Драко наносит ответный удар

Глава 10. Хмурый сентябрь

Сделав объявление о турнире, Дамблдор посмотрел на сидящих за столами учеников, останавливая взгляд на тех, кто был тесно связан его замыслами.

За столом Гриффиндора оживленно разговаривали участники Золотого Трио, а за соседним столом, в самом его центре, где всегда сидели наиболее влиятельные слизеринцы, расположился Драко Малфой. Дамблдору не нравилась мысль, что на следующий год его придется назначать старостой. Отличник, ни в чем предосудительном не замечен (министр Фадж так ни разу ничего не доказал), вежлив, пользуется уважением учеников со своего факультета. Не выдать ему значок означало противоречить самому себе с теорией вторых шансов.

Хотя все вроде бы шло по плану, Дамблдор чувствовал, что что-то упускает. Он мысленно еще раз прошелся по ключевым событиям и своим действиям.

Три года назад должна была начаться партия, тщательно им подготавливаемая со дня исчезновения Волдеморта. Гарри Поттер отправился до одиннадцатого дня рождения к родственникам. Тридцать первого июля к нему должен был прийти добрый старший друг (планировался Хагрид), который бы отвел Гарри в магический мир, ненавязчиво формируя верное представление о том, кто на его стороне, а кто — против. В школе мальчик должен был подружиться с сыном преданного Альбусу сторонника. В качестве врага идеально подходил избалованный и капризный сынок Люциуса Малфоя. Изначально предвзятый профессор зельеварения должен был олицетворять злое начало, в то время как он, директор, должен был предстать мудрым наставником.

Но эти планы пришлось срочно пересматривать. Очнувшись после недельного пребывания в коме (результат сражения и победы над Тем-Кого-Нельзя-Называть), Дамблдор поспешно принял несколько решений, возможно, не очень продуманных. К Поттеру отправился Снейп, а с другом и врагом Гарри познакомился еще в Косом переулке.

Чтобы усилить свое влияние на семью Уизли и через них — на интересные Альбусу живые объекты, пришлось наложить на портключ (чулок, хоть и была опасность, что перемещение не удастся) чары, действие которых немного походило на Конфундус.

Однако у этого заклинания была особенность — оно лишь усиливало негативные чувства, изначально испытываемые магом, и от неприятных чувств нельзя было отрешиться. От Конфундуса в них была невозможность сосредоточиться и разобраться в причинах усиления неприязни. Пусть Конфундус не был Непростительным, но он часто использовался, чтобы опосредованно заставить проклятого совершать нужные действия. Чары, используемые Альбусом, не были темной магией — зачарованный не попадал в плен совершенно чуждых ему эмоций. Если кратко, кто что к кому испытывал до, то чувствовал то же самое, только во много раз сильнее, после.

Дамблдор использовал это никому не известное заклинание и на других волшебниках, на известных и высокопоставленных тоже, было бы чувство, которое можно усилить. Распознать чары было практически невозможно, как и доказать что-то.

Такие чары нельзя было применить к Северусу Снейпу (а хотелось), так как тот обладал сильной ментальной защитой. И не сработали на доверчивом Гарри Поттере, почему — неизвестно. Или все же известно: по той же причине, по какой, как считал Альбус, Гарри овладел парселтангом. Но эти двое все равно будут поступать, как ему удобно, так как директор мог влиять на Снейпа и Поттера через их окружение. Опытный манипулятор, Дамблдор знал, что прямое воздействие — не всегда лучшее.

С Драко Малфоем он, возможно, все же недооценил ситуацию. Планируя свои действия в его отношении, директор исходил из предпосылки, что точно может рассчитать, как поведет себя эгоистичный и несдержанный отпрыск Малфоя-старшего. Однако Драко все же его удивил.

Дамблдора отвлекло от раздумий появление Аластора Муди. Как Альбус и предполагал, его приход не остался незамеченным. Старый аврор никого не оставлял равнодушным. Отношение к нему было продиктовано стороной, на которой сражались — за или против Волдеморта. Пожирателей Муди ненавидел всей душой, стоило вспомнить, сколько камер в Азкабане было заполнено им лично. Ушедший (насильно отправленный) в отставку Грозный Глаз с почетом вернулся в девяносто первом, став внештатным консультантом Аврората.

Игнорировав перешептывания и восторженные взгляды учеников с факультета Годрика, как и полные ненависти — со Слизерина, старый друг сел рядом с Альбусом и заговорил на любимую тему «Постоянная бдительность!» Если у Дамблдора и были какие-то неясные сомнения по поводу нового учителя, теперь директор их полностью отринул и, величественно поднявшись, объявил о новом профессоре ЗОТИ.

