В восемь часов утра каждый день, кроме воскресенья и праздников, госпожа Зелл, разносчица газет, забирала свою пачку и отправлялась в путь по участку. Ей приходилось ежедневно подниматься по множеству лестниц, потому что в ее участок входили большие жилые дома на Любекерштрассе. Но госпожа Зелл была очень расторопна и очень точна. В нижней части Любекерштрассе, куда госпожа Зелл приходила позднее, домашние хозяйки проверяли по ней время, как по часам, и, как только газета, шурша, падала через скважину в почтовый ящик, ставили кастрюли на плиту.
Каждое утро, ровно без четверти десять, госпожа Зелл открывала дверь в магазин господина Хаане и бросала на стол свежий номер «Голоса народа». Господин Хаане прерывал на несколько минут работу и бегло просматривал газету. Он прочитывал внимательно только хозяйственные новости и последние инструкции, обычно помещавшиеся слева, в отделе объявлений; все остальное он откладывал па обеденный перерыв.
В это утро, однако, в газете была заметка, для которой он сделал исключение:
«ВОРЫ ЗАБРАЛИСЬ В ШКОЛУ
Первая школьная радиоустановка нашего города, сооруженная общими усилиями учеников школы имени Генриха Гейне, их родителей, учителей и шефствующего над школой предприятия, не смогла быть пущена в действие. Ночью в школьное здание пробрались воры и украли 20-ваттный усилитель с проигрывателем и радиоаппаратуру. Кроме того, они захватили микрофонную мембрану, предварительный усилитель и два громкоговорителя.
Преступники погубили радость и гордость многих сотен ребят. Подобному поступку нет никаких оправданий. Этих взломщиков, доказавших, что они стоят вне нашего общества, надо карать со всей суровостью.
Мы призываем все население города принять участие в раскрытии преступления и добиться справедливого наказания преступников. Каждого, кто слышал что-либо о покупке или продаже подобных предметов, или кому известны какие-нибудь другие обстоятельства дела, просят незамедлительно сообщить об этом.
Пионеркорреспонденты школы
имени Генриха Гейне».
Господин Хаане трижды прочел эту заметку, и каждый раз ему бросались в глаза слова: «…преступники… со всей суровостью… стоят вне нашего общества…»
— Хм-да… — пробурчал он и потер себе нос. Затем недовольно взглянул на шкаф с радиодеталями. Но, прежде чем открыть дверцу шкафа, господин Хаане прошелся несколько раз взад и вперед по магазину, наморщив лоб. Потом он опять долго разглядывал микрофонную мембрану и, наконец, пришел к какому-то решению. Господин Хаане снял серую рабочую блузу, надел куртку и шляпу, еще раз остановился, постоял в задумчивости, но затем все же открыл дверь в квартиру и крикнул жене, чтобы она последила за магазином, — ему надо срочно уйти.
С большим волнением ожидали в тот день «Голоса народа» в школе имени Генриха Гейне. Не знаю, сколько детишек дошкольного возраста получили строгий наказ от старших братьев и сестер немедленно принести утром газету в школу, но, когда в десять часов началась перемена, у ворот уже теснилась целая стая маленьких девочек и мальчиков, и у всех был в руках «Голос народа»; Рауэ бросал на ребятишек злобные взгляды. Газету вырывали у малышей, начиналось спешное перелистывание, поиски и чтение. «Значит, есть!» Вся толпа вздохнула с удовлетворением, найдя заметку. Вокруг каждого, кто читал газету, быстро собиралась группа других ребят, тех, у кого не было маленьких братьев и сестер; перегнувшись через плечи счастливцев, они тоже жадно читали вместе с ними. Пионеркорреспонденты, полные гордости, но с надлежащей скромностью и сдержанностью, выслушивали похвалы.
Господин Хаане, который в это время вошел во двор, с удивлением смотрел на них. Он оглядывался, разыскивая Маргот, но, прежде чем он увидел дочку, Ищейка и Стефан, узнав господина Хаане, тотчас же бросились к нему.
