Драко наносит ответный удар

Глава 63. Стратегия

Стало ясно, что проход больше не открывается по команде Гарри Поттера. Лорд Слизерин остался без своей резиденции.

— Проход должен открыться, — гриффиндорец не хотел сдаваться.

— Гарри, нужно отсюда уходить, — сказал Северус растерянному парню. — Сейчас не время и не место обсуждать, что произошло, и почему это случилось.

— Вы правы, профессор, — Гарри словно очнулся. — Я был уверен, что всё получится.

— Что вы намерены делать теперь? Вернётесь на Гриммо?

— Нет, останусь в школе. Гермиона прислала мне письмо, может, оно поможет разобраться, почему не открылся проход.

* * *

Драко отправился бы в кровать, даже если бы крёстный не велел ему это сделать. После посещения Норы, то есть теперь уже Дыры, юноше требовался отдых. Он с удобством расположился в постели, принял зелья и, гадая, вернётся ли Поттер к ужину, принялся размышлять, чем бы заняться.

Самочувствие было не настолько хорошим, чтобы встать и заняться делами, но и не настолько плохим, чтобы заснуть. Драко оглядел в поисках занятия свою спальню, то есть спальню главы рода. Комната была оформлена в тёмных тонах, но Малфою это не мешало, хотя он с детства привык к светлым обстановке и отделке покоев в своём родном мэноре.

Парню пришла в голову мысль, что родовое гнездо соответствует лорду, вернее, это скорее лорд подбирается под стать своему роду, иначе магия его не признает. Лёгкий и воздушный Малфой мэнор и изысканный Люциус, аскетичный Слизерин-холл и непритязательный Поттер… Ну да, каким ещё остается быть лорду Слизерину, если он устроил резиденцию в пещере? Интересно, а какой дом у рыжего лорда Пруэтта?

А он сам, разве он подходит тяжелому и давящему Блэк-хаусу? Драко ещё раз оглядел комнату, но уже другими глазами. Нижнюю часть стены закрывали панели, обтянутые кордовской кожей насыщенного фиолетового цвета, первоначально напоминавшего Малфою баклажан, но теперь, когда он привык, ему даже понравилось. Этого же оттенка были тяжелые кожаные кресла, как и бархатный балдахин на кровати. Занавеси Драко сразу велел подвязать, ему не хотелось ни от кого прятаться в своей собственной спальне, всё же это не школьное общежитие. А уединения ему и так хватало, огромный пустой особняк, населённый лишь портретами и домовиками, давал его достаточно.

Остальные предметы и декор комнаты были красными, самых разных оттенков — охра, терракотовый, бордовый, киноварь… Очень гриффиндорские цвета, но Драко их такими не воспринимал. Убранство комнаты казалось уютным и согревающим. Вероятно, всё-таки он подходил этому дому и роду Блэк, хотя сам, возможно, первоначально этого и не подозревал.

Поразмыслив, Драко решил, что может заняться теми делами, которые не требовали большого физического напряжения. Разбор корреспонденции и ответ на письма входил в их число. Юноша приказал Кричеру принести почту и самопишущее перо из кабинета.

Драко, по примеру отца, предпочитал писать свои письма собственноручно, и делать это в серьёзной, располагающей к работе обстановке кабинета, но сейчас выбирать не приходилось. Понадеявшись, что его партнёры по переписке не обидятся, если он поставит в письме лишь подпись, а остальное напишет самопишущее перо, Драко принялся за работу.

Первое письмо в стопке адресованных лорду Блэку посланий было от адвоката Кларксона. Он писал, что после того, как Драко покинул Нору Дыру, не произошло ничего неожиданного или незапланированного. Десмонд пока отпустил магловских строителей, но был готов в любое время снова привлечь их по требованию Малфоя.

Оказалось, что такая полезная и вовремя собравшаяся массовка была организована самим адвокатом совместно с Ритой Скитер. Они сумели всё устроить, несмотря на нехватку времени на подготовку, ведь посещение Норы организовывалось в спешке. Десмонд отчитался о деньгах, которые ушли на оплату «зевак». А вот авроров вызвал на всякий случай чиновник Герберт Макфи, он предполагал, что станет свидетелем реального сноса ветхой постройки, и опасался, что бывшие владельцы слетят с катушек и пойдут вразнос. Откуда взялись другие репортёры, Кларксон не знал. Он ждал новых распоряжений, но Драко не планировал сейчас никаких действий, поэтому велел адвокату следить за ситуацией и ждать дальнейших распоряжений.

