Драко наносит ответный удар

Глава 70. Паук и его паутина

Начался перерыв; хотя всем хотелось размять ноги, из зала никого не выпускали, вероятно, опасались утечки информации. Впрочем, члены Визенгамота при желании могли двигаться в пределах площадки. Вскоре судьи и представители общественности начали хаотично перемещаться по тесному залу, шумно обсуждая шокирующие новости. То там, то здесь появлялись группы оживлённо переговаривающихся волшебников в сливовых мантиях. Ещё одна группа в чёрном, в которой была Амелия Боунс, о чём-то яростно спорила.

Гарри остался сидеть; он лишь развернулся в сторону верхних ярусов, чтобы посмотреть на реакцию присутствующих волшебников. Поттер хотел знать, воспринимают ли они всерьёз выдвинутое предположение о том, что он — крестраж.

Драко тоже не ушёл, но его внимание привлекло другое. Прямо перед ним на тесном пятачке перед кафедрой председателя, обхватив себя руками, стояла Амелия Боунс. Недоброжелательно настроенные министерские уже ушли, но она явно расстроилась после разговора с ними и теперь походила на нахохлившегося воробья. Вокруг неё столпились члены её команды, прежде державшиеся в тени. Они пытались её утешить, но получалось откровенно плохо. Драко напряг слух, он был достаточно близко, чтобы при некотором везении разобрать, о чём они говорили, — те, к счастью, не наложили никаких чар. Интерес Малфоя не был праздным, наверняка, разговор шёл о подмене свитка, и инициатор этой подмены хотел знать, что Боунс намерена предпринять.

— …Не могу понять, как же я так оплошала, — говорила Амелия, глядя в пол. — Не задать самый главный вопрос, ради которого я затевала весь этот судебный процесс! Я должна была узнать, сколько крестражей у неназываемого и где они! Мне не важно, что кое-кто сейчас указал мне на мою промашку, это было моё желание всё выяснить, а тут такое…

Драко похолодел. Если Боунс сможет каким-то образом выяснить интересующий её вопрос о крестражах раньше того момента, который запланировал он сам, всё рухнет! Исчезнет последний шанс на осуществление того, что он так тщательно готовил, и работал над этим даже с большим усердием, чем судебный процесс над Дамблдором!

— Процесс ещё не закончен, — обнадёжил один из подчиненных Боунс, молодой энергичный волшебник. — После перерыва можно к этому вернуться.

— Без сыворотки правды это бесполезно, старик не станет сотрудничать, — обречённо сказала Амелия.

— А может, заняться этим сейчас, пока перерыв? А чтобы он не мог солгать, заставим его слить воспоминания в думосбор.

— Думосбор — это прекрасно, Фрейзер, — мрачно усмехнулась Боунс. — Вы посмотрите на Альбуса. Думаете, вы сейчас можете что-то от него потребовать?

И правда, Дамблдор в ожидании невыразимцев не просто приободрился, он воспрял духом, от его недавней немощи не осталось и следа.

— Думаете, Амелия, Гарри Поттер действительно… — замялся Фрейзер. — Если да, то Дамблдора придётся отпустить, ведь всё то, что он сказал, окажется правдой, и он…

— И он окажется нашим спасителем, — подытожила Боунс. — Нет, я так не думаю. Что Малфой, что Поттер совершенно не испугались такого поворота, и это о чём-то да говорит. Я как раз надеюсь, что это Альбуса ждёт сюрприз, когда здесь окажутся невыразимцы.

— Но всё же, как узнать то, что Дамблдор скрывает о крестражах? Вы же так хотели в этом разобраться, Амелия. Вопрос настолько важен, что действительно непонятно, как вы могли пропустить его в списке. Может, какая-то случайность, из-за которой поменялся порядок вопросов, и вы его просто не заметили? Дайте мне свиток, я взгляну.

