Доверься мне (ЛП)

Глава 11

Можно подумать, что после по крайней мере дюжины международных путешествий упаковка чемоданов станет привычным делом. Чем — то, что можно делать с закрытыми глазами.

Но для меня это не так, поэтому, естественно, я попросила Еву помочь порыться в моём шкафу. Она определенно самая стильная девушка, которую я знала, и мне хотелось наверстать упущенное: на прошлой неделе нам так и не удалось пообщаться. Сегодня выдался хороший шанс убить двух зайцев одним выстрелом.

— Что насчет этого? — Я подняла вешалку со свитером, у которого был воротник — хомут. Фиолетовый, очень плотный, с вязкой косичкой, думаю, такой даже могла сделать моя бабушка, но кто знает? В моду вернулись неоновые цвета и окрашивание шенье. Возможно, на очереди свитеры, связанные старушками.

— Будет жарко.

— Правда? Потому что он выглядит немного старомодным.

Ева рассмеялась.

— Нет, я имею в виду, слишком жарко. Помнишь, там почти лето. Ты в нём вспотеешь до смерти.

Ну, со мной это скорее случится в бикини. Из — за Лео я легко распалялась и возбуждалась.

— Точно.

Проскользнув мимо, она одним движением бросила на кровать шесть нарядов, раздалось клацанье вешалок. Ткани в цветочек, полоску и узоры смешались вместе, образуя абстрактное произведение искусства.

— Этого должно хватить.

— Меня всё устраивает. — Не потрудившись ознакомиться с её выбором, я запихнула одежду в чемодан и плюхнулась на матрас, подтянув руки к груди. — Я тут хотела вернуться к нашей беседе…

— Мы переезжаем, мисс Тортон, — перебила меня Ева. Из — за того, с каким отчаянием она это сказала, стало понятно, что для неё это худший сценарий в жизни, и чтобы попытаться поставить себя на её место, я постаралась вспомнить себя подростком. Но, честно говоря, если бы родители сказали мне, что мы переезжаем с нашего ковбойского ранчо в Северной Дакоте в любое другое место в стране, я бы, скорее всего, сделала переворот назад и двойное сальто, а я из тех девчонок, которые и на колесо не способны. Не кривя душой, могла сказать, что даже не кувыркалась, не хрустнув при этом шеей.

— Переезжаете? Куда?

— Мама пока не знает, куда, но мы должны освободить квартиру к концу недели. У неё есть друг, который предложил комнату со следующего месяца. Но до этого ещё три недели.

Я только раз видела маму Евы, но помню, что сразу подумала, что о такой родительнице мечтает любой молодой художник. Умеющая поддержать и приободрить. Заботливая, но достаточно продвинутая, чтобы вам хотелось проводить с ней время, и было не стыдно познакомить с друзьями. И я знала, что она тоже творческая личность и какое — то время управляла собственной гончарной мастерской.

— Ну, — начала я, беря изящные пальцы Евы в свои. Иногда физическое воздействие придает выразительность словам, как будто прикосновение выделяет их курсивом. — Сперва нужно обсудить это с Йеном, но так вышло, что я знаю об одной спальне, которой на ближайшие несколько недель понадобятся жильцы.

В глазах Евы вспыхнула искра жизни.

— Что? Ты про свою комнату? Но мы не сможем заплатить. В этом вся проблема…

— Но не для меня. На самом деле, звучит как идеальный расклад. Пока меня не будет, нужно, чтобы кто — нибудь поддерживал связь с жилищным кооперативом, и думаю, что человека лучше, чем твоя мама, не найти. Считай это платой за аренду, если пожелаешь.

Я не хотела доводить её до слёз, но что — то из сказанного мной вызвало потоп, который, как я надеялась, представлял собой слёзы счастья.

— Мисс Тортон, я не могу. В смысле, я не знаю, как…

— Пусть мне позвонит твоя мама. Я поговорю об этом с Йеном, но уверена, что он согласится.

