Эрих и школьная радиостудия

Говорит школьная радиостудия „Счастливое будущее“

— Готовы? — крикнул Юрген. — Петушок, у тебя все налажено?

— Давным-давно, — кивнул Петушок. — Можно начинать.

Дети подбежали к микрофону; впереди встали те, кому надо было говорить первыми, во избежание недоразумений, — во время передачи все должно идти гладко и без задержек.

Каждый из них аккуратно переписал пьеску и подчеркнул свою роль красным карандашом, чтобы точно знать, когда наступает его очередь говорить. Ищейка взял в руки железный лист для грома, Рената встала возле ветровой машины, а Аннелиза — около стола, на котором стоял большой таз с водой.

Все глядели на Юргена; он поднял руку.

— Внимание! Прием! — воскликнул он, и в комнате воцарилась мертвая тишина.

Петушок нажал на щите какую-то кнопку; сразу же осветилась табличка с красными буквами:

Юрген подал знак Гертруде, которая шагнула к микрофону. Она была очень взволнована; рука, прижимавшая тетрадку, так и дрожала. Но Стефан слегка подтолкнул девочку в бок, прищурил один глаз, подмигнул другим, — и Гертруда успокоилась.

Ни разу не оговорившись, она произнесла перед микрофоном: «Внимание! Внимание! Дорогие радиослушатели! Говорит школьная радиостудия „Счастливое будущее”. Слушайте местную передачу „Волга-Волга”».

В рукописи, написанной членами радиокружка, стояло следующее:

Гертруда снова подошла к микрофону.

— Внимание! Внимание! Говорит школьная радиостудия «Счастливое будущее». Мы передавали радиопостановку «Волга-Волга».

Петушок, перед которым тоже лежала на столе рукопись, следил внимательно за передачей. Гертруда умолкла, и он выключил аппарат. Красный свет потух. Петушок встал и потянулся.

Передача окончена.

— Все было в порядке? — спросила Бригитта.

Вот теперь появились заботы: во время передачи о них некогда было думать. Дети взволнованно ожидали директора; как только он вошел, все сразу окружили его.

— Замечательно! — сказал Бруммерт, и ребята радостно захлопали в ладоши. — В самом деле отлично! Очень живая передача. Только с речью у вас еще не ладится. Говорите так, как обычно, и будет звучать куда лучше. Да и гром надо изображать подальше от микрофона, а то еще какой-нибудь слушатель в обморок упадет от испуга. Все звучало четко, я был в нескольких классах. Передача бесспорно понравится вашим родителям.

— Завтра у нас для открытия будет программа получше! — заметил Петушок.

Дети с довольным видом подталкивали друг друга. Все сошло хорошо, а что касается речи… «Ну ладно, за нею последим».

— О-го! — воскликнул директор. — Что же у вас будет завтра?

— Это тайна! — быстро произнес Юрген.

— Большущий сюрприз! — добавила Бригитта.

— Раз так, я тоже не хочу ничего знать заранее, — улыбнулся директор. — Во всяком случае могу пожелать вам, чтобы завтра у вас все получилось не менее удачно, чем сегодня. Жаль только вашу передачу, вы столько потрудились над ней.

— Мы ее еще используем, — сообщил ему Петушок. — Мы же написали ее для уроков географии, а сегодня была генеральная репетиция.

Директор поманил к себе Юргена.

— Что у вас произошло с Эрихом? — спросил он.

— Да вечно он со своими стихами! — недовольно ответил Юрген.

— Ты его, кажется, очень не любишь?

— Я его не выношу! — вырвалось у Юргена из глубины души; ему внезапно отчетливо представилось лицо Эриха, бледное, узкое, с немного припухшими красными веками, неприятным прыщеватым лбом и слипшимися прядями волос. Б-рр!

Но Юрген сразу же понял по внимательному взгляду директора, что не должен был этого говорить. Он смущенно опустил голову.

— Эрих ваш товарищ, а вы оттолкнули его, — сказал директор. — Не забывайте, что он был одним из первых и активнейших пионеров в школе. Но вы всё более явно старались ему показать, что терпеть его не можете, что он вам неприятен; тогда он отдалился от вас и замкнулся в себе. Конечно, он грубоват, но в этом есть и ваша вина, — вы мало о нем заботитесь и не стараетесь его перевоспитать. А ведь Эрих неплохой мальчик. Помнишь, как он снес Вольфганга домой на своих плечах, когда тот сломал себе ногу? Дайте ему какое-нибудь задание, пусть он почувствует, что он тоже член вашего коллектива. Нельзя ставить свое отношение к человеку в зависимость от того, нравится тебе его лицо или нет. Особенно тогда, когда ты председатель совета дружины, — понятно? Твоя задача — помочь каждому найти свое место.

Директор дружелюбно кивнул Юргену; но тем не менее мальчику показалось, что его необдуманные слова уронили его в глазах директора. И все из-за Эте!

— Ну, а теперь, ребята, поскорее всё убирайте, чтобы я мог запереть помещение, — посмотрев на часы, строго сказал директор.

Дети взглянули на него озадаченные.

— Как, уже уходить? — испуганно спросил Петушок. — Мы хотели еще прорепетировать завтрашнюю передачу.

Но директор снова посмотрел на часы и покачал головой.

— К сожалению, ребята, у меня в четыре часа важное совещание. Я должен немедленно уходить, иначе я опоздаю.

— Ну еще полчасика, господин Бруммерт, — попросила Ханна.

— Мы сегодня в первый раз применили шумовую кулису, — добавил Петушок. — Нам обязательно нужно еще разок повторить кое-что.

