — пробормотал я, уткнувшись ей в грудь. Иззи задрожала.

— Я только на тебя так реагирую, — ответила она хрипло и очень сексуально.

Я не хотел даже думать, что кто-то другой мог касаться ее так.

Она была моей. Судьба, Бог, сила Вселенной — не знаю что, но что-то привело ее ко мне. И она была моей.

То есть нет. Существовала какая-то причина, почему нам нельзя быть вместе… но я забыл, какая.

Я оттолкнул эту мысль и поцеловал Иззи еще глубже, потом обхватил ее за спину и перевернул, так что она оказалась подо мной. Ох, зря я это сделал. Она обхватила меня ногами так, будто они для этого и были созданы.

Иззи погладила меня по спине, потянула за рубашку и провела рукой уже по голой коже. Разум меня покинул; я начал раскачиваться, прижимаясь к ней. Она издала сладостный стон.

— Еще, — потребовала Иззи и схватила меня за задницу.

Я жарко поцеловал ее в шею, давая то, чего мы оба хотели. Раскаленное желание пронзило меня насквозь. Я целовал Иззи и чувствовал себя шестнадцатилетним пацаном, неопытным и неспособным себя контролировать. Мной полностью владела слепая первобытная страсть.

— Скажи, что ты хочешь, — проговорил я между поцелуями, скользя губами вниз по ее шее, опускаясь к груди и по очереди касаясь языком ее сосков.

— Хочу, чтобы ты дотронулся до меня, — сказала Иззи и выгнулась. Я снова прижался к ней бедрами. Нас разделяло слишком большое расстояние, и на нас было слишком много одежды. Может, так было к лучшему… только я уже не помнил почему.

— Скажи как. — Я хотел услышать эти слова от нее. Прижался губами к чувствительной коже чуть ниже груди, поцеловал впадинку под ребрами, живот и все шрамы, оставшиеся после авиакатастрофы.

— Лучше ты скажи, что хочешь со мной сделать, — с вызовом произнесла Иззи и улыбнулась, выгнув спину. Я тем временем приближался к молнии на ее джинсах.

Я поднял голову, и наши взгляды встретились.

— Я хочу, чтобы ты расстегнула джинсы, а я скользнул пальцами между твоих ног и почувствовал, насколько ты мокрая. — Ее губы приоткрылись, а глаза потемнели. — А потом я буду гладить и дразнить тебя внутри. — Моя рука коснулась пояса ее джинсов. Я внимательно смотрел на нее и не улавливал ни капли сомнений. — Но ты должна сказать, хочешь ли этого. — Расширенные зрачки и судорожные вздохи Иззи говорили сами за себя, но я хотел убедиться.

Я не собирался все портить из-за банального недопонимания или заставлять ее делать то, чего ей не хотелось.

— Именно этого я и хочу, — сказала Иззи, накрыла мою ладонь своей и опустила на пуговицу джинсов.

О да.

Не сводя с нее глаз, я расстегнул пуговицу и молнию.

Иззи кивнула и закусила нижнюю губу.

Стянув с нее джинсы и освободив нежное тело, я совершенно потерял контроль и навис над ней. Я целовал ее так страстно, что мы перестали дышать; она посасывала мой язык, а мои пальцы тем временем скользнули под кружевные трусики, и я застонал.

Это был настоящий рай, теплый, гладкий, мягче атласа.

— Ты такая влажная, что я войду в тебя одним движением. — Я обвел пальцем ее клитор, и она выгнула спину.

— Нейт! — Иззи прижалась ко мне бедрами.

Мой член запульсировал, когда она произнесла мое имя.

Пусть скажет снова.

— Там так горячо, — прошептал я, снова поцеловал ее и скользнул в нее пальцем. — Я сгорю заживо. Я был бы не прочь так умереть.

Ощущая жар и мышцы, крепко сжавшие мой палец, я трепетал, как подросток, и неотрывно смотрел на Иззи, запоминая все, от чего она вздрагивала и приподнимала бедра, требуя ласкать ее еще и еще.

— О боже, — простонала она и стиснула мою спину, дрожа от наслаждения, а я добавил к первому пальцу второй, отчаянно желая, чтобы на месте пальцев оказался мой член.

Я не был новичком в любви, но это было совершенно другое. Я никогда не задерживал дыхание, пока не вдохнет она, не сосредотачивался на чужом наслаждении до такой степени, что забывал о собственном. Весь мир сузился до Иззи. Весь мир замер в ожидании ее оргазма.

Я ласкал ее клитор большим пальцем и двигал двумя другими снова и снова, заставляя ее выгибаться и судорожно дышать.

— Прекрасно, Изабо. — Я нежно поцеловал ее, когда бедра Иззи сомкнулись и затрепетали. — Ты такая красивая. — Еще одно нажатие большого пальца, и она оказалась в шаге от оргазма: я понимал это по ее скорым вдохам, сжатию мышц и напряжению во всем теле.