Ещё одно важное письмо пришло от Перси Уизли, лорда Пруэтт. Тот спрашивал, когда они могли бы встретиться и обсудить накопившиеся вопросы, многие из которых требовали беседы тет-а-тет. Перси просил назначить время и указал несколько вариантов, когда ему будет удобно, — расписание у помощника министра было плотным. Драко выбрал из предложенного подходящее ему самому время и написал Персивалю, что согласен встретиться.

Следующие письма были от сторонников Малфоя из числа новых знакомых, а также старых, которые возобновили общение с Драко после того, как он стал лордом. В основном, это были выражения сочувствия и пожелания скорейшего выздоровления. Письма от членов Визенгамота содержали намёки на то, что присутствие лорда Блэка на заседаниях скоро понадобится, поскольку будут обсуждать интересующие их альянс вопросы.

Драко читал письма и продумывал тщательные формулировки ответов. Диктовать самопишущему перу оказалось очень неудобно, оно дёргалось и летало по бумаге, как бешеный пикси, занося туда не только диктуемые фразы, но и все слова, которые Драко нечаянно произносил вслух, пытаясь сформулировать мысль поточнее.

— Поэтому отец никогда не пользовался такой гадостью, — бормотал Драко, — и я бы не стал, если бы не необходимость.

Чтобы распечатывать письма, юноше приходилось постоянно помогать себе обожжённой рукой. Обезболивающее помогало, и она болела не сильно, но всё равно трудить руку не хотелось. Жаль, волшебная палочка всё ещё была у Северуса. Драко надеялся, что в этот раз у него не будет никаких препятствий для использования магии вследствие магического истощения.

Однако Малфой постепенно приноровился и очень скоро добрался до последнего конверта. Это оказалось письмо миссис Паркинсон, в котором она благодарила одноклассника и друга дочери, который сделал так много для заключенных Азкабана.

Благодаря полученным зельям и усиленному питанию, а также тёплом вещам, которые удалось передать, мистер Паркинсон шёл на поправку. Узнав об этом, Драко счастливо улыбнулся: всё-таки посещение тюрьмы оказало на него неизгладимое впечатление, а бедственное положение узников очень угнетало его всё это время.

Юноша порадовался, что ещё не отправил письмо адвокату. Он отыскал его в стопке и быстро сделал приписку о найме специального человека, который будет составлять списки нуждающихся Пожирателей в Азкабане, и, используя деньги лорда Блэка, оказывать им всемерную поддержку. Новый сотрудник должен отчитываться непосредственно перед Кларксоном, а тот — в сжатом виде передавать лорду Блэку отчёты о тратах и нуждах заключенных.

Решив, что таким образом он удачно закрыл вопрос, Малфой решил ещё раз перечитать письмо миссис Паркинсон, чтобы убедиться, что ничего не упустил. Но вскоре его улыбка сошла на нет: он посмотрел на дату отправки. По всему получалось, что послание миссис Паркинсон попало на Гриммо больше недели назад.

— Кричер! Кричер! А ну поди сюда!

Появившийся домовик посмотрел на хозяина со вселенской скорбью, как будто хотел вразумить. Драко прищурился.

— Объяснись немедленно! — потребовал он, кидая Кричеру лист бумаги. Тот невозмутимо заглянул в него и бесстрастно проговорил:

— Ах это… Не пойму, чем недоволен хозяин. Кричер всего лишь хотел уберечь его от ненужной работы.

— Не тебе решать, что нужно, а что — нет. Если ты ещё раз попробуешь выкинуть что-нибудь подобное, пеняй на себя!

— И что же сделает хозяин?

Драко показалось, что в голосе старого домовика явственно слышится скепсис.

— Не делай так больше, — процедил Драко.

Он испытывающе посмотрел на Кричера, пытаясь понять, дошло ли до его ушастой башки, однако по виду домовика невозможно было в этом разобраться. Но в чём Драко был точно уверен, так это в том, что мажордом не испытывал ни грамма раскаяния. Хотел бы Малфой посмотреть на того волшебника, который велел бы этому эльфу наказать себя за непослушание!

