Доля вероятности

Глава вторая Иззи

Сент-Луис

Ноябрь 2011 года

— Пятнадцать-А. Пятнадцать-А, — бормотала я, пробираясь сквозь толпу в проходе самолета местных авиалиний и выискивая свое место.

Ручная кладь выскальзывала из потных рук. Увидев свой ряд и заметив, что багажную полку никто не занял, я вздохнула с облегчением и тут же выругалась, поняв, что А — место у окна.

Живот скрутился в узел. Зачем я забронировала место у окна? Чтобы из первого ряда наблюдать за разворачивающейся внизу катастрофой?

Минутку. На месте у окна уже сидел пассажир. Сидел, опустив голову: виднелась лишь эмблема хоккейного клуба «Сент-Луис блюз» у него на бейсболке. Может, я что-то напутала с билетом?

Я поравнялась со своим рядом, встала на цыпочки, подбросила багаж на вытянутых руках и попыталась затолкать его на полку. Но чемодан лишь ударился о край: увы, чтобы запихнуть его дальше, мне пришлось бы встать на кресло или стать на голову выше.

Руки соскользнули, ярко-фиолетовый чемодан полетел мне прямо в лицо. Не успела я опомниться, как чья-то большая рука поймала непослушный чемодан в паре сантиметров от моего носа.

Блин.

— Еще чуть-чуть — и ага, — произнес звучный голос из-за чемодана. — Давайте помогу?

— Да, пожалуйста, — ответила я, пытаясь подхватить чемодан.

Я по-прежнему видела только бейсболку; мой сосед одним быстрым движением ловко повернулся, встал во весь рост, шагнул в проход и забрал у меня чемодан. Впечатляюще.

— Ну вот. — Он легко подбросил чемодан и закинул его на багажную полку.

— Спасибо. Я уж думала, мне конец, — улыбнулась я и задрала голову, чтобы рассмотреть соседа как следует.

Ух. Настоящий красавчик. Он был умопомрачительно, обморочно хорош. Квадратная челюсть покрыта темной трехдневной щетиной. Даже порез и фиолетовый кровоподтек справа на нижней губе не портили впечатления от его лица, ведь глаза… ох. Ох-ох. Кристально-чистые, голубые, как у младенца, — я утонула в этих глазах и лишилась дара речи.

Закрой рот.

Нет, рот никак не хотел закрываться. Я уставилась на него.

— Я тоже, — ответил он и улыбнулся краешком губ.

Я моргнула. Что значит «я тоже»?

— Простите?

Он растерянно нахмурился.

— Я тоже думал, вам конец, — пояснил он. — Думал, эта штука вам нос расквасит.

— А.

Я нервно убрала волосы за уши и только потом вспомнила, что стянула их в пучок и убирать нечего. Совсем неловко. Отлично. Еще и щеки загорелись. Лицо, наверное, всех оттенков красного.

Незнакомец сел на свое место, а я вдруг поняла, что из-за нас в проходе образовалась очередь.

— Извините, — пробормотала я пассажиру в проходе и опустилась на место 15В. — Странно, мне казалось, мое место у окна.

Я сняла ремешок сумки через голову, расстегнула куртку и попыталась вылезти из рукавов, не задевая соседа. Еще не хватало въехать голубоглазому локтем в глаз: тогда он точно решит, что я ненормальная.

— Ой… — Он повернулся ко мне и поморщился. — Я поменялся с женщиной с семь-А, она хотела сесть рядом с ребенком. Я, наверное, по ошибке занял ваше место. — Незнакомец достал из-под кресла впереди зеленый армейский рюкзак. Плечи у него были настолько широкие, что, наклоняясь, он задел плечом мое левое колено. — Давайте поменяемся.

— Нет! — выпалила я.

Он замер, медленно повернул голову и посмотрел на меня:

— Нет?

