Доля вероятности

Глава двадцать седьмая Натаниэль

Кабул, Афганистан

Август 2021 года

— Нейт, — прошептала Иззи, глядя на кольцо, с которым я не расставался почти три года.

— Ты не захотела остаться со мной. Ты меня не любила. Возможно, любила некий образ, который сама себе придумала, но не меня.

Я повторял про себя эту простую истину всякий раз, когда надевал цепочку на шею или вплетал со шнурком ботинка на заданиях, не требующих секретности. Я повторял это про себя, чтобы помнить, почему готов отдать жизнь ради служения родине и почему мне нельзя в увольнительных появляться у Иззи на пороге и умолять ее передумать.

Умолять ее снова меня полюбить.

— Это неправда. — Она оторвала ошеломленный взгляд от кольца и посмотрела мне в глаза.

— Ты сказала «нет».

Я столько раз повторял про себя эту фразу, что она уже не резала по живому. Скорее, вызывала легкие болезненные ощущения, как если бы по незажившей ссадине провели наждачкой.

— Нет, не сказала! — Иззи потянулась ко мне, но я обошел ее и отступил.

Если она ко мне прикоснется, вся моя защита рухнет. Я и так еле себя контролировал: знал, что надо ее оттолкнуть, и вместе с тем боролся с желанием обнять. Иззи расторгла помолвку с Ковингтоном. Она больше ему не принадлежала. Но все равно она согласилась на его предложение руки и сердца, а мне отказала.

— Ты сказала, что не можешь согласиться, — напомнил я ей. — У меня хоть и нет юридического образования, но, кажется, «не могу» и «нет» — это практически одно и то же.

— Нет, не одно и то же!

— Мы будем спорить о смысле слов? — Я подошел к окну и снова выглянул во двор. За несколько минут толпа как будто увеличилась.

— Этих слов? Конечно будем, — ответила она.

Я повернулся к ней:

— Хорошо, допустим, «не могу» не значит «нет», и что же у нас остается? Я говорю тебе, что ты — единственная женщина, которую я когда-либо любил и буду любить, предлагаю тебе выйти за меня замуж, а ты отвечаешь — дай-ка вспомнить… — Я поднял глаза к потолку и повторил слова, которые знал наизусть. — «Так неправильно». Это было больно, но больше всего мне понравилось: «Ты мне делаешь предложение? Серьезно? Этого не может быть».

Она закрыла рот.

— Да, я помню все, что ты сказала, недвусмысленно сообщив мне, что я не тот, кто тебе нужен. Ты выбрала не меня. — Все самые болезненные чувства, которые я сдерживал три года, рвались наружу. — Может, я неправильно все обставил? А как надо было? Ковингтон все сделал правильно? Он сделал предложение публично, с помпой? Отвел тебя в шикарный ресторан, где весь высший свет за вами наблюдал, или опубликовал предложение на большом рекламном табло, чтобы весь мир узнал о его намерениях?

— Нет, Нейт. — Иззи покачала головой и посмотрела на меня так, будто это она была жертвой и имела полное право обижаться.

— Или камень оказался больше? — Я вглядывался в ее лицо, выискивая признаки лжи. — Банковский счет? Семейные связи? Одобрение родителей? Частный самолет, на котором он прилетел тебя спасти? Что повлияло?

— Как ты можешь такое говорить? — Ее щеки вспыхнули и даже кончики ушей покраснели. — Ты знаешь, что я не такая!

— Я считал, что ты не такая, — признался я. — Но потом увидел тебя в аэропорту, мне сказали, что я должен тебя охранять, а на тебе было кольцо с бриллиантом, который видно за десять тысяч километров, и оказалось, ты все-таки пошла в политику, хотя клялась, что никогда не пойдешь! — Неужели с тех пор прошло всего девять дней? — И я бы смирился, если бы речь шла о порядочном парне, но осел с юридического?

— Господи боже мой. Ты можешь хотя бы на секунду замолчать? — Иззи повысила голос.

— Конечно. Все самое обидное ты уже сказала. Хуже быть не может.

Она гневно прищурилась:

— Я никогда не говорила «нет».

— Снова-здорово. — Я сложил руки на груди.

— И еще я никогда не говорила, что не люблю тебя. — Иззи медленно направилась ко мне. — Я точно это знаю, потому что ни разу тебе не соврала. Ни разу. А ты можешь похвастаться тем же?

Я поморщился:

— Я рассказывал тебе, что мог.