* * *

— Просто блеск, Грозный Глаз — наш преподаватель! — делая ударение на слове «наш», возмущался Тео по дороге в подземелья.

Другие слизеринцы, моментально расставшись с сонным настроением, поддержали Нотта крепкими выражениями. Драко молчал. Он прекрасно знал, кто из учеников его факультета будет «любимчиком» у свирепого аврора. Надлежало начать готовиться к встрече.

В гостиной расселись по положению. На мягком диване в той её части, откуда все пространство комнаты лучше просматривалось, сел Драко с друзьями, рядом в креслах расположились оба старосты, а другие ученики заняли оставшиеся места. Первокурсники столпились в центре, ожидая решения своей судьбы, или декана Снейпа.

Как всегда стремительный, глава факультета не стал тратить время на церемонии. Его манера речи — хлесткая, язвительная — нисколько не изменилась за три года, как и принципы, проповедуемые змеями. В конфликты не вступать, не оправдываться, все равно для прочих мы — безжалостные пожиратели, учиться не ради баллов. Перед другими учениками мы едины, несмотря ни на какие обстоятельства.

— Декан, а нам можно участвовать в Турнире? — спросил один из старшекурсников.

— Если уже есть семнадцать, не вижу препятствий, мистер Уоррингтон, — разрешил Снейп. — Прочие пусть даже не пытаются, с ними я разберусь самолично. Не вздумайте нас позорить. Что у вас, мистер Малфой?

Драко вздрогнул; секунду назад ему незаметно, как казалось, староста девочек, чистокровная Сесилия Райли, передала свиток с заказами.

— Ничего, профессор, — ответил парень, пряча пергамент поглубже в рукав.

— Еще вопросы? — спросил декан тоном, говорящим «убью спросившего». Желающих попасть под горячую руку не нашлось.

— Тогда почему вы еще здесь? — Снейп еще не закончил говорить, как все зашевелились. — Малфой, ко мне в кабинет.

Едва поспевая за быстро шагающим крестным, Драко перебирал причины, почему тот не подождал хотя бы до завтра. Ему не пришлось долго томиться незнанием. Едва попав в личные покои, Северус, не дожидаясь, пока Драко усядется, начал допрос:

— Что за свиток? Список зелий на продажу?

Уже не видя причин скрывать, Драко достал пергамент и протянул крестному. Тот бегло его просмотрел, бормоча:

— Так, что здесь? Как всегда, для улучшения волос и кожи, о, противозачаточное, даже амортенция. Драко, надеюсь тебе не нужно повторять, что варить ты их можешь только для своего факультета?

— Да, крестный, мы так с тобой и договаривались, и ты обязательно контролируешь весь процесс.

— На Турнир приедут ученики Шармбатона и Дурмстранга, никто из них не должен получить ни одного флакона твоего производства, иначе Фадж раздует международный скандал даже себе во вред. Это понятно?

— Да, крестный. Теперь я могу идти? — Драко едва сдержал вздох облегчения. Получив утвердительный ответ, Малфой отправился в свою спальню, которую делил с Теодором.

Варить сначала несложные зелья для других слизеринцев Драко начал в прошлом году. Имея доступ в личную лабораторию крестного, он, чтобы хоть немного заработать, принял заказ и даже его приготовил, но был пойман зельеваром. Как ни странно, Северус понял его мотивы, да и качество сваренного было приемлемым. С тех пор на факультете через старост шла довольно бойкая торговля снадобьями, за которыми нельзя обратиться к мадам Помфри, а купить в аптеке — слишком дорого.

Первый день занятий принес головную боль в виде урока у Муди. После отвратительного урока гербологии, где пришлось возиться с отвратительным гноем бубонтюбера, общий урок защиты с грифами был явно не пределом желаний.

Аврор посвятил урок Непростительным. Размахивая палочкой, Шизоглаз с упоением мучил пауков; с еще большим наслаждением он говорил об Аваде, которой словно мечтал все-таки покончить с Поттером, Круциатусе, который заслужил Лонгботтом, и Империусе, который следовало наложить на Малфоя. По крайней мере, у Драко сложилось именно такое впечатление.

В общем, уходя на Нумерологию, которую выбрал в прошлом году, Драко был в полной уверенности, что в его списке, который теперь лаконично назывался «список мести», появился новый пункт.

