Доверься мне (ЛП)

Глава 22

— Существует двадцатипятипроцентная вероятность, что сегодня Лео напьётся в хлам. — Уокер откинулся на спинку садового кресла, и клянусь, что услышала, как начали трещать задние ножки. Если бы он продолжил в том же духе, его голова с тем же треском ударилась бы о стену. — И семидесятивосьмипроцентная вероятность, что я к нему присоединюсь.

Уокер так и остался загадкой. Я пыталась понять его последние три часа, пока мы ужинали и поздравляли Лео вместе с другими друзьями и родственниками, но он оставался энигмой. Это слово я выучила на горьком опыте. Никогда не путайте энигму и клизму. Это определённо не одно и то же.

Так что да, Уокер приводил в смятение. Лео говорил, что тот всегда в процессе подготовки к роли, но я не могла понять его увлечения процентами. Буквально к каждому диалогу у него имелся комментарий, включающий числа и статистику. Возможно, он готовился играть математика или стратега в предстоящем шоу. Это могло быть единственной причиной, почему только пятьдесят процентов его слов имели смысл.

— Почему Лео напьется? — спросил Йен, обхватив пальцами тонкую ножку винного бокала. Он сделал небольшой глоток и поставил фужер на кирпичный выступ позади себя.

Пока мы ждали десерт, снаружи убирали ужин из четырех блюд, которые весь день готовили Йен и Джио. До этого я посещала виноградник только в дневное время, но сейчас, когда солнце осветило его последними лучами, он приобрел совершенно другую ауру.

Белые фонари, подвешенные во внутреннем дворике, усеяли небо, словно мерцающие звезды. Слева в большой яме потрескивал и шипел костёр, рядом с ним, чтобы согреться от вечернего холода, откинувшись на спинки стульев в стиле Адирондака, собралось несколько тусовщиков. Они держали руки над огнём, переворачивая ладони туда — сюда, как над вертелом. Жёлтый и оранжевый плясали на каждой вертикальной поверхности. На улице царили оживлённая болтовня и тепло.

Вышло причудливое, но праздничное торжество, не обошлось без традиционного итальянского дуэта: гитарист и исполнитель, от голоса которого у вас подкашивались колени. Последний час Лео обходил гостей, чтобы убедиться, что с каждым присутствующим провёл какое — то время. Я предполагала, что это будет небольшая вечеринка, и, в принципе, сравнительно так и было: тридцать — сорок гостей. Пока я наблюдала за беседой Лео со всеми этими людьми, у меня перед глазами промелькнуло то, как проходила бы наша свадьба, то, как бы он приветствовал присутствующих, как обменивался бы с ними любезностями. «Спасибо, что разделили этот особенный день вместе с нами». «Мы так рады, что вы стали частью нашего праздника». Я знала, что это полное безумие — думать так далеко вперёд, но мой разум больше не прислушивался к здравому смыслу. Он в данный момент отсутствовал. Сердце взяло всё под свой контроль, и оно нацелилось на будущее.

— Я лишь сказал, что вероятность этого — двадцать пять процентов, — ответил Уокер с большим запозданием на вопрос Йена невнятным нахальным тенором. Я поняла, что вероятность того, что Уокер в доску пьяный — сто процентов. — Но так же существовало только двадцать пять процентов, что он доживёт до своего дня рождения, так что расклад не так уж плох, как кажется.

Хорошо, что в этот момент я ничего не держала в руках, иначе это бы упало. Как и всё во мне.

— Что ты имеешь в виду?

Я бросила на Йена обеспокоенный взгляд, он тут же в успокаивающем жесте положил ладонь на мое колено.

— Его рак. — Уокер опустил плечо, голова наклонилась набок. — Чёрт. Он не сказал тебе?

