Эрих и школьная радиостудия

Где Эрих?

— Так, дощечка снова на месте, — сказал Гофман и отступил на шаг, чтобы получше рассмотреть свою работу. — «Эту радиоустановку подарили школе имени Генриха Гейне родители и друзья учеников школы», — прочел он вслух. — Можете теперь начинать передачи. Только уж следите, чтобы у вас опять чего-нибудь не украли!

— Больше с нами такого не случится! — ответил Петушок.

— Да, неприятное происшествие! И даже комендант школы оказался в той же компании? Мало он, что ли, зарабатывал?

— Он главным образом мстил мне, — тихо сказал директор; вся эта история подействовала на него удручающе.

— Комендант был в той же компании! — воскликнул Буби. — Ну, конечно; как только Эте заговорил о том, что у его отца нет серой шляпы, я сразу догадался, чем тут пахнет. Эте знал кое о чем и раньше, ручаюсь…

— Послушайте, ребята, — сказал директор. — Я сегодня заметил, что вы обращаетесь с Эрихом так, словно это он украл аппаратуру. Никто на него не смотрит, никто не хочет с ним разговаривать. Вы неправы, ребята. Ведь Эрих не виноват, что его отец оказался… м-м… сделал такое… А вам не пришло в голову, что арест отца был для Эриха тяжелым ударом? Вы не заметили, что Эрих выглядит совсем больным? Вот теперь-то и должна проявиться ваша дружба. Теперь вы должны поддержать его, помочь ему стать хорошим пионером.

— Так мы этого и хотим.

— На него только некоторые глядят косо! — воскликнул Стефан. — С ними мы еще побеседуем. Мы уже решили, что будем держать себя с Эте так, словно вообще ничего не случилось. И Буби впредь попридержит язык, не то мы поговорим с ним иначе. Мы все будем заботиться об Эте, чтобы он в самом деле не заболел.

— Вот и молодцы!

Гофман прислушивался в это время к их разговору.

— Высокий, бледный — это и есть Эрих?

— Да, сын Рауэ, — подтвердил незаметно вошедший Ищейка. — Он тоже был пионером. Но он у нас пулей вылетел. Нам такого не надо.

— Вы его исключили? — спросил директор и невольно взглянул на Стефана. — Что же ты мне сейчас наговорил?

Стефан резко обернулся к Ищейке и сердито спросил:

— Кто выставил Эте?

Ищейка удивленно заморгал; он еще не совсем понял, в чем дело.

— Я! — сказал он и гордо оглянулся вокруг, словно ожидая оваций за свой геройский поступок. — Эте сейчас собирался спуститься к нам. Но я сказал ему, чтобы и духу его у нас не было!

Глаза Стефана засверкали. Он поднял сжатые кулаки, собираясь ударить Ищейку.

— Стефан! — воскликнул директор.

Стефан сдерживал себя с трудом, но руки его опустились. Ищейка стал бледным как мел и отступил к стене. Хоть он и был на полголовы выше Стефана, но тем не менее испуганно наблюдал за товарищем.

На Ищейку рассердились все.

— Опять ты доказал, что не годишься в пионеры! — сердито объявила Аннелиза. — Не то ты бы уже знал, что никого исключать не можешь. Такие дела решает только сбор дружины, а он состоится завтра. И там его не исключат, за это мы отвечаем. Стыдись, Вольфганг!

— У него в голове одна труха, всякие детективчики и прочие штучки, — бранился Петушок. — Но чтобы хоть одна разумная мысль появилась, — не-ет, никогда!

— Ну-ка, сбегай быстро наверх за Эрихом, — приказал директор Бимбо, и тот помчался стремглав.

Гофман повесил сумку с инструментом через плечо и собрался уходить. Огорченные лица детей прояснились.

— Большое, большое спасибо! — закричали они наперебой.

— Не за что! — улыбнулся Гофман. — Наоборот, я должен благодарить вас, эта работа доставила мне большое удовольствие. Я уже заранее радуюсь будущей неделе, когда у нас будет первый урок радиотехники. И еще кое-кто придет со мной, — он бросил на директора довольный взгляд, — некий товарищ Мальхус, который получше меня разбирается в радио. Только не воображайте, что это будет так уж сладко — наши уроки. Придется вам покорпеть.

