Дьявольский Quest

– 13 -

Солнце уже давно решило, что хватит висеть на небе и начало медленно, но уверенно опускаться на покой. Небосвод темнел, да и лес все больше принимал темный оттенок. Пернатые, мохнатые, кожистые, жесткокрылые и другая живность успокаивалась, готовясь ко сну. Стихало пение и трели птиц, важно-жужжащий полет насекомых, активное шуршание и веселые нырки лесных жителей из одного куста в другой, с одного дерева на другое. Маленькие и большие, с крыльями и лапами, зубами, клыками и клювами, покрытые шерстью и перьями, летающие, ползающие и бегающие – все старались уйти на покой. И только трое животных вяло шли по небольшой лесной тропке, что уже начала теряться в сумраке – в лесу темнеет быстрее, чем в поле. Надо было найти место для ночлега и успеть соорудить костер, прежде чем солнце свалиться за горизонт, а это будет скоро.

Не знаю почему, но я согласился, чтобы парень поехал с нами.

– Только придется тебе пешком бежать, – предупредил его, – коней у нас лишних нет.

– Это не проблема, – обрадовался парнишка и занырнув в ближайшие кусты вывел небольшую коричневую лошадку с белым пятном посреди лба. Мой конь встрепенулся, хотя до этого вяло жевал траву и косился фиолетовыми глазами по сторонам, словно ища кому бы еще показать свое ''мастерство''. Тут он поднял морду, глаза чуть расширились, а из пасти чуть не выпал свежесодранный пучок травы. Хвост, если бы мог, встал вертикально верх, а из широкой груди вырвалось удивленно-восхищенное ржание.

– Тебя-то хоть как звать? – спросил я, забираясь на возбужденного коня. Не самое легкое дело, учитывая, что круп у него ходил из стороны в сторону, как хвост у шелудивого пса. Парнишка покраснел, да и лошадка его… ей богу, залилась румянцем от столь откровенного проявления симпатии.

С трудом, пообещав, что на первом же привале, ''эта милая кобылка будет в твоем распоряжении'' удалось уговорить коня успокоиться… Кстати, что все время ''конь, да конь'' – пора ему имя придумать.

– Может тебя Зорькой назвать? – поинтересовался я у животного.

У коня возбуждение сняло, словно окунули в ледяную прорубь – раздалось недовольное ржание.

– Ладно, ладно – понял… Может Борькой? – вот тут я чуть не свалился с седла. – Спокойно, не дурак – понимаю, что не подходит, – еле удержался я. – Буцефал… тебе не подойдет… До Пегаса ты еще не дорос… Маренго – слишком вычурно, – размышлял я в слух, выбираясь через кусты на тропку, следом ехал паренек. – Может Нельсоном обозвать?… – конь фыркнул. – Понимаю – глаза лишаться не хочется. О, как насчет Вулкана?

Конь остановился, поводил ушами, как будто прислушиваясь к новому имени, а потом радостно заржал – одобряет. Вот то, что с нами поедет колдун, очень не одобряла Свея. Когда я выехал из кустов, она уже было открыла рот, что бы что-то сказать, но тут следом выехал бывшая жертва, теперь уже мертвых, бандитов. Ее рука дернулась к ножам, но остановилась на пол дороги. Девушка сверкнула из-под бровей негодованием и, пришпорив коня, поскакала вперед.

– Что это с ней? – недоуменно поинтересовался колдун.

– Не обращай внимания, – отмахнулся я. – Не удалось никого убить, вот и дуется… Так как тебя зовут, а то не расслышал? – напомнил вопрос.

– Беовульф, – гордо произнес паренек, чуть не выпятив грудь.

Я завис во второй раз. Многие, наверное, помнят легенду о Беовульфе: здоровый воин, с мышцами на перевес, окладистой растительностью на лице, забил до смерти не одно чудовище. Помните? Так вот парень походил на этого героя эпоса, как я… на своего коня.

Ему было лет девятнадцать-двадцать. Среднего роста, худо-ой, как жердь – первый кандидат в стан дистрофиков – удивительно как его до сих пор ветер не снес. Волосы до плеч цвета соломы. Большие темно-синее удивленные глаза, на губах играет извиняющая улыбка. Облачен в какую-то хламиду серого цвета… какие-то сандалии на босу ногу, а через плечо перекинута сумка из мешковины. Грешно было бы не напасть на такую легкую жертву – чем, в общем-то, и воспользовались… некоторые.