— Соглашусь на что? — Резкий голос Йена встрял в наш разговор как лезвие, когда он вошел в комнату. Его грудь пересекала сумка — почтальонка, он провёл пальцами вверх и вниз по ремню. Очевидно, только что с занятий. То, как его футболка была заправлена в низко сидящие на бёдрах джинсы, навело на мысль, не вызвался ли он ещё на несколько позирований. Он явно имел вид наспех одевавшегося человека.

— Делить квартиру с Евой и её мамой, пока я буду в Италии.

Я ещё даже не сообщила Йену о планах сесть завтра утром в самолёт, чтобы пересечь полмира. А теперь обрушила на него совершенно новые жизненные обстоятельства. К счастью, он любил меня, иначе у него было бы полное право не по — детски разозлиться.

— Я не могу. Не могу делить её с ними.

Ну, наверное, не стоило спрашивать его в присутствии Евы. Ситуация стала супер неприятной, а мне трижды удаляли зубной нерв, так что я хорошо знакома с этим понятием.

— Я не могу, потому что здесь меня не будет. — Йен перенёс вес на кончики пальцев ног и подпрыгнул, как будто из него что — то с силой хотело пробиться наружу, словно в его обувь подложили динамитные шашки. — Не будет здесь, потому что я буду там. — Он ткнул в окно, но это совсем не помогло прояснить ситуацию. — В Италии, с тобой, Джулс.

— Что? — Думаю, я прокричала это. Точно прокричала, потому что бедняжка Ева резко выпрямилась, как будто я ударила её током. — Ты собираешься в Италию?

— Ага. Видимо, их так впечатлили фотографии, что они наняли меня осветить путешествия Лео и весь процесс обновления его бизнеса.

День становился всё прекраснее и прекраснее.

Я совершенно случайно перешла с Лео на вторую базу, помогла найти дом для вынужденных переселенцев и теперь собиралась в Италию не только с самым сексуальным холостяком на Манхэттене, но и с лучшим другом, которого я когда — либо знала.

Просто аншлаг.

— Так что ты и твоя мама можете занять не только комнату Джулс, но и всю квартиру. — Ручейки слёз превратились в полноценное хныканье, благодарность выражало не только лицо Евы, но и её плач.

— Не знаю, как вас благодарить. — Она потянулась руками вытереть слёзы.

— В этом нет необходимости. — Йен прижал её к груди крепкими руками, его голова расположилась у неё на макушке, так отец обнимает дочь. — Вот для чего нужны друзья.

Но всё это время я ошибалась.

Йен мне не друг.

— Чёрт.

Его отражение пялилось на моё в зеркале ванной; глаза сияли настолько ярко, что их свет отсвечивал на стеклянной поверхности.

— Я знаю, понятно? — Я так сильно стиснула зубы, что заныла голова. Но она болела весь последний час, так что, думаю, я просто добавила к непреходящим страданиям полнейшее отупение. — Непохоже. — Для сравнения я снова открыла приложение на телефоне. — Что — то пошло не так.

Стараясь подавить смех, Йен поперхнулся, с таким же успехом, можно остановить чихание.

— Почему ты так выглядишь?

Мне потребовалось разъяснение, поскольку я не знала, на кого похожа.

— Как клоун?

— Я собирался сказать, как дрэг — квин. Но да, как клоун. — Он выхватил из моих рук телефон и быстро пролистал страничку вниз. Возможно, ему удастся указать, что пошло не так. — Это тебе не живопись по номерам, Джулс.

— Вообще — то, как раз это и подразумевалось. Нужно было нанести светлые тени вот тут, под цифрой один. — Я указала кончиком ногтя на накрашенное веко женщины на изображении. — И более темный оттенок там, где тройка.

— Я считаю не просто уморительным, но и совершенно ужасным, что девушка, изучающая изобразительное искусство, не может нанести макияж, чтобы при этом не быть подозрительно похожей на Ру Пола.

Я улыбнулась, потому что с его стороны очень великодушно сравнить меня с Ру Полом.

— Я думал, те картинки, что я прикрепил тебе в Пинтерест, сделают для тебя всё проще.

