Егеренок

Глава II

Одноэтажное здание школы, срубленное из чистообтесанных бревен, стояло на краю села. Сразу же за школьным участком начинался прозрачный сосновый бор. Солнце высветило охряные стволы громадных деревьев и пронизало длинными радостными лучами моховую глубину бора.

Перед школой росли серебристо-зеленые ветлы. На просторной замуравленной луговине толпились, бегали, кричали, визжали и дрались мальчишки и девчонки. Кто, как и Ромка, пришел на уроки слишком рано, кого выгнали из класса, а младшеклассники уже отучились в первую смену и теперь отирались около старших ребят.

Возле вбитого посреди лужайки кола Ромка увидел кучу лаптей. Что за игра?

Ромка подошел поближе. У кола с расхлестанным лаптем в руке напряженно застыл Колька Сигачев, или попросту — Сигач. Он, видно, вадил. Человек десять-одиннадцать мальчишек окружили кучу лаптей и всячески старались утянуть из нее лапоть-другой. Но Сигач был ловок, быстр, и мальчишкам частенько доставалось грязным лаптем по спине, по ногам, а то и по шее. Сигач метался вокруг кола, успевал хлестать своих противников и одновременно подгребать к куче выхваченные из нее лапти.

Ромка никогда не видел такой игры. Сначала она показалась ему неинтересной: мальчишки перемазались грязью, а когда удар сигачева лаптя достигал цели, тот или иной участник игры заметно поеживался. Но скоро живая, требовавшая известного мужества игра захватила и Ромку. Ему показалось, что уж он-то обязательно утянул бы у Сигача все лапти и не попался под удар.

Перекинув папку с учебниками под мышку, Ромка с гиканьем бросился к куче лаптей и попытался схватить один за короткий обрывок липовой оборы.

— Куда лезешь? — сейчас же заорал Левка Сафонов. — Мы тебя звали? Вали отсюда!

А Колька Сигач хлестко врезал грязным лаптем прямо по шее.

Ромка отскочил в сторону, потер ушибленное место, счистил грязь. Ему стало невесело. Он отошел подальше, прислонился спиной к стволу ветлы. Слезы обиды закипали в глазах. Опять не принимают. А все этот Сафончик. И даже Колька Сигач. А на уроках, когда контрольная по алгебре, всегда лезет списывать…

Как ни зорок был Сигач, все же куча лаптей возле кола заметно уменьшалась. Правда, участникам игры теперь было труднее красть лапти, а Сигач к тому же еще и ногой последний лапоть прижал.

Сафончик возмутился.

— Неправильна-а! Отпусти ногу-у!

Колька в ответ широко размахнулся, шагнул вперед, чтобы ударить Сафончика половчее, но в этот момент Венька Арбузов подставил ему ногу. Сигач брякнулся носом в траву, а Сафонов живо подхватил последний лапоть и отскочил от кола.

Что тут поднялось! Не успел еще Колька Сигач вскочить на ноги, как на него посыпался ворох лаптей. Отбиваясь от них, как от пчел, он пустился сквозь толпу ребятишек к школьному крыльцу. Вдогонку ему летели лапти, улюлюканье, а те, кому удавалось догнать его, с наслаждением шлепали лаптями по спине.

Но вот Сигач ухватился за столбик крыльца.

— Чур на месте, отвадился-а-а!

Запыхавшиеся участники игры повалились на траву. Смуглое лицо Сигача от усталости как будто еще больше потемнело. Он потер лоб ладонью, раскрыл толстогубый рот и дышал часто-часто, словно только что вынырнул из воды. Обычно бледное и нервное лицо Сафончика сейчас раскраснелось. Он плотно сжал губы и дышал через нос ровно и глубоко, как полагается спортсменам.

Венька Арбузов откинулся на спину и отдувался, уставив остренький носик прямо в небо. Ромка скучно стоял у ветлы и грыз ногти.

Немного отдохнув, ребятишки опять принялись собирать лапти в кучу возле кола. Но не успели они договориться, кому вадить, как подошли девчонки из седьмого класса.

— Мальчишки, бросайте свои лапти, давайте в лапту играть!

Это крикнула Нюшка Мордовцева, длинноногая белобрысая девчонка с куцыми косицами и желто-зелеными задиристыми глазами. Она подошла к куче лаптей, пренебрежительно толкнула ее ногой.

— И хочется с такой грязью возиться. Брр!

