Доля вероятности

Глава двадцатая Натаниэль

Такома, Вашингтон

Июнь 2017 года

— Не станешь же ты отговаривать меня от поездки за три часа до рейса? — буркнул я с пассажирского сиденья пикапа Торреса.

Мы мчались в аэропорт. Мчались, потому что перед вылетом друг уговорил меня сходить на тренировку.

— Еще чего. — Он покосился на меня, затем подрезал внедорожник и перестроился через три полосы. — Я видел, сколько стоили билеты. — Торрес нахмурился.

— Но ты же хочешь что-то возразить. Давай, я жду твоего «да, но…».

Торрес резко свернул с трассы, и меня качнуло в сторону. Я уже жалел, что не поехал на своем пикапе: лучше бы оставил его в аэропорту на платной парковке.

— Ты понимаешь, как нам обоим повезло пройти отбор? — На светофоре друг ударил по тормозам.

Я действительно каким-то чудом прошел психиатрическую экспертизу. Но я уже давно смекнул: надо просто говорить то, что врачи хотят услышать.

— Понимаю.

Мы девять месяцев тренировались в Северной Каролине для последующего отбора в спецназ, и оба прошли. Кроме нас, взяли Роуэлла и еще одного парня из нашего подразделения, Пирсона. В этом не было ничего удивительного: в последние полтора года мы вчетвером непрерывно тренировались, а когда не тренировались, участвовали в военных действиях.

Это был адский труд, но я ни о чем не жалел.

Для Пирсона спецназ был пределом мечтаний, но для нас с Торресом и Роуэллом — всего лишь очередным этапом. Давным-давно, еще когда мы с Иззи летели в том самолете, я решил, что было бы здорово попасть в спецназ; теперь мечта стала реальностью. Я отлично делал свою работу и не скрывал, что хочу стать лучшим.

— И ты решил уехать на Фиджи, зная, что на подготовку к переводу в Брэгг остается всего пара недель?

Загорелся зеленый, и Торрес свернул на дорогу к аэропорту.

— Мы с Иззи планировали эту поездку несколько лет, — ответил я и поморщился: в моем голосе сквозила обида. — И я не собираюсь задерживаться в увольнительной. Вернусь как раз к отправке в Брэгг.

Мы с Изабо не виделись с маминых похорон, то есть уже полгода, и расстались, так ни о чем толком и не договорившись. Ночь мы провели вместе, но не обсуждали ни мою маму, ни наше будущее — точнее, его отсутствие; ничего, что имело значение за пределами гостиничного номера. Когда я уходил, Иззи спала и казалась такой счастливой; красивые длинные ноги запутались в смятых простынях, и я предпочел не будить ее, чтобы избежать неловкого прощания.

С тех пор я ни на секунду не забывал о той ночи. Я видел ее во снах.

А слова ее матери, недовольной, что дочь опять «гоняется за своим солдатиком», снились мне в кошмарах. Я понимал, что Иззи мне не пара, но одно дело — знать об этом, и совсем другое — услышать из уст ее матери.

— Надеюсь, так и будет. Мы договорились пойти в спецназ вместе. — Торрес снова покосился на меня.

— Ну да, ну да. — Я покачал головой. Торрес был моим другом, и я полагался на него на все сто, но в последнее время он меня достал. А может, я просто не мог думать ни о чем, кроме Иззи. — Я все помню. Сначала подразделение «Кью», а следом «Дельта».

— Будет круто, обещаю. — Он просиял. — Мой старик будет скакать от счастья, что я пошел по его стопам.

Я невольно улыбнулся. Торрес сам был готов скакать от счастья.

— А твоя подружка-не-подружка в курсе? — спросил он, когда мы подъехали к зоне вылета.

Сердце екнуло. Я вышел из кабины, захлопнул переднюю дверь и открыл заднюю, чтобы забрать свои чемоданы.

— Ты же ей сказал? — Его лицо выражало осуждение и беспокойство. — Насколько я знаю Иззи, она захочет какой-то уверенности в будущем, она же только что закончила юрфак…

— Я ей скажу.

Я взвалил рюкзак на плечо и затащил чемодан на тротуар.

— А она знает, где ты пропадал эти несколько месяцев?

Я поморщился:

— Я не стал объяснять.