— В Пинтерест нет ничего лёгкого. Это виртуальная игровая площадка для идеалистов. — C открытым ртом и выпученными глазами, с зажатой между пальцев щеточкой, я представляла собой классическую позу для нанесения туши. — Мне там не место. Я не того поля ягода. Мне нужно пособие «Макияж для чайников». — Ну, теперь у меня два чёрных паука вместо ресниц, они все в комочках, как будто на них нагадили. — Пинтерест существует исключительно для того, чтобы напомнить тем, у кого нет ни одной творческой кости, что они полный отстой. И потом он оглушает их этой самой костью по голове. — Веки склеились, и я начала беспокоиться, потому что не хотела, чтобы нанесение макияжа привело к слепоте. Мне как бы нравилось видеть, особенно учитывая, что с поездки в Италию я могла смотреть на кое — кого невероятно сексуального. — Это жестокая, несправедливая сеть, проверяющая вещи на соответствие действительности, и она очень скупо выдает результаты, внушая чувство несостоятельности и неполноценности.

— Дело в том, что ты невероятно изобретательная, когда это касается искусства. Когда же доходит до предметов первой необходимости, ты терпишь провал.

— Так и есть. — Я кивнула в согласии, потирая подбородок, потому что Йен безусловно прав. Это полнейший провал. — Но, кажется, для таких людей есть определение. Их называют гениями.

— Хорошо, гений. Как насчет того, что я помогу тебе вновь приобрести человеческий вид, и мы пойдем сделаем хедшоты?

Вот из — за чего начался весь сыр — бор. По всей видимости, Йен должен был сфотографировать для будущего журнального разворота не только Лео, но и меня каким — то образом втянули в эту историю. Неизвестно, чья это идея, Йена или Лео, но это не имело значения, потому что я обрадовалась уже тому, что они отказались от образа холостяка, ищущего любовь. Если они желают непосредственно описать маркетинговую стратегию ребрендинга, флаг им в руки, даже если это будет немного скучно, и, скорее всего, журнал купит лишь небольшая горстка вынужденных на то людей, как мои родители, Йен и Джошуа, если повезёт его уговорить.

— Как ты думаешь, может, сделаем снимки в другой день? Вряд ли получится стереть косметику без следов. — Упёршись руками о тумбу, я наклонилась к зеркалу, чтобы оценить нанесённый ущерб.

Не стоило и мечтать, что все сотрётся. Это правда выглядело так, будто я взяла несмываемый маркер, закрыла глаза и намалевала что — то в своё удовольствие, как трёхлетка пальцем. Повезёт, если часть макияжа сойдёт к следующей неделе. Моя несостоятельность была вытатуирована по всему лицу ярким блестящим позором.

— Ты права. Нужно подождать. К тому же я хочу провести немного времени с Джошуа, прежде чем уеду на три недели. Он не особо обрадовался этой новости.

— Бьюсь об заклад, так и было.

Всё то время, что Йен смотрел на меня, его лицо казалось очень напряжённым, как будто он либо страдал сильным запором, либо у него был вросший ноготь. А может, и то и другое. Мне не нравилось, что просто видеть моё лицо — больно. Ему нужно пойти повидаться с Джошуа. Для одного вечера я уже и так причинила слишком много страданий. Ему требовался перерыв, а мне — немного уединения, пока я пыталась смыть с себя это недоразумение.

Через двадцать минут я сдалась, потому что вот так просто пасовала перед трудностями.

Видимо, смывание макияжа — контактный вид спорта, и я заработала себе синдром теннисного локтя и синяк под глазом — результат энергичного оттирания. Мне только предстояло узнать, правда ли это кровоподтеки, или я потерпела неудачу в нанесении обычного макияжа, но вместо этого обнаружила скрытый талант превращать себя в пост апокалиптического зомби. На съёмочной площадке Голливуда я бы могла неплохо заработать. На самом деле, выглядело довольно убедительно.