— Не люблю сидеть у окна. Вообще, я боюсь летать, так даже лучше. — Блин, я совсем заболталась. — А вы хотите сидеть у прохода? — Я затаила дыхание, надеясь, что он ответит «нет».

Незнакомец откинулся в кресле и покачал головой:

— Нет, мне тут нравится. Значит, боитесь летать? — В его тоне не было насмешки.

— Да. — Я вздохнула с облегчением, расслабила плечи, сложила куртку и сунула ее под сиденье вместе с сумкой.

— А почему? — спросил он. — Если не секрет.

Щеки вспыхнули пуще прежнего.

— Всегда боялась. Что-то меня пугает, не знаю что… — Я покачала головой. — Статистически нам ничего не угрожает. В прошлом году статистика авиакатастроф составляла одно крушение на 1,3 миллиона, чуть хуже, чем в предыдущем — тогда было одно на 1,5 миллиона… Но если задуматься, сколько в мире летает самолетов, автомобиль намного опаснее, ведь шанс попасть в автокатастрофу равен 1 из 103. И все же в прошлом году в авиакатастрофах погибли 828 человек, а я не хочу быть одной из этих 828. — Опять заболталась. Я закусила губу и взмолилась, чтобы мой мозг перестал меня накручивать.

— Ого. — Голубоглазый нахмурился, и между его бровей залегли две вертикальные морщинки. — Никогда об этом не задумывался.

— Не боитесь полетов?

Мой сосед выглядел так, будто не боялся ничего на свете.

— Даже не знаю. Я впервые в самолете, но после вашей статистики уже жалею, что не пошел пешком.

— О боже. Простите. — Я зажала рукой рот. — От нервов я начинаю нести всякую чушь. И у меня СДВГ. А утром я не приняла лекарство, потому что положила таблетку на стол рядом с апельсиновым соком, а потом Серена выпила сок, и я отвлеклась, пошла налить еще. Эта таблетка, наверное, до сих пор там лежит… — Я поморщилась и зажмурилась. Отдышалась и открыла глаза. Сосед таращился на меня, подняв брови. — Извините. А еще я слишком много думаю, вот и результат, пожалуйста. Дурацкая болтовня.

Он медленно улыбнулся:

— Не волнуйтесь. Но зачем вы тогда полетели?

Голубоглазый настроил кондиционер над головой и закатал рукава своей кофты. Руки у него были загорелые. И мускулистые. Если у него такие мускулистые предплечья, то что же там выше локтей…

— День благодарения. — Я пожала плечами. — Родители отправили меня в колледж и поехали в круиз вокруг света. А Серена — это моя старшая сестра — учится на третьем курсе в Вашингтонском университете, на факультете журналистики. Я живу в Сиракузах, мы решили отпраздновать День благодарения вместе, вот я и полетела… А вы?

— Лечу в Форт-Беннинг в тренировочный лагерь. Меня зовут Натаниэль Фелан. Для друзей Нейт.

Очередь в проходе рассосалась, остались только опоздавшие.

— Очень приятно, Нейт. Я Иззи. — Я протянула руку, и он ее пожал. — Иззи Астор. Можно на «ты».

Даже не знаю, как мне удалось выговорить свое имя, когда все мое внимание было приковано к его мозолистой ладони, в которой утонула моя маленькая кисть. От его теплого прикосновения в животе запорхали бабочки.

Описанное в любовных романах мне всегда казалось чушью — не бывает, что от одного прикосновения тело будто пронзает электрическим током, но именно это случилось со мной сейчас. Электрический разряд в самое сердце. Мне показалось, что в его глазах вспыхнул огонек, будто он тоже это почувствовал. Не шок, а почти неописуемое искрящееся узнавание… чувство единения, словно последняя деталь головоломки со щелчком встала на место.

Серена назвала бы это судьбой, но она безнадежный романтик.

Я называла это притяжением.

— Рад знакомству, Иззи. — Он медленно пожал мою руку и еще медленнее ее отпустил. Все нервные окончания в моей ладони пробудились от его прикосновения. — Полное имя — Изабель?

