Драко наносит ответный удар

Глава 67. Конец эпохи. Часть 1

Ступив на министерский пол, Драко пафосно произнёс:

— Гарри, сейчас мы с тобой отправимся не в зал суда, а в место, где творится история. Я предсказываю, что сегодня закончится эпоха Великого Светлого волшебника Альбуса Дамблдора!

В этот момент Малфоя кто-то толкнул, что сразу убавило градус пафоса. Поттеру тоже пришлось спешно посторониться — волшебники, проталкиваясь мимо них, бурлили, как вешние воды, и стекались к фонтану. Там, на небольшом возвышении в окружении зевак и репортёров, вооруженных самопишущими перьями и колдокамерами, величественно стоял Альбус Персиваль Брайан Вулфрик, он же подсудимый Дамблдор.

— Какого дементора! — прорычал Поттер. — Разве он не должен сидеть сейчас в зале суда, прикованный наручниками к креслу?

Драко тоже хотел задать аналогичный вопрос. Они с Поттером отошли в сторонку и наблюдали за тем, как их враг вещает на аудиторию. Он то проникновенно прикладывал руки к сердцу, показывая, как относится к собравшимся, то поправлял очки, намекая на свою мудрость и прозорливость, то понимающе кивал головой.

Малфой понял, что он упустил из виду очень важную вещь: перекупив Риту Скитер, он решил, что контролирует всю британскую волшебную прессу, но это было не так. И теперь оставшаяся часть, пусть и уступающая по качеству, но превосходящая числом, была готова проводить в массы слова Великого Светлого.

А в том, что Альбусу было что сказать, сомневаться не приходилось; хотя слова его доносились до молодых лордов в виде неясного гула, невооруженным глазом было видно, какое они оказывают воздействие на слушателей. К импровизированной трибуне подходило всё больше и больше волшебников — видимо, непотопляемому старцу было что предложить их восприимчивым ушам. Для лорда Блэка это было серьёзным упущением — позволить противнику влиять на умы обывателей.

Подавляя бешенство, Малфой сказал:

— Гарри, пошли скорее, сейчас начнётся заседание! Мы, в отличии от Дамблдора, не такие важные участники, нам нельзя опаздывать.

— Надеюсь, он всё-таки опоздает, и его притащат авроры в наручниках, а судьи засчитают это за побег, — злобно проговорил Поттер.

Протискиваясь сквозь толпу, которая, казалось, состояла из всех совершеннолетних жителей магической Британии, оба лорда добрались до зала заседаний номер десять, в котором проходили все важные судебные процессы. Сегодня там книзлу сесть было негде. У Драко не было времени пообщаться с другими членами Визенгамота, поэтому они с Поттером сразу заняли свои места.

— Надеюсь, сегодня Дамблдор всё-таки получит по заслугам, — сказал Гарри, нервно поправляя всё ещё непривычную мантию судьи.

Он сидел на соседней скамье. Сейчас это была скамья лорда Слизерина, хотя достоверно установить не удалось, где именно заседал один из основателей Хогвартса. Слизерины так давно не появлялись в Визенгамоте, что никаких свидетельств о персональной скамье не сохранилось. Но лорд Блэк поступил просто: он, посовещавшись с лордом Пруэттом, оплатил исследования в архиве, в результате которых были представлены неопровержимые доказательства, что скамья лорда Слизерина — соседняя с той, на которой веками восседали Блэки. На самом деле, никаких доказательств не было, но они возникли благодаря огромной сумме пожертвований лорда Блэка на нужды Министерства.

Дамблдор всё-таки опоздал на начало заседания, немного, минут на десять, но его не только не привели в наручниках, но даже не сделали замечания, только председательствующий пробормотал: «Наконец-то». Великий Светлый неторопливо уселся в кресло, которое и не думало ощериться цепями.

