Драко наносит ответный удар

Глава 9. Дипломатия Максима

В этот момент в дверь постучали. На пороге стояли Дафна и Астория Гринграсс.

— Малфой, мы здесь по поручению нашего отца, лорда Гринграсса. Он просил официально передать тебе сообщение, — сказала старшая из сестер.

Панси, едва увидев «ледышку Гринграсс», как её называли на факультете, вскочила с явным намерением если не вытолкать из купе, то хотя бы изощренно обругать.

— Ты, должно быть, хотела сказать «передать официальное сообщение»? — пропела Паркинсон с миленькой улыбкой, от которой вздрогнул невпечатлительный Грег.

Дафну, впрочем, это нисколько не задело. Тряхнув хорошенькой головкой, она скользнула взглядом по однокурснице, как по пустому месту, и продолжила, пристально глядя на медленно поднимающегося Драко:

— Именно то, что я сказала: официально передать тебе сообщение. Мой отец, глава благородного рода Гринграсс, от своего лица и по поручению других нейтральных семей, хочет сообщить тебе в официальной обстановке, — присутствующие здесь чистокровные вполне подходят, — что семейство Малфоев, запятнав себя связью с Тем-Кого-Нельзя-Называть, лишилось уважения со стороны всех знатных родов…

— За себя говори! — перебил Нотт.

— …и достойно нашего порицания уже за содеянное ранее. Если же выяснится, что твоя семья в твоем лице вновь попыталась возродить Сам-Знаешь-Кого, что привело к нападению на Чемпионате по квиддичу, все благородные фамилии Магической Британии посчитают нужным вмешаться и не допустить…

Теперь не выдержал уже Драко:

— Гринграсс, ты это послание долго учила?

— Не перебивай, пожалуйста, Дафна просто ответственно относится к папиному поручению.

Драко перевел взгляд на младшую сестру и вздохнул. На приеме по случаю одиннадцатилетия наследника Люциус объявил о готовящейся помолвке сына с Асторией. А вот оно как обернулось. Драко было до боли жаль, что для этой девочки он теперь считается неподходящим обществом. Миниатюрная блондинка, чем-то неуловимо похожая на Нарциссу, может, золотистыми локонами, а может, нежной улыбкой, еще в детстве нравилась Драко.

Дафна чуть смутилась и сбавила градус патетики:

— Чтобы Гринграссы и другие семьи не посчитали тебя угрозой, тебе следует доказать непричастность к новому нападению. Если не сможешь, поверь, у нас хватит влияния добиться, наконец, твоего исключения из Хогвартса. Хватить позорить Священные Двадцать Восемь, Малфой!

Выпалив все это, Дафна собралась было по-королевски (а точнее, по-английски) покинуть общество однокурсников, как вдруг в окно ударилась сова.

— Алиса! — воскликнула Панси, впуская сову, сражавшуюся с потоком воздуха и брызг — дождь все не прекращался. — «Пророк» весь вымок! Что здесь? О! — Паркинсон протянула Драко газету.

Малфой окинул передовицу беглым взглядом и сунул старшей Гринграсс влажные листки. Под заголовком «Пойманы и за все ответят» были помещены колдофото нескольких прыщавых юнцов, в одном из которых половина Магбритании с уверенностью могла опознать Стэнли Шанпайка, неизменно встречающего любого, решившего прокатиться на единственном магическом автобусе.

Когда за изумленными сестрами закрылась дверь, Драко, рухнув на сиденье, со снейповскими интонациями, чего сам, впрочем, не заметил, простонал:

— Идиоты!

— Кто — идиоты? — недоуменно спросил Винс. Цель прихода наследницы Гринграсс и смысл переданного сообщения остались далеко за пределами его понимания.

— Все! — отрезал Малфой, но все же посчитал нужным разъяснить: — Министерские тупицы только сейчас сообразили то, что мы знали с самого начала: никто из связанных с Темным Лордом в нападении не участвовал. Хвала Мерлину, что они вообще смогли выяснить, что это были переодевшиеся хулиганы. А Гринграссы и семейства, которые они представляют, идиоты вдвойне!

Крэбб и Гойл, решив, что Драко разошелся не на шутку, переглянувшись, вдруг «вспомнили», что хотели заглянуть к Забини, и поспешно покинули купе.

— Еще один нейтральный говнюк! Как они надоели с этой позицией! То ли «и вашим, и нашим», то ли «ни тем, ни другим»! — Малфой разбушевался не на шутку. Глядя на него, Панси внезапно решила повидаться с Миллисентой Булстроуд.

— Драко, остынь, хорош шуметь, Гринграссы ушли, а ты всех наших своим напором разогнал, — сказал Тео.