— Изабо. — Я застегнула ремень безопасности и туго затянула его на бедрах.

— Изабо, — повторил Нейт и тоже пристегнулся.

— Да. В честь героини маминого любимого фильма «Леди-ястреб».

В проходе никого не осталось. Посадка закончилась.

— А что за фильм? — спросил Нейт, слегка нахмурившись.

— О, это фильм восьмидесятых про влюбленную парочку, которая своей любовью досадила средневековому епископу. Епископ хочет заполучить девушку, Изабо, но та влюблена в Наварро, и епископ проклинает их обоих. Теперь Наварро по ночам превращается в волка, а Изабо становится ястребом днем. Влюбленные могут встретиться лишь на миг на закате и на рассвете. Изабо и есть леди-ястреб[3]. — Господи, хватит уже болтать! Почему, почему я такая?

— Какая… трагическая история.

Из громкоговорителя раздался голос бортпроводницы:

— Дамы и господа, приветствуем вас на борту рейса восемьсот двадцать шеть «Трансконтинентальных авиалиний».

— На самом деле нет. Они разрушают проклятье — все хорошо заканчивается. — Я наклонилась и вытащила из сумки под креслом телефон.

На экране вспыхнули два пропущенных от Серены.

Серена:

Напиши, когда сядешь в самолет.

Серена:

Я серьезно!!!

Разница между сообщениями — пятнадцать минут.

— Пожалуйста, уберите ручную кладь на багажные полки над головой, если еще этого не сделали, или под сиденье впередистоящего кресла. Займите свои места и пристегните ремни, — бойко и деловито продолжала бортпроводница.

Изабо:

я в самолете

Серена:

я волновалась

Я улыбнулась и покачала головой. Серена только из-за меня и волнуется.

Изабо:

волновалась? Что я заблужусь между контролем и гейтом?

Серена:

с тебя станется

Ну нет, я не настолько бестолковая.

Изабо:

люблю тебя. Спасибо за эту неделю.

Серена:

я тебя люблю сильнее. Напиши, когда приземлишься.

— Просьба пассажирам, чьи места расположены рядом с аварийными выходами, прочитать карточку со специальными инструкциями, находящуюся в кармане впередистоящего кресла. Если вы не хотите помогать в чрезвычайной ситуации, попросите бортпроводника вас пересадить.

Я взглянула на Нейта.

— Это мы, — сказала я. — Мы пассажиры рядом с аварийным выходом.

Он взглянул на маркировку на двери и потянулся за карточкой с инструкцией. Надо признать, от этого он показался мне еще симпатичнее.

Бортпроводница тем временем сообщила, что курение запрещено, закончила объявление и закрыла дверь. Мое сердце заколотилось: начался приступ тревожности. Я разблокировала телефон, проверила «Инстаграм»[4] и «Твиттер», переключила телефон в режим «полет» и сунула в карман жилета. В горле застрял комок; я подкрутила кондиционер над головой, включила его на максимальную мощность.

Нейт убрал инструкцию в карман кресла, выпрямился и посмотрел в иллюминатор. С утра был густой туман, из-за него рейс задержали на двадцать минут.

— Не забудь выключить телефон, — сказала я, и бортпроводница тут же повторила то же самое по громкой связи. — Переключи его в режим «полет».

— У меня нет телефона. Нет телефона — нет проблем. — Нейт лучезарно улыбнулся, тут же поморщившись от боли, и провел языком по рассеченной губе.

— Откуда это у тебя? — Я указала на свою губу. — Если не секрет.

Он перестал улыбаться.

— Повздорил кое с кем. Долгая история. — Нейт снова потянулся к карману кресла и достал книгу — «В разреженном воздухе» Джона Кракауэра[5].

Он еще и читать любит? Вот это да.

Я поняла намек и достала из сумки свою книгу — фэнтези, «Полукровку» Дженнифер Арментроут. Открыла страницу, заложенную закладкой, на середине одиннадцатой главы.