— Нейт… — Иззи раскачивалась, терлась о мои пальцы и ладонь, искала то, что ей нужно, а я уперся членом ей в бедро, стараясь хоть немного держать себя в руках, чтобы не наброситься на нее и не взять ее немедленно.

Я не мог этого сделать.

Она никогда бы меня не простила, ведь она не знала…

Ее спина приподнялась, и Изабо закричала, задрожав в моих руках и выгибаясь, как кошка.

Глядя, как она достигает пика, и осознавая, что это я довел ее до экстаза, я ощутил такое ликование, какого не испытывал еще никогда в жизни.

Я зарылся лицом ей в шею, целуя бархатистую кожу и вдыхая сладкий запах духов. Лишь когда Иззи обмякла, я вынул пальцы и последний раз поцеловал ее в губы, а потом сел.

Я вспомнил, почему нельзя продолжать. Почему буду конченым негодяем, если позволю себе больше.

Иззи посмотрела на меня затуманившимися глазами и тоже села, потянулась к пуговице моих джинсов.

— Нельзя. — Я вскочил с дивана как ошпаренный, и чуть не споткнулся о кофейный столик. Какой я ловкий.

— Почему? — Она приподняла брови и многозначительно посмотрела на мой член. — Я же вижу, что ты меня хочешь.

— Еще как хочу. Но проблема в другом.

Я покачал головой. Меня удерживало лишь осознание, что я вот-вот разочарую ее. Иззи заслуживала большего; ей не нужен был парень, который вихрем влетал в ее жизнь и так же мгновенно исчезал. Она заслуживала парня, который мог дать ей все.

— Это из-за Фиджи? — спросила Иззи, и я призвал на помощь все свое самообладание, чтобы не смотреть на ее обнаженную грудь и заглянуть ей в глаза.

— Нет, я бы с радостью поехал с тобой на Фиджи.

Боже, я до сих пор чувствовал вкус ее кожи и не сомневался, что никогда его не забуду. С этих самых пор, учуяв запах ее духов, я буду мгновенно возбуждаться.

— Тогда в чем дело?

Я заглянул в большие карие глаза Иззи и подумал, не соврать ли и тем самым сохранить эту крошечную частичку счастья. Но я не смог.

— Я не смогу поехать до две тысячи семнадцатого года.

Она схватилась за края рубашки и завязала ее на груди, спрятав потрясающее тело.

— Не будет времени? Ты хочешь съездить домой? Если тебе надо увидеться с мамой, я пойму…

— Нет. — Я покачал головой. — Она сама ко мне прилетала, когда я вернулся, мы только что расстались. — (Вдобавок, мама знала, что, несмотря на мою любовь к ней, я никогда туда не вернусь. По крайней мере, пока он жив.) — Как бы мне ни хотелось, мы не сможем поехать, потому что время неподходящее.

— Неподходящее? — Иззи подтянула колени к груди, и внутри у меня все перевернулось.

— Да. Новое назначение. Через три месяца меня направят на объединенную базу Льюис-Маккорд. Это в штате Вашингтон.

— Я тоже буду в Вашингтоне, но в другом, — проговорила она, сгорбилась и убрала за уши растрепавшиеся белокурые волосы.

— Да. — Я сглотнул комок в горле. — Не хотел сообщать об этом в день рождения, хотя это вряд ли… — Черт. Что я несу? — Хотя это вряд ли имеет значение…

— Конечно, это имеет значение, ведь ты уедешь на другой конец страны! — Иззи встала и сложила руки на груди. — Понимаю, я не имею права предъявлять претензии — в Саванне ты ясно дал понять, что мы не вместе, — но я надеялась… — Она закрыла глаза и с шумом разочарованно выдохнула. — Не знаю, на что я надеялась.

— Зато я знаю. — Я подошел к ней и взял ее лицо в ладони. — Я надеялся, что мы наконец окажемся не за четыре с половиной тысячи километров друг от друга. Что возможность быть вместе наконец превратится в реальность.

Иззи приложила руку к моей груди.

— Я тоже.

Вот и все. Мы сказали все, что должны были, но сколько еще осталось невысказанным.

— Долго ты там пробудешь? — спросила она.

— Видимо, три года, — как можно спокойнее ответил я.

Иззи ахнула, буря эмоций отразилась в глазах, отчего у меня сжалось сердце.

— Три года!

— И это еще не все. — Блин. Я избегал этого признания с тех пор, как переступил порог ее дома, но, видимо, умолчать не выйдет. — Через пару месяцев подходит срок плановой ротации для моего подразделения. Мы снова едем на войну. — Я с трудом заставил себя произнести эти слова: каждое резало, как по живому.

— Ты… — Ее нижняя губа задрожала. — Ты возвращаешься в Афганистан?