В то время, как я помышляла о переезде в Лос — Анджелес, чтобы начать новую карьеру в качестве гримёра в фильмах ужасов, кто — то постучал в дверь. Два внушительных удара: не слишком громких и нетерпеливых, и не таких уж быстрых, чтобы остаться незамеченными.

Но я не хотела обращать на них внимания, потому что, скорее всего, это Йен. Этот парень забывал ключи чаще всех, кого я знала. Словно он отпугивал их, однажды я нашла их в кухонном измельчителе отходов (и до смерти испугалась, когда щелкнула выключателем и начался сеанс, как в «Экзорцисте»), а в другой раз они оказались похороненными в кошачьем лотке под недельным слоем экскрементов.

Несколько уик — эндов назад я потратила время на то, чтобы в каждую пару его джинсов пришить маленькие карманы для запасных ключей, полагая, что он не выйдет из дома без штанов. Но, возможно, его недавняя тяга к позированию в обнажённом виде помешала ему уследить за этим. Всё, теперь он сам по себе.

Ещё два удара по входной двери.

Я прошла через всю квартиру и распахнула дверь.

— Ты в штанах смотрел? — произнесла я слишком поспешно.

Да, уверена, что это бы прозвучало неуместно при любых обстоятельствах. Как показывает жизнь, нужно на сто процентов знать, кого именно вы спрашиваете о содержимом их штанов до того, как вы об этом поинтересуетесь.

— Там чего — то не хватает? — Лео всё ещё стоял с поднятой рукой, сжатой в кулак и готовой для ещё одного удара. — Поскольку я уверен, там всё на месте.

— Привет, Лео.

— Что с твоим лицом, Джули? — Поняв, что его рука всё ещё висит в воздухе в форме приветствия кулаком, Лео опустил её и вгляделся в меня так пристально, что на него самого было больно смотреть. Как на затмение. — С тобой всё хорошо?

— Я, эм. На меня напали по пути домой.

— О боже мой! — Он схватил мои руки, две тёплых ладони обхватили тонкий изгиб предплечий. — Ты серьёзно?

Чёрт.

— Нет. Это ложь.

Он опустил руки.

— Зачем тебе лгать о таком?

— По всей видимости, ты вынуждаешь меня врать, чтобы я сохранила лицо. Но это, — я провела ладонью по покрасневшим щекам, — невозможно спасти.

— Мне не нравится, что из — за меня ты лжёшь. — Его интонации и выражение лица были серьёзны, мои внутренности скрутило от сожаления. — Существует много чего, на что я бы хотел тебя вдохновить, и враньё к этому не относится.

Мы по — прежнему стояли в проходе, что не очень удобно, но я решила, что ещё более неуместно пригласить его войти, потому что он мой начальник, и выглядела я как клоун/дрэг — квин/зомби.

— Хорошо. Беру свои слова назад, потому что с моей стороны в корне неверно говорить, что ты заставляешь меня врать. Если я собираюсь стать лгуньей, то должна взять ответственность на себя. Я вру, чтобы впечатлить тебя.

— И как тебя выставит в хорошем свете, если я буду думать, что тебя ограбили? — Лео сделал шаг вперед, носок его кожаного ботинка медленно пересек порог квартиры, как будто проверяя на наличие минных растяжек или в ожидании сигнала тревоги. Ничего не произошло.

— Ты бы восхитился, если бы услышал, что я в таком виде, потому что отстойно делаю макияж, и это пробный прогон для снимков твоей журнальной статьи, и я хотела выглядеть сексуально?

— Да, — он сверкнул белоснежной улыбкой, и мне захотелось стать стоматологом, чтобы иметь возможность соскребать налёт с этих идеальных зубов. — Меня бы это впечатлило.

— Ну, тогда у тебя есть такая возможность.

Лео огляделся вокруг и спросил:

— Могу я войти?

— Конечно, — уступила я, вышло почти гостеприимно.

Он достал что — то из заднего кармана и протянул. Между пальцев Лео держал открытый конверт.

— Твой посадочный талон на завтрашний рейс.