Драко уже хотел приказать Кричеру скрыться с глаз долой, но вдруг сообразил, что все письма, прочитанное им только что, были адресованы лорду Блэку.

— Кричер, а есть письма, адресованные Драко Малфою?

Интуиция не подвела: такие письма действительно нашлись. Кричер, поскрипев немного для порядка, принёс ещё несколько внушительных стопок. Драко поужинал в постели и оставшееся время до отхода ко сну провёл, читая их. Ничего особенно важного там не было, и в чём-то Кричер был прав, не показывая их хозяину, как недостойную его внимания писанину, но всё же Драко хотел решать сам, как поступать с приходящей на его имя корреспонденцией. Но теперь, по крайней мере, не надо было придумывать себе занятие на время, оставшееся до отхода ко сну. И ещё с этого дня придётся требовать у домовика рода Блэк приносить корреспонденцию для Драко Малфоя тоже.

Засыпая, юноша подумал, что давно не писал матери. Наверняка, во Франции пристально следили за Турниром, и новости о катастрофе уже известны там во всех подробностях. Со времени отъезда леди Малфой из Англии они с Драко регулярно обменивались письмами, но Нарцисса писала много, подробно, а Драко, ввиду нехватки времени, ограничивался небольшими записками. Он пообещал себе, что утром первым делом черкнет матери пару строк, чтобы не волновалась.

Письмо Драко действительно написал. К его величайшему огорчению, пришлось сообщить матери гораздо больше, чем ему хотелось бы, ведь как иначе было объяснить то, что он пользовался самопишущим пером вопреки своим привычкам?

Положив послание в шкатулку-артефакт, Драко направился в ванную. Ему всё это время очень хотелось помыться, потому что очищающие чары, наложенные в Больничном крыле, некомфортно стягивали кожу, и она чесалась.

Парень сам смог скинуть пижаму и залезть в ванну, но помыться одной рукой, не замочив рану, было просто невозможно. Пришлось звать Кричера. Тот явился, царственно важный и снисходительный, как будто хозяин не ругал его вчера. В глубине души Малфой понимал, что всё равно бы ничего не сделал Кричеру. Он очень привязался к домовику и был рад, что тот о нём заботится, проявляя гораздо больше усердия, чем требовалось правилами.

— Кричер, Гарри приходил? — спросил Драко, пока Кричер помогал ему вымыться.

Домовик ответил отрицательно, и Драко понял, что Поттер переночевал в школе. По крайней мере, друг принесёт оттуда новости. Малфою интересно было узнать, как отреагируют Уизли. Он даже не знал, что их больше разозлит: потеря дома или его оскорбительное переименование.

Сменив банный халат на пижаму, Драко приказал подавать завтрак. По обыкновению, к еде полагалась свежая пресса. Её Драко ждал с особым нетерпением.

«Ежедневный пророк», как и другие газеты, ожидаемо положительно оценил действия, предпринятые Гарри Поттером в бывшей Норе. Они взахлёб писали о его доброте и вкладе во спасение Уизли от немедленного выселения. Молли и Артур описывались как жалкие неудачники и никчёмные родители, чьи отпрыски, начиная с Чарли и кончая близнецами, Роном и Джинни, заслуживали лишь осуждения за свои злодеяния по отношению к молодым лордам Блэку и Слизерину. Если первого упоминали в нейтральном ключе, то последний в свете вышеизложенного выглядел как угодно, но только не как новый Тёмный лорд.

Ещё в газетах писали о скором процессе над Августой Лонгботтом, которую обвиняли в покушении на убийство Гризельды Марчбэнкс, и Чарли Уизли, пока единственного живого обвиняемого в трагедии, случившейся на Турнире трёх волшебников. Это событие до сих пор не сходило с газетных полос, полных разной степени достоверности показаний очевидцев и муссирования слухов и домыслов. К счастью, погибших, кроме аврора Гестии Джонс, не было, но многочисленные пострадавшие требовали наказания виновных.

Раздел международных новостей публиковал реакцию на это же происшествие властей и жителей других стран. Судя по риторике, обстановка за несколько дней, прошедших после нападения драконов, существенно накалилась.

После того, как Драко прочитал в центральных изданиях всё, что касалось их с Гарри совместного посещения Норы, он небрежно просмотрел ещё пару незначительных газетёнок. Одна из них с пафосным названием «Вестник Магической Британии» неожиданно преподнесла неприятный сюрприз.