– Ты уверен? – осторожно спросил, думая, что ослышался.

– Так меня называла мама, а потом Старец.

– А покороче как-нибудь… можно?

– Мама меня звала Беней, иногда Вульфом, – краснея, признался парень.

Если бы было чем – я бы поперхнулся, но так как было нечем, пришлось просто откашляться.

– И куда ты путь держишь… Беня? – чуть не рассмеялся я, но вовремя сдержался и заставил себя сделать строгое лицо.

– Сегодня в полночь заканчивается неделя и мне надо ехать в Лотех.

– В общину надо вернуться?

– Нет, там меня ждет учитель, и я продолжу обучение, – откровенничал парень.

Поляну мы нашли, когда уже совсем было, потеряли тропу из виду. Свея сказала, что недалеко протекает ручей, и ''надо бы там остановиться''. Проехав еще метров сто и обогнув большой куст с ягодами, выехали на небольшую лесную проплешину с высокой травой, раскидистым дубом и двумя маленькими елочками по краям. Ручеек протекал под ближайшим кустом, настолько холодный, что зубы заломило и прихватило дыхание.

Беовульф был отправлен на поиски хвороста. Свея так и молчала всю дорогу, не разговаривая ни со мной, ни с колдуном – дулась. Я был послан сооружать место для будущего костра. Лошадей мы стреножили здесь же, бросив поводья на раскидистый куст малины.

Минут через десять появился парень с целым ворохом веток, а еще через десять минут, после нескольких неудачных попыток – ну не умею я пользоваться огнивом и трутом, мне бы зажигалку или спички, в крайнем случае – Свея разожгла костер. Котелок, вода, крупа… мясо – вот и ужин готов.

Еле в тишине: Свея недовольно косилась на Беовульфа, а тот в свою очередь удивленно-опасливо поглядывал на девушку. У меня же назревал вопрос.

– Долго вы будите играть в гляделки? – они разом отвели глаза, словно мне почудилось. – Может, объясните, что между вами происходит.

– Ничего, – хором ответили они.

– Ну-ну, – саркастически заметил я. – Да между вами кипяток охлаждать можно.

– Между нами ни-че-го не происходит, – по слогам, чуть ли не выкрикивая каждое слово, произнесла Свея и уткнулась в миску с кашей.

Беовульф тоже играл в молчанку и смотрел куда-то в сторону. Казалось бы, идиллия, но что-то меня в этой ситуации напрягало. Может то, что слишком красноречивым было молчание, а может то, что мне никто ничего не хочет объяснить и я, теряюсь в догадках, гипотезах и предположениях. Как бы там ни было, чтобы между ними не было, мы вместе доедем до деревни, где и распрощаемся.

На землю опустилась тьма и лес, словно растерял все яркие краски, оставив только тускло-темные. Одиноким островком цивилизации горел наш костер, вокруг только деревья да кустарники, ну и трава вроде подстилки. Казалось, что лес уснул с последним лучиком солнца… но это обманчивое состояние. Жизнь есть даже там, где нет солнечного тепла.

Над деревьями поднималась одноглазая луна – царица ночи, мать всего, что живет в темноте и светило для тех, кто не выходит из нор при свете дня. Все началось с легкого шуршания, словно кто-то шел по опавшим листьям, загребая их ногами… Следом раздалось испуганное пищание, которое пару секунд спустя резко оборвалось, зато раздалось довольное урчание – кто-то приступил к ужину.

Шуршание, копошение, шипение, ворчание, урчание, недовольное рычание – наполнили лес в одно мгновение. Злобный оскал блеснувших в темноте клыков и море красных глаз. Они появлялись из неоткуда, просто зажигаясь в темноте, как стоп-сигналы. Они окружали. Казалось, что поглазеть на нас собралось все лесное братство тьмы и мне это не нравилось.

Когда звуки из осторожных перешли в тональность озлобленных, а рычание стало слишком громким и… честно признаюсь, страшным – я не выдержал. Схватив горящую ветку начал размахивать ею.

– Ну… подходите… Хватит прятаться, твари! – заходился я.

Вместо ответа прозвучал… смех. Казалось, что он шел со всех сторон – даже снизу – окружая поляну. Все шумы, что были ранее исчезли, оставив после себя острое чувство нехватки. Лучше бы шумело зверье, чем некто или… нечто? растягивая нервы, до состояния ''еще чуть-чуть и придется покупать новые струны''. Хохот бы безумно-издевательским и в тоже время настолько дурацким, что казалось, будто в темноте прячется хор клоунов.