— Слушается дело Альбуса Персиваля Брайана Вулфрика Дамблдора, обвиняемого в сокрытии и искажении информации о событиях, фактах и явлениях, прямо или косвенно касающихся возвращения Того-Кого-Нельзя-Называть, создающих опасность для жизни и здоровья волшебников Магической Британии, совершенные лицом, обязанным обеспечивать население и органы…

От монотонного голоса мысли Драко быстро свернули на другое.

Первоначально Дамблдора подозревали в более серьёзном преступлении и на досудебном этапе готовили дело о государственной измене, попытке государственного переворота и свержении власти. Или, как минимум, подготовке этого переворота. В стране с 1991 года и до сего момента действовало чрезвычайное положение, введённое министром Фаджем, что позволяло ужесточить судебную процедуру. Однако, позднее, не найдя во время допроса ни малейшей зацепки, дело переквалифицировали, возможно, надеясь на то, что в ходе процесса будут выявлены факты, которые позволят вернуться к первоначальной формулировке и укатать всем надоевшего чародея по полной.

— …Обвинение представляют Джером Кларк Хьюз, прокурор, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка. Секретарь суда Юджин Брайан Честертон.

Персиваль, так же, как и его шеф, не стали участвовать в процессе. Лорд Пруэтт решил не распыляться и сконцентрироваться на подготовке, поэтому теперь взирал на происходящее как зритель, или, скорее как свидетель, если его вызовут.

Дамблдор снисходительно выслушал обвинение и всем своим видом показывал, что здесь он ненадолго, а тем, кто заставил его здесь находиться, должно быть стыдно. Сверкающая мантия подсудимого вносила диссонанс в общую угрюмую атмосферу зала суда и лишний раз подчеркивала, что великому волшебнику здесь не место.

Процесс только-только начался, а к председательствующему уже торопился волшебник в тяжёлой бархатной мантии. Он передал ему какой-то документ, после прочтения которого Огден сообщил:

— Адвокат Фелпс из адвокатской конторы «Марвин и Фелпс» в этом процессе представляет Альбуса Дамблдора. Подсудимый Дамблдор признаёт свою вину в том, что он утаил сведения о крестражах. В связи с этим мистер Фелпс просит уважаемых судей отменить процедуру проверки сказанного подсудимым посредством приёма веритасерума, как являющуюся избыточной.

Присутствующие заволновались: процесс начался нетривиально. Интерес к делу подогревала громкая фамилия адвоката. Даже Малфой знал юридическую фирму, приславшую защитника, — контора была очень солидная. И гонорар, который потребовал юрист, присланный ею, должен быть немаленьким. Интересно, где Дамблдор возьмёт деньги, чтобы расплатиться? Вот сейчас злятся Уизли, которым он отказался ссудить деньги для Чарли, прикрываясь их отсутствием! Себе-то на адвоката он нашёл!

Не стоило ожидать, что адвокат заметно повлияет на ход разбираемого дела. Знание законов и прецедентов в реальности могло оказаться бесполезным, но бойкий защитник мог сбивать с мысли свидетелей, не давать спуску представителям обвинения, не прощая им ни единого упущения. И, самое главное, он мог заронить искру сомнения в виновности Дамблдора в умах судей.

Сердце Драко вдруг прыгнуло куда-то в желудок и остановилось. Он только сейчас сообразил, что, если ходатайство адвоката удовлетворят, все их усилия пойдут прахом. Единственная возможность вывести Дамблдора на чистую воду и уличить в многочисленных преступлениях — приём особого веритасерума на этом судебном заседании. Более того, у Драко были далекоидущие планы после того, как Великого Светлого запрут в Азкабане, ведь находясь на свободе, тот обязательно влезет и всё испортит. Нельзя было допустить, чтобы Дамблдору позволили обойтись без проверки зельем.

Малфой с тревогой уставился на Амелию Боунс, сидящую на втором ярусе сразу позади прокурора. Она нагнулась к обвинителю, — Драко его не знал и прослушал, когда его представляли, — и они стали совещаться. Затем прокурор обратился к адвокату:

— Мистер Фелпс, потрудитесь сообщить суду, на каком основании вы предлагаете так поступить, а также изложите причины, побудившие вас выдвинуть это ходатайство.