«В последнее время сложилось впечатление, что Гарри Поттеру как-то тяжело выполнять свой долг по защите магической Британии. Да, мы видим, что он старается, но, видит Мерлин, его усилий по-прежнему недостаточно, если он допустил, что уважаемые волшебники — супруги Уизли, которые так много для него сделали, — теперь нуждаются в жилье. Как бы он ни старался, его общение с Драко Малфоем убивает всё».

Драко решил, что эту газету он Поттеру не покажет, а потом даст поручение… нет, даже натравит Кларксона и засудит репортёришку, которого не было в числе тех, кто брал интервью в Норе, но это не помешало тому превратно всё истолковать и извратить факты.

Когда наступило время обеда, Драко решил отправиться в столовую, поскольку чувствовал себя гораздо лучше. Он только успел переодеться, как дверь открылась, и показалось ушастая голова Добби:

— Пришёл хозяин Гарри!

Конечно, первым делом Поттер поинтересовался самочувствием друга. Заверив его, что с ним всё в порядке, Драко не удержался от расспросов:

— Как Уизли? Молли не закидала тебе гневными письмами?

— Нет, видимо, поняла, что я не куплюсь на её жалобы, как не стал реагировать на её письма после ареста Чарли.

— Что говорит Рон? Хочу увидеть его взбешённую рожу.

— С Роном я пока не пересекался — вчера поздно вернулся в спальню, все уже спали, а утром ушёл пораньше. А школа гудит, как муравейник. Большинство смеется над рыжими, но кое-кто их всё-таки поддерживает. У нас на Гриффиндоре, сам знаешь, очень странные представления о справедливости.

— Ты читал, что написала Рита?

— Конечно, её статью читали все.

Малфою показалось, что Гарри не очень доволен. Может, он ждал большего от их мероприятия в Норе? Драко уже открыл рот, чтобы спросить об этом, но тут Поттер заметил лежащую на прикроватном столике газету с той самой статьёй, за которую автор ещё заплатит лорду Блэку, не говоря уже о лорде Слизерине. Меньше всего Драко предполагал, что потребуется её прятать. Гарри не заслуживал подобного после всего, чем он пожертвовал для Магмира, и Драко хотелось уберечь его от разочарования.

Вероятно, Гарри её ещё не видел, поскольку сейчас он заинтересовался заметкой. Закончив чтение, он молча положил газету обратно на столик. По его лицу нельзя было угадать его реакцию, и задело ли это его хоть как-то.

— И что ты думаешь об этом? — не выдержал Малфой.

— Ничего. Я не буду забивать себе голову всякой ерундой, когда у нас столько проблем. Если жители магической Британии по-прежнему уверены, что я мало для них сделал, то пусть думают, что хотят, — отмахнулся Поттер. Малфой выдохнул — преследование репортёришки отменялось. — Драко, я пришёл, чтобы кое-что обсудить. Профессор вчера просил открыть для него Тайную комнату, он хотел поискать среди записей Слизерина хоть что-нибудь, что поможет ему сварить зелье для твоей руки. Сам понимаешь, только там может найтись подходящий рецепт, ведь волшебники так и не научились лечить раны, которые наносят магические существа. Драко, у меня плохие новости.

Сердце Драко ёкнуло. Всё это время он старательно гнал от себя мысли о своём увечье, а то, что Гарри решил сообщить ему плохие новости, означало, что крёстный ничего не нашёл, и ожог останется навсегда. Но Малфой постарался взять себя в руки и спокойным голосом попросил:

— Продолжай.

— Мы с профессором вчера не смогли попасть в Тайную комнату, она просто не открылась, сколько бы я ни шипел на парселтанге. Тогда я понял, что это не случайно. Помнишь, мне написала Гермиона о проблемах с гоблинами? Вчера мне пришло в голову, что всё это как-то связано, поэтому я пошёл в общежитие и попросил Гермиону объяснить, что означало её письмо. Оказалось, она решила не ждать моего возвращения в школу, потому что чувствовала, что дело срочное, ведь письмо из банка, которое прочитал Рон и из-за которого всё случилось, было предупреждением лорду Слизерину.

— Предупреждением? Да что они себе позволяют, эти коротышки? Неужели они на самом деле считают, что главы знатных магических родов страны в их власти? Гоблины должны лишь фиксировать изменения в волшебном мире, а не управлять им.