Мальчишки было расспорились, но разве с девчонками сладишь, если они захотят настоять на своем? К тому же среди мальчишек всегда найдется такой, что встанет на сторону девчонок. В этот раз — удивительное дело — Нюшку поддержал сам Левка Сафончик, а его слово всегда решающее.

После долгих препирательств решили играть в долевую лапту. Разделились на две команды. Нюшка заспорила с Сафончиком:

— Опять жулите, в вашей команде мальчишек больше, не выйдет!

— Да где ты видишь? — не очень азартно возразил Сафончик. Другой девчонке он бы и слова не дал сказать, а тут… — Ну считай. Раз, два, три, четыре… Всего семеро.

— А у нас шесть. Эй, Хромов, иди к нам, седьмым будешь! Скорей!

Ромка не сразу понял, что приглашают именно его. За весь учебный год такое приглашение было первым. Правда, Нюшка Мордовцева да и другие часто обращались с различными просьбами — то стенгазету нарисовать, то стихи на сборе отряда декламировать, то по пионерской линии выполнить поручение. Но чтобы звали играть — такого не было.

Ромка в растерянности улыбнулся. Нюшка кивнула и даже поманила рукой.

— Ну вот еще, опять девчачьи выдумки! — Венька Арбузов аж позеленел с досады. — Не могут без егеренка обойтись. Не надо нам его!

— А он не у вас и будет, правда, Сигачев? Примем Хромова к себе?

Сафончик и тут поддержал Нюшку. Он чему-то таинственно усмехнулся, подмигнул Веньке:

— Ладно, Арбуз, пускай егеренок у них играет, с таким тютей-матютей им никогда не отвадиться.

С замирающим от радости сердцем Ромка встал на свое место у дальнего края луговины. Пиджачок и папку с учебниками он положил у ветлы, чтобы не мешали.

Группа, в которой оказался Ромка, должна была вадить. Другая группа выстроилась в очередь на кону, в начале луговины. Левка Сафончик был первый в очереди. Он взял в руки длинную, метра полтора, палку, приготовился бить. Тугой резиновый мячик под удар подавала Нюшка Мордовцева. Ромка и его товарищи рассыпались по всей луговине и насторожились: невозможно предугадать, куда полетит после удара Сафончика мяч. Ни по длине, ни по ширине никаких границ в этой игре не полагалось.

Игра в долевую лапту требует от участников не только ловкости, увертливости, быстроты и глазомера, но и настоящего мужества: или завадят до ночи, или так врежут литым мячом между лопатками, что слезы из глаз брызнут, а плакать нельзя — кругом приятели и насмешницы-девчонки.

Ромке повезло, он попал в партию, где подобрались энергичные и упорные ребятишки. А Нюшка Мордовцева умела так подать под биту мяч, что бьющий почти всегда промахивался и отходил в сторону. Такой подачей она даже Сафончика подловила, и он задел мячик только вскользь. Мячик взлетел совсем невысоко, опустился и попал прямо в руки Ромки. Противники, сгрудившись на кону, так верили в отличный удар Сафончика, что не успел он пробить, как все бросились бежать через луговину к спасительной ветле. Но Ромка успел пересечь путь Веньке Арбузову и с трех-четырех метров ловко очалить его в ногу.

— Урра, урра! — опьяненный удачей, Ромка кинулся на кон, чтобы первому схватить палку. Его удача вызвала неожиданную реакцию. Колька Сигач с размаху хлопнул его по спине и заорал:

— Молодец, Хромка, с тобой водиться можно!

А Нюшка Мордовцева так и засияла глазами:

— Я говорила, я говорила, а вы не хотели его принимать.

Левка Сафончик постарался охладить ее радость:

— Погодите, недолго процарствуете. И по разу ударить не успеете, как мы отвадимся.

Но долго потом, как ни старался Сафончик, как ни метался по луговине Венька Арбузов, им не удавалось поймать мячик, очалить кого-нибудь на бегу или еще как словчить.

Ромка бил не хуже других и редко когда промахивался — в этом ему помогали острота глаза и чувство расстояния, с раннего детства выработанные на охоте. Недаром же с шести лет начал ходить с отцом сначала за утками, а потом уж и по зайцам.

Нюшка Мордовцева держала тяжелую биту по-девчачьи смешно, обеими руками, и замахивалась слишком сильно, но все же иногда попадала по мячику и отбивала его куда-нибудь в сторону. Для соперников это было хуже всего: мячик неожиданно сворачивал черт знает куда — пойди поймай его!