– Выходи, сволочь! – шумел я, чуть ли не бегая по поляне.

В одной руке горящая ветка, которой размахиваю из стороны в сторону, грозясь, в конце концов, поджечь лес. В другой сжимаю меч, и не, потому что хочется подраться, а потому что страшно.

Смех прекратился также неожиданно, как и начался, но это не прибавило оптимизма, скорее наоборот… и не зря. На поляну вышел… нет, вывалилось… дерево. Да, самое натуральное дерево: кора, листва, корни, ветви. Только высота подкачала, метра два с половиной.

Оно стояло, чуть покачиваясь на корнях, растопырив толстые ветви, что больше были похоже на руки, в ночное небо глядели ветки потоньше, но и погуще, создавая видимость шевелюры в стиле а-ля ''хаер снова в моде'', но на нем не было, ни одного листочка. Наплывы темной коры пришли в движение и на стволе открылись… глаза. Большие, кроваво-красные с желтым вертикальным зрачком. Древо вздрогнуло, как будто отряхнулось и ветви, что больше были похожи на руки, начали опускаться. В лесу раздался треск и звук сгибаемого дерева. А дальше было то, что нормального человека бы лишила рассудка – дерево открыло рот и… заговорило.

– Свежее мясо, – проскрипело оно. – Новая кровь для моих детей, – и рассмеялось: все также безумно и с издевкой.

Я замер, когда до сознания дошло, что сейчас произнесла деревяшка. Меч уперся лезвием в землю, а ветка чуть не упала на траву – настолько ВСЁ это было неожиданно, необычно и пугающе-любопытно.

– А ты вообще… кто? – осторожно спросил я.

Тут уже дерево от удивления расширило глаза, даже поозиралось по сторонам, словно ища поддержку у кого-то.

– Внемли смертный, ибо с тобой разговаривает хозяин леса – Пан, – наконец вымолвил, оказывается ''хозяин''.

Я оглянулся на своих попутчиков: Беовульф сидит, замерев, словно окаменел, даже лицо осунулось, растеряв всю кровь в одно мгновение. Свея тоже мало, чем отличалась от статуи, только лицо у нее наоборот покраснело, а тело мелко подрагивало – в остальном ее можно упаковать и выставлять в музее. Даже трепещущий огонь, казалось, расплескивал свои лепестки, как-то замедленно и осторожно, будто боясь привлечь к себе внимание.

– ''Пан'', говоришь? – прищурился я. – Что-то ты на козла не очень похож, – вынес вердикт, осмотрев дерево сверху вниз, и в обратном направлении.

По-моему он смутился: вон и глазки прикрыл, и землю чуть ли не корнем-ногой ковыряет. Еще чуть-чуть и заложив ветви-руки за спину, понуро опустит голову, как нашкодивший ученик. Все же взгляд его стал твердым, красным блеснули глаза, по всему лесу волной прокатился рев, вой, рычание, невидимых слуг Пана… пока невидимых.

– Ты с кем так разговариваешь, смертный? – громко проскрипел он и заходил ходуном, переваливаясь с корня на корень, словно переминаясь с ноги на ногу. – Я властитель этих лесов, хозяин всего живого, что обитает под моим неустанным взором и слушается меня. А ты тот, кто заплатит кровавую дань, за то чтобы пройти через мой лес.

– О, как, – отпрянул я удивленно. – Нет, я, конечно, заплачу – проблем нет, – только поймать надо какую-нибудь зверюшку… Кролика там, лису, бурундучка – кто попадется. Ты подождешь?

– Нет! – взревел Пан, оглушая меня скрипом несмазанных петель. – Жертвой будет один из вас… Выбирай, кто.

Я оглянулся на своих… честно признаюсь, невольных спутников. Сам дурак, что позволил пойти за собой и с собой; вместо того чтобы сказать твердое ''нет'', легкомысленно разрешил и не отговорил…

– А вот этого не хочешь, – зло ткнул я горящей палкой в морду Пана.

Нет, он не отшатнулся, не дернулся, не зарычал, не вскрикнул или попытался как-то закрыться от огня. Лесной хозяин спокойно! поплевал и ''пальцами'' затушил огонь. Потухшая ветка невольно выскользнула из рук, потому что ТАКОЕ нельзя представить даже будучи, обладая отличной фантазией.