В этот момент Драко, замерший, чтобы не упустить ни слова, краем глаза отметил застывшего столбом секретаря Честертона. Тот жадно прислушивался к разговору. Юджин, в отличие от колдомедика, не пытался сбежать, но тоже очень беспокоился, не всплывёт ли его участие в подмене.

Амелия подняла руку, и оказалось, что у неё в кулаке всё ещё зажат злополучный документ.

— Не стоит, дело прошлого, — как можно небрежней сказала она и, достав палочку, развеяла бумагу.

Драко и Честертон выдохнули.

Внезапно началось оживление. Его вызвали деловито шагавшие по проходу двое волшебников в серых мантиях с низко надвинутым капюшонами в сопровождении служащего Министерства. Процессия подошла к кафедре, где у одного из невыразимцев состоялся короткий разговор с мадам Боунс и судейскими, после которого Тиберий Огден объявил об окончании перерыва.

Когда распалённые волшебники неохотно разошлись по своим местам, Тиберий зачитал выписку из протокола, поданную секретарём:

— Заседание суда по делу Альбуса Дамблдора, обвиняемого в сокрытии информации о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть, было прервано в целях достоверной и компетентной проверки его заявления, в котором он утверждал, что Гарри Джеймс Поттер, лорд Слизерин, известный как Мальчик-Который-Выжил, является живым крестражем Неназываемого. — Затем Огден пояснил: — Присутствующие сейчас в зале представители Отдела тайн проведут проверку и установят, является ли это правдой.

Тиберий жестом дал разрешение начать процедуру, и один из невыразимцев вышел вперед.

— Прошу лорда Слизерин выйти сюда, — бесстрастно проговорил он.

Поттер не спеша поднялся и, с трудом сдерживая ухмылку, вышел вперёд. Драко сел свободнее, отмечая, что и заместитель министра немного расслабился — здесь они не ожидали неприятностей. Рядом с кафедрой Огдена возник стул, на который тут же опустился Гарри, а волшебник в серой мантии начал творить сложные чары. Пассы палочкой продолжались не менее минуты, в это время были слышны лишь сдержанные шепотки и покашливания.

Невыразимец опустил палочку, и Гарри хотел было подняться, но оказалось, что то же самое колдовство нужно повторить другому представителю Отдела тайн, чтобы результат совпал и, таким образом, стал неоспоримым. Но и эта минута закончилась, и невыразимец под протокол огласил вердикт.

— Гарри Джеймс Поттер, лорд Слизерин, не является крестражем! — заявил он. — Проверено двадцать пятого января тысяча девятьсот девяносто пятого года невыразимцем Джоном Смитом.

Оба невыразимца коротко поклонились и, не дожидаясь реакции на оглашённые выводы, быстрым шагом покинули зал суда. Едва в разлившейся тишине раздался стук двери, закрытой за ними, как все отмерли. Раздавшиеся выкрики перекрывал возглас Дамблдора:

— Этого не может быть!

Старый колдун снова попытался встать, но внезапно схватился за грудь и начал оседать. Подскочивший адвокат помог Альбусу удержаться на ногах и опуститься в кресло. Колдомедик Бриггс, который сегодня уже осматривал подсудимого, после целой серии заклинаний в этот раз констатировал сердечный приступ. Видимо, при стольких свидетелях у целителя не было другого выхода, как честно исполнить свой долг. Бриггс с разрешения суда дал Альбусу зелье, которое позволяло купировать приступ и дождаться госпитализации, если такое решение будет принято. Прокурор и мадам Боунс подошли к Верховному чародею, чтобы обсудить ситуацию.

Пока представители суда решали судьбу Дамблдора, шум в зале не утихал. Драко наклонился к Гарри.

— Однозначно, заседание перенесут. Старого козла отправят в Мунго, а он там окопается, чтобы затянуть процесс, — предрёк он.

— Вы с Перси говорили, что вряд ли всё ограничится одним днём, так что какая разница, — напомнил Поттер.