Защитник вышел вперёд. Он оказался худощавым мужчиной за пятьдесят, с седеющими волосами до плеч.

— Прецедент от 1856 года, дело Найджела Блэкберри. Обвиняемый признал в начале суда свою вину, чтобы сразу перейти к вынесению приговора. В нашем случае прошу перед вынесением приговора разрешить обвиняемому Альбусу Дамблдору, как всеми уважаемому волшебнику, выступить с последним словом и произнести речь в своё оправдание. Причина, по которой мы выступаем с ходатайством, проста: мистер Дамблдор достиг преклонного возраста, а лишний раз быть допрошенным с сывороткой правды вредно для здоровья. В данном случае в этом нет никакой необходимости, поскольку, повторюсь, мистер Дамблдор признал свою вину.

Судейские снова стали совещаться. Гарри повернулся к Драко и спросил:

— Почему решают они? Мы же лорды, надо поставить этот вопрос на голосование. Я уверен, что большинство проголосует против, и Дамблдор всё-таки выпьет сыворотку правды!

— Не всё так просто, к сожалению, — ответил Малфой.

Драко хорошо подготовился к судебному процессу. Он прочитал всю литературу, что мог найти, и выяснил, что в магической Британии существовала комбинация прецедентного и магического права.

Прецедентное право, вернее, его элементы — остатки от того времени, когда ещё не вступил в силу Статут, — юридическая система волшебников заимствовала у маглов. И сделала это очень избирательно, придирчиво подгоняя под свои понятия и нужды. Поэтому сегодня, сославшись на давнишний прецедент, адвокат мог рассчитывать на то, что его ходатайство удовлетворят.

Что касается магического права, то в судебной практике это в основном выражалось в том, что магия могла отменить решение суда. Правда, Драко так и не понял, по каким критериям происходила отмена. Можно было предположить, что лейтмотивом тут была справедливость.

В том, как волшебники понимали магическое право, были отголоски магловского права справедливости — набора правовых принципов, действующих в традициях английского общего права. Эти принципы дополняли строгие правила там, где формальное исполнение закона могло бы быть слишком жёстким. Сама магия, по понятным причинам, не могла сообщить ничего конкретного, поэтому маги довольствовались общими представлениями, основанными на нечастых случаях её проявления в судебной практике.

Однако, справедливость все понимают по-разному. Например, если вспомнить процесс, по которому Нарцисса Малфой была осуждена, то магия должна была отменить несправедливый приговор, как чрезмерно суровый. Но, поскольку этого не произошло, возможно, Нарцисса с точки зрения магии всё же была виновна, желая победы сторонникам Тёмного лорда, потому что её муж был одним из них. Драко же надеялся, что магия не позволит оправдать Дамблдора, слишком много грешков за ним накопилось.

Кроме того, не следовало забывать о наличии судей Визенгамота, которые, собственно и должны выносить приговор. На самом деле они лишь голосовали за предложенный вердикт, но каждый из них считал себя истиной в последней инстанции и трактовал законы в меру своего понимания и к своей выгоде. Очень часто — и Малфой прекрасно это знал на собственном опыте — решение принималось задолго до начала суда. Сговорившись между собой, судьи затем выносили выгодное им решение, невзирая на наличие или отсутствие улик.

Неудивительно, что министр заволновался. Он поминутно наклонялся к Персивалю, побуждая того к действиям. Наконец лорд Пруэтт поднялся и заговорил. От лица Министерства он требовал придерживаться процедуры и дать подсудимому сыворотку правды.

Позиция у Перси была шаткая. Будучи педантом и тоже хорошо изучив правила, Персиваль понимал, что сейчас правда не на его стороне. Если существовал прецедент, по которому подсудимый, признав свою вину, был избавлен от веритасерума, не было причин, чтобы не поступить так же на данном процессе. Ну и выступление без права голоса не придавало Перси уверенности.