— Бортпроводникам приготовиться к взлету, — раздался глухой голос из громкоговорителя.

— Хорошая книга? — спросил Нейт, когда самолет начал выруливать на взлет.

— Мне очень нравится. Хотя ты, похоже, предпочитаешь реальные истории. — Я кивнула на его томик. — Интересная?

Он прочел уже больше половины.

Самолет свернул вправо и покатился вперед. Я глубоко вдохнула носом и выдохнула через сомкнутые в трубочку губы.

— Очень. Не оторваться. Эта книга была в списке «ста книг, которые нужно прочесть до тридцати». Я читаю по списку. — Нейт взглянул на меня и нахмурился. — С тобой все в порядке?

— Да, — ответила я. В животе ухнуло. — Ты знал, что большинство авиакатастроф случаются в первые три минуты после взлета и за восемь минут до посадки?

— Теперь знаю.

Я судорожно сглотнула.

— Раньше перед полетом я принимала снотворное. Врач прописывал. Ничего незаконного, не подумай. Хотя я бы и незаконное приняла. — Я вздрогнула от собственных слов. Боже, почему я так много болтаю?

— Не мой метод. А почему больше не принимаешь? — Нейт закрыл книгу.

— Вырубилась однажды и чуть не опоздала на стыковочный рейс в Филадельфии. Бортпроводница разбудила, и пришлось бежать к гейту. Дверь уже закрыли, но меня все-таки пустили. С тех пор никакого снотворного.

Самолет встал в очередь на взлет. Хватит смотреть в окно. Знаешь ведь, что так только хуже.

— Ясно. — Нейт кашлянул. — А что изучаешь в университете? — Он явно пытался меня отвлечь, и я улыбнулась.

— Связи с общественностью. — Я сдержала смешок. — Так-то я общительная, когда не в самолете.

— По-моему, у тебя и в самолете неплохо получается. — Он улыбнулся, и — господи, помоги, — я заметила ямочку на его правой щеке.

— А ты? Почему решил пойти в армию? Почему не в колледж? — Я тоже закрыла книгу и положила на колени.

— Особо выбора не было. Учился хорошо, но не настолько, чтобы получить стипендию, а денег у нас даже на кабельное телевидение нет, не то что на колледж. По правде говоря, родителям не помешала бы помощь. У них маленькая ферма в Иллинойсе, к югу от Шипмана. — Нейт отвел взгляд. — Вообще-то, это мамина ферма. Перешла по наследству от деда. В общем, в армии надеюсь заработать на колледж, потому и записался.

Я кивнула, но мне хватило ума догадаться, что я вряд ли смогу его понять. Я росла совсем в других условиях, у меня не возникало вопроса, идти в колледж или нет, лишь вопрос, куда пойти учиться. Обучение оплачивали мама с папой и в шутку называли эти расходы «налогом на детей». В отличие от Нейта, у меня всегда был выбор.

— А на кого хотел бы выучиться?

Он нахмурился:

— Об этом я пока не думал. Может, на учителя. Люблю английский. Может, на учителя литературы. Но как знать, а вдруг мне понравится в армии? В спецназе должно быть круто.

— Дамы и господа, говорит капитан воздушного судна. Приветствую вас на борту рейса восемьсот двадцать шесть, совершающего беспересадочный перелет в Атланту. Возможно, вы обратили внимание на погодные условия: сегодня утром из-за густого тумана возникли задержки. В данный момент мы двадцать вторые в очереди на взлет; можно ожидать, что он состоится примерно через сорок минут.

Пассажиры хором заворчали, и я в том числе. Задержка в сорок минут! Я, конечно, не опоздаю на стыковочный рейс до Сиракуз, но прилечу впритык.

Тут и там послышались сигналы вызова бортпроводника: другие пассажиры, несомненно, тоже беспокоились из-за стыковочных рейсов.