Он не отрываясь смотрел на директора, очевидно, надеясь, что правосудие восторжествует прямо сейчас в связи со смертью подсудимого. Но именно этому не суждено было сбыться — зелье подействовало, и Дамблдору полегчало.

— Ну, если бы все постарались, вердикт могли бы вынести и сегодня. Боунс молодец, а вот Огден сдулся, — презрительно сказал Драко. Он очень хотел, чтобы их прогнозы на долгий процесс не оправдались. — Он во время заседания занял странную позицию, ему следовало вести себя гораздо активнее.

Малфой не стал добавлять, что Тиберий, на его взгляд, вёл себя просто трусливо, не желая принимать ни одного спорного решения.

— Ты же говорил, что Огден против Дамблдора. — Гарри по-прежнему всё делил на чёрное и белое.

— Я говорил, что Огден его недолюбливает. А вот выступать ли на стороне Дамблдора или против него, такие фигуры, как Тиберий, решают по обстоятельствам.

За те несколько минут, пока мадам Боунс и Огден совещались, Дамблдор окончательно показал, что сегодня он умирать не собирается. Хотя он по-прежнему держался за грудь и дышал с трудом, его взгляд был как раньше жёстким и цепким, а его адвокат, как ястреб на руке охотника, готов был наброситься на любого, на кого укажет хозяин. Фелпс явно не чувствовал себя обязанным развалить дело за обещанные лордом Блэком деньги. Очевидно, его невмешательство, пусть и за огромную сумму, касалось лишь допроса под веритасерумом, который Драко в своей записке просил не оспаривать.

Совещание, очередное за сегодня, закончилось. Как Драко и опасался, Огден зачитал постановление, в котором подсудимого под охраной должны были отправить в Мунго, а следующее заседание назначить, когда будет получено разрешение колдомедиков на участие в нём их пациента. Услышав объявление, многие разразились негодующими выкриками, кто-то разочаровано застонал, но были и те, кто требовал оставить старого и больного волшебника в покое. Нельзя ухудшать его здоровье ненужными судебными процессами, которые инсценируют злопыхатели такого заслуженного члена общества, как Альбус Дамблдор.

— Нет, ты послушай, Драко! — заволновался Поттер. — Как замышлять над нами расправу, так он молодой и сильный, а как получить по заслугам, так не троньте его! Верно ты сказал, сейчас он отправится в Мунго, а потом оттуда вообще куда-нибудь затеряется. Чинуши потом будут только хлопать глазами.

Но, к удивлению присутствующих, сам Дамблдор оказался против отправки в больницу. Он тихим голосом попросил о продолжении процесса и пожелал, чтобы ему дали слово, поскольку ему нужно было заявить о чём-то очень важном. Суд, видимо, приняв во внимание состояние подсудимого, решил пойти ему навстречу. Чтобы всем было слышно тихую речь, адвокат наколдовал Сонорус, и Альбус заговорил:

— Я не знаю, как Гарри Поттеру удалось обмануть невыразимцев, не иначе, Драко Малфой опять помог ему. Этот юноша, сын презренного Люциуса, горазд на всяческие уловки. Вы по-прежнему не видите того, что знаю я. И пусть Отдел тайн не подтвердил моё обвинение, я докажу, что прав. Я желаю поклясться своей магией в том, что говорю правду!

В руке у Альбуса оказалось волшебная палочка, которую подал ему адвокат, — они, видимо, успели об этом договориться. Не дожидаясь разрешения суда, вернее, подозревая, что ему откажут, Дамблдор быстро произнёс, с трудом справляясь с одышкой:

— Я, Альбус Дамблдор, клянусь своей магией, что говорю правду. Гарри Джеймс Поттер — крестраж тёмного волшебника Волдеморта! Люмос! Нокс!