Пару минут Малфой сопел, постепенно успокаиваясь и искренне надеясь, что Теодор не станет больше упоминать семью Гринграсс. Но проницательный Тео не отставал:

— Она тебе так нравится? Даже после того раза на первом курсе?

— Дело не в этом. Просто Астория могла бы стать идеальной миссис Малфой. Это Дафна, а не она, объявила при всех, что их отец намерен расторгнуть помолвку. Астории тогда еще не было в Хоге, она же младше.

— А, один жмыр, все они Гринграссы. Хочешь — любуйся на младшую, но на расстоянии, а не то получишь официальное предупреждение от её отца. Очередное! — Нотт рассмеялся. — Слушай, Драко, — вдруг вскинулся он, — а ведь это Лавгуд!

— Что — Лавгуд? — непонимающе переспросил Малфой, почему-то краснея.

— Значит, я прав! — довольно улыбаясь, постановил друг. — А что, она очень так ничего. Светленькая, как ты любишь. И чистокровная.

— Нотт, захлопнись! Что за глупости лезут тебе в голову? — свирепо спросил Драко, готовый стукнуть или даже проклясть Тео, если тот не отстанет. Тоже придумал: Полумна — леди Малфой! Умереть — не встать!

От расправы Тео спасла Паркинсон, вернувшаяся из соседнего вагона, где ехало несколько слизеринок, с которыми Панси часто общалась.

— Скажи мистеру Уизли, чтобы попридержал близнецов, если он не хочет, чтобы у него стало на двоих сыновей меньше!

— Не волнуйся, Панс, он к этому готов еще с их рождения, — отмахнулся Драко. — А в чем дело?

Панси рассказала о том, чему стала свидетельницей. Седрик Диггори пригласил к себе в купе Джоу Чанг («Ах да, Драко, забыла рассказать, они теперь встречаются») и скупил для нее полтележки сладостей. Да только Уизли не могли просто ограничиться продажей своих мерзких конфет всем желающим, теперь они перешли на нежелающих. При помощи заклинания подмены рыжий дуэт подсунул свои блевательные батончики и ириски «Гиперязычок» в коробки со сладостями так, что продавщица ничего не заметила. Рейвенкловка съела угощение, и её начало выворачивать, а её язык стал одновременно увеличиваться до гигантских размеров.

— Даже думать не хочу, что она испытала, — поёжилась Панси. — Седрик оставил ее с другими девочками, а сам побежал за Уизли. По его лицу я бы сказала, что он попробует применить какое-нибудь Непростительное.

— А с чего вы взяли, что это близнецы? И не надо мне говорить, что это и так понятно и больше некому — пусть эту отговорку Фадж со Скримджером засунут себе в ж… сама знаешь куда, — сказал Тео.

— А их видели, они выглядывали из тамбура — следили, как все пройдет. Диггори, наверное, сейчас по всему поезду за ними гоняется. Надеюсь, что о Чанг кто-нибудь позаботился.

— Я бы тоже убежал куда-нибудь, чтобы не видеть, как моя девушка блюет с таким языком, — хмыкнул Нотт.

— Они заказали в аптеке целую кучу ингредиентов на все деньги, что у них были. С содроганием жду, что еще они наварят в Хоге, — мрачно сообщил Драко.

* * *

Дождь, начавшийся с утра, в Хогсмиде превратился в ливень, охватив полстраны. Накинув на себя и друзей водоотталкивающие чары (Нет, не говорите мне спасибо, я это сделал не для вас), Малфой сел в карету, мечтая о сухом уголке в Большом зале, куске еды и глотке горячего чая.

Словно издеваясь, судьба преподнесла Драко встречу у парадных дверей, когда слизеринцы с неохотой вышли под непрекращающийся дождь. Малфой, первым поднимаясь по скользкой каменной лестнице, как раз подновлял на себе чары, как вдруг услышал мерзкий голос мерзкого Добби:

— С приездом, плохой бывший хозяин Драко!

Эльф, не попав в услужение к Гарри Поттеру, вернулся в Хогвартс. Казалось, он немного остепенился, по крайней мере жаловаться на него перестали. Он даже научился читать — потребовалось на новой должности.

На втором курсе Гермиона Грейнджер, основав ГАВНЭ, организацию, борющуюся за права домовиков, объявила себя в ней представителем магов, а активиста Добби — эльфов. Но оказалось, что проблемы домовиков студентов не волнуют, и Гермиона если и не отказалась от своей идеи, то искусно это скрывала. Добби же не пожелал расстаться с должностью Представителя, досаждая призывами к освобождению другим эльфам.