Ромка заметил, что Сафончик и Венька Арбузов еле сдерживают злость. Они уже переругались, сваливая вину друг на друга, и никак не могли выбрать хотя бы минутку, чтобы передохнуть и вытереть пот. Вот Сафончик побежал к Веньке, они о чем-то пошептались. Венька поменялся местами с Дусей Струевой, белобрысой вялой девочкой, которая подавала мячи. Сафончик же подвинулся на самый край луговины и встал возле ветлы, условного места безопасности.

Ромка был так обрадован своими успехами, что позабыл об осторожности. Ударив по мячу, он не сомневался, что мяч улетит далеко-далеко, смело бежал через луговину, достигал ветлы и тут же возвращался на кон, несмотря на то, что мячик уже был в руках у кого-нибудь из соперников. Он ловко увертывался от удара, припадал к земле, делал зигзаги, резко бросался в сторону и всегда удачно добирался до кона, чтобы снова встать в очередь. Он видел восхищенье в глазах у Нюшки Мордовцевой и весь пылал. Солнце, казалось ему, блестит с вышины еще ослепительней, в теле играет сила, ноги — пружины, а глаз остер и удары метки…

В последнюю подачу, уже крепко веря в свою ловкость, Ромка схватил биту одной рукой, широко размахнулся и… ррраз! Но Венька Арбузов неуловимо для глаза, чуть преждевременно и слишком низко подбросил мячик. Палка со свистом рассекла воздух, и Ромка даже покачнулся. В первое мгновенье он не понял, что промахнулся. Просто ему показалось, что удар был необычайно сильный и мячик совершенно скрылся из глаз. Он бросил биту и во весь дух пустился к ветле. Вот тут-то и подстерегла его беда.

Венька Арбузов успел подхватить мячик и перекинуть его Сафончику. Ромка был уже метрах в пяти от ветлы, когда литой резиновый шар, пущенный Сафончиком в упор, ударил его под ложечку, пресек дыханье, сшиб с ног.

Задыхаясь, он попытался приподняться, но только бессильно елозил по траве, икал, слепо тыкался из стороны в сторону. Все вокруг застлала темно-красная пелена, а руки и ноги стали ватными.

Лишь спустя некоторое время ему удалось чуть вздохнуть и подняться. Он прислонился спиной к ветле и стал дышать глубоко и жадно. В голове постепенно прояснилось, красная пелена рассасывалась, Ромка стал различать столпившихся вокруг ребятишек. Они смотрели по-разному: кто злорадно, кто с усмешкой, а кто и сочувственно. Колька Сигач косился на Сафончика и кусал губы.

Сафончик захохотал, подбросил мячик, поддал его ногой.

— Что, егереныш, схлопотал? Это тебе не за охотниками шпионить!

Нюшка Мордовцева возмутилась:

— Ты чего радуешься-то, Сафончик бешеный? Если бы тебе так залепить, ты бы белугой заревел!

Сафончик ошалело попятился от нее.

— Ты чего, ты-то чего лезешь! Он тебе кто, жених? Втюрилась в егереныша, так и скажи!

— Дурак! Ты ему нарочно изблизя ударил!

Ромка отдышался, пальцы сжались. За что Сафончик так ненавидит его? Что он им всем плохого сделал? И отца шпионом называет…

Такая ненависть охватила Ромку, что закружилась голова, а из горла вырвался хриплый крик. Он подскочил к Сафончику, размахнулся. Удар кулака неожиданно ловко пришелся по уху. Сафончик охнул и кинулся навстречу.

Вспышка ненависти у Ромки прошла. Он испугался своей дерзости: на самого Сафончика руку поднял! На самого сильного, самого отчаянного мальчишку во всем селе. Что теперь будет?

Ромка отступил к ветле, но от удара в нос свалился на землю, перевернулся, пряча лицо в ладонях. Сафончик ударил его ногой в бок, потом прыгнул на спину. И кто знает, как тяжко пришлось бы Ромке, если бы не вступился Сигач.

— Стой, лежачего не бьют! Сладил тоже!

— Уйди, я ему… всю рожу разворочу! У-у, егереныш проклятый, шпионское отродье!

Колька Сигач оттолкнул Сафончика, а тут Нюшка опомнилась и закричала, что сейчас позовет учителей.

Сафончик выругался, потрогал распухшее ухо и зашипел:

— Ну погоди, попадешься ты еще на узенькой дорожке. А ты, Сигач, смотри теперь. Обоим вам крышка будет!