— Знаешь, я теперь не хочу шутить с гоблинами. То заклинание, которым я нашёл тебя, было гоблинским, не забывай об этом. Если волшебники почти ничего не знают об их волшебстве, то это не означает, что его не существует.

— Не представляю, что я смог бы воспользоваться такой хренью, то есть прости, такими странными чарами. Наверное, чтобы применить его, надо быть Поттером. Или Слизерином. Или Мальчиком-Который-Выжил. Или всё это вместе, — Драко бросил на друга хитрый взгляд, который показывал, что он говорит несерьёзно.

Гарри продолжал, не обращая внимания на дружеское подтрунивание:

— В письме гоблины требовали срочно погасить перед ними долги. Вот, прочитай. Гермиона сохранила письмо из банка и отдала мне его вчера.

Драко впился взглядом в равнодушные строчки, напомнившие ему о таком же письме из банка, из которого он узнал об унаследованном титуле.

— То есть проход не отрылся потому, что там стоят охранные чары гоблинов, и они его заблокировали из-за неуплаты? — ошеломлённо проговорил Малфой. — Почему Гермиона не отдала тебе письмо сразу? Возможно, тогда проблем можно было избежать.

— Мы с ней практически не виделись после Турнира. Я пропадал у тебя в Больничном крыле, а она не вылезала из библиотеки, чтобы разобраться с непонятными моментами. Она перевернула всю библиотеку, чтобы понять, о чём вообще идет речь. Гермиона не хочет, чтобы я лишился своего замка или мэнора. Она ведь ещё понятия не имеет, что мой мэнор — это обиталище Василиска.

— Представляю, какое разочарование её постигнет, — ухмыльнулся Драко, а про себя подумал, что леди Слизерин не придётся хозяйничать в Слизерин-холле — место занято крысами.

Гарри не оценил веселья. Он укоризненно посмотрел на Малфоя, и тот согнал с лица улыбку.

— Без неё я так бы и не понял, что гоблины имели в виду, — продолжал Поттер. — Она мне объяснила, что когда я надел кольцо и принял титул, я сразу же принял долги рода перед Гринготтсом. В письме было сказано, что банк всё это время выставлял возможным наследникам счета за обслуживание хранилища рода Слизерин и за поддержание охранных чар, которые не позволяли посторонним проникать в подземелье с Тайной комнатой.

— Выходит, недостаточно владеть языком змей, — задумчиво протянул Драко.

— Гермиона тоже так считает. Проверка в банке показала, что я не Слизерин по крови. Комната мне подчинилась, и кольцо признало хозяином потому, что я победил последнего потомка этого рода.

— Дамблдор тоже его победил, причём позже тебя. Выходит, он тоже мог бы претендовать на титул. Держу пари, старый паук с его тягой к власти и её атрибутам не отказался бы стать лордом, — фыркнул Драко.

— Ну, если он владеет парселтангом, то пусть попробует, — зловеще проговорил Поттер.

Видно было, что свой новый титул он никому не отдаст и за резиденцию намерен бороться. Драко не стал больше шутить.

— Помнишь, Кричер рассказывал о том, что Тёмный лорд отказался платить гоблинам и так и не принял титул? Надо поскорее узнать, сколько именно Слизерины должны банку.

— Я ведь тоже ничего не заплатил пока что, а все уже называют меня лордом, — Гарри был в недоумении.

— Ты нашёл кольцо, и это главное. А Тёмный Лорд, похоже, был только в большом помещении, настоящую Тайную комнату он не обнаружил. Надо же, кто бы мог подумать, что нет никакого Слизерин-кастла, а тебе скоро будут официально принадлежать школьные подземелья! Действительно, тебе нельзя оставаться лордом без хранилища и резиденции, так что придётся заплатить. К тому же, твоя репутация сильно пострадает, если другие волшебники узнают, что тебя не одобрили гоблины.

— Драко, ты сможешь пойти к ним со мной? Когда я приходил в банк для проверки крови, мне было не по себе. Мне нужен кто-то, кто во всем этом разбирается получше моего.

— Тогда нам нужно взять моего адвоката. Дай мне несколько дней, чтобы поправиться, и мы сразу же займёмся этим важным вопросом.

— Хорошо. Надеюсь, в хранилище Слизерина есть деньги, которыми можно будет расплатиться.