— Ты летишь с пересадкой? — спросила я Нейта.

— Да, до Коламбуса[6], но у меня в запасе несколько часов. — Он коснулся большим пальцем ранки на губе и заерзал в кресле.

— У меня есть мазь с антибиотиком, — предложила я. — И тайленол, если нужно обезболивающее.

Нейт удивленно посмотрел на меня:

— Носишь с собой аптечку?

Я снова вспыхнула:

— Самое необходимое. На случай, если застряну в самолете с незнакомцем, у которого долгая история про разбитую губу. — Я лукаво улыбнулась.

Он почти неслышно рассмеялся:

— Ничего страшного, бывало и хуже.

— Звучит не очень убедительно.

У него на носу была горбинка, и мне стало любопытно, не после перелома ли.

Нейт рассмеялся громче:

— Со мной все будет в порядке. Поверь.

— Хорошо же ты с кем-то поцапался.

— Так обычно и бывает. — Он замолчал, а я поняла, что снова полезла не в свое дело, и от неловкости захотелось провалиться сквозь землю.

— А что еще ты читал из этого списка ста обязательных? — спросила я.

— Хмм. — Он посмотрел вверх, припоминая. — «Изгои»…

— Сьюзан Хинтон! — воскликнула я. Черт, не дала ему договорить. — Еще бы. Кажется, эту книжку выдают всем школьным хулиганам после выпуска. — Я невольно улыбнулась.

— Минуточку… — Нейт отпрянул, будто я его обидела. — А почему ты решила, что я школьный хулиган? — Он обвел рукой свою фигуру. — Я вырос на ферме.

Я рассмеялась; я даже забыла, что мы медленно продвигаемся в очереди на взлет.

— Такие мышцы, лицо, рассеченная губа, ободранные костяшки… — Я взглянула на его руку и заметила чернильные завитки на коже, выглядывающие из-под рукава. — И татуировки. Полный хулиганский набор. Спорю на что угодно, ты оставил после себя мириады разбитых девичьих сердец…

— Мириады? Кто использует в речи слово «мириады»? — Нейт улыбнулся, и я тоже ответила ему широкой улыбкой. Был он хулиганом или нет, за ним наверняка значилось немало любовных побед. Если бы мы находились не в самолете, я бы и сама задумалась, не переспать ли с ним, хотя у меня ни разу не было интрижки на одну ночь. — Разве что примерные студентки.

— Угадал. — Я приподняла бровь. — Хотя ты сойдешь и за накачанного меланхоличного ботаника, — заметила я. — Вроде Джесса Мариано.

— Кого? — Нейт растерянно заморгал.

— Джесса Мариано, — выдавила я. Глядя в его глаза, я забывала обо всем на свете. Их цвет напоминал воду в ледниковых озерах Сильвертона, но не был таким холодным, а чуть отливал теплой бирюзой. — Из «Девочек Гилмор» [7].

— Не смотрел. — Он покачал головой.

— Что ж, если будешь смотреть, имей в виду — ты очень похож на Джесса, только выше и… сексуальнее. — Я заставила себя заткнуться.

— Сексуальнее? — Нейт бросил на меня многозначительный дразнящий взгляд, и мне вдруг стало жарко. Еще жарче.

— Забудь. — Я посмотрела в сторону, умирая от смущения, и расстегнула жилет. Почему так жарко? — А что еще читал из списка?

Он прищурился, но согласился сменить тему:

— «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту», «Повелитель мух», «Последний из могикан»…

— Я смотрела кино, хорошее, — вздохнула я. — Помнишь, как он пообещал ее найти и прыгнул в водопад? Фантастика. Так романтично.

— Кино не считается. — Нейт покачал головой и усмехнулся. — И это же не любовный роман. Это приключенческий роман со второстепенной любовной линией.

— Почему ты так считаешь?

— Потому что в книге все не так, как в фильме. — Он пожал плечами.

— А в чем разница?