Я взяла его и положила на кухонную стойку.

— Ты же знаешь, что их можно распечатать в аэропорту, да?

— Да. Знаю.

Мы стояли в полуметре друг от друга в тесном пространстве между кухней и гостиной. Я облокотилась на стойку, потому что пришла к выводу, что выгляжу лучше, когда опираюсь на что — то, а не стою совершенно прямо. Не спрашивайте, откуда я это узнала, просто обнаружила за годы посещения уроков академического рисования. Мне нравилось человеческое тело и его формы, и я считала, оно выглядит лучше, когда немного согнуто в суставах, и возникает иллюзия движения. Возможно, я бы правда смотрелась очень хорошо, если бы легла на пол, вытянув ноги и закинув руки за голову, как будто я экспонат в галерее Уффици.

А может, я бы выглядела, как идиотка.

Ну точно. Забудьте об этом.

— Что ж, спасибо. За билеты.

Мы продолжали смотреть друг на друга, и я всё так же стояла наклонившись, а для дополнительного эффекта положила руку на бедро.

— Ты что, позируешь?

— Что? — Моя ладонь мгновенно покрылась пóтом и соскользнула со стойки. Пошатнувшись, я ударилась плечом об острый край и потеряла равновесие. И чувство собственного достоинства. Его я тоже лишилась. — Нет. Это было бы странно.

— Выглядело так, будто ты приняла позу.

А по мне не видно, что я наложила в штаны? Потому что, кажется, это тоже имело место быть.

Лео наклонил голову так, что смотрел на меня искоса. Сощуренный взгляд синих глаз требовал признать, что я больная на всю голову.

— Может, я порисовалась самую малость.

Я понятия не имела, почему это вызвало улыбку, а не приступ отвращения. Но она неоспоримо была там, игривая и такая потрясающая, что хотелось облизнуть её, чтобы убедиться, что на вкус она также хороша.

— Ладно.

— Ладно?

— Ага, ты рисовалась. Ладно, — повторил он.

Подумать только, Лео и правда признал вполне нормальным то, что я решила ошеломить его, позируя перед ним в квартире как Мадонна в лучших традициях «Vogue» в девяностые. Сколько сумасшествия может выдержать этот парень? Я в самом деле усомнилась, знает ли он толк в женщинах, потому что, если Лео увлечен мной настолько, насколько я думаю, то его предпочтения далеки от нормальных. Так же далеки, как Антарктида.

— Может, для тебя это привычное дело — рисоваться и чудить, когда ты в неудобном положении. Это к тому, что я твой начальник, который объявился в твоём доме без предупреждения.

— Ох, но я не чувствую себя не в своей тарелке. И вполне расслаблена. — Скорее всего, я — патологический лжец, но мы это уже выяснили. Мой нос только что вырос на несколько сантиметров. — И обычно я не рисуюсь. — Снова ложь. — Просто пробовала новую позу из йоги. — Ещё ложь и ещё.

— Я обычно не объявляюсь без предупреждения. — Его хриплый голос был пропитан честностью, и мне стало стыдно, что кормлю его ложью за ложью, а он поглощает её, как последнюю трапезу. — И это тоже для меня не в порядке вещей.

Лео нервно улыбнулся, зажав дрожащую нижнюю губу между зубов, и я не успела осознать, что означают его слова, как исполнилось моё желание попробовать эту ухмылку на вкус. Полные губы прижались к моим, посылая волну дрожи по всему моему телу, как будто кто — то щекотал пёрышком, каждым взмахом вызывая по коже мурашки.

Будучи намного выше, Лео склонился надо мной, от этого движения его бёдра прижались к моим, и от этой сладостной пытки захотелось умереть. Но, если бы я погибла, то пропустила потрясающий и неожиданный поцелуй, поэтому начала молиться, просить прощения и делать всё необходимое, чтобы избежать преждевременной смерти в этот самый момент. Вдобавок ко всему, я вознесла пару раз Аве Мария, хотя и не исповедовала католицизм.