— Нет, — я покачала головой. — Нет, он сказал. — Моя нижняя губа задрожала, и я сильно прикусила её, чтобы скрыть это. — Я просто не осознавала…

— Вероятность Лео не умереть в течение пяти лет после рецидива представляла собой двадцать пять — семьдесят восемь процентов. — Уокер покрутил между пальцами горлышко пивной бутылки. Пока все остальные пили вино, Уокер без предрассудков относился к употребляемому им алкоголю. И, по — моему мнению, ему больше подходило пиво.

— На самом деле это кажется не такими плохими шансами, — предположил Йен, глядя на меня в поисках одобрения.

— Верно, — согласился Уокер. Он поднёс бутылку к губам и сделал большой глоток. — Но то же самое сказали его маме, а она умерла через три недели после того, как услышала это.

Мой желудок сжался.

Я встретилась взглядом с Лео, стоящим на другом конце двора. Он наклонился вперёд к паре людей средних лет, с которыми разговаривал, его руки лежали на плечах пожилого джентльмена, и, хотя он был занят беседой с ними, его глаза сосредоточились на моих. Говорили со мной. Я надела на себя маску улыбки и притворилась, что это не я услышала сейчас самые трагичные статистические данные.

— По правде, — начал Уокер, он оттолкнулся ногой от стола, снова опершись на задние ножки кресла. Я не сомневалась, что домработницам пришлось бы отмывать его кровь от стены. — Не думаю, что Лео считал, будто доживёт до этого дня. Он больше сосредоточился на двадцати пяти процентах, нежели на семидесяти восьми. Вот почему спланировал эту вечеринку в самую последнюю минуту.

— Кто сказал, что он имеет какое — то отношение к планированию вечеринки? — Её голос донесся раньше, чем она появилась, бёдра как у Джессики Рэббит покачивались из стороны в сторону под чёрным словно смоль коктейльным платьем. София плавной походкой подошла к Уокеру и обняла его сзади за шею. Она казалась такой же пьяной, как и он, и я задалась вопросом, были ли мы с Йеном единственными трезвыми, оставшимися на вечеринке. — Я несу ответственность за организацию этой тусовки, а так же за помощь Йену и Джио в готовке. — Она поджала свои ярко — красные губы и захлопала ресницами, как будто у них имелись крылья. — Ты же знаешь, что Лео не любит делать ничего, что ставит его в центр внимания. Что так сильно непохоже на его лучшего друга, — промурлыкала она, наклоняясь ближе к его уху. Наблюдать за ними двумя казалось почти неприличным. — Знаешь, того самого, которому хочется выделяться на сцене.

— И что так же не свойственно его бывшей невесте. — Уокер пригладил свои светлые волосы и взглянул в округлившиеся глаза Софии. Сарказм так и сочился из него. — Ты ничем не лучше, София. Помнишь тот небольшой спектакль в бассейне несколько лет назад?

Я молилась Богу, чтобы они не начали вдаваться в подробности, но, очевидно, линия оказалась занята, потому что моё желание не сбылось.

— Он развязался, Уокер! — София изобразила невинность, а я здравомыслие: сморщила нос и закрыла глаза, надеясь, что каким — то образом при этом не позволю словам добраться до ушей. Но чертова девчонка продолжала говорить. — Я не думала, что вы все так быстро вернетесь с площадки по стрельбе из рогатки. Я загорала!

— Конечно, тебе не пришло это в голову, — усмехнулся Уокер, допивая остатки напитка одним глотком. Он втянул губы в рот и причмокнул ими. — Ты никак не могла услышать возвращение к бассейну двадцати человек. Мы, парни, известны своей бесшумностью. Как коты. Нет, ещё лучше — как Приус. Эти проклятые твари подкрадываются, как пантеры.

София не добавила больше ни слова к своим возражениям и просто пожала худыми плечами, быстро соглашаясь с поражением.

— Не то чтобы меня это сильно беспокоило, — пробубнил он. Уокер повернул голову в её сторону, в поле его зрения оказалась её грудь. — На самом деле ты должна сделать это ещё раз…

— Пойду возьму себе что — нибудь выпить. — Я вскочила с кресла, упершись руками в колени.