Дорогой адвокат стоял возле своего клиента, готовый в любой момент ринуться в бой. На судебном заседании он чувствовал себя как рыба в воде и легко перешёл в наступление, стоило помощнику министра подать голос. Стало ясно, что Фелпс не зря получал свой огромный гонорар. Он даже не стал напоминать о праве своего клиента воспользоваться прецедентом — ему это не понадобилось.

— Протестую! Министерство на данном процессе представлено прокурором Хьюзом, я не понимаю, почему помощник министра Уизли считает себя вправе высказываться. Министр Фадж, если бы захотел, сам мог бы представлять обвинение. В противном случае призываю его и его помощника не мешать процессу!

Председательствующий Огден был вынужден признать его правоту. Он попросил Фаджа и Перси высказываться лишь в том случае, если к ним напрямую обратятся. Затем он напомнил прокурору, маленькая кафедра которого располагалась рядом с большой кафедрой председателя:

— Мистер Хьюз, функции обвинения на вас, не забывайте об этом, пожалуйста!

Затем Огден обратился к адвокату и всему залу.

— Данный процесс проводится для того, чтобы, выражаясь простым языком, осудить Альбуса Дамблдора за то, что он знал о крестражах и не поставил нас в известность, что могло привести к неоднократному возрождению Того-Кого-Нельзя-Называть. Ранее, на досудебным этапе мистер Дамблдор уже давал признательные показания, а сегодня вновь признал свою вину. Я согласен с адвокатом, и не вижу причин, по которому нельзя удовлетворить ходатайство.

Сказав это, Огден выдержал длинную паузу, как будто он очень хотел найти эти причины.

Драко нервничал, а Гарри выглядел так, что, казалось, схватка с хвосторогой была для него не такой трудной по сравнению с необходимостью сдерживаться. Оба молодых лорда разрывались от неуместного желания вмешаться и заставить Дамблдора немедленно принять веритасерум.

— Итак, — заговорил председательствующий, — по закону следует удовлетворить ходатайство…

В этот момент Перси подозвал служащего и через него передал записку прокурору. Прочитав её, тот обратился к Огдену.

— Если случится так, что мистер Дамблдор окажется виновным ещё и в других преступлениях, то почему бы не воспользоваться случаем и не рассмотреть обвинения сейчас, когда он находится в зале суда?

Председательствующий нахмурился. Складка, образовавшаяся у него на лбу, выдавала напряжённый мыслительный процесс. Другие обвинения были делом других судебных заседаний, но Огден не любил Дамблдора. Он старался быть объективным и придерживаться процедуры, однако, если была возможность удовлетворить предложение прокурора, он хотел ей воспользоваться.

— Давайте уточним… Мадам Боунс, прошу вас как главу Отдела магического правопорядка, уточнить по процедуре, можем ли мы так поступить? Можно ли по закону рассмотреть новые обвинения, если они появятся, в рамках этого процесса, или нужно инициировать новый?

Амелия тоже старалась быть объективной и поступать по закону. Однако, если ситуацию можно было трактовать двояко, она не смогла отказать себе в маленькой радости. Мадам Боунс наконец таким образом высказала своё отношение к Великому Светлому:

— Конечно, если возникнут новые обвинения, логичнее было бы устроить новый судебный процесс. Однако, как выразился адвокат, подсудимому не на пользу каждый раз пить веритасерум, если этих процессов будет много. К тому же, преклонный возраст мистера Дамблдора может помешать довести эти процессы до конца, — вернула Амелия аргумент защиты. — Поэтому я не вижу юридических препятствий в том, чтобы отказать защите в ходатайстве, если сегодня кто-либо выдвинет обоснованные обвинения. В таком случае подсудимого допросят с сывороткой правды, чтобы окончательно разобраться, виновен он или нет.