— Ничего, мы не боимся! — радостно воскликнула Ханна.

— Но вы придете завтра на нашу передачу? — спросил Буби.

— Обязательно. Надеюсь, больше уже ничего не случится.

Ребята засмеялись.

— На этот раз не случится ничего! — заявил Петушок.

Он и не подозревал, как был прав Гофман, высказывая свои шутливые опасения.

Вернулся Бимбо.

— Эте нет дома. Тетка думала, что он еще в школе.

— Ну ладно, — сказал Петушок. — Мы встретимся потом у Юргена; надо будет поговорить с Вольфгангом насчет домашних заданий. Мы со Стефаном зайдем к Эте и притащим его с собой.

Однако Эрих и к вечеру не пришел домой. Тетка ворчала и бранилась. Обед мальчика все еще стоял в духовке. Пришлось Стефану и Петушку идти к Юргену одним.

— Если с Эте что-нибудь случилось, виноват будешь ты, — сказал Стефан Ищейке.

Но тот не ответил ему ни слова; он проявлял сегодня необыкновенное рвение. Обычно он сидел и мечтал, в то время как Юрген по нескольку раз повторял с ним заданное, а потом вздрагивал от неожиданности и не понимал ничего. Но сегодня он не пропускал ни слова. Они сидели у Юргена, за большим раздвижным столом. Мать Юргена шила у окна; она с радостью следила за своим мальчиком, усердно объяснявшим Ищейке трудную задачу. Петушок и Стефан, хоть и забежали всего на минутку, тоже, в конце концов, захотели принять участие в занятиях и стали, в свою очередь, проверять Юргена, — сегодня это доставляло всем большое удовольствие. Матери Юргена пришлось отложить в сторону шитье и сделать им маленькую диктовку, которую они потом все вместе просмотрели, разыскивая ошибки и обсуждая их.

Поскольку Ищейка заставил себя сегодня быть внимательным, они быстро продвигались вперед и покончили с уроками раньше, чем ожидали. Это было весьма кстати, так как трое из них охотно побеседовали бы по душам. Но, пока с ними был Ищейка, они молчали; заметив это, мальчик ушел опечаленный. Ведь он так усердно занимается, чтобы исправить свою ошибку, а ребята все-таки ему не доверяют. Они даже не нашли нужным похвалить его.

Мальчики поднялись в крошечную мансарду, которую Юрген гордо называл «своей комнатой». Там как раз хватало места на троих. Юрген и Стефан сидели на кровати, Петушку достался довольно неустойчивый стул. Юрген показал им коробку, битком набитую подаренными дядей почтовыми марками. Среди них попадались великолепнейшие экземпляры: несколько аргентинских, две бразильских, более двадцати различных французских марок, одна болгарская и несколько марок из Швейцарии, на которых были изображены различные, необыкновенно яркие бабочки. Юрген собирался отодрать вечером марки от конвертов и присоединить их к своей коллекции. Правда, настоящего альбома для марок у него еще не было, но он пока сам сделал себе маленький альбом из белого картона. Жемчужиной коллекции Юргена было письмо из Китайской Народной Республики с китайскими иероглифами и маркой с портретом Мао Цзэдуна. Юрген не отдирал ее и сохранил письмо вместе с маркой, как редкий экземпляр. Конверт тоже дал ему дядя, — почтовое отделение, где работал дядя, переписывалось с одним из почтовых отделений Китайской Народной Республики.

Поговорив всласть о почтовых марках, мальчики незаметно перешли к тому, что их особенно волновало.

— Я поначалу очень злился на вас за то, что вы так раздули всю историю, — сказал Юрген. — А это, оказывается, было очень правильно. — Он помедлил. — Теперь я понял, что не могу оставаться председателем совета дружины.

— Вот видишь, — сказал Стефан. — Трудно тебе пришлось, да?

Юрген кивнул, стараясь не вздыхать слишком тяжко.