Палочка в руке у Альбуса засветилась и погасла. Обессилевший старик выронил её, и она покатилась по полу. Фелпс поспешил поднять её. Присутствующие опять заволновались: до этого Дамблдор всячески избегал подобных клятв и не обращался к магии, даже если на этом настаивали представители обвинения и его отказ можно было истолковать не в его пользу. Такая клятва и горячее, искреннее стремление донести правду до народа напомнили волшебникам в зале, что именно таким был Альбус Дамблдор, которого они уважали, за которым шли и который, не щадя своего здоровья и даже жизни, борется за то, во что верит.

Поттер и до этого сохранял спокойствие с величайшим трудом. Сейчас, увидев, куда клонит Светлейший, он в несколько скачков оказался перед креслом подсудимого.

— Дамблдор! — вне себя выкрикнул Гарри. — С чего ты, старый урод, решил, что я крестраж? Тебе же сказали умные парни из Отдела тайн, что это не так, так почему ты опять твердишь эту чушь? Почему ты не даешь никому спокойно жить? — Гарри на мгновенье остановился, чтобы перевести дух, и продолжал, уже обращаясь к судьям: — Не слушайте его, у него давно уже с головой плохо!

Драко почувствовал, что аргументы Поттера иссякли и его надо выручать. Он поднялся и заговорил, стараясь спокойным тоном сгладить негативное впечатление от несдержанности Гарри.

— Общеизвестно, что если волшебник клянется магией в том, в чём искренне уверен, магии он не лишается, — сказал он, делая себе зарубку на память, чтобы поговорить с Поттером. На следующем заседании лорд Слизерин должен вести себя подобающе и не поддаваться на провокации. Сейчас уже не было сомнения, что процесс затянется, и наверняка Дамблдор не раз будет пытаться вывести из себя своего бывшего героя.

— Это верно, магия не делит высказываемую информацию на правдивую или ложную, она лишь таким образом подтверждает, что волшебник говорит правду, или то, что считает правдой, — подтвердила Боунс.

Всё шло к тому, что Альбус Дамблдор проведёт свои последние дни не в Азкабане, а в Мунго. Оставалось чуть-чуть — признать в судебном порядке, что Альбус бредит наяву.

— Я не заблуждаюсь, — упрямился Дамблдор. — Гарри, ты — крестраж! Мальчик мой, я понимаю, как тебе больно это слышать, но прими это и смирись. У тебя под шрамом находится то, от чего наша страна может оказаться в величайшей опасности. — И, обращаясь к суду, Альбус возвысил голос: — Мальчик должен умереть!

Поттер, ругаясь вполголоса, провёл рукой по лицу. Драко знал, что тот делает: так Гарри накладывал и убирал маскирующие чары. Будучи очень сильным волшебником, он легко творил бытовые чары без палочки, если ему приходилось многократно их повторять.

— Вы где-нибудь видите шрам? — с нажимом спросил Поттер, оглядывая присутствующих.

Тиберий быстро вышел из-за кафедры и, на ходу доставая палочку, наложил на Гарри одно за другим несколько заклинаний.

— Действительно, это был гламур, шрама нет, — подтвердил он.

Огден вернулся на своё место и провозгласил:

— Для протокола: достоверно установлено, что Гарри Джеймс Поттер, лорд Слизерин, не является чьим-либо крестражем. — И добавил потеплевшим голосом: — И мы все этому очень рады.

Раздался стон — Дамблдор схватился за голову.

— Не может быть, — просипел он. Альбус начал раскачиваться, повторяя: — Не может быть, не может быть…

Пока он это делал, слово взял адвокат. Фелпс указал суду на то, что Альбус Дамблдор, обвиняя Гарри Поттера и Драко Малфоя, искренне заблуждался, и поэтому заслуживает снисхождения.

— Что вы понимаете под снисхождением? — спросил прокурор Хьюз. Он внезапно активизировался.