Сказав это, Амелия бросила победный взгляд на Дамблдора, который сидел в кресле обвиняемого с видом, как будто это его золотой трон в Хогвартсе. Но определить, сознает ли он, что его переиграли, было невозможно — на лице чародея по-прежнему играла благостная улыбка.

— Что ж… — заговорил Тиберий. — Если у кого-то есть обвинения, серьёзные, не голословные обвинения, самое время их озвучить. В этом случае мистеру Дамблдору… я хочу сказать подсудимому… придётся выпить сыворотку правды.

Огден замолчал и обвёл присутствующих долгим взглядом, ожидая, не будет ли дополнительных обвинений. Особенно пристально он вглядывался в представителей Министерства, но те безмолвствовали. Потом Огден оглянулся на Драко. В его глазах был немой вопрос. В ответ Малфой кивнул.

Готовясь к этому процессу, Драко не только читал юридическую литературу. Он встречался со многими волшебниками, вырабатывая линию поведения. Конечно, он понимал, что не сможет предусмотреть всего. Например, то, что Дамблдор не станет защищать себя сам, а привлечёт адвоката, он не предвидел. Это было досадно, но всё же не критично. Единственное, чего Драко не ожидал, что суд может пройти без сыворотки правды, на применении которой строился весь его замысел.

Однако, Драко не зря провёл все каникулы не отдыхая, а работая. Конечно, он не мог заранее знать обо всём на свете, но он подготовил массу наработок, которые намеревался применить на процессе. Сейчас настала очередь одной из них. Малфой достал из кармана маленький блокнот с протеевыми чарами. Он написал всего одну фразу: «Пора!»

Через минуту на площадке перед судейскими скамьями появился Амос Диггори, отец Седрика. Сегодня его обычно красноватый цвет лица стремился к багровому, в одной руке он держал платок, которым утирал вспотевший лоб, а другой прижимал к себе пухлую папку.

Едва завершилась процедура представления свидетеля, как мистер Диггори зачастил:

— У меня есть документы, которые свидетельствуют о том, что в моем отделе… в Отделе регулирования магических популяций и контроля над ними, в котором я служу… имеет место растрата, потому что Хозяйственный отдел отмывает деньги! — Амос передал документы служащему и продолжил: — Подозреваю, это может происходить и в других отделах!

Диггори воспользовался результатами расследования, которое провёл в своё время Перси. Он тогда начал с Хозяйственного отдела, от которого потянулись ниточки, и стало ясно, что в других департаментах нарочно завышают смету. По факту, департаменты получали на самом деле необходимое количество товара — канцелярию, расходные материалы, а разница исчезала в кармане миссис Бейкер. В каждом департаменте у неё были сообщники, установить которых пока не удалось. Когда министр узнал об этих махинациях, он побоялся давать делу ход — размах преступлений оказался просто грандиозный, всё Министерство в этом погрязло. В кои-то веки Перси был согласен с боссом, и руководство поступило по пословице: «Не буди лихо, пока оно тихо».

Но сейчас заместитель министра решил обнародовать эти сведения; судебная процедура легко позволяла вызвать миссис Бейкер для допроса, чтобы она под сывороткой правды показала, кто ей помогал и, самое главное, для кого она воровала деньги. Ни для кого не было тайной, что миссис Бейкер устроилась на эту должность по протекции Дамблдора и вполне могла снабжать Орден феникса и лично Альбуса деньгами, «сэкономленными» в Министерстве.

— Я прошу суд рассмотреть предоставленные документы, а также вызвать миссис Бейкер, начальницу Хозяйственного отдела. Миссис Бейкер передавала полученные деньги Дамблдору, — заключил Амос.

— Протестую! — тут же выскочил вперёд адвокат.

— Объясните суду, какое отношение имеют возможные хищения в Хозяйственном отделе к Альбусу Дамблдору, — приказал Огден, опасливо косясь на Фелпса.