— Ты правда хочешь знать?

— Да! — Я обожала этот фильм. В минуты любовных терзаний всегда выбирала его и ведерко мороженого.

— Кора умирает.

Я раскрыла рот.

Нейт поморщился:

— Ты спросила, я ответил.

— Теперь точно не стану читать! Лучше пересмотрю кино, — пробормотала я.

Мы по-прежнему ждали в очереди на взлет. Я посмотрела в иллюминатор и встревожилась еще больше. Видимость из-за тумана была нулевая.

Прошло еще несколько минут; мы обсуждали книги из его списка. Некоторые — скажем, «Великого Гэтсби» — мы проходили в школе; другие — «Братья по оружию» [8], например, — я не читала.

— А если бы ты сама составляла такой список, какие книги в него бы вошли? — спросил Нейт.

— Хороший вопрос. — Я задумчиво склонила голову. Мы по-прежнему медленно продвигались на взлет. — «Гордость и предубеждение», «К востоку от Эдема»…

— Боже, я не могу читать Стейнбека после «Гроздьев гнева».

— «К востоку от Эдема» намного лучше. — Я кивнула, будто мое мнение было истиной в последней инстанции. — Что еще? «Рассказ Служанки», «Бессмертная жизнь Генриетты Лакс», и… читал «Голодные игры»? В том году вышла третья книга серии, — это просто улет.

— Нет, не читал. Я только что закончил «Приключения Гекльберри Финна», потом выбрал эту. — Он взглянул на свою книгу. — Может, стоит найти более современный список.

— «Гекльберри Финн» — просто отличная. Путешествие на плоту по Миссисипи — что может быть прекраснее.

— Да, мне понравилось, — согласился Нейт. — В базовом лагере читать будет некогда, но я на всякий случай взял пару томов, — задумчиво проговорил он. — Друг в прошлом году пошел служить — он рассказывал, что они забирают все личные вещи, но я припрятал айпод в герметичном пакетике. На всякий случай.

— А сколько… — Я стиснула губы, не успев договорить. Не мое дело, сколько ему лет, хотя мы с ним выглядели примерно ровесниками.

— Сколько мне лет? — договорил Нейт за меня.

Я кивнула.

— В прошлом месяце стукнуло девятнадцать. А тебе?

— Восемнадцать. Девятнадцать будет в марте следующего года. Я на первом курсе. — Я провела пальцем по краю переплета, чтобы чем-то занять руки. — Ты… нервничаешь?

— Из-за полета? — Он слегка нахмурился.

— Нет, из-за армии. Сейчас же войны идут. — Старший брат Марго, моей соседки по комнате, пару лет назад погиб в Ираке, но я решила об этом промолчать.

В крыло самолета ударила струя — началась противообледенительная обработка.

— Да, кажется, что-то слышал. — И снова на его щеке заиграла ямочка. Нейт глубоко вздохнул и посмотрел прямо перед собой, раздумывая над ответом. — Не стану врать, я думал о смерти и о том, что могу погибнуть. Но войны бывают разные. Просто некоторые на виду, а другие нет. Меня уже пытались убить, но в этот раз я хотя бы буду вооружен. К тому же риск всегда вознаграждается, как мне кажется. Сама подумай — если бы ты не села в этот самолет, мы бы не встретились. Риск и награда. — Он повернулся ко мне. Наши взгляды встретились, и в этот раз я не отвернулась.

Мне вдруг захотелось сбежать из этого самолета, и не потому, что я боялась летать, а из-за Натаниэля. Если бы мы познакомились в кампусе или даже в моем родном Денвере, этот разговор продлился бы дольше двух часов и не закончился бы с прилетом в Атланту.

С другой стороны, если бы мы познакомились в кампусе или в Денвере, возможно, я бы с ним никогда не заговорила. Я не привыкла сама знакомиться с симпатичными парнями. По этой части у нас была Марго. Мне больше нравились тихони, с ними гораздо проще.