Йен посмотрел, как бы спрашивая, не нужна ли мне компания, в ответ я покачала головой. Он одними губами произнёс: «Ты уверена?», и я мотнула головой ещё раз. Мне нужно было убраться подальше от Уокера и Софии. И побыть наедине с собой.

Трезвая София очень милая. Пьяная — шлюшка. Даже мысль о том, что они с Лео когда — то встречались, претила, и хоть я и не позволяла себе углубляться в это, сидеть тихо и смирно не помогало делу. С этой историей я вторглась на опасную территорию.

— Позвольте, я отойду на минутку. — Услышала я, как Лео обращался к той же паре, с которой разговаривал ранее. Встретившись со мной взглядом, он протиснулся между стульями и столами и направился в мою сторону. Мне нравился его небрежный, но в то же время безупречный внешний вид: белая льняная рубашка и облегающие тёмно — синие брюки. У мужчины имелось чувство стиля модели GQ и тело под стать.

Я стояла у небольшого бара на открытом воздухе вдоль Виллы и наполняла пустой бокал кьянти, из — за которого всего несколько ночей назад дала маху. Хотя прошёл всего день с тех пор, как я закончила эскиз Ренальдо, Лео и его команда усердно трудились над дизайном новой этикетки, и у них даже имелось несколько пробных вариантов, которые наклеили на бутылки, из которых мы пили. Казалось нереальным видеть частичку себя на чём — то столь престижном. И знаете что? Я решила, что мне нравится эта сюрреалистичность. Раз уж я сомневалась в том, что привыкну к тому, что всё это на самом деле происходит со мной, просто стоило принять тот факт, что пока в моей жизни присутствует Лео, в ней будут случаться волшебные вещи.

— Ты хорошо проводишь время? — спросил Лео низким и вдумчивым голосом. Он подошёл сзади, положил руки на мои бедра и заговорил в ушную раковину. — Или Уокер снова взялся за старые выходки?

— Если под выходками ты подразумеваешь бесстыдный флирт с Софией и употребление большого количества алкоголя, тогда да, он взялся за старое. На самом деле полностью увяз в этом.

— Прости. — Его тон был извиняющимся. — На первый взгляд он кажется неотёсанным, но в глубине души он — хороший парень.

Я вылила содержимое бутылки в бокал и вернула её на барную стойку. А потом вздохнула.

— Ох, я в этом не сомневаюсь. Он мне нравится. Если честно, и София тоже, как бы сильно ни хотелось плохо к ней относиться. Я просто не желала больше слушать её историй о загорании топлесс.

— Понял, — кивнул Лео, как будто он точно знал, о чём я говорю. Я решила, что стоит быстро поменять тему, чтобы он не начал визуализировать это воспоминание.

— Вышло феноменально. — Я указала рукой на этикетку. Она действительно выглядела потрясающе. Им удалось воплотить в жизнь стиль и традиции Старого Света, но в то же время создать этикетку, которая будет продаваться на современном рынке. Несомненно, гениальный ход, чтобы быть на вершине.

— И не говори. — Лео взял бутылку и с обожанием повертел ее в руках. — Это именно то, чего я хотел. Ты отлично с этим управилась, Джули.

— Я вообще хорошо управляю.

— Правда? — Лео развернул меня, положив одну руку мне на талию, и потёрся своим носом о мой. Затем отстранился. Поймал мой взгляд. — Я люблю тебя.

Он уже говорил это сегодня днём, прежде чем мы разделили дже — ла — то, но я не ожидала, что он повторит это так скоро. Я всё ещё беспокоилась, что Лео признался слишком быстро, и захотел бы отказаться от своего заявления. Но вот он здесь, спустя всего несколько часов, опять говорит это. Подтверждает, позволяя трём словам повиснуть в воздухе между нами.

— Лишь потому, что благодаря мне с этой этикеткой ты заработаешь ещё больше миллионов, — поддразнила я, защищая своё сердце этим остроумным подшучиванием. Моё излюбленное решение.