— Но ты же сказал, что вернулся?

— Я… отправил письмо пару недель назад, хотел подтвердить, что поездка в силе.

Все, что я должен был ей объяснить, можно было сообщить только лично, а мы не могли встретиться лицом к лицу.

— То есть ты серьезно сейчас планируешь сесть на самолет, надеясь, что за последние полгода она никого не встретила и прибежит к тебе в аэропорт Лос-Анджелеса как ни в чем не бывало?

— Ну да.

Она же сказала, что приедет; правда, письмо было очень кратким, но я решил, что это естественно, ведь Иззи сдавала экзамены… Впрочем, я все равно боялся, что она передумает. Мы купили билеты в январе, я оплатил отель, но возможные финансовые потери меня не волновали; куда больше я беспокоился, не испортил ли наши отношения своим поступком полугодовой давности и тем, что не смог удержать руки при себе.

— Ясно. — Торрес опустил очки и посмотрел на меня поверх оправы. — Вся эта ваша игра в «ни туда — ни сюда» рано или поздно вам аукнется.

— Знаю, — со вздохом ответил я. — Но до тех пор не собираюсь портить единственное хорошее, что есть у меня в жизни.

— А как же спецназ? Это ж чудо как хорошо. — И он улыбнулся.

— Точно. Чудо как хорошо, Торрес. Спасибо, что подбросил. — Я надвинул на лоб кепку с эмблемой «Сент-Луис блюз» и захлопнул дверь.

Пять часов спустя в аэропорту Лос-Анджелеса я стоял у выхода на посадку на рейс 4482, направлявшийся в Нанди, Фиджи. Я нервно притоптывал ногой и с каждой минутой сильнее нервничал. Я снова проверил посадочный талон и убедился, что не перепутал выходы. Не перепутал.

Но Иззи нигде не было.

Я взял телефон и подумал, не позвонить ли ей. Но если я узнаю, что она не приедет, какая разница, когда это произойдет — сейчас или через пятнадцать минут? Я продолжал себя обманывать. От страха кровь стыла в жилах.

За последние несколько месяцев наши письма друг другу становились все короче.

В промежутке между моим возвращением с фронта и отбытием в тренировочный лагерь спецназа мы почти не созванивались.

Она имела право передумать, начать ходить на свидания, влюбиться в другого, наконец. Господь свидетель, будь Иззи моей девушкой, на полном серьезе моей, я бы не захотел, чтобы она летела на Фиджи на неделю с каким-то парнем.

Шли минуты; бортпроводник обратился к пассажирам в отпускных нарядах, в гавайских рубашках и шортах с карманами, и велел им готовиться к посадке.

Сначала вызвали пассажиров с правом первоочередной посадки. Я встал, взвалил рюкзак на плечо и окинул взглядом зону ожидания, высматривая белокурую голову и ясные карие глаза.

Потом бортпроводник вызвал нас.

Черт, подумал я. Неужели это на самом деле происходит?

Но время еще оставалось, а Иззи была не из тех, кто исчезал без предупреждения. Она бы позвонила. Написала. Прислала бы почтового голубя и сообщила, что злится на меня или не может улететь по какой-нибудь другой причине.

Я встал в очередь, просканировал билет в турникете у выхода и зашел в рукав. Сердце гулко стучало с каждым шагом. Когда я нашел свое место и увидел ее пустое кресло рядом, стук затмил собой все вокруг и превратился в глухой шум в ушах.

Я занял место у окна, потому что она не любила сидеть у окна после авиакатастрофы, и сделал единственное, что мог, — стал ждать. Подняв шторку иллюминатора, выглянул на летное поле и попытался отвлечься. Ничего не вышло; тогда я достал книгу и маркер. «Поправка-22».

Что же делать? Сойти с самолета? Или лететь на Фиджи одному? А может, сесть на первый рейс до Вашингтона и умолять ее со мной поговорить?

Тут меня окутал аромат духов «Шанель», словно объятия возлюбленной, и я улыбнулся.

— Еще чуть-чуть — и ага, — выпалила Иззи, и я развернулся к ней.

Эти слова — первые, которые я ей сказал, и было это в другом самолете, гораздо меньше этого. Ее глаза покраснели и опухли, как будто она плакала, но несколько часов назад перестала. С ясной улыбкой она плюхнулась на свое место.