– Я не боюсь огня, – рассмеялся Пан. – Меня нельзя поджечь, я ведь бог, – заходился он от смеха.

Ах огнем нельзя… Ну ничего. На даче я частенько махал топором, заготавливая дрова. Тут конечно не колун, но и не топор.

Сжав посильнее рукоять меча, размахнулся и… Сначала онемели руки, потом плечи, а дальше нарастающим звоном в мозг проникло последствие неудачного удара – словно врезали по колоколу. Меч не только не застрял в ''хозяине'', он даже не поцарапал его, а у меня такое ощущение, что ударил не по дереву, а по скале.

– Эх, – скорбно выдохнул Пан и без замаха ударил ''рукой''.

Было несколько больно – хотя плечо, рука и шея заимели внушительные следы, что начали набухать, превращаясь из тоненьких линий, в толстые полосы – сколько обидно. Вскочил я довольно резво и попытался вновь настругать дровишек для костра… Во второй раз, все-таки было больнее, нежели обидно. Третья попытка… Четвертая… Руки после каждого удара немели, а в голове стоял непрекращающийся звон, который и не давал понять, сообразить, догадаться, в конце концов, что мои удары Пану, не приносят никакого вреда. Скорее даже веселят.

Раза после пятого, удачно вписываясь во все загибы, окружности и углы, поляны я был не менее ''красив'' чем Пан: веточки, листочки из всех щелей, травой покрыт как маскировочной краской. Наконец мне удалось совершить посадку рядом со Свеей и Беовульфом. Они сидели рядышком, чуть ли не обнявшись, и поглядывали то на меня, то на Пана, то на меня, то на… Пана.

– Ну и с каким счетом я веду? – загнано поинтересовался, наблюдая как, покачиваясь ''хозяин'' приближается к нам.

– Вик, какой к Ящеру счет? – взвизгнула Свея. – Он же убьет тебя.

– Да-да-да-да, – яростными кивками поддержал ее Вульф.

– Ничего… – с трудом удалось подняться… распрямиться – в теле громко хрустнуло, – сейчас я из него Буратину буду делать.

Сплюнув в траву кровью, вновь попытался замахнуться мечом. Плечо и рука взвыли, но лезвие оторвалось от земли и устремилось вверх.

Пан подошел совсем близко, вот ногу только протяни и пни. Он остановился, поскрипел деревянными суставами, а потом взмыл ''руки'' кверху и прогремел:

– Лес принял кровавую жертву смертного. Лес испил и доволен, – уже негромко закончил он, опуская ветви вниз.

– Что и все? – не поверил я, бессильно роняя меч на землю.

– Да, – так просто ответил Пан, словно я у него спрашиваю дорогу.

– А что, раньше не мог сказать, что достаточно нескольких капель? – взъелся я на него. – Чего было устраивать представление и страшным голос увещевать о ''кровавой жертве''?

– Жертва принесена, – спокойно проскрипело дерево, разворачиваясь ко мне спиной.

– Не, так дело не пойдет, – попытался развернуть я его. – Тогда что это за полеты ты мне тут устраивал? – допекал его вопросами.

– Я защищался, смертный. Ты ведь первым напал.

– А… – возразить было нечего, прав, зараза – я первым напал.

– Лишь только истинная опасность откроет, кто ты есть на самом деле, – философски изрек хозяин леса, прежде чем шагнуть в темноту.

В следующую секунду красные глаза, что окружали нас все это время, готовые, я так думаю, броситься на нас по первому приказу Пана, исчезли. Лес снова зашумел ночной жизнью, словно ничего и не было.

– Издеваешься? – вопросительно посмотрел Дьявол. – Что это такое?

– Что? – не менее удивленно посмотрел на него Бог.

– Смотри, что твой охальник творит. Разве это честно? – недоумевала Тьма.

– Мы же договорились не вмешиваться, – напомнил Свет. – Он идет своей дорогой, которую сам выбрал. Твой ведь тоже особо не напрягается, – указал светлый на темную пешку. – Прошел испытание как нечего делать.

– Ты моего-то не трогай. Ему тоже досталось, даже больше чем твоему.

– Ну-ну… Ладно, лес еще не кончился. Завтра новый день, – примирительно произнес Бог.