Драко наносит ответный удар

Глава 4. О вреде парселтанга

Гарри Поттер впервые перемещался порталом. «Если это всегда так, то от аппарации не отличается», — подумал он, вспомнив свое путешествие с Северусом Снейпом перед первым курсом. Единственное преимущество пользования портключом, по мнению мальчика, было в том, что съеденное за завтраком осталось в желудке.

Брюнет отряхнулся и поспешил догнать ушедших вперед Уизли. Артур как раз пытался рассчитаться с привратником-маглом, недоумевавшим, почему этот странный гость не различает бумажные деньги. Пришлось помочь отсчитать нужную сумму; когда заметившего странности магла заобливиэйтили, Гарри даже хотел спросить, нельзя ли с его дядей Верноном поступить так же. После того, как Уизли разворотили гостиную в доме на Тисовой, взрывом расчистив камин, а Дадли стал хамелеоном (в смысле, язык отрастил), мистеру Дурслю явно не помешало бы забыть подробности.

Но мистер Уизли поспешил вперед, и Поттеру ничего не оставалось, как ускорить шаг. На пару с Роном он, разинув рот, разглядывал самые невероятные палатки, разбитые магами из разных стран. А вот палатка, раздобытая Артуром, ни красотой, ни удобством, ни даже чистотой не отличалась. Впрочем, какая разница? Все равно они здесь ради квиддича.

Словно подтверждая эту мысль, к ним заглянул Людовик Бэгмен, которого все звали просто Людо, до того этот живчик казался своим парнем. Глава Отдела магических игр и спорта не очень серьезно относился к своим обязанностям, особенно если судить по его предложению сделать ставки. Артур поспешно отказался, на всякий случай выискивая взглядом близнецов, которые совсем недавно крутились поблизости. Ни Фреда, ни Джорджа видно не было, и похожий на осу на пенсии Бэгмен отбыл восвояси.

Чтобы приготовить поесть, пришлось разводить костер и отправляться за водой. Впрочем, никто не жаловался — поход к колонке, растянувшийся на целый час, принес массу впечатлений и встреч. По дороге назад друзья увидели близнецов, ведущих бойкую торговлю своими ирисками и недавно изобретенными волшебными палочками-надувалочками. Судя по тому, что в руках торговцев поблескивало золото, покупателям товар нравился.

— Представляю я их через пять минут! — хохотал Рон. — Во-от с такими языками! И не скажешь теперь — верните деньги, язык-то разбух! Надо с Форджей взять пару галеонов, чтобы мы маме не рассказали.

Вот так весело и прошел день, а вечером была игра. Нет, Игра! Гарри понимал толк в полетах. Это было что-то неописуемое!

О квиддиче Поттер и собирался подумать, сидя после позднего ужина у палатки на полене с кружкой горячего чая, мечтательно глядя на звезды. Вдруг рядом в траве раздался шорох, а затем шипение:

— С-с-сколько двуногих, вес-с-сде на них натыкаеш-ш-ш-с-с-ся!

Храбрый гриффиндорец вздрогнул. С недавних пор он стал бояться змей и стыдиться своего замечательного умения говорить на парселтанге.

* * *

На втором курсе, когда этот расфуфыренный идиот Локхарт организовал дуэльный клуб, у Гарри состоялся поединок с Драко Малфоем, лучшим бойцом среди младшекурсников. Титул этот был неофициальным, полученным в итоге многочисленных стычек с недоброжелателями с разных курсов и факультетов. Весь первый год били Малфоя заклинаниями все кому не лень, и он был единственным слизеринцем, кому не помогали свои. Учителя, особенно Макгонагалл, сразу невзлюбившая блондина, снимали с зеленого факультета баллы, объявляя Малфоя зачинщиком, даже если он был один против пятерых и пострадавшей стороной.

Гарри, сам переживший в младшей школе подобное, пытался вступаться за Драко, но с таким другом, как Рон, результат был прямо противоположным. Да и сам Малфой в жалости и помощи не нуждался. С завидным хладнокровием и упорством опальный слизеринец применял несложные заклинания, виртуозно их комбинируя. Поначалу, конечно, он часто становился пострадавшим, но и сам всегда наносил урон. В Больничное крыло вместе с другими жертвами Драко не помещали, чтобы жаркие битвы не перекочевали и туда: профессор Снейп прекрасно справлялся с его частыми, но все же не очень серьезными травмами и проклятиями.