— Рейс из Вашингтона задержали.

— Привет, Иззи.

Я пожирал ее взглядом. Она стянула волосы в небрежный пучок, несколько медово-золотистых прядей выбились и падали на лицо, изгиб мягких губ манил. Хотелось потянуться через подлокотник и ее поцеловать. Я даже не думал, что так сильно по ней соскучился.

— Привет, Нейт, — тихо ответила она и вгляделась в мое лицо, будто высматривая на нем новые шрамы и увечья. Но их не было.

— Ты плакала. — В груди завязался узел.

Она кивнула.

— Хочешь рассказать?

Пусть только сообщит, кого нужно прикончить, и я убью этого подонка за секунду.

— Я порвала с человеком, который мне нравился. — Иззи пожала плечами. — Потому что, если бы я уехала с тобой, это было бы непорядочно по отношению к нему. Я ни о чем не жалею. Я поступила правильно. — Она пристегнулась, взяла меня за руку, и мы переплели пальцы.

От мысли, что причиной ее страданий был я, стало трудно дышать, но едва она коснулась меня, я словно вернулся домой.

— Иззи, — прошептал я; слов не хватало, боль поселилась в груди. Я готов был сделать что угодно, лишь бы она не мучилась, даже если для этого пришлось бы отойти в сторону. — Зря ты это сделала. И тебе необязательно лететь. Ты еще можешь уйти, я все пойму.

— Но я должна была с ним порвать. — Она вздохнула, отклонилась назад, повернулась ко мне и опустила щеку на подголовник. — Потому что, как бы он мне ни нравился, я лучше проведу неделю с тобой, чем целую жизнь с ним. Мы оба заслуживали лучшего.

Я задумался об отношениях, которые сам недавно оборвал, потому что приближалась встреча с Иззи или потому что понял: никто и ничто не подарит мне того блаженства, какое я испытывал рядом с ней.

— Да, я понимаю. — Боль в груди заполонила собой все. Я взял Иззи за руку и поцеловал мягкую кисть. Она ни о чем не пожалеет, подумал я. Обязательно сделаю так, чтобы она ни о чем не пожалела. * * *

Через двадцать четыре часа мы уже гуляли по пустынному пляжу. У ног плескалась вода. Мы прилетели, пересели на другой самолет, снова полетели и наконец отключились в бунгало, которое стояло прямо над водой и обошлось мне в такую сумму, что даже не хотелось об этом вспоминать.

Впервые за много лет я крепко проспал всю ночь и, проснувшись рядом с Иззи, стал смотреть, как мерно вздымается и опускается ее грудь. Я будто очутился в раю.

А может, рай был здесь, на берегу, где она стояла в летнем сарафане, смотрела на воду и улыбалась, а солнце целовало ее обнаженные плечи.

— Какие планы на следующий год? — спросила Иззи.

— Мы не пробыли здесь и дня, а ты уже спрашиваешь про следующий год? — Я сунул руку в карман и потеребил коробочку, которую привез с собой. — А я только хотел взять скутер напрокат или подняться на гору.

Она убрала за ухо выбившуюся прядь волос и улыбнулась:

— Люблю строить планы. Мы целых два года мечтали приехать сюда. Бог знает, через сколько лет еще раз куда-то вместе выберемся.

— Ты права. — Я огляделся. Остров был прекрасен: цвет буйных зеленых зарослей, бледного песка и лазурной воды не передавала ни одна фотография. — Мне до сих пор не верится, что мы здесь.

— Мне тоже. — Ее взгляд скользнул по моей груди, в глазах загорелся огонь.

Я пожалел, что мы не остались в бунгало. Впрочем, я не хотел делать поспешных выводов. Если понадобится, готов был держать руки в карманах хоть всю неделю. Иззи нахмурилась, подошла ближе и остановила меня:

— Что это? — Она провела пальцем по шраму, умело скрытому татуировкой.

Так и знал, что она заметит. От Иззи ничего не скрыть. Даже если она не задавала вопросов и не говорила на темы, которые я не хотел обсуждать, даже если не разнюхивала — все равно все подмечала.

— Да так, ерунда, — заверил я ее.

Иззи приподняла бровь и бросила на меня резкий взгляд.