Не разъединяя наших губ, Лео обернул руку вокруг моей талии, притягивая ближе к себе, так что мы оказались прижаты грудь к груди, наши сердца прерывисто бились друг против друга, будто на соревновании барабанов в школьном оркестре. Я скользнула ладонями вверх по его рукам к шее, где под пальцами ощущался неповторимый ритм его пульса, по тому, как взволнованно трепетала его вздувшаяся вена, я могла сказать, что его чувства были так же сильны, как и мои.

Каждый сантиметр его тела представлял собой твёрдые, чётко очерченные мышцы, и то, как он поддавался прикосновениям, казалось удивительным. Он самый нежный, но при этом и самый внушительный мужчина, с каким я когда — либо сталкивалась, к тому же Лео влиял на меня так, как ему не следовало бы. Учитывая, что он мой босс. И не будем забывать, что я обычно бросаюсь в объятья любого желающего мужчины.

Закончив возносить молитвы о том, чтобы остаться в живых, я начала просить о том, чтобы у Лео оказалось больше самообладания, чем у меня, потому что мной двигали лишь гормоны, а они обычно приводили в клубные ниши, захудалые отели и коктейльные вечеринки, где я могла перепихнуться с парнем в качестве «спасибо» за Лемон дроп. Мои гормоны — сучки, которые в любой момент могут вонзить нож в спину, так что им нельзя доверять. Я могла надеяться только на Лео.

Когда он всосал мою нижнюю губу в рот, я издала стон, который не остался незамеченным Лео, потому что он резко углубил поцелуй, проникая языком все дальше, жадно пробуя меня на вкус. Запустив руки в его коротко подстриженные тёмные волосы, я вскочила и одним лёгким, как у гимнасток, прыжком обернула ноги вокруг его талии и потянулась к губам Лео, для равновесия облокотившись на его плечи. Я разве что не умоляла его обхватить мою задницу ладонями, но Лео продолжал удерживать меня за талию, хотя это и стоило больших усилий.

Его губы были такими полными и такими же сладкими, как я себе и представляла, словно сироп, сочащийся из фрукта. Мы забавлялись так какое — то время: кружили языками туда и обратно, посасывали и тянули опухшими губами, скользя ими в унисон, этот поцелуй обещал стать лучшим первым поцелуем, который у меня когда — либо был. Это точно не крушение всех надежд. Больше похоже на то, как метеоры сгорают в атмосфере, вот, что я чувствовала в животе. Всё тело трепетало, содрогаясь, словно по венам, подобно падающим звёздам, проносились разряды электричества. Один крошечный космический взрыв за другим.

Этот мужчина — бог поцелуев. Как Посейдон — повелитель воды, Дионисий — пьяница — тусовщик, а Аполлон — покровитель солнца и музыки. Лео божественно целовался, и меня прельщала мысль создать мраморную статую, чтобы увековечить необыкновенный талант, которым он обладал. То, что он смог удовлетворять лишь этим, говорило о том, что у него есть сверхчеловеческие способности. Он действовал неторопливо, но меня сводило с ума от возбуждения и желания, я и не думала, что способна на такие чувства. Ага, он бог поцелуев, и я преклоняюсь перед его ртом, как новообращённая.

А потом на нас обрушилась реальность. Как большой, вселенских масштабов взрыв. Главным образом, волна задела Лео, потому что внезапно я оказалась единственной, кто двигал губами, что довольно неловко, поскольку подразумевается, что в поцелуе участвуют двое.

Ох, думаю, он пытался заговорить. Но я не могла разобрать слов, потому что проглатывала каждый слог, который вырывался из его рта.

И вот опять.

Неохотно я отстранилась от его губ на несколько сантиметров, рассчитав, что ему хватит пространства, если он захочет заговорить. Я не собиралась расставаться с близостью этого мужчины.

— Прости.

Что за пустая трата слов и кислорода. Я снова попыталась его поцеловать.

— Джули.