— Нужно лишь вызвать миссис Бейкер, и она под сывороткой правды покажет, кому на самом деле отдавала денежки. Вот увидите, это будет Дамблдор, — уверял Амос.

— Протестую! — снова выкрикнул Фелпс. С каждым новым возгласом он повышал громкость. — Нет ни малейших доказательств, что мой клиент Альбус Дамблдор мог быть связан с миссис Бейкер именно таким образом. То, что он ей помогал, говорит лишь о его добром сердце. Если принять во внимание только этот факт, то тогда можно обвинить половину Британии в финансовых нарушениях только потому, что мистер Дамблдор когда-то принял участие в их судьбе!

— А если не хотите её вызывать, допросите Дамблдора с сывороткой правды, пусть скажет, что он не брал деньги. Если он не виновен, чего ему бояться? — не сдавался Диггори.

Амос старался не на страх, а на совесть. Он с готовностью согласился помочь Драко, понимая, что должен отработать лекарство для сына. Диггори-старший был невероятно зол на директора школы, где Седрик получил ранение, и очень разочарован, когда стало ясно, что Дамблдор не понесёт наказания за катастрофу на Турнире. Сейчас, когда появилась возможность хоть так привлечь того к ответственности, Амос прилагал усилия, чтобы делу дали ход.

Пока шла перепалка, мадам Боунс бегло просмотрела документы.

— Полагаю, предоставленные документы должны быть изучены более тщательно. Необходимо провести дополнительное расследование, в том числе первичные допросы. Хотя то, что представлено в этой папке, достаточно серьёзно, и мы не можем пренебречь собранным материалом. После этого процесса наш департамент займётся делом о растрате, — говоря последние слова, Амелия достала большой кожаный портфель, убрала туда папку, переданную Диггори, и защёлкнула оба замочка, после чего одарила всех взглядом из-под нахмуренных бровей.

Выслушав мадам Боунс, Тиберий мрачно кивнул сам себе и провозгласил:

— Аргументы, предоставленные мистером Амосом Диггори, не могут служить основанием для включения в рассматриваемое дело о сокрытии информации и тем более государственной измене Альбуса Дамблдора. Если возражений нет, возвращаемся к плану, предложенному адвокатом, и переходим к обсуждению вариантов приговора.

Драко нервно постукивал по полу носком модного ботинка из кожи дракона. Что же предпринять? У него было много заготовок, но сейчас ни одна комбинация не казалась подходящей, да и других свидетелей у него в запасе не было. Если только…

Затянувшаяся пауза была прервана поднявшимся со своего места лордом Блэком. Он, гордо вскинув голову, заявил:

— Полагаю, пока ещё преждевременно говорить о приговоре!

Десятки пар глаз уставились на Драко. Он требовательно вытянул руку в сторону подсудимого.

— Допросите Альбуса Дамблдора с веритасерумом! Он должен ответить за покушение на мою жизнь!

Огден посмотрел на юношу с откровенным недовольством.

— Лорд Блэк, мистер Дамблдор не так давно в этом же зале уже отвечал на вопрос о том, приказывал ли он Чарли Уизли убить вас во время Турнира. Тогда он принимал сыворотку правды, так что сомневаться в том, что он не причастен, не приходится.

Снова вскочил адвокат.

— Вот именно! Прошу принять во внимание, что мистер Дамблдор выступал на процессе по делу Чарльза Уизли в качестве свидетеля и мог отказаться принимать сыворотку правды, но не отказался! Нет причин повторно…

— Я имею в виду другое, — перебил Малфой и, прищурившись, метнул обещающий взгляд в сторону Великого Светлого и его адвоката, стараясь не выглядеть слишком злорадным. — Альбус Дамблдор приказал эльфу Добби кинуть моё имя в Кубок Огня. Все знают, как опасно участие в Турнире. Последнее сражение с драконом это показало. — Драко сделал эффектную паузу. — Я не сомневаюсь, что Дамблдор хотел моей смерти!