— Потому что ты сделаешь меня счастливее, чем я мог бы себе вообразить.

Я пристально посмотрела ему в глаза, пытаясь понять, что стоит за его словами.

— И когда это произойдёт?

— Сегодня. Сейчас. В данный момент, — ответил Лео, не моргая. Не сводя с меня глаз, он наклонился ко мне. — Я хочу, чтобы это стало началом нашей ночи, что будет длиться полвека, Джули.

Я сомневалась в том, было ли это предложением, но, чёрт возьми, звучало именно так. Возможно не выйти замуж, но я знала, что Лео по крайней мере предлагал идею того, чтобы он и я стали «мы».

— Я тоже этого хочу. — Прильнула к его груди и глубоко вдохнула. — Я хочу тебя, Лео.

— Я хочу тебя, Джули.

Его губы приоткрылись. Тёплый воздух, вырвавшийся сквозь них, покалывал мою кожу головы. Я крепче обхватила его за талию, чтобы подавить дрожь, но ничто не могло скрыть того, что Лео делал со мной. Уверена, все присутствующие видели, насколько я без ума от этого парня. С таким же успехом я могла сделать стойку на руках. Он перевернул мою жизнь с ног на голову.

Я отбросила всю осторожность, спрашивая:

— Ты правда считал, что не доживёшь до этого дня рождения?

Он тяжело выдохнул.

— Не знаю, чего я ожидал. — Позади нас дуэт проникновенно напевал мелодии о найденной и потерянной любви. Их строки обволокли нас. — Мама умерла сразу поле того, как ей сообщили о тех же самых шансах. Какое — то время я не позволял себе цепляться за какую — либо надежду. Ни за докторов. Ни за медицину. И точно не за статистику.

— Почему?

Часто надежда — всё, что у нас есть. Я верила, что это единственная вещь в жизни, за которую нам действительно позволялось цепляться, независимо от обстоятельств. Это наше богом данное право, разве нет? Сохранять надежду, несмотря ни на что.

— Потому что у меня не имелось причин для этого.

Я не понимала его. На мой взгляд, у Лео имелось так много всего, ради чего стоило жить. Вечеринка продемонстрировала это во всём видимом великолепии.

— Но у тебя есть бизнес, деньги и винная марка. И не забывай о потрясающей машине и Вилле, от которой дух захватывает.

— Это просто вещи. Если ты возлагаешь надежду на них, ты постоянно будешь разочаровываться.

Я предположила, что это так и есть, но не знала, на что ещё можно положиться. Никогда прежде мне не приходилось рисковать всем ради одного человека.

— Но теперь у меня есть ты, Джули. И я верю в то, чем мы можем стать, ты и я.

Я улыбнулась, уткнувшись в его рубашку.

— Да, у тебя есть я. И я никуда не денусь. На самом деле, думаю, Италия может стать прекрасным пристанищем. Навсегда. Имеются какие — то ещё бюсты, которые нужно нарисовать?

Лео напрягся.

Песня закончилась.

Выпрямив руки, он медленно оттолкнул меня от себя, как будто я представляла собой бомбу, готовую взорваться.

— Джули. — Это прозвучало не очень хорошо. Все предыдущие разы он произносил моё имя как молитву, в этот раз было похоже на предупреждение. — Джули… Завтра ты должна вернуться в Нью — Йорк.

— Что? — прокричала я, не способная контролировать громкость. — Почему?

— Я разговаривал с твоим куратором, они не могут засчитать стажировку у нас в счёт обучения.

Мой сердечный ритм замедлился, стеснение в груди отпустило. Не самый худший сценарий, что я представляла.

— Ох, — выдохнула я. — Всё в порядке, Лео. Честно говоря, выпуститься этой весной больше не в приоритете.

— А должно было быть, — перебил он, и его руки крепче впились в мою плоть. — Я не позволю тебе изменить очерёдность важных для тебя вещей из — за меня. Тебе нужно вернуться и закрыть четверть. Когда ты закончишь, я по — прежнему буду ждать тебя здесь.

