Егеренок

Глава XVI

Отец болел трудно и долго. Мать почти не выходила из больницы, прибегала только доить корову, истопить печку да сварить еду. Ромке никого не хотелось видеть. После разговора в сельсовете казалось, что все жители села, даже ребятишки, настроены к ним безразлично, если не враждебно. Ни одному слову матери участковый не поверил, а на его слова и вовсе не обратил внимания. Сын не может быть свидетелем в деле отца… Где это написано? Против отца — можно, а за него — нет? А кто же тогда будет защищать? Чужие, что ли?

Так прошла неделя. В субботу Ромка работал в огороде и с тревогой думал об отце, о том, что теперь браконьерам в лесу и на озерах благодать: егерь лежит и некому обойти заказник. А Пионерский дозор — действует ли? Или все перепугались, что и их могут убить?

Ромка прополол грядки, подвязал помидоры и набрал огурцов в ведро.

За воротами закричали:

— Ро-омка, ты дома-а?

У ворот стояли Саня Мизинов, Венька Арбузов и… Колька Сигач! Ромка и виду не показал, что обрадовался, открыл калитку и недружелюбно буркнул:

— Входите.

Товарищи прошли во двор. Сигач протянул руку, глядя исподлобья, виновато.

— Я был гад, Ромка, что бросил дозор, я не думал, что браконьеры настоящие бандюги. Ты позабудь, Ромка, ладно? Мы решили прийти к тебе… Мы теперь с тобой и твоим отцом до конца жизни, верно, Сань?

Саня Мизинов, запинаясь, будто тоже был виноват в чем-то проговорил:

— Мы все с тобой, весь дозор. Знаешь, сколько к Сергею Иванычу пришло проситься? У-у-у-у, ты еще не знаешь. И Семимильный от Сафончика совсем откололся, и Румяный, и Васька Подсолнух, и еще другие…

Расселись у поленницы на чурбаках. Венька Арбузов сидел, как на колючках, и поминутно оглядывался на ворота. Колька Сигач поковырял пальцем босой ноги дернину, шмыгнул носом.

— Ромк, а Ромк, мы теперь, пожалуй, знаем, кто в твоего отца стрелял.

Ромке стало смешно и горько.

— Хм, удивил тоже. А кто этого не знает? Всему селу известно, кто раньше грозился…

Саня Мизинов перебил:

— Нет, ты постой, постой! Давай рассуждать хладнокровно. У нас доказательства есть.

Ромка подскочил.

— Какие доказательства? Давай сюда! Милиционер улики требует.

Опять помолчали. Саня Мизинов выжидательно глядел на Веньку. Сигач поднял голову:

— Ну?

— Может, не надо пока болтать, а? — нерешительно сказал Венька. — Они ведь только хвалились, пьяные были, а сами, может, и не осмелились.

Сигач стукнул кулаком по колену.

— Нет уж, теперь нечего крутить, раз до убийства доходит. Говори все, Венька.

— Ну ладно… Вчера был я… — Венька словно подавился чем-то. Сигач сдвинул брови, и Венька заспешил: — Ну, вчера был я у Сафоновых…

— Ага, опять с Левкой! Ты же слово давал!

У Веньки уши расцвели двумя маками.

— Так я ж как разведчик у них был, не понимаешь, что ли? Вот и пригодится теперь, правда, Сигач?

Ромка притих.

— Ну ладно, пусть как разведчик. Говори.

— Ну, на кухне у Сафоновых за столом с закусками сидели Мордовцев и Левкин отец. Выпивали. Сафонов был сильно выпивши. Он и начал хвалиться, как славно они проучили одного типа, дескать, теперь он на всю жизнь испугается и уедет из села. А в лесу все пойдет по-старому. Я тогда не понял сразу-то, о ком это они, а потом догадался, что это про твоего отца.

Ромка вскочил с чурбака, заходил по двору кругами, думал, думал: «Хвалились, что проучили. А что стреляли — не сказали. Поверит ли участковый Веньке? Разве его слова — улики?»