— Да-а… хм… доброе утро, — сказал господин Хаане; ему стало не по себе под их вопрошающими взглядами. — Где же это… хм… ваш ректор?
— Директор! — поправил его Стефан.
Ищейку чистота языка не интересовала.
— Вы пришли по поводу заметки? — поспешно спросил он.
— Да. В сегодняшней газете написано, что в школе имени Генриха Гейне украдена радиоустановка.
— Заметка наша! — крикнул Ищейка.
— Ах так! Это ты ее писал?
— Нет, не я, школьные пионеркорреспонденты, — торопливо ответил Ищейка; он видел, что появление господина Хаане начало привлекать всеобщее внимание, — Ханна и Аннелиза уже бежали к ним, — а ему так хотелось узнать сначала долгожданную новость самому, и лишь потом ее распространять.
— Вы нашли вора? — взволнованно спросил он.
— Что такое? Его нашли? — воскликнула Ханна и чуть было не бросилась на шею к господину Хаане.
Господин Хаане из предосторожности отступил на шаг.
— Я нашел не вора, — спокойно сказал он, — а часть вашей установки… Вот она.
И господин Хаане вытащил из кармана какой-то предмет.
— Наша мембрана из микрофона! — широко раскрыв глаза, воскликнул Стефан.
— Да. Дело происходило следующим образом…
— Только не тяните, пожалуйста! — нетерпеливо крикнула Бригитта, которая к тому времени подошла к нему с другими ребятами.
Господин Хаане посмотрел на Бригитту, удивляясь ее волнению.
— Хм… да… — пробурчал он и откашлялся. — Дайте же мне рассказать. Я отец Маргот. Моя фамилия Хаане. Электротехник Хаане!
И он приподнял шляпу. Ребятам пришлось обуздать свое нетерпение; каждый назвал себя и поздоровался за руку с господином Хаане.
— Хм-да… — После этой торжественной процедуры господин Хаане снова откашлялся и надел шляпу. — У меня магазин электрических принадлежностей на углу Любекерштрассе и Миттагштрассе, вы, наверное, знаете его?
— Знаем, знаем!
— Дело было так: позавчера пришел ко мне в магазин один человек и продал микрофонную мембрану. Потом мы немного побеседовали с ним, и он сказал, что у него сейчас есть усилитель и другие части, которые он тоже может продать, если они меня интересуют…
— Это был он! — завопили ребята.
— Вы его арестовали? — крикнул Буби и закашлялся, от волнения поперхнувшись леденцом.
Господин Хаане с испугом посмотрел на него.
— Видите ли, я еще не имел никакого представления о том, что у вас украдено. Ведь ваша заметка только сегодня появилась в газете.
— О-о-ох! — разочарованно протянули ребята.
— Как выглядел этот человек? — спросил Стефан.
— А на этой штуке были отпечатки пальцев? — допытывался Ищейка.
— Хм-да… — господин Хаане подергал свой галстук, испытывая неприятное чувство. — Как выглядел этот человек? Как все люди. Я к нему особенно не присматривался.
Ребята уже не скрывали своего разочарования, и господину Хаане стало жаль их. Он напряженно старался припомнить.
— Одно только я знаю точно! — торжествующе воскликнул он. — Этот человек был в серой шляпе!
— В серой шляпе?
— Да. В старой, изношенной серой шляпе, с совершенно обтрепанными полями.
— Маловато, — заметил Бимбо, — но лучше, чем ничего; не каждый носит изношенную серую шляпу.
— Могу я поговорить сейчас с вашим директором? — спросил господин Хаане.
— Нет, у него совещание. Им нельзя мешать, — ответил Буби. — Идите скорее в полицию и сообщите обо всем. У нас там есть друг, полицейский комиссар Бергман.
— Хм-да… собственно говоря, я не могу надолго отлучаться. Но… хорошо, хорошо, я пойду и туда.
— Сейчас пойдете? — спросила Гертруда.