В зале суда началось оживление. Дамблдор заёрзал, к нему наклонился адвокат, а потом Фелпс подошёл к Огдену и принялся выговаривать тому что-то негромко, но очень экспрессивно.

— Вы хотите позвать домовика, чтобы он давал показания в вашу пользу, лорд Блэк? — насмешливо спросил председательствующий, когда адвокат вернулся к своему клиенту. Сейчас Огден был настроен откровенно враждебно. Возможно, опасался бурной реакции энергичного крючкотвора.

— Конечно же, нет, — парировал Малфой. — Я прекрасно знаю, что это недопустимо, так как домашние эльфы являются магическими существами и не имеют права свидетельствовать в суде. Я могу поклясться своей магией, что сказанное мной — правда.

Драко поднял палочку и чётко проговорил:

— Клянусь магией, что Альбус Дамблдор приказал домовику Добби кинуть моё имя в Кубок Огня! Люмос! Нокс!

Снова послышался гул голосов — волшебники оживленно обсуждали поступок лорда Блэка. Клясться магией было можно, но к этому прибегали крайне редко, поскольку для активации и поддержания клятвы необходимо было затратить изрядную долю магической энергии. Позднее она восполнялась, но всё равно существовал риск остаться сквибом, и не все хотели так рисковать. Если была возможность избежать клятвы магией, то старались ею воспользоваться.

Огден повеселел.

— Ну что ж, теперь только слово лорда Блэка против слова мистера Дамблдора. Подсудимый, вы желаете поклясться магией, что не отдавали такого приказа эльфу, именуемому Добби?

Адвокат снова наклонился к Дамблдору, давая очередной совет. Тот величественно поднялся, хотя этого нельзя было делать. Реагируя на попытку подсудимого сбежать, кресло выпустило из подлокотников цепи, как кошка — когти. Однако мастер трансфигурации взмахом руки превратил цепи в стебли вьюнка.

Альбус заговорил, игнорируя призывы председательствующего сесть на место.

— Вы думаете, что пришли на судебное заседание, но это не так!

Присутствующие в зале авроры приблизились, они направили на подсудимого волшебные палочки, но поскольку тот оставался на месте, пока ничего не предпринимали, ожидая приказа.

— Мы собрались сегодня в этом зале суда, чтобы подвести итоги эпохи, — как ни в чём не бывало, продолжал Дамблдор. — Эпохи, в которой страна боялась возвращения Волдеморта, того, кого вы боитесь даже называть по имени. Лишь немногие волшебники не страшились противостоять ему, чтобы остальные могли мирно жить и растить детей. Знал ли я о крестражах ранее? Знал. Знал ли я, что это знание — запретное? Знал и пошёл на это. Я взял на себя смелость сохранить эту тайну, потому что не всем дано нести бремя такой страшной ответственности.

Присутствующие волшебники были загипнотизированы плавной речью Дамблдора, который, по обыкновению, добавил в голос магии, чтобы говорить убедительно и проникновенно. Они совсем забыли, что тому лишь требовалось опровергнуть или подтвердить сказанное лордом Блэком.

— Но я не бездействовал, нет! — продолжал Дамблдор. — Я в одиночку… Конечно, мне помогали, но, как оказалось, мои помощники всё время ждали удобный момент, чтобы нанести мне удар в спину… Я в одиночку собирал по крупицам сведения об этих чудовищных предметах, о якорях, оставленных темнейшим волшебником, чтобы вернуться! Это знание я использовал во благо, не хранил в собственных интересах, а копил силы и готовился для нанесения решительного удара. И этот час ещё не пришёл! Что ж, кто-то мне не верит, я смирюсь с этим. Я готов понести наказание, которое установит этот суд, за то, что я знал. Но я прошу судей, вынося приговор, помнить, что я ничего не скрываю и признаю свою вину. Я не надеялся на благодарность, действуя в интересах волшебников Британии, как ранее не ждал почестей, победив в напряженной схватке другого темнейшего мага этого столетия — Гриндевальда…

Убаюкивающий эффект был разрушен, когда раздался невыразительный голос лорда Пруэта.