— Предлагаю… — адвокат взглянул на Дамблдора, который по-прежнему находился в прострации. — От лица своего клиента прошу прекратить судебный процесс за отсутствием состава преступления, — бойко отбарабанил Фелпс.

Огден скривился, как будто у него болели зубы, а Амелия истерически расхохоталась.

— Об этом не может быть и речи, — отрезал прокурор. — В ходе процесса всплыли новые факты, и это не простые нарушения, а преступления, которые нужно дополнительно расследовать. Эпизодов слишком много, чтобы торопиться с вынесением приговора. Начиная от обвинения в том, что Альбус Дамблдор косвенно побуждал сотрудников Министерства к растратам, кончая новыми фактами о его участии в катастрофе на Турнире Трех Волшебников. Максимум, на что вы можете рассчитывать — Альбус Дамблдор будет дожидаться следующего заседания не в Азкабане, а в Мунго.

— Мой клиент уже высказал свое нежелание отправляться в больницу, — отказался адвокат.

Амелия саркастически поинтересовалась:

— И куда же он желает отправиться, если ни Азкабан, ни Мунго ему не подходят?

— Домой, — простительно проговорил Альбус, поднимая голову, и всем стало видно выражение его лица — трогательное смирение. Сейчас он выглядел просто как больной старик. — Пожалуйста!

— Давит на жалость! — взволнованно сказал Драко, сжимая кулаки.

Поттер, который уже вернулся на своё место, молча кивнул — он всё ещё не успокоился и тяжело дышал.

Тиберий посмотрел на Амелию и отвернулся. Ни первый, ни вторая не спешили высказываться. Драко не понимал причину этого молчания до той поры, пока не посмотрел на зал, полный волшебников. Для Драко сейчас присутствующие разделились на две категории: судьи, принимающие решение в деле Дамблдора, и зрители. Последние ни на что особо не влияли, разве что служили индикатором происходящего, и по ним было легко отследить, как воспримут то или иное событие другие волшебники, не попавшие сегодня в зал суда. Репортёры, которые с некоторой натяжкой могли относиться к зрителям, были, безусловно, важны, так как формировали общественное мнение, но прямо сейчас они не принимали участия в судьбе подсудимого.

А вот то, как реагировали члены Визенгамота на Альбуса, усиленно давившего на жалость, было очень важно. Сейчас многие судьи сопереживали старику, которого многие из них знали и уважали с детства. Все забыли о том, по какому поводу Дамблдор оказался на скамье подсудимых, они не могли допустить, чтобы со старым и больным волшебником обошлись так скверно. Дамблдор впервые выступал в качестве обвиняемого, и волшебники откровенно не знали, как по отношению к нему себя вести. Кто-то из них вообще считал, что судить великого волшебника — само по себе преступление.

Большинство членов Визенгамота всё же стремились поступать по закону и справедливости. Они пытались ориентироваться на реакцию официальных лиц и представителей Отдела магического правопорядка, ожидая, пока им предложат проголосовать. Желательно было получить подсказку, за что отдать свой голос, потому что было непонятно, что лучше — то ли настоять на отправке старика в больницу, то ли заключить под стражу, невзирая на былые заслуги. Не все судьи понимали, что происходит и какова должна быть процедура в таком случае, но все хотели, чтобы кто-нибудь предложил приемлемый выход из положения.

Другие же — среди них были сторонники Драко — не любили Дамблдора так сильно, что в любом случае не стали бы требовать справедливого судопроизводства, и им было плевать на его жизнь и здоровье, ведь до сих пор существовала опасность, что Дамблдор будет использовать малейшую возможность, чтобы ускользнуть и избежать наказания. Такие волшебники как раз не возражали, что на этом процессе не было порядка. Среди них в числе прочих были лорды Блэк, Слизерин и Пруэтт, а также команда Амелии Боунс. Они только приветствовали нарушения, потому что это помогало разоблачить Дамблдора.