Господин Хаане усмехнулся при виде ее взволнованного лица.
— Если нужно, то могу и сейчас. До свидания!
— До свидания! — крикнули все хором
И вдруг, спохватившись, побежали вслед за ним:
— Большое вам спасибо, господин Хаане!
Господин Хаане смущенно кивнул головой и снова снял шляпу.
— Не благодарите, не надо. Я рад, что могу вам помочь.
— Человек в серой шляпе? — спросил только что подошедший Юрген, которому Бригитта передала новость господина Хаане, и вздохнул с облегчением.
Стефан это заметил.
— Чего ты обрадовался? Радоваться еще нечему. Кем бы ни оказался вор, и если мы даже получим обратно нашу установку, — самая большая вина лежит все-таки на тебе.
— Стефан, — остановила его Бригитта, — не забывай, что Юрген председатель совета дружины. Ты не имеешь права все время попрекать его…
— Именно потому я и должен это говорить. Тоже мне председатель! Я ему больше не доверяю. Пусть избирают другого.
Удрученный Юрген отошел в сторону.
— Человек в серой шляпе… — задумчиво проговорил Бимбо.
— Людей в серых шляпах может найтись сколько угодно, — заметил Стефан.
— Я быстренько сбегаю за завтраком и сейчас вернусь. Ох, как я рад!.. — неожиданно сказал Эрих, сначала напряженно, а потом с явным облегчением следивший за разговором.
— А ты чему радуешься? — спросил изумленный Стефан.
Эрих рассмеялся радостным, звонким смехом, словно освободившись от большой тяжести.
— У моего отца нет серой шляпы!
— При чем тут твой отец?
Эрих снова подошел к ребятам. Его всегда бледное лицо раскраснелось от удовольствия.
— Отец знал, где лежал ключ, — и я подумал… ведь он пришел, когда я репетировал, и отнял у меня ключ. Но потом он положил его на полку.
— Почему же ты этого не сказал? — спросил Стефан и, так как Эрих молчал, добавил сердито: — По этому поводу мы и от тебя потребуем отчета на ближайшем собрании дружины.
Аннелиза посмотрела вслед Эриху, который побежал прочь с опечаленным видом.
— Ну зачем ты так поступаешь? — спросила она. — Теперь же все выяснилось.
— Так нужно! — возразил Стефан. — Не то они завтра наделают новых глупостей.
Петушок покачал головой. Он не мог согласиться со Стефаном.
— Можно тебя на минутку? — спросил он.
Мальчики отошли в сторону.
— Почему ты всегда сразу грозишь сбором дружины? Мне это не нравится. И Юргена незачем смещать. Такого хорошего председателя нам не найти.
— Пфф! — рассмеялся Стефан. — Очень хороший — столько натворил!
— Каждый может когда-нибудь сделать глупость. Ты сам не без греха. Нельзя сразу угрожать смещениями и исключениями. Достаточно сделать выговор.
Стефан поджал губы; обычно веселые глаза его холодно блеснули.
— А в следующий раз он сделает опять то же самое. Как ты можешь доверять такому человеку?
— Если мы увидим, что Юрген сознает свою ошибку, можно спокойно доверять ему и дальше. В следующий раз он крепко подумает, прежде чем сделать что-либо.
Стефан поджал губы и промолчал.
— Чего ты, собственно, этим добиваешься? — спросил его Петушок.
— Порядка в дружине. Раз человек так поступает, его надо выкинуть, — он нам не нужен.
— Тогда ты скоро останешься в единственном числе, — видя искаженное лицо Стефана, окончательно рассердился Петушок. — Я-то знаю, чего тебе хочется: самому стать председателем совета дружины!
Стефан побагровел и резко выпрямился.
— Ах так! — угрожающе крикнул он. — Вот что ты мне хочешь приписать. Нечего строить из меня дурака, не выйдет! Знаешь, почему ты вдруг стал таким жалостливым к Юргену и Эте? Потому что тебе самому надо бы ответить за все перед сбором дружины.