— Я могу присылать тебе книги, — проговорила я. — Если вам разрешат читать и будет время.

— Правда? — Его глаза удивленно округлились.

Я кивнула, Нейт улыбнулся, и от этой улыбки мой пульс бешено ускорился.

— Бортпроводникам приготовиться к взлету, — раздался голос пилота в динамиках.

Кажется, настала наша очередь.

Ближайший бортпроводник велел пассажиру в паре рядов от нас убрать столик, подошел к своему креслу — оно находилось напротив нас — сел и пристегнулся.

Я схватилась за подлокотники. Двигатели взревели, и мы покатились вперед; ускорение вдавило меня в кресло. Туман немного рассеялся, за иллюминатором виднелся край взлетно-посадочной полосы. Я зажмурилась, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Нейт повернулся ко мне и вытянул руку ладонью вверх.

— У меня все в порядке, — выдавила я сквозь зубы, стараясь не забывать вдыхать носом и выдыхать через рот.

— Возьми меня за руку. Я не кусаюсь.

Ладно, пусть.

Я вцепилась в его руку, наши пальцы сплелись, и моим влажным ледяным ладоням стало теплее.

— Можешь сжимать крепче. Я не сломаюсь.

— Ты пожалеешь об этих словах. — Я сжала его руку так, что костяшки побелели. Самолет ускорялся, и мое дыхание тоже.

— Вряд ли. — Нейт погладил мою кисть большим пальцем. — Три минуты, говоришь? Первые три минуты после взлета?

— Да.

Не разжимая правой руки, он подставил под нее левое запястье, нажал несколько кнопок на наручных часах и запустил секундомер.

— Вот. Через три минуты можешь расслабиться и не тревожиться до самой посадки.

— Ты очень мил.

Загрохотали шасси; самолет затрясся. Мы набирали скорость. Я так сильно вцепилась в руку Нейта, что, наверное, перекрыла ему весь кровоток, но мне было трудно дышать, и из-за паники я забыла о неловкости.

— Меня много как называли, но милым — еще никогда, — ответил Нейт и тоже сжал мою руку. Мы оторвались от земли.

— Спроси меня о чем-нибудь, — выпалила я, а перед глазами замелькали худшие варианты развития событий. — О чем угодно! — Пульс бешено колотился.

— Ладно. — Он сосредоточенно нахмурился. — Ты замечала, что сосны тоже качаются на ветру?

— Что?

— Сосны. — Нейт взглянул на часы. — Не только пальмы качаются на ветру, но и сосны. Качающиеся сосны очень успокаивают.

— Сосны, — задумчиво проговорила я. — Никогда не обращала внимания.

— А вот. Какой у тебя любимый фильм?

— «Титаник», — автоматически ответила я.

Самолет начал резко набирать высоту. В животе ухнуло.

— Серьезно?

— Серьезно, — закивала я. — Не считая того, что на двери хватило бы места обоим[9], фильм мне понравился.

Нейт тихо рассмеялся и покачал головой:

— Осталось две минуты.

— Две минуты, — повторила я, пытаясь успокоить дыхание и избавиться от комка в горле.

Шансы попасть в авиакатастрофу были ничтожно малы, а я сидела, вцепившись в руку симпатичного незнакомца, который наверняка решил, что у меня не все дома.

— А твое любимое время суток? — спросил он. — Я просто пытаюсь тебя отвлечь.

— Закат. А у тебя?

— Рассвет. Люблю начало нового дня, когда еще не знаешь, что может случиться.

Нейт выглянул наружу, где раскинулось бесконечное серое небо. Я тоже повернулась взглянуть. В густом тумане виднелся край крыла, но больше я ничего не рассмотрела. Может, оно и к лучшему.

Завизжали моторы.

— Что проис… — заговорил Нейт.

Раздался скрежет металла о металл, и у меня замерло сердце.

А потом крыло взорвалось и превратилось в огненный шар за иллюминатором.