Пока Драко пытался оценить новое соотношение сил, он не замечал, что среди тех, кого он считал своими соратниками, наметился раскол. Некоторые волшебники кидали на Малфоя откровенно недовольные, а кое-кто и разгневанные взгляды. Возможно, Драко в конце концов заметил бы это, но тут прокурор Хьюз, воспользовавшись тем, что подавлявшие его прежде коллеги-волшебники молчат, заявил:

— Обвинение предлагает удовлетворить ходатайство адвоката Фелпса и разрешить подсудимому Альбусу Дамблдору дожидаться следующего заседание суда под домашним арестом. Основанием служит преклонный возраст и ухудшившееся самочувствие. — Хьюз обратился к Тиберию: — Господин Огден, вы сами подпишете постановление или поставить вопрос на голосование?

Проигнорировав недоумевающий взгляд Амелии, Огден проговорил:

— Как Верховный чародей, я имею право самолично утвердить это постановление. Однако, для этого Альбус Дамблдор должен поклясться своей магией, что не покинет место постоянного проживания, которое указано в документах дела, и обязуется явиться на следующее заседание суда, о дате проведения которого будет объявлено дополнительно.

Оставалась слабая надежда, что Дамблдор откажется, но тот не доставил Драко и другим своим врагам такого удовольствия. Проговорив стандартную формулу клятвы, Альбус выполнил поставленное условие, после чего председательствующий приказал:

— Секретарь Честертон, подготовьте бумаги.

Через минуту подпись Огдена уже стояла на документе, и стало ясно, что Дамблдора отправляют домой. Старый паук опять всех переиграл. «Ну ничего, — думал Драко, — это ещё не конец, на следующем заседании от тебя и мокрого места не останется, уж я постараюсь!»

Быстро уладили необходимые формальности, и после того, как было объявлено о закрытии заседания, Дамблдору разрешили покинуть Министерство.

— Спасибо, мой мальчик, я этого не забуду, — Альбус тепло поблагодарил прокурора, проходя мимо.

Преисполненный пафоса Хьюз ответил:

— Суд в магической Британии строгий, но справедливый!

Едва Дамблдор оказался за пределами зала суда, за ним вдогонку бросились репортёры, расталкивая прочих волшебников. Несмотря на состояние здоровья, старый паук задержался немного, чтобы сказать несколько слов. Что именно он говорил, расслышать не удалось, но не было сомнения, что об этом можно будет узнать завтра в свежем выпуске прессы.

— Почему у меня такое чувство, что его оправдали?

Драко обернулся и увидел Северуса. Крёстный провёл всё это время в комнате для свидетелей, но до его допроса дело так и не дошло. После окончания заседания он пошёл разыскивать Драко.

— Не волнуйся, ему остаётся только это — пытаться вызвать жалость, — презрительно отозвался Малфой. — Ты ведь не в курсе, что было на заседании? Я тебе сейчас всё расскажу в подробностях, ты ведь пойдёшь с нами на Гриммо? Куда же Гарри подевался, только что был здесь…

Поттер нашёлся в компании адвоката Кларксона, который присутствовал на суде среди зрителей. Они оба горячо обсуждали процесс, одинаково недовольные финалом. Малфой и Снейп подошли к ним, чтобы поторопить Поттера и напомнить Кларксону быть на связи.

Оказавшись, наконец, дома, Драко приказал подавать ранний ужин. Кричер расстарался, и вкусная еда вкупе с приятной беседой несколько сгладили неприятный осадок, оставшийся после первого дня процесса.

— Запасайтесь терпением, — напутствовал Северус молодых лордов. — Моё долгое знакомство с Альбусом подсказывает, что без этой добродетели не обойтись.

Драко как раз не доставало терпения: каждый день, проведенный Дамблдором на свободе, отодвигал осуществление Мечты. Почувствовав, что больше не в силах хранить её, Малфой после возвращения Северуса в Хогвартс решил рассказать Гарри свою главную тайну.