Сигач помог Ромке подняться. Нюшка пучком травы начала стирать с рубашки грязь. Ромка застыдился, оттолкнул ее, вяло подобрал папку с учебниками и пиджак. Он видел и чувствовал, что Сигач вовсе не рад своему заступничеству: Колька хмурился и часто поглядывал в ту сторону, где Сафончик с дружками пристроился за поленницей покурить…

Уроки кончились, но Ромка выходить из класса не спешил. Из окна он видел у подъезда Сафончика и Веньку Арбузова в окружении других мальчишек. Ясно, кого они поджидают.

Нюшка Мордовцева собрала свои тетрадки и учебники, подошла поближе.

— Пойдем с нами, Роман, нам одним страшно, там Сафончик будет приставать. Проводи, а? Вон как ты его ловко в ухо… Ты сильный, ты с ним сладишь.

Ромка аж затрясся с досады: ну чего притворяется? Знает же, что не сладить ему с Сафончиком, тот здоровенный и вообще отчаянный. И к тому же идти по селу с девчонками, под их охраной… Да лучше пусть Сафончик до смерти убьет!

— Ну и оставайся один, раз такой трус!

Нюшка фыркнула, мотнула волосами и вышла из класса.

Ромке пришлось стерпеть и это оскорбление: ударить девчонку и в то же время бояться Сафончика — гадость.

Дежурные приступили к уборке класса, стали сдвигать парты.

— Хромов, выйди, пожалуйста, убираться надо, — попросила Дуся Струева.

Ромка поплелся в коридор. У самого выхода стоял Колька Сигач. Сафончик с нетерпением разыскивал кого-то среди выходящих учеников. Ромка знал — кого.

— Ладно, пошли, что ли, — резко сказал Сигач. — Вместе с Сергей Иванычем пройдем мимо них, а там дадим стрекача.

От благодарности Ромка готов был обнять Сигача и дать любую клятву на верность.

— Спасибо, Колька, ты молодец, ты настоящий парень, я тебе чего хочешь…

— А, чего там! Айда живей, вон Сергей Иваныч уже выходит.

Они выскочили из подъезда вслед за учителем биологии и храбро прошли мимо Сафончика.

Сергей Иванович покосился, добродушно сказал:

— Что это вы сегодня ко мне жметесь? В лужу чуть не спихнули.

Ромка отстал от учителя на шаг — не больше — и оглянулся. Сафонов и Венька Арбузов шли следом. Их дружки, наверно, пойдут другими улицами, чтобы перерезать дорогу. Сафончик погрозил кулаком и что-то крикнул. Ромка показал ему кукиш: выкуси теперь. При Сергее Ивановиче никакой Сафончик не посмеет привязаться. Учителя биологии уважали и мальчишки, и девчонки, все без исключения, даже Сафончик. Чего там говорить — у Сергея Иваныча даже прозвища не было.

Вышли из школьного проулка. Теперь учителю нужно было сворачивать на шоссе, он жил возле сельсовета, а Ромке было совсем в другую сторону, к озеру.

— До свиданья, Сергей Иваныч!

— До завтра, ребятишки! — учитель усмехнулся, оглянулся через плечо. — А то, может, проводить до самого дома?

Ромка и Сигач смущенно переглянулись и припустились вниз по улице к озеру. На бегу Ромка раза два оглянулся, но ни Сафончика, ни его Дружков не заметил.

У калитки на минуту задержались.

— Кольк, айда к нам, я тебе свое ружье покажу. Может, стрельнем в огороде. Пойдем, а?

Сигач насупился.

— Не пойду, твой отец во дворе.

Ромка глянул поверх калитки. Отец возле хлева обтесывал колья.

— Ну и что ж, что отец? Я скажу ему, как ты меня от Сафончика спас.

— Уж и спас, брось болтать. Потом как-нибудь зайду, а сейчас я домой, скоро надо.

Но сразу Колька домой почему-то не пошел. Он прислонился к штакетнику палисадника и стал смотреть во двор. Он пристально, с настороженной недоверчивостью, как будто ожидал увидеть что-то таинственно-запретное, разглядывал егеря, тесноватый дворишко с поленницей мелко колотых березовых дров и пестрыми курами у корытца с водой, небольшую старую избу с крохотными хмурыми оконцами, рвущегося с цепи Руслана…

Ромка вздохнул и осторожно притворил за собой калитку.