— Ладно, Юрген, — заявил Стефан. — Завтра мы поговорим об этом на сборе дружины и поищем такое решение, которое помогло бы всем нам. А может быть, мы его уже нашли.

Стефан и Петушок молча шли рядом, направляясь домой. Хотя открытой вражды между ними уже не было, но и не было еще прежнего доверия друг к другу. Какая-то не знакомая до сих пор скованность мешала им высказаться откровенно, пока Стефан не остановился и не протянул Петушку руку.

— Я так больше не могу. Будем опять друзьями, как прежде?

— Не возражаю! — охотно отозвался Петушок. — Это же все были просто глупости!

Они пошли дальше; у обоих сразу стало легче на сердце. В последние дни им очень не хватало друг друга.

— Знаешь, я просто разозлился из-за Маргот, — продолжал Стефан. — Раньше ты был моим лучшим другом, а она встала между нами.

— Ведь мы все друзья, — задумчиво ответил Петушок, — только часто забываем об этом. Маргот теперь очень нужна наша помощь, чтобы она могла стать настоящей пионеркой, и незачем было тебе сразу кипятиться. Мы вообще не очень хорошие товарищи, возьми хотя бы историю с Эте. У одного есть лучший друг, у другой лучшая подружка, а до остальных им дела нет. С этим надо покончить. Об этом мы тоже поговорим на сборе.

— Ты прав, особенно насчет Эте. Им займусь я. И не только в отношении уроков, — понимаешь?.. Ну, будем брать его с собой летом на реку, — ладно? Он, собственно, совсем не такой, каким мы его считаем. Но ведь, правда, никто по-настоящему не любит Эте, никто не хочет иметь с ним дела, а он, конечно, все видит и часто бывает грубым. Примем его в свою компанию, — хорошо? И когда в футбол будем играть, тоже пусть идет с нами, даже если придется силой тащить его на Морицплац. Слишком уж часто он бывал один.

— Я так очень рад, что с кражей все выяснилось. В первую минуту я и вправду подумал, что аппаратуру украл отец Маргот. Хорошо, что мы об этом ничего не сказали, — да?

— А я сразу понял, что вряд ли это мог сделать господин Хаане. Я видел, как ты пришел наверх, а он явился вслед за тобой, и такой потешный — взволнованный, просто ужас… Ведь он ушел и ничего нам не сказал, и у него было такое забавное выражение лица. Но аппаратуры он не крал; ее ведь не утащишь в кармане, — понятно?

— Ах ты! — Петушок понял не только это, но и многое другое и, развеселившись, подтолкнул Стефана.

— Ведь я тогда ужасно разозлился только из-за Маргот. — Стефан вдруг остановился. — Слушай, это не Ищейка ли идет по нашему следу? Что он, подслушивать собирается?

Петушок обернулся. В самом деле, в двадцати шагах позади них плелся Ищейка. Мальчики остановились, поджидая его. Ищейка смущенно подошел к ним.

— Ты что, напал на след преступника? — шутливо спросил Стефан.

— Куда там… Мне уже больше не хочется этим заниматься… — В глазах Ищейки появилось беспокойное выражение. — Просто вы все как-то странно относитесь ко мне сегодня. А ведь я хочу исправиться.

— Очень приятно, — выжидательно заметил Петушок, чувствуя, что Ищейка еще не все сказал.

Ищейка продолжал, запинаясь:

— Я должен еще кое-что открыть вам, даже если вы после этого совсем от меня отвернетесь. Книги, которых не хватает у Петера, вытащил я. Они за шкафом, пусть Петер их там поищет.

И он умчался, словно его кто-то подстегнул. Мальчики удивленно посмотрели ему вслед.

— Ну и ну! — проворчал Стефан.

— Петер будет очень рад. Он так расстроен из-за этих книг; даже по ночам не спит из-за них. Знаешь что? Давай, сразу же сходим к нему и скажем про книги. Мне все равно нужно кое о чем поговорить с ним.