— Не волнуйся, если понадобится, богатство рода Блэк к твоим услугам. Не отказывайся, — Драко предостерегающе посмотрел на Поттера, который упрямо мотнул головой. — Ведь ты для меня не пожалел бы денег и не отказал бы в помощи, верно?

Гарри действительно не отказал бы, точно так же как он не пожалел своей магии для артефакта, который помог облегчить условия содержания узников Азкабана, а позднее для поиска самого Драко.

— Ладно. Надеюсь, мне не понадобятся твои деньги. Да, чуть не забыл, профессор просил передать тебе, что вечером он зайдёт проверить твоё здоровье.

Парни ещё немного поговорили, а потом Гарри вернулся в школу. По его словам, ему многое надо было обсудить с Гермионой, которая по-прежнему не вылезала из библиотеки в поисках информации, которая могла пригодиться лорду Слизерину во время визита в Гринготтс. Драко едва удержался, чтобы не озвучить вслух свою версию, заключающуюся в том, что Гарри просто хотел побыть с девушкой наедине.

Вечером, как и сказал Поттер, заглянул Снейп. Сначала он обработал ожог и сообщил юноше, что состояние руки было вполне удовлетворительным, если не считать эстетического момента. Крёстный намазал рану специально сваренной для Драко мазью, но посетовал, что Гарри, который уже успел рассказать ему о требованиях гоблинов, не смог попасть в Тайную комнату, где мог бы найтись какой-нибудь уникальный рецепт зелья, чтобы очистить кожу от рубцов. Малфой на это только вздохнул. Конечно, он предлагал Гарри деньги, чтобы помочь другу, а не из корыстных побуждений, но если это поможет ему свести ужасные шрамы с руки, он будет просто счастлив.

В целом, Снейп был вполне доволен улучшением состояния крестника и предположил, что Драко через пару дней может пойти в школу. Северус передал ему несколько пергаментов, подготовленных друзьями-слизеринцами, чтобы Драко не отставал от школьной программы. И, к вящей радости юноши, вернул ему палочку, целую и невредимую.

Проводив Снейпа назад в Хогвартс, Драко решил заняться домашним заданием завтра с утра, чтобы освободить время, потому что после обеда к нему должен был заглянуть Персиваль.

***

— Здравствуй, Перси, — Драко приветствовал гостя в Большой гостиной, куда лорда Пруэтта проводил Кричер. Несмотря на то, что лорд Блэк был одет по-домашнему — брюки и свободная светлая шёлковая рубашка с отложным воротником, он хотел придать встрече с помощником министра больше официальности.

Помощник министра лорд Пруэтт был в Блэк-хаусе не впервые, но в Большой гостиной его ещё не принимали, поэтому он с интересом огляделся. На его лице отразилось уважительное одобрение, и Драко невольно взглянул на убранство комнаты, или, скорее, зала, его глазами. Она, в отличие от уютной и несколько небрежной малой гостиной с мягкими диванами и креслами, где Драко любил проводить свободное время, была выдержана в сдержанных песочно-коричневых тонах и обставлена изысканно, даже вычурно, являясь своего рода визитной карточкой всего особняка.

Персиваль занял предложенное кресло с резными ножками, потёр лицо, на котором явственно выделялись круги под глазами. Верхнюю мантию он отдал домовику, когда вышел из камина, и сейчас был в дорогом камзоле, который, однако, выглядел помято, так же, как и хозяин.

По правилам хорошего тона сразу переходить к делам не стали.

— Как твои дела, Перси? Ты уже разобрался с доставшимся наследством?

— Оно есть, это главное. Я сейчас живу в старом поместье Пруэттов, расчистил там несколько комнат, чтобы были пригодными для жилья. Вернее, я там ночую, а ем в городе в каком-нибудь ресторане или в министерской столовой. К счастью, денег на это хватает, а вот на то, чтобы нанять кого-нибудь, чтобы привели поместье в порядок, нет.

Персиваль не выглядел скорбящим по утрате родного дома и ни словом не обмолвился о том, что Нора перешла во владение Драко. Малфой его хорошо понимал, он бы и сам с удовольствием забыл, что когда-то там жил. Вряд ли нелюбимый сын Молли и Артура забыл своих родных, но по всему было видно, что он очень старался отстраниться — лорду Пруэтту не к лицу знаться с предателями крови.