— Пожалуйста, господин Бруммерт, пожалуйста!

Бруммерт засмеялся.

— Я бы с удовольствием, ребята, но только не сегодня. Право, мне пора идти, а двери ни в коем случае нельзя оставить на ночь незапертыми, — аппаратура стоит слишком дорого.

— Тогда дайте нам ключ! — воскликнула Ханна. — Мы обещаем вам запереть дверь, и даже повернуть ключ два раза!

Директор снова покачал головой; но на него было устремлено с мольбой столько детских глаз, что устоять перед ними он был не в силах.

— Ведь завтрашняя передача должна быть очень, очень хорошей, — настойчиво шептала Ханна.

— Ну ладно, — сказал директор, вытащил из кармана связку ключей и выбрал один из них. — Вот, Юрген, я доверяю ключ тебе. Позаботься, чтобы все было потом прибрано, и запри как следует двери. Завтра утром вернешь мне ключ.

— Хорошо, — сказал Юрген, но его голос прозвучал от волнения так хрипло и жалобно, что мальчик даже покраснел. Он стиснул зубы и решительно кивнул. Это было похоже на клятву.

— Ну, репетируйте, только не очень шумите, не то вам попадет от коменданта… — еще раз предупредил директор и простился с ними.

Ребята подождали, пока стихли его шаги; затем Петушок довольно потер руки.

— Давайте скорее! Я уже боялся, что наш Бруммерт останется, а ему ничего нельзя знать насчет завтрашнего дня.

Они принялись усердно репетировать, и из получасика незаметно получился целый час. Юрген, Стефан и Бимбо даже охрипли, но теперь уже все были уверены, что передача получится замечательная.

Веселые пионеры шумно распрощались с Юргеном, который задержался, собираясь сделать уборку. Человеку дают ключ не просто для того, чтобы запереть дверь, — надо после себя все прибрать и оставить в полном порядке.

Юрген принес из коридора щетку и принялся подметать пол. Остальные же крадучись прошли мимо квартиры коменданта и, только проскользнув незамеченными в ворота, вздохнули свободно.

— Он наверно стал бы ругаться, что мы так поздно задержались, — шепнула Аннелиза и робко оглянулась назад.

— Завтра он тоже здо́рово удивится, — смело заявил Стефан, который был в отличном настроении. — Хороша будет передачка, а?

— Пусть кто-нибудь попробует сделать такую же! — раздался голос Буби; в честь торжественного дня он засунул в рот сразу два леденца.

— Одно твое кукареканье и лай чего стоят! — подмигнул ему Стефан. — Мы без тебя пропали бы!.. Слушайте, ребята, знаете что? Пойдемте по Любекерштрассе и поглядим на витрины, — ладно? Пошли? — обратился он к Ренате и Петушку.

Друзья с радостью согласились идти. Однако все вышло иначе. На Морицплац их уже полчаса дожидалась Маргот.

— Почему ты не пришла? — крикнула Рената, подбегая к подруге.

— Я не знала, можно ли, — смущенно ответила Маргот.

— Ну, разумеется, можно!

Хорошее настроение Стефана как рукой сняло.

— Совсем не «разумеется», — сказал он. — Маргот не пионерка, — значит, ей у нас нечего делать.

— Что за чушь! — сердито сказала Рената.

— И вовсе не чушь. Если ее отец узнает об этом, он обязательно скажет, что она побежала к нам потихоньку от него, и нам придется самим все расхлебывать…

— Эх ты! Ты иногда такое скажешь!.. Маргот наша. Ее папа когда-нибудь позволит ей стать пионеркой.

Стефан скривил рот и пожал плечами. Не говоря ни слова, он отошел к другим ребятам, которые остановились в ожидании у мясного магазина Палемана.

— Что это сегодня со Стефаном? — спросил Петушок. — Ты ему что-нибудь сделала, Маргот?

Маргот покачала головой. Слезы опять готовы были брызнуть из ее глаз.

— А если папа все-таки не позволит?.. — нерешительно спросила она.

— Позволит, — убежденно ответил Петушок и похлопал ее по плечу. — Можешь положиться на Петера. Он решил, что ты должна стать пионеркой, и он своего добьется, вот увидишь.

Однако Маргот оставалась безутешной.

— Но когда же? К тому времени вы многому научитесь; я не смогу вас нагнать…

— Нагонишь, не беспокойся, — уверенно сказала Рената. — А мы на что? Будем рассказывать тебе обо всем, что собираемся делать, и ты сразу будешь в курсе…

— Да? — спросила с надеждой в голосе Маргот. — Ой, какие вы хорошие!.. Тогда расскажите мне, пожалуйста, о вашей сегодняшней передаче. Все было в порядке? Получилось удачно?

— Да, да, — ответил Петушок, чувствуя себя не совсем приятно, и взглянул на мрачно стоявшего поодаль Стефана, который уставился на какой-то камень, подталкивая его ногой то туда, то сюда. — Знаешь что, — пойдем с нами. Мы идем на Любекерштрассе. Мы тебе все расскажем по дороге.

— Нет, я и так давно ушла из дома; надо мне бежать, а то папа рассердится. Лучше вы проводите меня немножко.

Петушок снова взглянул на Стефана.

— Хм, — пробурчал он. — Ну ладно, мы дойдем с тобой до угла. Иди вперед, мы тебя догоним! — крикнул он Стефану.

Стефан вздернул подбородок.

— Можете обо мне не беспокоиться. Я пойду с Буби и Фрицем! — Он резко повернулся и ушел.