— Шрапнель. — Я пожал плечами. — Сразу после того, как я вернулся с маминых… — Я сглотнул комок в горле. Ее глаза искали встречи с моими. — Ерунда, правда. Четыре шва да курс антибиотиков.

Она выпятила губы, опустила руку и провела большим пальцем по шраму:

— Кажется, что всякий раз, когда мы видимся, шрамов все больше.

— Так и есть.

— И по-твоему, это нормально?

Иззи убрала руку. Ее лицо погрустнело.

— Работа такая.

Если благодаря тому, чем я занимался в Афганистане, она могла спокойно спать по ночам, значит все не зря.

Она отвела взгляд, и у меня ухнуло в животе.

— Сколько лет нужно прослужить в армии, чтобы накопить на колледж?

— О, я уже не планирую поступать. — Я пожалел о своих словах, как только они слетели с языка. — Кстати, раз уж мы заговорили об учебе… — Я достал из кармана коробочку. — Кажется, я не поздравил тебя с окончанием юрфака.

Я протянул ей бархатную коробочку, Иззи округлила глаза:

— Нейт…

— Возьми, пожалуйста. Она не кусается, — усмехнулся я.

— Не надо. — Иззи гневно посмотрела на меня, потом перевела взгляд на подарок.

— Что не надо? Покупать тебе подарки? — Я потряс коробочкой перед ее маленьким изящным носиком. — А на что еще мне тратить огромные надбавки за риск?

— Не надо сверкать своей ямочкой, меня этим не проведешь! — Она нахмурила лоб, и на нем залегли две милые маленькие морщинки.

— То есть, по-твоему, я манипулирую тобой с помощью ямочки на щеке? — Черт, надо чаще прибегать к этому средству. Но для этого нам надо чаще видеться.

— Хватит уходить от темы. Что там? — Она указала на коробочку.

— Открой и узнаешь. — Я улыбался во весь рот.

— Просто понимаешь, Нейт, — она резко вдохнула, — это очень маленькая бархатная коробочка. А мы с тобой так толком и не договорились насчет определения наших отношений, и я не против, но… Если в этой коробочке тот самый подарок, я должна быть готова, и, вообще-то, я бы могла обратить все в шутку, но мы на Фиджи, на пляже, и…

Я рассмеялся:

— Расслабься, Из. Это не кольцо. Я не стал бы так с тобой поступать.

— А, ну слава богу. — Иззи с облегчением опустила плечи. — Погоди. — Она подняла голову и снова посмотрела на меня. — Что значит «я не стал бы так с тобой поступать»?

Я склонил голову набок и попытался сдержать улыбку:

— Ты устраиваешь допрос с пристрастием всем, кто дарит тебе подарки? Это значит, что я не стал бы дарить тебе кольцо и требовать, чтобы ты отказалась от всего, ради чего так много трудилась, — я бы дал нам шанс сперва построить отношения. Это, как минимум, к тебе несправедливо.

Вдобавок я даже не знал, согласится ли она. Иззи, конечно, никогда бы в этом не призналась, но ей важно заслужить одобрение родителей, — думаю, она могла даже этого не осознавать, это было безотчетное стремление, а я далеко не идеальный кандидат на роль мужа их дочери. У меня же не было ни трастового фонда, ни политических связей.

— А.

Это было уже другое «а», и я не мог понять, хорошо это или плохо.

— Подарок, Иззи. Подарок. — Я встряхнул коробочку.

— Спасибо.

Она вырвала ее у меня из рук, а я попытался запомнить этот момент. Волнение в ее глазах, то, как она закусила нижнюю губу и от предвкушения слегка подпрыгивала на цыпочках…

Накатила волна смятенных чувств. Как можно так сильно нуждаться в женщине и так редко с ней видеться? Иззи была для меня всем миром, но при этом мы с ней существовали в совершенно разных вселенных.

Она открыла коробочку, ахнула и потрясенно посмотрела на меня:

— Нейт, не надо было…

И я опять заулыбался. Кажется, рядом с ней я никогда не переставал улыбаться.

— Еще как надо. Я очень тобой горжусь.

— Представляю, сколько это стоило. — Она достала бриллиантовые гвоздики, которые я заказал в том самом магазине с голубыми коробочками. — Подержишь? — Она протянула коробочку мне.