Петушок побледнел и отпрянул назад.
— Да, да — тебе тоже! — сказал с ударением Стефан. — Или ты забыл, что обманул комиссара? Ты убежал из радиоузла во вторник и оставил там какого-то незнакомого человека — не помнишь, да? А я помню. Будь доволен, что я до сих пор молчал об этом, не то с твоим техническим руководством было бы покончено.
— Ты мог все сказать совершенно спокойно, — возразил Петушок, — я же не нарочно его обманул, я просто об этом не подумал.
— Да-а? Отговорочки, отговорочки… А что произошло с господином Хаане? Он был внизу, в студии, не так ли? А сегодня он является и говорит, что человек в серой шляпе продал ему микрофонную мембрану. Это может каждый сказать. Откуда мы знаем, как к нему на самом деле попала мембрана? Но господину Вальтеру такая мысль не пришла в голову… Я-то знаю почему, я не слепой! — с горечью продолжал Стефан: — два года я был вашим лучшим другом, а теперь уже недостаточно хорош для вас, да? Теперь только и слышишь: Маргот то, Маргот это! Стыдно так увиваться за девчонкой. И Рената держит твою сторону, ясно! Братец Вальтер завел себе приятельницу. А если отец этой приятельницы… вор, он его, конечно, не выдаст, — тоже ясно. Приятельница господина Вальтера обиделась бы на него и тогда все было бы кончено с…
— Заткнешься ты, наконец, или нет! — гневно прошипел Петушок и сжал кулаки. — Ты с ума сошел! Сам уже не понимаешь, что говоришь. Никакая мне Маргот не приятельница… Но она скоро станет пионеркой, и мы хотим, чтобы она была в курсе всего…
— Маргот — пионеркой? — презрительно спросил Стефан. — Дочь такого человека — пионерка? Об этом и речи не может быть!
— Разве ты это решаешь?
— Посмотрим, кто будет решить. Увидим на следующем сборе дружины. Там выяснится, кто должен заведовать технической частью. И кто действительно виновен в краже…
Петушок снова обрел свое обычное спокойствие.
— Так ты хочешь еще заведовать технической частью? — язвительно спросил он. — Собираешь нагрузки, как Петер? Кушай на здоровье! Одно я могу тебе сказать: ты не настоящий пионер. Может, это относится и ко мне, раз я не был достаточно бдителен, — не спорю. Но даю тебе слово, что я ничего не сказал только потому, что забыл. Это может случиться с каждым. Но вот ты, ты должен был сказать о том, что знаешь, и…
— Я не предаю друзей!
— При чем тут дружба? Речь идет о нашей радиоустановке… И что это за дружба? Пока мы с тобой в мире, ты меня не предаешь, а когда ты чувствуешь себя обиженным, ты готов меня предать; настоящий друг так не поступает. Если ты знаешь, что господин Хаане украл нашу аппаратуру, твой долг сказать об этом, не обращая внимания на дружбу. Не одного тебя обокрали, а нас всех.
— Что ж, если ты так думаешь, я скажу!
— Ничего ты не скажешь! Ты сам отлично знаешь, что это был не господин Хаане.
— Нет, он — вот увидишь. И все из-за твоей Маргот…
Петушок рассмеялся прямо ему в лицо.
— Пфф! — только и сказал он, повернулся и ушел.
Стефан с трудом сдержал себя.
— Нет, скажу! — крикнул он вслед Петушку. — А мы еще с тобой дружили… Эх ты, осел!
Он раздраженно отломил прутик от ближайшего куста и стал похлестывать им себя по ноге. Хорош парень, нечего сказать! И это был его лучший друг. Просто смешно — он, Стефан, не настоящий пионер. Ну, погоди!..
Но чем дальше раздумывал Стефан, как бы насолить Петушку, и чем больше остывал его гнев, тем неувереннее чувствовал он себя. Может, он действительно вел себя не так, как надо?.. Мальчик продолжал задумчиво вертеть прутик.