— Сколько времени мы провели вместе за всю жизнь? Дней двадцать? — Иззи с усилием сглотнула.

— Двадцать семь, и, если сейчас ты скажешь, что глупо делать предложение человеку, с которым провел всего двадцать семь дней, я напомню, что знал тебя семь лет и из них любил четыре года.

Ее губы разомкнулись.

— Я не об этом. Мы провели вместе меньше двадцати дней, а я так сильно тебя любила, что даже не представляла, какой может быть моя жизнь без тебя.

— Ты любила меня и не согласилась выйти за меня замуж? — Я смотрел на нее; мне было интересно, что она скажет в свое оправдание.

— Да, я сказала, что не могу за тебя выйти, но это не значит, что я тебя не любила! Проблема была не в этом, Нейт! По крайней мере, для меня. — Иззи нахмурилась.

— Ты не согласилась из-за того, что я не приехал на Палау? Или потому, что на Фиджи я отказался откровенничать, когда ты спросила, что со мной? — Сердце сжалось. Зачем я сейчас выпытываю у нее ответы? Зачем открыл ящик с надписью «Изабо Астор» в своем сердце?

— Нет… дело не в этом. — Она сделала еще шаг ко мне. — Хотела ли я, чтобы ты был со мной откровенен? Да. Это все, чего я всегда хотела, но это не…

— Ты хочешь, чтобы я тебе все рассказал? Хорошо. Я убил своего лучшего друга, Иззи. Как тебе такая откровенность? — Я всплеснул руками.

Она раскрыла рот и замерла.

— Что, уже жалеешь, что попросила быть откровенным? — Мои руки безвольно упали.

— Не понимаю. — Иззи растерянно хмурилась. — То есть Джу…

— Да! — прервал ее я. — Он погиб по моей вине! Во время отбора в спецназ мы бежали марафон, шестьдесят километров, и на дороге лежала гремучая змея. Он меня оттолкнул, и она укусила его. — Впервые я кому-то об этом рассказывал.

Иззи моргнула:

— Нейт, но ты тут ни при чем.

— Неужели? Я настаивал, что мы должны об этом сообщить, а он возражал. Сказал, мол, не для того дошел почти до конца отбора, чтобы загреметь в лазарет и пропустить собеседование. Первый этап отбора… — Я накрыл голову руками и зажмурился. — Это было самое сложное в моей жизни. В жизни каждого из нас. — Я дважды глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и продолжил: — И я сказал ему: ладно. Я никому не скажу, а ты сразу после собеседования беги в медпункт. И он улыбнулся мне, Из. Улыбнулся, ни капли не сомневаясь, что мы оба пройдем отбор. Я отпустил его на собеседование после укуса ядовитой змеи, и, когда настал мой черед и мне сообщили, что мой лучший друг только что умер в соседней комнате от анафилактического шока, я ничего не сделал, решил, что это часть испытаний. Решил, что в подразделении им нужны хладнокровные, спокойные, собранные солдаты, и отреагировал спокойно. Думал, мы оба после посмеемся, а выяснилось, что он умер на самом деле.

Ну вот. Я все ей рассказал.

В дверь постучали.

— О боже. Но, Нейт, ты его не убивал. — В глазах Иззи застыла печаль, но я не заслуживал ни капли ее жалости.

— Неправда. Если бы я обо всем рассказал, если бы раньше позвал на помощь, он был бы жив. А теперь я в отряде, а он в могиле. Ну что, Иззи, довольна моей откровенностью?

В дверь снова постучали.

— Так вот почему ты был в таком состоянии… Не просто потому, что твой лучший друг умер… — Она приблизилась, и на ее лице отразилась такая боль, что мне захотелось взять все свои слова обратно. — Я так и поняла, что с тобой что-то не так. Я так волновалась, что полчаса простояла под проливным дождем…

— Когда я ушел, ты была в коридоре.

— Я побежала за тобой!

— Ты… что? — Проводки в моей голове замкнуло; я ничего не понимал.

В дверь уже не стучали, а били кулаком.

— Не хочу вам мешать, ребята, но есть срочный разговор, — крикнул Грэм из-за двери.

— Я побежала за тобой, — шепотом повторила Иззи и в отчаянии схватила меня за грудки.

— Заходи, — сдавленно проговорил я.

Дверь открылась, и вошел Грэм с серьезным лицом.

— Что случилось? — Я напрягся, приготовившись услышать плохие новости.

— Мазари-Шариф вот-вот сдадут. Мне очень жаль.