Лео опустил меня вдоль своего тела, пока мои ноги не коснулись твёрдой древесины, но колени задрожали, мышцы забыли, что значит быть мышцами, а кости стали, как желе. Лео пришлось придержать меня за локти, чтобы я осталась в вертикальном положении.

— Джули, мне не следовало этого делать.

Подумав, что он говорит про прерванный поцелуй, я призвала на помощь изнурённые кости и ноги, и встала на цыпочки, чтобы приблизиться к нему ртом. Я правда хотела поцеловать его лицо снова.

— Эй, — слегка согнувшись в коленях, он заглянул мне в глаза. — Послушай. Прости. Не стоило тебя так целовать.

— Да. То есть нет. В смысле, ты можешь поцеловать как — то ещё? Потому что я за эксперименты.

Я уверена, что Лео слышал мой вопрос, но его более чёткие слова прокладывали себе путь, перебивая мое бормотание.

— Я сидел дома, ужинал, и после нашего обеденного приключения в «Намасте» был признателен за еду, которая на вкус казалась настоящей. А потом понял, что все мысли заняты тобой. — Шершавой костяшкой он убрал выбившуюся прядь волос с моей щеки и заправил её за ухо. Скорее всего, это незначительный жест, но ощущался он не так. — Налив себе стакан воды, я представил, что ты вероятнее всего, разлила бы его по всей кухне. А когда переодевался из рабочей одежды в джинсы, вспомнил, как ты помогала их выбрать. Чёрт возьми, даже включая плиту, я думал о тебе, о том, как ты спалила дом соседа твоего дяди.

Хотя мы виделись всего несколько раз, я каким — то образом пробралась в голову к Лео, как будто он намерено пытался выделить там место для меня. Это что — то да значит.

— В общем, я не могу перестать думать о тебе.

Он замолчал. Я замерла.

— Мне лучше уйти.

— Нет! — В попытке остановить его от любых действий, я положила ему на предплечье руку. Обычно после таких заявлений убегают, так что только пятки сверкают. Я не собиралась дать ему возможность свалить. Не после поцелуя, который перевернул мой мир. — Я тоже не переставая думала о тебе.

Он приподнял бровь.

— Правда?

— И ты, возможно, решишь, что это в самом деле жутко. — Джули, нет, пожалуйста, не надо. — Но я кое — что нарисовала.

— Меня, да?

Моя челюсть отвисла.

Как он узнал? У него не было возможности.

— Как ты…

— Йен приносил их в офис.

Жаль, что я не попаду на самолет до Италии, ведь вечером буду арестована за непредумышленное убийство. Я мысленно составила список мест, где можно спрятать тело.

— Он что? — у меня ком в горле застрял. Продолжала раздумывать о том, на кого можно будет потратить право на звонок в полиции. — Не могу поверить, что он…

— Они безумно впечатляющие. То, что ты делаешь карандашом, не что иное как магия.

— Ну, — я поняла, что покраснела, но не могла сказать наверняка, заметил ли он это, ведь моё лицо по — прежнему скрывалось под слоем косметики. — Твой живот может посоревноваться со стиральной доской, это тоже чёртова магия.

Лео издал один из тех смешков, при которых его плечи подрагивают, словно он смущается, и ответил:

— Я не уверен, что ты осознаёшь, как сильно восхищает то, что ты потратила время, чтобы создать нечто такое. Потратила его на меня.

— Когда я рисовала, определённо находилась под впечатлением. — Ох, пресвятая матерь божия, нужно помалкивать. — Я имею в виду… — Нельзя идти на попятную. — Не бери в голову. Я именно это и хотела сказать.

— Буду считать комплиментом, что ты сочла, что я пришелся впору для твоего портфолио.

— О, ты определенно оказался как раз. Вероятно, даже больше, чем некоторые статуи, что я рисовала.

Он не это имел в виду. Конечно. Я не умнее пятиклассника. В тот момент я была столь же несмышлёна, как новорожденный. Из моего рта, как слюни у младенца, сочился бестолковый лепет.

Лео растянул губы в смущённой улыбке.

— Я хотел сказать подходящим.

— Понятно. В костюме ты тоже неплох.