Стоя на помосте, Гарри, очень любивший ЗОТИ, несмотря на ужасное преподавание, предвкушал поединок с достойным противником. По команде они с Малфоем, отсалютовав палочками, начали сближение. Гарри быстро выкрикнул: «Риктусемпра!», но его противник, сделав маленький шаг в сторону, пропустил красный луч мимо, а сам ударил Ступефаем. Поттер, в свою очередь, с трудом увернулся и не остолбенел. Затем последовали еще заклинания, у Гарри — школьные, например, Таранталлегра, у Драко — более серьезные, так, он смог применить слабое Протего.

Зрители уже начали подумывать о том, что будет ничья, как Малфой крикнул:

— Серпенсортиа!

За спиной что-то шлепнулось. Гарри оглянулся и с удивлением увидел змею, опасно раскачивающуюся перед броском на профессора Локхарта. Будучи добрым малым, Поттер не хотел зла даже ему, поэтому мальчик просто прошипел рептилии убираться. Змея нехотя повиновалась, а из той части зала, где стояли Джастин Финч-Флетчли и Эрнест Макмиллан, раздался испуганный голос:

— Он змееуст! Говорит со змеей, как Салазар Слизерин!

Поттер понятия не имел, что говорить со змеями — плохо, но даже Рон, обычно не отходивший ни на шаг, в ужасе отшатнулся и скрылся за спинами других учеников. Гарри недоуменно заозирался. Гермиона все еще мутузила толстенькую слизеринку, и спросить, что такого страшного он сделал, было не у кого.

— Гарри, прости. — Кто-то тронул гриффиндорца за рукав. Поттер обернулся и увидел Драко.

— Я хотел попасть по Локхарту. Знал бы ты, как меня раздражает эта напыщенная задница, которая изображает из себя аристократа. Ты зря подставился, ведь змея на тебя не нападала, — объяснил Малфой.

— И правда, было бы весело посмотреть, как этот индюк надутый справится с гадюкой, раз уж преподает защиту. Да только он и палочку-то толком в руках не удержит. А чего это от меня все шарахаются, даже Рон?

Так Гарри узнал, что умеющие говорить со змеями абсолютно напрасно считаются темными магами. Малфой заверил его, что на Слизерине такой дар пришелся бы очень кстати. Но Гарри учился на Гриффиндоре, где в гостиной ему по приходу устроили «теплый» прием.

Решив укрыться в спальне, Гарри направился туда, но у самой двери услышал громкий голос Рона:

— …кто бы мог подумать! Он к нам в гости приезжал, мы тут с ним спим совсем рядом, а он — темный волшебник! Возьмет нас и проклянет. Может, он не просто так одолел в младенчестве Того-Кого-Нельзя-Называть!

Гарри отшатнулся. Не может быть, чтобы о нем так думали! Мальчик ветром пронесся к выходу мимо старшекурсников, обосновавшихся в гостиной. Ноги сами несли его по коридорам, не разбирая дороги. В себя мальчик пришел, когда оказался в неработающем женском туалете.

То, что туалет женский, Поттера не волновало, скорее, он был ничей, если не считать противное привидение девчонки, из-за которого ученицы попросту избегали здесь бывать.

Пробежавшись по замку, Гарри немного успокоился. Подойдя к зеркалу, мальчик в желании выговориться обратился с речью к маленькой змейке на кране:

— Значит, темный маг, говорите? Вот какой ты друг, Рональд Уизли! Вот я вас заколдую! Сейчас я не буду стоять, как дурак, под дверью, а смело подойду и скажу: «Откройся!» Дверь сама откроется, а вы попадаете со страху и начнете просить пощады, а я…

Гарри много чего еще мог наговорить, но не стал. Теперь, когда Поттер выпустил пар, ему казалось, что страх Рональда перед его даром говорить со змеями — просто забавное недоразумение, которое надо поскорее развеять. Добравшись до спальни под мантией-невидимкой, поскольку наступил комендантский час, Гарри хотел подойти к другу мириться, но рыжий уже спал. «Ничего, завтра все образуется», — подумал мальчик и тоже лег.

А утром Колин Криви, любивший бродить в одиночестве по замку, фотографируя его живописные уголки, был найден окаменевшим.