Мне не понравилось, как это прозвучало, и, если у меня имелась хоть какая — то возможность повлиять на это, не собиралась позволить этому произойти.

— Лео, — начала я, пытаясь сохранить спокойствие. — Ты сам говорил, что никогда не рассчитывал на то, что тебя кто — то будет ждать. Не собираюсь просить тебя сделать это для меня. Я получу эти дополнительные баллы позже. А сейчас хочу быть с тобой. Здесь. Вот так. Вместе.

В тот момент я поняла, что не имеет значения, что я скажу, переубедить его не удастся. Лео уже принял решение. С закрытыми глазами, так, словно он даже не мог взглянуть на меня, пока сообщал эту новость, он произнёс:

— Я уже забронировал тебе билет.

— Но я…

— Ты отправляешься завтра утром в девять.

Я едва могла его видеть из — за слёз, собравшихся в уголках глаз.

— Ты ведь отправишься со мной? — Две струйки скатились по моим щекам. Лео стёр их подушечкой большого пальца. Он легонько придерживал мой подбородок, пока я смотрела в его беззащитные синие глаза. Для того, кто, по идее, сам всё устроил, он выглядел совершенно убитым горем. Потерянным. Увязшим по самое горло, как и я, когда увидела его впервые. — Ты, по крайней мере, вернёшься?

— Пока нет. — В попытке сдержать собственные эмоции он застыл, но от меня это не скрылось. Каждое слово прорывалось наружу, как нож, разрезающий глотку. — Скоро. — Он приподнял мой подбородок, чтобы приблизить мое лицо к своему. — Эй. Это не конец для нас, Джули. Я только что почти сказал тебе, что у меня есть планы жениться на тебе. — Я позволила себе улыбнуться на это. Разрешила увидеть что — то хорошее в этой внезапной боли. — Это даже не удержание на паузе. А скорее переключение дорожки с итальянских субтитров на английские. Наши отношения в Нью — Йорке будут такими же, как и здесь. Обещаю.

— Правда? — спросила я, вкладывая в эти слова всю свою надежду. Она всё ещё у меня была, и я могла верить в то, чего хотела. Но знала, что полностью истрачу её на Лео, и не имело значения, справедливо ли это по отношению к нему. Нести бремя чьих — то надежд и мечтаний — большая ответственность, но я не понимала, почему бы не дать Лео шанс хотя бы попытаться.

— Да. Обещаю. Как я уже говорил, я люблю тебя, Джули. Так сильно, что не могу позволить тебе отказаться ради меня от своих мечтаний и образования.

— Но может быть теперь ты — моя мечта, — предположила я, потому что не сомневалась в этом.

— Я знаю, что твои мечты могут быть масштабнее, и могут включать для тебя в будущем все эти вещи. Меня. Колледж. Окончание обучения. Места хватит для всего.

Он прав. У меня были грандиозные мечты. Такие, от которых не хотелось возвращаться в реальность. Я понимала, что сесть на завтрашний рейс — риск, но благодаря заверениям Лео не казалось, что я отказываюсь от чего — то, а наоборот. Возможно, эта ситуация обернётся в нашу пользу. До сих пор так и происходило.

И хотя ранее болтовня Уокера действовала мне на нервы, сейчас я бы отдала что угодно, чтобы узнать наши с Лео шансы. Но это были не те расчёты, которые я могла произвести. И это должно быть хорошо, потому что в этом суть любви, разве нет? Рисковать, когда исход неизвестен. Жить и надеяться, когда не знаешь, что уготовано на грядущий день.

Но я понимала, что меня ждало завтра: я, упакованный чемодан и девятичасовой перелёт в Нью — Йорк без Лео, который не собирался присоединиться ко мне в качестве пассажира.

При всей моей уверенности в нашем будущем казалось, что складывающаяся реальность на несколько процентов сократила нашу обнадёживающую статистику.