Дерьмо! Из — за этих поганых гормонов я становилась бессвязным комком. Опустив голову, я бормотала себе под нос:

— Ругательства. — Всё шло не очень хорошо.

— Ругательства? — Лео всё ещё поддерживал меня за локти, хотя мне удалось вернуть контроль над большей частью своего тела. Но в работе мозга я всё же сомневалась. Нейронные связи давали осечки, и бедный Лео оказался под перекрёстным огнём.

— Да, я говорю это вместо того, чтобы ругаться по — настоящему. С этим связана долгая история, но, если вкратце, в юности я влипла в неприятности за сквернословие, так что я решила найти замену мату, чтобы быть вызывающей, когда захочу. И, будем честны, меня не оставляет это желание, потому что я по — прежнему веду себя, как подросток.

— Ржу не могу, — ухмыльнулся Лео, глядя мне прямо в глаза.

— Ты правда только что сказал «ржу не могу» вместо того, чтобы рассмеяться?

— Ты же говоришь «ругательства» вместо настоящей брани. Я хотел посмотреть, сработает ли это вместо смеха. Видимо, нет.

Боже, он всегда такой милый? Я смогла это углядеть даже во мраке, окутавшем квартиру. Пока мы целовались и разговаривали, солнце скользило по небу, его лучи отбрасывали на стены линии, похожие на обои с диагональным рисунком. Но сейчас остались одни тени. В высоких окнах отражался свет нескольких уличных фонарей, чей оранжевый цвет напоминал блуждающий огонёк. Сияние неоновой вывески мистера Вонга, преломляясь через стекло, придавало кухне жуткий вид. Всё погрузилось в темноту, стало таинственным. Что только поспособствовало притоку сомнений, зарождавшихся в голове.

Что здесь потерял Лео? Почему он меня поцеловал?

Поскольку в детстве вместе с мамой я слишком много пересматривала «Она написала убийство», я решила попробовать силы в раскрытии этого дела.

— Ты пришел ко мне не просто чтобы передать посадочный талон? — Я забила на позирование и просто стояла перед ним. Лицом к его великолепному лицу с тёмными бровями, густой шевелюрой и пронзительным взглядом. Он восхитителен. И я целовалась с ним. Очко в мою пользу, неплохо.

— Ты права. Я здесь не просто так.

Ага! Первая зацепка.

— Я тебе нравлюсь.

В его усмешке, растянувшейся на губах, было что — то игривое.

— Разве поцелуй оставил место сомнению?

— Типа того. То есть, может.

— Следует быть более очевидным?

Эм. Конечно. Я не произнесла этого, но вместо того, чтобы просто отшутиться, позволила себе задуматься о том, что действительно беспокоило. Меня не одолевали сомнения, но правда требовалось задать вопрос.

— Что мы будем делать?

С первого взгляда на Лео у статуи Давида я поняла, что он заинтересовался мной. Его голос, прикосновения, поведение, и теперь поцелуй — всё это идеально. Он постоянно манил меня и пленял.

И я полагала, что что — то во мне так же его привлекало. Меня потрясла мысль, что, возможно, каким — то образом мы испытывали к друг другу схожие чувства. Я понимала, что это невиданная редкость, потому что в большинстве случаев трудно достичь такой гармонии. Чувства не совпадали. Отношения не претворялись в жизнь. Время — забавная штука, или даже бессердечная. Оно оставляет предполагаемое счастье позади, позволяя жизни протекать по воле случая, среди эфемерного тумана того что «могло быть» и «что если».

Помимо всего прочего, я считала, что Лео лакомый кусочек, а он, в свою очередь, как минимум думал, что я достойна поцелуя. Это вполне смогло сработать. Мы на одной волне. Что дальше?

— Что нас ждёт впереди, Лео?

Схватив мои руки своими ладонями, Лео притянул меня к груди и положил подбородок мне на макушку. Из — за такой близости я не только слышала каждое произнесенное слово, но и чувствовала.

— Может, начнём с аэропорта?