Эрих и школьная радиостудия

Сначала передается десятиминутная пауза

Директор посмотрел на дверь и с большим трудом подавил желание пойти вслед за комендантом, чтобы потребовать от него объяснений. Однако он отказался от этой мысли, — уж очень не хотелось ему сегодня портить себе настроение. Бруммерт быстро повернулся и поднял руку, призывая к тишине.

— Дорогие ребята, — заговорил он. — Наша школьная радиоустановка готова. Помните, что это подарок ваших родителей, которые тем самым оказали вам особое доверие. Не обманите же его! Передаю вам установку и желаю вам много удовольствия и успеха в работе.

— Спасибо, господин Бруммерт! — весело крикнули дети, но тут же, переглядываясь, замолчали.

— Ну что ж, начинайте пробную передачу, — предложил директор.

— Мы ждем господина Пильца, — сказала Ханна.

— Ах, да! — воскликнул директор. — Чуть не забыл: господина Пильца сегодня не будет, — его вызвали на очень важное заседание городского совета. Он просил передать вам сердечный привет и пожелал успеха с первой передачей. Придется вам управиться без него. Начинайте, начинайте! Все будет в порядке.

— Конечно, в порядке, но… — Петушок почесал за ухом. — Может быть, вы послушаете нашу передачу наверху, господин Бруммерт? — нерешительно спросил он.

Директор расхохотался.

— Вы не хотите посвящать меня в ваши тайны?

— Ну что вы, какие там тайны! — протяжно произнес Стефан. — Мы только хотим… Вы сможете сказать нам, как звучит передача.

— Хорошо, подчиняюсь решению большинства.

С этими словами директор вышел из комнаты. Медленно поднимался он по лестнице. Бруммерт был немного разочарован. Да, славно будет он работать с ребятами в радиоузле, думалось ему раньше, все вместе, по-товарищески, как если бы он был одним из них. Ведь они, собственно говоря, получили установку с его помощью, а теперь уже ускользают из-под его влияния, поступают так, словно он им больше не нужен.

Глупости! Что он говорил коменданту несколько минут тому назад? В жизни дети должны твердо стоять на ногах. Говорил, а теперь недоволен, что они хотят управиться без него. Он и так достаточно занят.

Бруммерт покачал головой. Как действует ему Рауэ на нервы!.. Что это за человек, его комендант? Директор задумчиво вошел в один из классов и опустился на скамейку. В здании царила глубокая тишина. Репродуктор, висевший над дверью, тоже пока молчал.

В радиостудии все деловито носились взад и вперед.

— По местам! — воскликнул Юрген. — Сейчас мы проведем такую передачу, какой никто не ожидал. То-то удивится наш Бруммерт.

— Шш… — Бригитта приложила палец к губам и показала на микрофон. — Ему все слышно!

— Я ведь еще ничего не включал, — успокоил их Петушок, занявший свое место у распределительного щита.

А в это время никем не замеченный Ищейка принялся обыскивать шкаф, где лежали различные вспомогательные части, звонки, тарелки, с помощью которых можно было передать конский топот, свистки, машина, делающая ветер, сирена, сигнальный рожок и многое другое. На верхней полке был закреплен большой блестящий лист железа, служивший для изображения настоящей грозы. Роясь в шкафу, Ищейка нечаянно задел головой этот железный лист и выбил его из зажимов. Лист, словно выпущенный из лука, полетел, жужжа, через комнату и, загрохотав как гром, упал на пол..

Все вздрогнули и побледнели от страха.

— Что это было? — испуганно спросил Буби и от волнения проглотил леденец.

— С ума ты сошел, Ищейка! — крикнул Петушок.

— Вот уж правильно мы его прозвали. Вечно ему надо всюду совать свой нос! — рассердился Стефан.

— Может же человек нечаянно изобразить гром, — сокрушенно произнес Ищейка, и все опять расхохотались.

— Ну ладно, тихо! — скомандовал Юрген. — Начинаем!

— Будь готов! — произнес кто-то в дверях.

— Всегда готов! — ответили ребята и оглянулись. На пороге стоял Эрих Рауэ, сын коменданта.

— Ах, Эте! Точен, как всегда, — сказал Буби.

— Явился? — спросил Стефан. — Живешь ближе всех, а приходишь всегда последним!

— Заткнись! — грубо ответил Эрих и подошел ближе. — Тебя это не касается. Что хочу, то и делаю. Чем вы тут сегодня занимаетесь?

Ребята возмущенно поглядели на него и ничего не ответили. Одна лишь Гертруда, стоявшая рядом с Петушком у щита и, видимо, услыхавшая только последние слова Эриха, крикнула ему:

— У нас сейчас будет пробная передача!

— Мы уже в пятницу без конца об этом говорили, — пробурчал Стефан. — Господин Эте, конечно, не счел нужным явиться тогда.

Эрих бросил на него уничтожающий взгляд, но ничего не возразил и, пожав плечами, подошел к микрофону. Он вытащил из кармана бумажку и развернул ее. Но Стефан успел подбежать к микрофону и закрыл его рукой, словно обороняя.

— Погоди! — сказал он. — Только не твои стихи!

— А что же?

— Нашу пьесу! — крикнул издали Петушок.

— А почему не мои стихи?

— Твои стихи дрянь! — заявил Стефан; он предусмотрительно спрятался за широкую спину Бимбо и правильно сделал, потому что Эрих покраснел, как рак, и сразу вскипел.

— Кто это говорит?

— Мы все! — крикнул Стефан из своего надежного укрытия. — Мы не будем передавать твои стихи. Не хотим себя позорить,

Он положил правую руку на грудь, закатил глаза и начал с выражением декламировать:

Стефан постучал себе пальцем по лбу, вращая глазами.

— У него не все дома! Тоже мне стихи!

Все так и прыснули.

— Нечего смеяться! — закричал взбешенный Эрих, тщетно пытаясь обойти Бимбо, чтобы немедленно отколотить Стефана. — Он нарочно все переврал!

— Все равно стихи никудышные! — серьезно заметила Гертруда.

— Сороки не мчатся. Нельзя же писать только для рифмы, — вставила слово Рената.

Теперь уже у Эриха глаза на лоб полезли.

— В этом-то и есть искусство! — крикнул он и топнул ногой. — Вы ничего не понимаете!

— Когда же мы все-таки начнем? — спросил Юрген.

Эрих снова взял в руки свою бумажку.

— Ты что же, оглох? — любезно спросил его Стефан. — Мы не возьмем твоих стихов.

— Ах, так! — сказал Эрих, судорожно глотнув воздух. — Тогда… Тогда плевать мне на вашу передачу.

Он вышел, разъяренный, из комнаты, громко хлопнув дверью, точь в точь, как его отец.

— Не надо было так обижать его, — сказала, как всегда, жалостливая Бригитта.

— Подумаешь, обидели! — сердито отмахнулся Стефан. — Попробуй объясни ему, покритикуй его. Эте и понятия не имеет о критике и самокритике. Вот увидите, он еще вернется.

И действительно, дверь слегка приоткрылась. Но просунул в нее голову не Эрих, а Бруммерт.

— Слушайте, ребята; по-вашему, у меня время краденое? — спросил он. — Вы уже десять минут передаете паузу. Когда же вы, наконец, начнете?

— Сейчас! — закричали все, и директор снова закрыл дверь.