Я кивнул, а Иззи сняла сережки, сложила в коробочку, а надела подаренные мной.

— Я пока уберу к себе, — сказал я и сунул коробочку в карман.

— Ну как они? — Она повернула голову. Бриллианты искрились на солнце.

— Не такие красивые, как ты, но сойдет. — Я достал телефон и включил фронтальную камеру, чтобы она могла собой полюбоваться.

— Давай сфотографируемся. — Иззи потянула меня за руку, я наклонился, и мы отщелкали несколько селфи. На последнем я поцеловал ее в щеку. — Потрясающие сережки, Нейт. Спасибо.

— Не за что. — Я поцеловал ее в лоб и отпустил. Она только что рассталась с парнем, еще не хватало, чтобы я к ней лез.

— Я думала про Палау. — Иззи повернулась ко мне. Ее улыбка сияла ярче солнца.

— Палау? — Боже, какая она красивая.

— В следующем году.

— Точно. — Горло вдруг сжалось, и я сглотнул комок. — А через год, может быть, Перу? Можем подняться к Мачу-Пикчу.

Если мне дадут увольнительную. Если опять не отправят на войну. Если мы с Торресом не будем проходить отбор в подразделение «Дельта»…

— Отличная идея. — Иззи протянула мне руку, и я ее принял. — Только мне придется заранее договариваться об отпуске. Если мы поедем в октябре, я как раз отработаю в новой компании год… если, конечно, сдам экзамен на адвокатскую лицензию… Он совсем скоро. Не верится, что я уже не в колледже.

— Ты такая молодец.

Некоторое время мы шагали молча.

— Меня уже позвали на собеседования в несколько крутых компаний. То есть в те, где со мной готовы работать, хотя я еще не сдала экзамен.

— Расскажи. — Я готов был слушать ее вечно.

— Одна в Бостоне и две в Нью-Йорке: одна мне очень нравится, а другая — очень-очень. — Она посмотрела на меня из-под ресниц и покраснела. — Еще две в Сиэтле и одна в Такоме. Все признают лицензии, выданные в другом штате, так что я могу сдать экзамен в Вашингтоне и работать где угодно.

Я моргнул, остановился и повернулся к ней:

— Такома и Сиэтл?

Она кивнула и, затаив дыхание, взглянула на меня в поисках ответа, который и так был ясен.

— Я тут подумала, а это всегда опасно, но я не могу об этом не думать, к сожалению, потому и порвала с Люком…

Люк. Я его не знал, но уже ненавидел.

— Не только из-за этой поездки, но и потому, что мы уже несколько лет ходим вокруг да около, Нейт. Несколько лет! И всё повторяем, что время неподходящее, что мы должны дать друг другу шанс на нормальные отношения, а не затевать какую-то фигню на расстоянии, так? — Она подошла ко мне и взяла меня за плечи. — Я поняла, что не важно, с кем я встречаюсь. Эти люди лишь временная замена, ведь на самом деле я жду тебя. Жду нас.

— Иззи. — Я взял ее лицо в ладони, внимая каждому слову и вместе с тем каждое слово отвергая.

— Я доучилась в университете, Нейт, теперь могу переехать. Куда угодно. И делать, что захочу. Ты тоже можешь уйти из армии, если захочешь. — Она крепче сжала мои плечи, и от накала чувств в ее глазах и голосе у меня сжалось сердце. — Мы можем быть вместе. Не просто переписываться на бумаге и по электронке, не просто посылать друг другу книжки с выделенными строчками, а на самом деле быть вместе. Просыпаться рядом каждое утро, если захотим, или даже просто ходить на свидания. Если хочешь, я перееду в Такому…

— В Такоме меня уже не будет, — тихо проговорил я.

— Что? — Она нахмурилась.

— Я не могу уйти из армии, Иззи, и меня не будет в Такоме. — Я провел пальцем по ее щеке, наслаждаясь прикосновением к ее бархатистой коже. — Меня переводят в Форт-Брэгг.

— Форт-Брэгг?

— В Северной Каролине. — Я медленно кивал, будто это могло смягчить удар. — Я не говорил, где был последние несколько месяцев. Почему редко писал.

— Я решила, что ты опять в Афганистане. — Она отпрянула.