Я провел большим пальцем по губам Иззи, пытаясь не обращать внимания на растущую тяжесть в груди.

— Это моя работа, Изабо. Я всегда буду возвращаться туда, только теперь боевые задания чаще и короче, если их, конечно, не продлят. А ты учишься на юридическом факультете. У тебя есть дела поважнее, чем тревожиться о том, кто большую часть времени находится на другом конце света.

— И мы договорились не начинать отношения на расстоянии. — Уголки губ Иззи приподнялись в печальной улыбке. — Мы уже обсуждали эту тему.

— Да. Я не хочу так поступать с тобой. Даже в Штатах я, скорее всего, буду целыми днями занят в тренировочном лагере. Мы сможем видеться только по выходным. — Я бы жил только ради этих выходных, но к чему подвергать таким мучениям Иззи?

— А что, если я согласна видеться только по выходным? — Она вцепилась в мою рубашку.

— Это только кажется легким. Потом мы больше так не сможем. Потом нас что-нибудь сломает. Последние девять месяцев казались вечностью. Не проходило ни секунды, чтобы я не тосковал по тебе, Иззи, а ведь между нами ничего не было. Представь, что такое три года. — Я наклонился и прижался лбом к ее лбу. — Мы уничтожим все шансы на отношения, не успев даже попробовать. Я не хочу, чтобы мы упустили такую возможность, поторопив события.

— Так зачем ты приехал? — тихо спросила Иззи, растерянно взглянув на меня.

— Больше не мог выносить разлуку. — Простой и правдивый ответ, но как же он все усложнял!

— И ты этого хочешь? — Она обняла меня за шею. — Чтобы мы оставались… кем? Друзьями по переписке? Просто друзьями? Хочешь, чтобы я встречалась с другими парнями, пока ты встречаешься с другими девушками?

Я стиснул зубы.

— Конечно нет, — процедил я.

Иззи рассказывала мне о парнях, с которыми ходила на свидания, пока меня не было. Студенты юридического. Все жили в двух шагах от нее. У каждого было куда больше возможностей ее осчастливить, чем у меня.

— Но такова реальность. Я хочу, чтобы ты жила, Иззи. Посещала занятия и предвкушала, как пойдешь куда-то вечером в пятницу. Я хочу, чтобы ты улыбалась, смеялась и не сидела взаперти в своей комнате месяцами, дожидаясь меня. Я не вынесу, если ты так потратишь свою жизнь. Я хочу, чтобы у нас были отношения, пойми, но мы оба должны договориться, что попробуем в более подходящее время… оно пока не настало, Иззи. Не сейчас.

— А ты не думал уйти из армии? — Она произнесла это почти шепотом, и это был не совсем вопрос — скорее мольба.

— И чем я буду заниматься? — Я посмотрел на нее.

— Не знаю. — Иззи пожала плечами и улыбнулась, но совсем невесело. — В самолете ты говорил, что хотел бы стать преподавателем.

Теперь эта мечта казалась недостижимой.

— Мы бы переехали куда-нибудь, где можно смотреть, как раскачиваются сосны, — продолжала она. — Например, на горнолыжный курорт. Или жили бы возле вышки, стали смотрителями лесных пожаров…

— Отличное применение твоему образованию, — поддразнил ее я.

— Брось. Подыграй мне. — Иззи дернула меня за рубашку, посмотрела умоляюще. — Притворись, что согласен, хотя бы на минутку.

Я обнял ее за талию и притянул к себе, игнорируя пульсацию в члене, который все еще надеялся, что я передумаю. Но я не собирался.

Я не хотел ограничиваться одной ночью: Иззи значила для меня намного больше, и я был готов к долгому ожиданию. И долгой разлуке.

— Можем открыть ресторан, — улыбнулся я.

— А ты умеешь готовить? — спросила она.

— Нет. — Мои плечи затряслись от беззвучного смеха.

— Я умею делать запеченные сэндвичи с сыром.

Я поцеловал ее в лоб:

— Уже кое-что. Значит, откроем ресторан и будем подавать запеченные сэндвичи с сыром.

Иззи рассмеялась и покачала головой:

— Ладно. Пойдем спать.

Если мы сейчас ляжем спать, то еще на несколько часов приблизимся к моему отъезду…

— Прости, что испортил тебе день рождения, — прошептал я. — Я не хотел.

Она указала на часы на стене:

— Полдвенадцатого, еще можно все исправить, если согласишься пойти со мной в спальню. Даже если мы просто уснем.

— Просто уснем, — повторил я, хотя знал: если лягу с ней в постель, меня ждет бессонная ночь с бесконечным проигрыванием всех фантазий, которые нарисовало мое воображение за последние девять месяцев. Изощренная пытка, но я был не прочь ей подвергнуться.

Иззи медленно попятилась к спальне.

Я пошел следом.