Свой значок с надписью (теперь в Хоге можно было смело говорить: вляпался в Добби) он и сегодня нацепил на яркую футболку. Но этим праздничный наряд домовика для торжественной встречи не ограничился — сзади он прицепил на манер шлейфа скатерть (стянул с праздничного стола?), подвязав спереди концы под подбородком. Возможно, стремление к прекрасному подсказало ушастику, что этот наряд Эльф-Кутюр произведет фурор, а может, он вообразил себя некоронованным монархом?

Малфой, ускоряя шаг, намеревался проскочить неприятного знакомца, тем более сверху обнаружился Пивз, прицельно швырявшийся водяными бомбами. Хотя Пивза водоотталкивающее заклинание Драко должно было выдержать.

Добби посмотрел на бывшего хозяина. Добби улыбнулся. Добби щелкнул пальцами. Очередной красный шар «от Пивза» промочил Малфоя до нитки. Вечер в Большом зале обещал быть незабываемым, если следовать примете, что встретить Добби — не к добру.

* * *

В конце ужина Дамблдор выступил с речью, в которой сообщил, что межфакультетского чемпионата по квиддичу в этом году не будет.

Со всех сторон послышались разочарованные выкрики. Драко опустил голову — любое упоминание о квиддиче было для него болезненным.

Факультет Слизерин, ставший для других студентов и преподавателей скопищем отщепенцев и изгоев, при молчаливой поддержке декана Снейпа не обращал ни малейшего внимания на баллы и уж точно за ними не гонялся. Единственным исключением был квиддич; игры, в которых участвовали зеленые, по напряженности и жесткости не уступали нападениям пожирателей. Однако выиграть ни один школьный чемпионат не удалось, так как в команду Гриффиндора был принят Гарри Поттер, а ловец Слизерина был откровенно плох.

Драко в команду не приняли; дело было даже не в факультетских распрях, просто у Малфоя не было метлы. Квиддич — очень дорогой спорт. Просить денег у крестного Драко не стал не только из гордости. Мальчик прекрасно понимал, куда ушли все и без того скромные сбережения зельевара. Цепочка посредников, передававших пищу, одежду и зелья в Азкабан, стоила очень дорого для любого заключенного, а если фамилия узника — Малфой, суммы становились просто астрономическими. Серый от бессонных ночей, проведенных за варкой сложных зелий на продажу, и питающийся исключительно бодрящим своего изготовления — такого Снейпа хотелось оградить от глупых детских обид и желаний.

— Это связано с событиями, которое начнутся в октябре и продлятся весь год, — продолжал директор. — Итак, имею честь сообщить вам, что в этом году в Хогвартсе состоится Турнир Трех Волшебников!

Директор объяснил условия Турнира; при упоминании славы и денежного приза ученики, интересующиеся вышеупомянутым, не могли сдержать заинтересованных возгласов. Даже наличие возрастного ценза из-за нешуточной опасности не казалось существенным. Многие тут же подумали о том, как преодолеть охранные чары, которые обещал сотворить директор вокруг Кубка.

Услышав про тысячу галеонов, Драко Малфой, до одиннадцати лет разбивавший по одной дорогой метле в неделю, тихонько прошептал:

— Ради тысячи я бы рискнул…

В ответ послышался тихий хлопок, но на это не стоило обращать внимания: чистокровные ученики Слизерина, в отличие от маглолюбивых представителей красного факультета, прекрасно знали, как на столах появляются блюда.

* * *

Альбус Дамблдор, директор школы Хогвартс, глава Визенгамота и Президент Международной конфедерации магов, обладатель ордена Мерлина первой степени, Победитель двух темных волшебников, был доволен. Сделав объявление о Турнире, Великий Светлый уселся на свое тронообразное кресло и стал наблюдать за учениками, заканчивающими еду. Вот-вот должен был появиться Аластор Муди, и его приход не останется незамеченным и никого не оставит равнодушным.

Вот за столом Гриффиндора Гарри Поттер с друзьями оживленно обсуждает Турнир. Наверное, он огорчен, что не будет квиддича. Гермиона Грейнджер, лучшая ученица Хогвартса, явно строит планы на знакомство с представителями других школ, чтобы перенять у них все самое лучшее. Рональд, шестой сын Уизли, несомненно, думает о призе и славе чемпиона.

Эти дети были тесно связаны замыслами Дамблдора, как и другой мальчик, сидевший за соседним столом. Все, кажется, шло по плану, вот только беловолосый слизеринец с каждым годом все больше напоминал совсем другого мальчика, примерного ученика, старосту и очень харизматичного лидера, за которым был готов пойти как один весь факультет. И было это пятьдесят лет назад.