— А домовики у тебя есть? — продолжал Драко расспросы.

— Нет, конечно, но если будет возможность приобрести, то с удовольствием это сделаю. А как твоя рука?

Драко, не вдаваясь в подробности, сообщил, что ему уже лучше и ничто не помешает ему сейчас внимательно выслушать то, что Перси хочет ему сообщить.

— Хорошо, тогда я сразу к делу. Как ты знаешь, скоро будут судить моего брата Чарли, я бы хотел, — Персиваль сделал паузу и пытливо заглянул Драко в глаза, — чтобы к нему проявили снисхождение.

— Ты предлагаешь оставить его без наказания?

— Нет, конечно. Но я думаю, что ему можно немного снизить срок заключения, если он выдаст на суде Дамблдора. Он уже дал показания, что именно Дамблдор велел ему натравить драконов на тебя и Поттера. Главное, чтобы Чарли не передумал во время процесса. Наш светлейший — мастер уговаривать, как бы Чарли вновь не попал под его влияние. Я уверен, что смогу объяснить брату, что к чему, особенно если пообещаю смягчение наказания.

— Хорошо, если речь идёт не о пощаде, а лишь об этом, я согласен. Но всё опять упирается в одно и тоже: слово Чарли против слова Дамблдора. Этот гад опять заявит, что его не так поняли, а твой брат сошёл с ума.

— Чарли допросят с Веритасерумом, чтобы ни у кого не было и тени сомнения в том, что все сказанное им — правда.

На лице Драко появилась скептическая улыбка. У него был неприятный опыт, когда ему отказывали в возможности оправдаться, ссылаясь на то, что сыворотка правды приготовлена его крёстным, из-за чего Малфой сможет обойти необходимость отвечать откровенно. Перси, вероятно, понял его сомнения.

— Не волнуйся, в этот раз Визенгамот захочет признать результаты допроса под сывороткой правды. Это будет хорошая возможность прижать Дамблдора и ускорить следствие по его основному делу. Мадам Боунс излишне перестраховывается, и расследование его преступлений затягивается все больше и больше.

— Хорошо, — согласился Малфой. — Я тоже считаю, что во всем виноват Дамблдор, а твой брат — просто пешка… прости, простой исполнитель.

Перси удовлетворённо кивнул.

— Судить Чарли будут вместе с Августой Лонгботтом. Процесс намечается на следующую неделю, точную дату сообщат дополнительно. Обвинение попросит для неё пять лет Азкабана, но скостит до года. Если сразу назвать реальный срок, сторонники Дамблдора начнут требовать уменьшить и его.

— Разумно. На следующей неделе я буду полностью здоров и с удовольствием приму участие в судебном заседании.

Оба молодых лорда обменялись понимающими ухмылками.

— Есть ещё кое-что, — заговорил Перси. — Отдел международного магического сотрудничества лихорадит, наши неприятности на международной арене просто зашкаливают. Этот драклов Турнир смешал нам все карты. Только министр Фадж начал прислушиваться к моим советам и ситуация начала выправляться, как нам грозят санкциями!

Глаза Драко широко распахнулись от удивления. Он и не предполагал, что всё настолько серьёзно.

— Тогда надо во что бы то ни стало убедить наших иностранных партнёров, что Министерство не имеет никакого отношения к этим событиям, а настоящий виновник — Дамблдор.

— Это будет непросто. Ты ведь в курсе, что министр вырыл себе яму, когда назначил сам себя членом жюри и председателем комиссии по подготовке?

— Что-то припоминаю. Как будто Фаджу мало поста министра, так ещё решил потешить своё самолюбие дополнительными должностями. Но в таком случае и ответственность больше.

Перси вздохнул.

— Говорят же, дурная голова ногам покоя не даёт. Это как раз про моего босса. Я замучался отговаривать его от всех тех глупых идей, которые периодически приходят в его… гм, голову.

— Но ты, между прочим, только выиграл от этого, и твоя карьера просто взлетела вверх. Знаешь… — Драко на минуту задумался. — Кажется, я знаю, как исправить положение. Посоветуй министру свалить всё на Муфалду Хмелкирк. Это же она была генеральным инспектором Хогвартса, а Хогвартс — школа-организатор. Принимающая сторона должна обеспечить безопасность участникам Турнира и гостям, Муфалда должна была всё проконтролировать. Это, конечно, не поможет нам доказать, что во всем виноват Дамблдор, но, по крайней мере, снимет вину с Фаджа. Не беспокойся о мадам Хмелкирк, я думаю, если ей предложить потом другую должность, получше, и объяснить, что так она поможет лично министру и всей стране, она не будет возражать и согласится немного потерпеть, когда на неё будут сыпаться все шишки.