Петер был перелетной птицей. У его отца была сапожная мастерская на Шарлоттенштрассе, но так как для Петера и его многочисленных братьев и сестер квартира была слишком мала, мальчика взяла к себе бабушка. Они жили в маленьком домике на Абендштрассе, стоявшем на участке земледельца Шульце.

Петера они не застали.

— Поглядите-ка в саду, — посоветовала бабушка. — Может быть, он там.

Ребята вышли через коридор и крошечный дворик в сад, — так пышно именовались три куста крыжовника и четыре грядки с овощами. Однако Петера и след простыл.

Мальчики повернули обратно. Но тут Стефан случайно взглянул наверх и остановился.

Ребята увидели обветшалый сарай с надстройкой, служившей, видимо, сеновалом. Низенькое окошко в надстройке было распахнуто, из него торчали две ноги в грубых, неуклюжих деревянных башмаках. Ноги все время болтались в воздухе и при каждом взмахе башмаки постукивали друг о друга.

Стефан приложил палец к губам и шмыгнул за угол, где была прислонена к стене связка бобовых стеблей. Он выбрал стебель потолще и нацелился им в башмак.

— А потом окажется, что это кто-нибудь другой, и нам нагорит! — шепнул Петушок.

— Чепуха! Пока он еще спустится вниз… У нас тоже есть ноги.

Он осторожно взмахнул стеблем — цап! — и башмак полетел в воздух. Еще раз — цап! — и за ним последовал другой. Обе босые ноги замерли неподвижно. Петушок и Стефан стрелой помчались прочь за угол сарая.

Но ничего не произошло. Мальчики нетерпеливо ждали. Когда они осторожно выглянули из-за угла, ноги все еще неподвижно торчали в воздухе.

— Может быть, с ним от испуга случился удар? — прошептал Петушок, которому стало немного жутко.

Ребята подошли поближе. Тут ноги вздрогнули, и над ними вдруг показались большие очки в роговой оправе. Петер с любопытством поглядел вниз; увидев приятелей, он рассмеялся и помахал им.

— Лезьте наверх! Только захватите мои башмаки.

Мальчики подбросили ему наверх башмаки и растерянно оглянулись.

— Ну, з-залезайте, вы же хорошие гимнасты! Одну ногу сюда, на крюк, другую вон туда, на ту планку. Держитесь за тот гвоздь. Так, а теперь на подоконник, руками зацепитесь за крышу… Так! Держитесь и поднимайтесь понемногу… Эх ты, висишь, как м-мешок с мукой… Так… а теперь подтягивайся, давай! Какой же ты с-слабосильный! Иди сюда!

Петер подтянул вспотевшего и задыхающегося Стефана; Петушок проделал все это более ловко и без посторонней помощи, однако и он отер, пыхтя, пот со лба.

— Ну и ну! — тяжело дыша, сказал Петушок, преисполненный почтения. — И ты сам влезаешь сюда, Петер? Вот уж ни за что не поверил бы! — он с удивлением глядел на Петера, который был хотя и высок, но не очень силен. И к тому же Петер никогда особенно не отличался на уроках гимнастики.

— Черт возьми, молодец! — подтвердил Стефан. — Нет, я никогда не подумал бы, что ты можешь так здорово лазать! И как часто ты проделываешь такой номер?

Петер беззвучно рассмеялся и ответил не сразу.

— Н-ни разу еще не влез-зал, — честно заявил он, наконец. — Я всегда п-приставляю лестницу! — он ткнул рукой назад, в сено. — Мне просто было лень спускать ее вам.

Теперь Петер откровенно хохотал, глядя на их озадаченные лица. Мальчики разозлились было, но потом засмеялись тоже. Ну и Петер! Здорово оставил их в дураках!

— Это вам з-за башмаки! Но все-таки хорошо, что вы ко мне пришли. Вот мой кабинет. Здесь мне никто не м-мешает.

На рекламном кинолибретто, которое читал Петер, было написано: «Шекспир. «Виндзорские проказницы».

— Это ты читаешь? — удивился Стефан, перелистывая либретто.

— Да. На будущей неделе пойдет фильм. Д-должен же я выяснить сначала, в ч-чем там дело.