Саня Мизинов в раздумье сказал:

— Выздоровеет твой отец, уедете вы из села. Заповедник тогда нарушат.

— Ни за что не уедем! — сквозь зубы сказал Ромка. — Отца не запугаешь, он в армии офицером-десантником был. И меня тоже не запугаешь!

Мизинчик засветился, как начищенный поднос.

— Молодец, Ромка! И твой отец тоже мировой человек. Думаешь, наши мужики не понимают этого? Понимают. Они хотя и злятся на него за штрафы да запреты, а уважают, я от дедки слышал.

Ромка почувствовал, как у него губы поползли к ушам. Ну и глупое же у него, должно быть, сейчас лицо… Он отвернулся, немного помолчал и заговорил о другом:

— Я вот все думаю, неужели нельзя нам узнать по следам у черемухи, кто там был? Помните, Сань, Веньк, одни следы уж очень приметные.

— Точно, с рубчиками и елочками. У кого такие?

— Обследовать бы все сапоги в селе, по домам пройти, — предложил было Венька, но сейчас же отмахнулся: — Да нет, где там обойти все село. Не пустят, по шее накладут.

— А почему там только голова и ноги валялись? — задумался Сигач. — Где же все мясо?

— Да, верно, а где же лосиная туша? И почему опять была убита лосиха, почему не лось?

На вопрос Ромки Сигач только брови поднял и ничего не ответил.

— Сань, а ты как думаешь? Лось-бык ведь крупнее, его выгодней подстрелить. Ведь браконьеры понимают это?

Саня Мизинов неохотно ответил:

— Кажется, догадываюсь… по крайней мере, мой дед всегда так делал… — Саня поперхнулся, закашлялся, замолчал на миг и вдруг решительно докончил: — А, все равно теперь… Петлями они лосей душат, вот почему лосиха.

— Какими петлями?

— Обыкновенными, из телеграфной проволоки. Да и Сигач, и Венька тоже видели такие. У нас в селе сроду петлями и зайцев, и рябчиков, и лосей ловят. Правда, Веньк?

Ромка сообразил: лось-бык летом или весной в петлю попасть не может — рога помешают. И становятся жертвами браконьерских подлостей комолые лосихи. А зимой могут попасться и быки — в ноябре и декабре рога они сбрасывают и тоже комолые.

— Да-а-а-а, вот ведь что делаю-ют…

Саня Мизинов спохватился:

— Только ты, Ромка, не вздумай отцу сказать, дедушка уже давно петли не ставит, это, он говорит, раньше так делали.

— Ладно, не скажу. А где же все-таки мясо, а?

Саня успокоился и решил, видно, еще пооткровенничать.

— Я думаю, мясо браконьеры увезти из леса не успели.

— Но его и в кустах возле головы не было, ведь целая туша!

— Ну и что? Спрятали они его там же, недалеко от речки.

— Целую тушу?

— Чтой-то целую? Порубили и порядок.

— Так сейчас жарынь вон какая, в один день протухнет.

Венька Арбузов неожиданно для всех сказал:

— Не протухнет, мне Сафончик говорил…

— Что Сафончик говорил? — вскинулся Сигач. — Он знает?

— Не про этот раз говорил, про другие разы, — Венька заюлил глазами.

— Нет уж, теперь все выкладывай!

— А что выкладывать-то? Ну знаешь, как у нас в конце лета грибы заготавливают? Выезжают в лес подальше куда, прямо с кадушкой и солью. Собирают грибы, на месте засаливают, через два-три дня возвращаются с полными кадушками на телегах, грибы — в погреб и лады. Так и с мясом… раньше делали. Засолят в кадушку и спрячут в лесу, а потом потихоньку домой перетаскивают мешками или сразу всю кадушку привезут, когда никто не видит.

Рассказ Веньки прояснил многое. Именно так для браконьеров всего безопаснее. Значит, можно найти их тайник в лесу, сделать засаду и подкараулить хапуг.