Появившись в аудитории прямо перед приходом Септимы Вектор, Малфой окинул взглядом собравшихся студентов. Ожидаемо, их было немного — в основном рейвенкловцы. Выбрав парту в стороне от остальных, слизеринец уже собрался выложить на нее свои перья и пергамент, как услышал знакомый голос:

— А здороваться тебя не учили, М… Драко?

— Привет, Грейнджер. Одна, как я погляжу. Гарри так и не внял голосу разума и снова пошел к Хагриду? По-моему, одного года было достаточно. Если попросить о смене предмета, Поттеру не откажут.

— Да, ты же сам знаешь, трудолюбием Гарри не отличается.

— Это все влияние Уизли! Гермиона, хоть бы ты повлияла на Поттера, а то будет всю жизнь гонять на метле.

— Ты за него переживаешь? — удивилась Грейнджер.

Ответить Драко не успел, так как начался урок. Он что, действительно надеялся, что Гарри послушает его? Если самая умная ведьма Хогвартса не смогла объяснить Поттеру, что учиться таким, как они, просто необходимо, то шансов просто нет. Гарри лучше прекратить приходить к нему время от времени со своими дурацкими вопросами, как поступить, раз все равно не слушает советов.

Хотя у него есть крестный, с которым можно посоветоваться по действительно важным вопросам и который не бросит в беде, а крестный Гарри где-то в бегах. Дядюшка Сириус произвел на Поттера неизгладимое впечатление; невооруженным глазом было видно, как гриффиндорец ждет момента, когда съедет от ненавистных Дурслей и станет с Блэком одной семьей. Осознание, что они и с Драко в какой-то мере родственники, еще больше воодушевило парня.

А пока они с Блэком переписывались в глубокой тайне, которую раскрывал каждому встречному и поперечному Рон Уизли, страдавший хроническим и, увы, неизлечимым заболеванием — словесным поносом.

* * *

Гарри недолюбливал Хагрида. От его зверушек у гриффиндорца постоянно были неприятности. То Пушок, то дракончик; а на третьем курсе Сириус угнал у лесника транспортное средство — Клювокрыла, так пришлось ходить и извиняться, и даже утешать, так Хагрид привязался к гиппогрифу. Но выбор Ухода за магическими существами был очевиден — это был легкий предмет.

Увидев тему урока — соплохвостов — Поттер чуть вслух не пожалел, что не послушался Драко, но сейчас уже было поздно. Приходилось стоять вместе с другими не блещущими интеллектом учениками вокруг загона. Там копошились похожие на омаров без панциря существа, жгущие или колющие, в зависимости от того, куда тянулся шаловливой рукой ученик.

Гарри, оставив увлекшегося Рона проверять соплохвоста на предмет наличия половых признаков, отошел немного от загона, а потом и от хижины. Видимо, заразился от Драко, тот тоже не любил мест, где воняет.

Краем глаза Гарри увидел серое пятно, которое, приблизившись, оказалось совой. Серая неприметная почтальонша принесла письмо от Сириуса, в котором тот сообщал, что встревожен и возвращается, потому что переживает за крестника. Гарри было приятно такое беспокойство, но он волновался за крестного: если Блэка поймают, его ждет поцелуй дементора «не отходя от кассы». Надо посоветоваться с Гермионой, может, подскажет, что предпринять, если писать в ответ «Не приезжай» слишком поздно. А вот болтливому Рону, который так и не заметил, что прилетела почта, говорить о возвращении Сириуса не стоило.

* * *

В воскресенье четвертого сентября, помимо приготовления домашнего задания, которое профессора уже успели задать, невзирая на самое начало учебного года, Малфой намеривался заняться заказанными зельями. Сидя утром в Большом зале, Драко как раз подсчитывал примерное количество ингредиентов, которое ему потребуется, когда в еще полупустое помещение влетели совы. Одна из них, черный филин с металлической бляхой с большой буквой «Г», подлетела к слизеринцу. К лапе птицы было привязано официального вида письмо.

Дрожащими от волнения руками Драко отвязал послание. Он чувствовал, что в нем содержится нечто очень важное. Прочитав в укромном уголке письмо, которое оказалось из Гринготтса, Драко, забыв обо всем на свете, бегом бросился к Снейпу. К счастью, крестный был еще у себя.

— Что? — встревоженно встретил он Малфоя.

— Вот, прочитай, — Драко передал Северусу листок, не в силах унять волнение.

Снейп был впечатлен:

— Ты теперь лорд, — потрясенно вымолвил он.