— Нет. Я был в отборочном лагере. Это как… — Как бы объяснить? — Что-то вроде проб в спецназ.

— С Торресом, — догадалась Иззи. — Он всегда об этом мечтал, да?

— Да. — Я знал, что она читала мои письма, но, оказывается, она читала их очень внимательно. — Мы поехали туда вчетвером. Роуэлл — мой второй лучший друг…

— Джастин и Джулиан. Я помню.

— И Пирсон. И все прошли отбор.

— А как еще. — Иззи вымученно улыбнулась, но ее глаза совсем не улыбались. Она отошла еще на шаг назад. — Ты не собираешься бросать армию. Наоборот, ты закапываешься все глубже.

Я кивал, как китайский болванчик.

— Да. Предстоит год в тренировочном лагере, а дальше… Дальше посмотрим, куда меня отправят.

— Дальше посмотрим. — Она убрала волосы за уши, но океанский ветерок снова их разметал.

— Вряд ли в Фейетвилле есть крутые юридические компании. — Я сунул руки в карманы. — Тебя наверняка позвали на собеседование в самые престижные? Самые авторитетные, с офисом в высотках и огромной зарплатой…

— Да, я рассматриваю самые влиятельные, я же хочу изменить мир, Нейт, но… я могу этого не делать. — Иззи отошла еще на шаг, потом еще, пока волны не замочили ей ноги.

— Нет, не можешь. Я не хочу, чтобы из-за меня ты все бросила, Иззи. Никогда не соглашусь стать козлом, который потребует, чтобы ты от всего отказалась, лишь бы он получил желаемое. — Я прочно стоял на песке и не пытался пойти за ней. — Я мог бы сказать: переезжай в Фейетвилл, устройся там в частную адвокатскую контору… Потом велеть тебе снова собраться и переехать со мной в другое место, куда меня направят. Так легко было бы это сделать, так легко взять и… — Я замолчал и уставился себе под ноги.

— Почему я всегда слишком много болтаю, а тебе вечно не хватает слов?

Печальная улыбка заиграла на моих губах. Я медленно поднял взгляд и посмотрел на нее:

— Потому что мы друг друга уравновешиваем. И поэтому я не стану смотреть, как искра в твоих глазах превращается в обиду на меня, потому что по моей вине ты не достигла всего, ради чего трудилась. Если я буду тебя тормозить, я никогда себе этого не прощу.

— Значит, это все, на что мы можем рассчитывать? — Иззи всплеснула руками. — Короткие передышки, которые еще поди отыщи, и никакой полноценной жизни вдвоем?

— На небе ни облачка. Вода кристально чиста. А ты — самая прекрасная женщина, которую я встречал, Изабо. Если это все, на что мы можем рассчитывать, так и быть, я согласен.

Она печально вздохнула:

— Помнишь, я говорила, что лучше проведу неделю с тобой, чем вечность — с другим?

Я затаил дыхание.

— Но я не смогу вечно ждать, Нейт. Придет день, когда мы должны будем или попробовать быть вместе, или отпустить друг друга.

— Я понимаю. — Эта мысль была хуже ночного кошмара.

— Мы же не сможем быть просто друзьями, да?

— Не сможем.

— Или ты сможешь, — она ударила ногой по воде и подняла брызги, — но я точно не смогу. Я же теперь знаю, каково это — быть с тобой. Я никогда не смогу спокойно на тебя смотреть.

Даже маленькое расстояние между нами меня убивало.

— Я тоже.

Иззи ссутулила плечи, запрокинула голову и посмотрела на небо:

— Почему мы всегда встречаемся в самый неподходящий момент?

— Потому что все самое ценное в жизни дается непросто.

— Ты только… пообещай, что подумаешь, пока мы здесь, ладно? — Она снова повернулась ко мне. — Подумай, как это может быть, если мы перестанем встречаться только гипотетически.

— Да. Я подумаю.

Она не догадывалась, сколько раз я уже об этом думал и всегда приходил к одному и тому же выводу. Но я не мог отказать ей в просьбе.

Стоило ответить «да», лишь бы она улыбнулась.

— У нас еще неделя впереди. Так что подойди и поцелуй меня в океане — зря я, что ли, об этом мечтала, Натаниэль Фелан?

Упрашивать меня не пришлось.