— И ты во всем разбираешься?

— Конечно. Когда привыкнешь, так совсем легко читается. Можно помереть со смеху, — уж очень потешный этот Ф-фальстаф. Кстати… насчет нашего литературного кружка, — я уже кое-что предпринял. Сегодня я познакомился с двумя настоящими писателями, знаете, с теми, что пишут рассказы в «Голосе народа». Они обещают нам помочь. Вот будет з-здорово! Они не только будут читать нам свои вещи, н-нет, еще будут делать нам доклады, например о стихах, и обсуждать их с нами. Это будет особенно полезно для Эриха. А прежде всего они должны нам рассказать и показать, как нап-писать настоящую книгу. Если не будут выпускать п-побольше книжек про пионеров, мы с-сами станем их писать. Вот это б-будет кружок так кружок!

— Обязательно! — сказал Стефан. — Паук к вечеру…

Петер удивленно взглянул на него.

Стефан смотрел на паучка, ползущего по рукаву Петера, и ехидно улыбался. Петер покраснел.

— Ерунда! И без паука будет хороший кружок!

Он осторожно стряхнул паучка.

— Ведь ты же хотел стать председателем совета дружины? — спросил Стефан.

— Да, видишь ли… — Петер помрачнел. — Об эт-том я, признаться, больше не д-думал. Нет, мне хватит д-дела с новым кружком.

— Но руководить им ты не будешь!

— П-почему?

— Потому что тогда мы в него не вступим. И по этому поводу у нас будет с тобой разговор.

— Ах, вот зачем вы пришли! — разочарованно протянул Петер.

— Мы должны поговорить с тобой, Петер, не то опять получится сплошная чепуха. Ты настоящий пионер. Петер, я хочу сказать, что ты, ну, как бы прокладываешь новые пути. Все время открываешь что-то новое. Вот, скажем, книги. Ты собрал книги, переплел их, написал списки, завел картотеку, и все сам, один. Все это ты здорово проделал, но затем появился драмкружок, и ты бросился туда, а о книгах вовсе перестал заботиться. Видишь, — вот и книг теперь не хватает.

— У м-меня б-больше не было времени на них, — едва слышно проговорил Петер.

— В том-то и дело! Теперь ты занялся литературным кружком, а драмкружок пусть справляется как угодно, без тебя. Ты еще не успеешь наладить литературный кружок, как тебе опять что-нибудь взбредет в голову.

— У меня вчера была з-замечательная идея! — перебил его Петер. — Мы должны об-бязательно организовать кружок «Умелые руки»…

— Перестань! — воскликнул Стефан. — Занимайся лучше сейчас своим литературным кружком, и мы тебе поможем, потому что мы тоже виноваты. У нас всегда говорят: «Уж Петер наверняка сделает», — и все сваливают на тебя, и ты действительно всё делаешь один. Но ведь нельзя же, чтобы вот так один человек делал всё, а когда он ушел, его и заменить некому. Надо работать всем вместе. Литературным кружком займешься ты и Аннелиза. Твое дело только организация, — понятно? И так будет теперь всегда. Как только тебе придет в голову новая мысль, можешь освободиться от своей работы, — кто-нибудь да найдется, чтобы ее продолжать. Создавать, организовывать ты умеешь, Петер. Даже лучше, чем Юрген, у тебя есть на это талант. Но руководить и управлять предоставь другим, тем, у кого побольше терпения и выдержки.

Петер никак не мог согласиться с другом, но Стефан не уступал. Наконец Петер понял, что так действительно будет лучше.

— Ну вот и хорошо! И раз ты стал таким благоразумным, мы тебе еще кое-что подскажем; погляди-ка за книжным шкафом в пионерской комнате, там для тебя кое-что лежит!

— А теперь пошли к Эте!

Но Эриха все еще не было дома.

— Вот дрянной мальчишка! — ругалась тетка. — Уже начинает шляться бог весть где! Вырастет таким же, как отец. Пусть только явится!

Удрученные Стефан и Петушок лишь молча поглядели друг на друга.