— Мистер Огден! Вы председатель на этом процессе! Почему подсудимый несёт отсебятину? Мистер Хьюз, вы прокурор! Вы отвечаете за обвинение, или так и будете сидеть, пока не объявят приговор?

Председательствующий спохватился.

— Дамблдор! — рявкнул он. — Отвечайте на вопрос: вы приказывали или нет эльфу Добби бросать в Кубок Огня имя лорда Блэка?

Лицо Дамблдора оживилось. Он выглядел довольным.

Поттер, который недавно стал лордом Слизерин, сообразил, как директор собирается выйти из положения.

— Пусть отвечает, не приказывал ли он Добби кинуть в кубок имя Драко Малфоя! — выкрикнул он с места.

Лицо директора мгновенно утратило радостное выражение. Он вздохнул — на старческом лице появились скорбные складки. Похоже, Гарри попал в точку — тот хотел сыграть на подмене имени. Дамблдор выразительно оглядел зал суда и поднял руку — авроры вскинули палочки. Драко был удивлён такой пантомимой, но, увидев, как оживились репортёры, понял, что Великий Светлый работает на публику. Словно не замечая этого, старик плавным взмахом руки провёл дугу, указывая на всех троих молодых лордов:

— Вот они, те, кто попал во взрослую жизнь со школьной скамьи! Ещё недавно я был для них директором, который мог наказывать или поощрять их. И директором я для них и остался, потому что они мелочно мстят мне за школьные наказания и ничтожные обиды. Пользуются своим положением, чтобы вместо добрых дел чинить препятствия тем, кто не страшится брать на себя ответственность. Задумайтесь, почему Перси Уизли, Гарри Поттер, Драко Малфой…

— Но вот что, хватит! — прервал его прокурор Хьюз, словно очнувшийся от спячки. — Мистер Дамблдор, я тоже у вас учился когда-то, сейчас вы ещё и меня назовёте! Прекратите пустословить, отвечайте на вопрос!

Дамблдор сдулся. Его лицо погасло, и он рухнул в кресло. Адвокат потребовал колдомедика.

Через пару минут дежурный колдомедик по фамилии Бриггс, к вящему неудовольствию стороны защиты, заявил, что с подсудимым всё в порядке и процесс можно продолжать.

Огден подозвал к своей кафедре Амелию и после непродолжительного совещания с ней объявил:

— Мы полагаем, что Альбус Дамблдор, являясь подсудимым, признал свою вину, чтобы не принимать сыворотку правды. Кроме вынесения приговора, на этом процессе мы намеревались получить сведения о оставшихся крестражах Того-Кого-Нельзя-Называть. Было достоверно установлено, что подсудимый располагает о них всей полнотой информации. Однако он не дал нам понять, что выдаст эти сведения добровольно. Поэтому нет оснований для отказа от веритасерума. Далее. Мистер Дамблдор отказался поклясться магией, что не пытался подвергнуть жизни лорда Блэка опасности. Таким образом, остается вероятность, что он виновен в этом и других преступлениях, о которых было заявлено в этом зале. Присутствующая здесь глава Отдела магического правопорядка Амелия Боунс считает возможным провести их расследование в рамках одного процесса, принимая во внимание преклонный возраст подсудимого, что может помешать инициировать новое дело позднее.

Огден сделал паузу, проверяя, фиксируется ли его решение. Стол секретаря располагался справа от кафедры председателя Визенгамота, Самопишущее перо бешено строчило, записывая сказанное слово в слово.

— Таким образом, суд постановляет провести процесс с соблюдением всех норм, в том числе и с применением сыворотки правды!

Вперёд вышла мадам Боунс. Она распорядилась:

— Внесите веритасерум!