Перси достал из кармана маленький блокнотик. Не говоря ни слова, он быстро делал пометки, что показывало, что он решил воспользоваться советом.

Драко продолжал:

— Надо пригласить студентов Шармбатона и Дурмстранга на Святочный бал. Уверен, что если они вернутся, нам удастся переломить отношение иностранцев в свою пользу. Но для этого нам надо как следует ослабить директора, иначе он обязательно всё испортит.

— Это непросто, — начал Перси, но перебил сам себя, — но если постараться, то должно сработать.

Два лорда ещё долго обсуждали политическую обстановку и их совместные планы, намечая стратегию действий. Когда Перси начал прощаться, настало время ужина. Хозяин дома пригласил его разделить с ним трапезу, но лорд Пруэтт отказался, сославшись на дела. Проводив его до камина, Драко неожиданно столкнулся лицом к лицу с Северусом, выходящим из вспышки зеленого пламени.

— Здравствуй, крёстный. Поужинаешь со мной? Я только что предлагал Перси Уизли, но он не смог остаться, ты разминулся с ним буквально на минуту.

— Не откажусь, мы давно не общались с тобой в спокойной обстановке. Ужин подойдёт для этого лучше всего. Но сначала давай я тебя осмотрю.

Осмотр показал, что Драко был практически здоров. Бинты давно уже сняли, на рану нужно было лишь регулярно наносить мазь, чтобы смягчить кожу и уменьшить рубец. Поскольку организм парня восстановился, Снейп разрешил ему отправляться завтра в школу, только нужно было поберечь травмированную конечность. Северус велел сделать повязку, чтобы рука была в подвешенном состоянии и не уставала.

Довольный Малфой весь ужин цитировал Риту Скитер и других репортёров, которые красочно описывали эпопею с неслучившимся сносом Норы и злословили по поводу семейки предателей крови. Северус слушал молча, но смешинки в уголках глаз говорили, что он рад наказанию тех, кому доверили его любимого крестника и кто так отвратительно о нём позаботился.

Наутро Драко, встав пораньше, отправился завтракать в Хогвартс. Он хотел расспросить своих друзей-слизеринцев о последних событиях, прежде чем отправиться на совместные занятия с Гриффиндором, на которых будет присутствовать взбешённый унижением Рон Уизли. Хорошо зная его, Драко был уверен, что Рон просто так не успокоится и будет задирать его.

К счастью, сегодня на завтраке были все, кого Драко хотел увидеть. Сев между Панси и Теодором, он едва успевал впитывать новости. По их словам, слизеринцы, как и другие чистокровные ученики с других факультетов, как следует потешались всё это время над всеми Уизли, но веселей всего было доводить Рональда.

Драко, слушая друзей, хмыкнул. Надо потом поговорить с Поттером, который сможет передать взгляд изнутри — с львиного факультета. К тому же, им с Гарри нужно было обсудить совместные действия по возвращению резиденции Салазара Слизерина, нового владения Поттера.

Малфой отодвинул пустую тарелку и встал — следовало поторопиться на урок. Крэбб и Гойл, которые во время завтрака не сводили с Драко глаз, теперь решительно оттеснили Панси и Теодора. Они встали по бокам от блондина, готовые сопровождать его повсюду и защищать, как они делали раньше. Оба парня были немногословными, но их радостные лица говорили о том, что они соскучились и очень рады видеть Драко.

Вся процессия двинулась к выходу из Большого зала, но тут Драко к своему неудовольствию увидел, что проход перекрыл Рон Уизли. Он злобно глядел на Малфоя и сжимал в кулаке палочку, а рядом с ним, тоже готовые к бою, стояли человек пять гриффиндорцев, включая близнецов.

— Малфой, сука! Ты отобрал Нору и глумился над нами, из-за тебя Чарли в тюрьме, а вся школа издевается над нашей семьёй, — в ярости прокричал Рон и вскинул руку, державшую палочку. — Сдохни, тварь!