Ромка рассказал товарищам о своих планах. Мизинчик заторопился:

— Айда скорей к участковому.

— Нет, погоди, надо сперва Сергей Иванычу доложить, он еще что посоветует. И знаете, братцы, нам бы надо Сафончика допросить.

— А ты поручение Сергей Иваныча выполнил, уговорил Левку?

Сигач циркнул слюнями в крапиву у плетня, зло сказал:

— Уговоришь его, он отца до смерти боится. Отец у него знаешь какой? Без соли съест.

— Так как же ты его допросишь?

— А вот как. Сейчас же идем в лагерь и тащим с собой Левку. Уж перед членами дозора он все выложит.

— Правильно, Сигач, пошли! — Саня Мизинов поддернул штаны и решительно направился к калитке.

Сигач твердо сказал Веньке:

— Ты вызовешь Сафончика из дома, он тебя послушает.

— А почему это все я да я? Охота тоже… Ну ладно, вызову, если надо.

— Неужели не надо? Ты что, не понимаешь? Неделю назад в егеря стреляли, завтра, может, Сергея Иваныча изувечат…

Венька поспешил согласиться.

На улице Сигач прибавил шагу. Но Венька плелся неохотно и всю дорогу недовольно сопел.

У дома Сафоновых, за углом забора, остановились.

— Иди, Венька, стучись, а мы здесь спрячемся, — распорядился Сигач. — Постарайся отвести Левку подальше от дома, придумай что-нибудь, а там уж наше дело. Действуй! Да поумней, а то догадается.

Венька не очень охотно подошел к высоким воротам, взялся за железное кольцо щеколды. Стучать пришлось долго. Справные хозяева не любят быстро открывать, а Сафоновы и подавно. Во дворе загамкал Рыдай, послышался голос Левки: «Давай, давай, куси, куси! Кто там?»

О чем Венька с Сафончиком толковали целых полчаса, Ромка не слышал и беспокоился: не предупреждал ли Венька Левку о засаде? Это он может, сума переметная. Тогда все пропало. Но и предателю не сдобровать.

Однако Ромка напрасно подозревал Веньку в предательстве. Калитка открылась и выпустила на улицу обоих. Венька повел бывшего дружка вдоль забора как раз к тому углу, за которым притаились ребята.

Сигач предостерегающе зашипел:

— Чшшш, как подойдут, сразу окружайте. Я спереди встречу. Не зевать!

Сафончик ничего не подозревал. Он оживленно о чем-то болтал с Венькой, размахивал руками и смеялся. Свернув за угол забора, он столкнулся с Сигачом грудь в грудь. Ромка в этот момент зашел за спину Сафончику, Саня Мизинов преградил путь к озеру.

— Здорово, Левка! Молодец, что согласился с нами пойти. Сергей Иваныч будет рад.

Сафончик побледнел. Видно было по всему, что он по-настоящему испугался: задергал носом, забегал глазами.

— Вы чего это, вы чего? Я… я…

— Да ты не бойся, Левка, — успокоил его Сигач. — Сейчас пойдем в наш палаточный городок. Недалеко тут, на берегу. Ты ответишь на несколько вопросов, а потом сам решай — с нами останешься или…

Сафончик напрягся, чтобы рвануться назад, силой проложить себе дорогу к свободе. Но Ромка придвинулся к нему вплотную, Саня Мизинов взял его за руку, а Сигач шагнул в сторону.

— Пожалуйста, путь свободен.

Левка метнул взгляд на чуть приотставшего Веньку, понял, что помощи не будет, и вдруг весь расслаб, вяло промямлил:

— Ладно, айда. Думаете, испугался?

За всю дорогу до палаточного городка Сафончик не сделал ни одной попытки бежать. Он шел, не глядя по сторонам, низко опустив голову, и загребал босыми ногами пыль. О чем он думал? Во всяком случае, ему не сладко идти под конвоем и потом объясняться с теми, кому наделал немало пакостей.