Евгений, Джек, Женечка

15. Серега

Ровно сорок дней назад, спустя пятнадцать лет, по обоюдному согласию мы поставили точку в нашем служебном романе. Влад мне больше не начальник и не муж. Но навсегда останется отцом моих детей. Очень хорошим отцом.

— Я не буду плакать, обещаю… — сказала я ему два дня назад.

— Спи, — ответил он мне.

Я отвернулась — не стала заниматься ни рукоприкладством, ни словоблудием. Вчера мы ещё пытались быть любовниками. Выходит, в последний раз. Получилось не очень, как все последние годы, хотя оба действительно старались доставить друг другу хоть какое-то удовольствие. Можно забыть про вчерашнюю ночь и никогда не вспоминать. Ничего не попишешь, раз тела надоели друг другу, как, впрочем, и головы.

Головы, наверное, даже больше. Тут новую позу не выдумаешь, как ни крути… башкой.

— Сплю… — буркнула я уже в подушку. В холодную. До этого лежала на уголке его тёплой.

Влад прав. Сегодня мне действительно нужно хорошенько выспаться. Впереди сутки без сна. Весь день он с детьми один. Прощание. Пойдут на аттракционы и есть мороженое. Я брошу в багажник сумки, оставив место для его небольшого чемодана. Отвезу вечером господина Матвеева в Шереметьево и рвану в Питер, пока дети дрыхнут.

Все получилось спонтанно. Планировала уехать в следующую среду, но у Влада, как всегда неожиданно, нарисовалась командировка. Приняла это как знак от судьбы. Вместе пришли в этот дом и вместе уходим из него каждый своей дорогой. Влад, конечно, повозмущался для приличия: мол усну за рулём! А потом согласился, что ночная трасса намного спокойнее. Или решил не ругаться со мной напоследок. А лучше бы поругался — сказал бы, что лошадей на переправе не меняют. И не поменяй я планы, нашей встречи с Джеком не состоялось бы. Конечно, ему бы донесли про покупку дачи, но Сомов не примчался бы выяснять со мной отношения.

Да и сейчас молчит — держит вежливую дистанцию. Я тем более не хочу ругаться — завтра Евгений Сомов навсегда исчезнет из моей жизни и из моей головы. А сегодня я сыграю роль успешной замужней женщины — столько лет репетиций не могут подвести меня во время моноспектакля в летнем театре.

— Пошли, что ли? — усмехнулась я по-театральному сухо. — А то решат, что ты меня отговариваешь…

Он не подал руки — спасибо, а то я до сих пор не была уверена в сухости своей ладони. Но калитку для меня придержал. Я смотрела под ноги — чтобы не упасть на ухабистой грунтовой дорожке по-настоящему. В чужих глазах мне падать некуда. Впрочем, нормальные люди через двадцать лет не помнят, кто кого и почему бросил.

На летней террасе знакомые все лица. Только двоих не хватает. Один от передозировки умер ещё двадцать лет назад, другой от инфаркта лет пару как. Компания не была большой, зато осталась крепкой. Это получается, больше тридцати лет парни продержались вместе. А вот я даже не вспоминала в учебный год Алису, а Сашку с Анюткой и подавно. Они в этой компании и не прижились, потому что ни с кем из парней не согласились спать. Я и тогда это понимала, но не в отношении себя. Я-то любила Джека, это он со мной просто спал… На зависть дружкам. А сейчас пусть все завидуют моему мужу. Но ведь есть, чему завидовать, есть…

— Хорошо, что нас предупредили о твоём приходе, а то подумали б, что до чертиков допились… — услышала я ещё на ступеньках.

— До чертовок, — исправила я с сияющей улыбкой. — Что ж вы именинника один на один с дверью оставили?

— Наши руки не для скуки…

Да… И как это Джек относительно трезвым тут остался?

— Ты пить будешь? — спросили у меня.

— За здоровье именинника, конечно. Когда его дождусь.

Пока я села на отодвинутый Джеком стул, не спрашивая который его. Тарелку мне можно и не ставить. Я отвела его руку и заставила себя не отдёрнуть свою. Розетка так не искрится, как миллиметры воздушного пространства между нашими рукавами!

— Я же сказала, что поужинала.

— Брезгуешь? — спросил Серега, который был уже совсем никакой.

— А тебе принципиально знать ответ?

Пауза затянулась, и в неё с чайником в руках появилась жена именинника. Бросив мне короткое «привет», она спасла нас от ссоры. Впрочем, Джек сидел рядом, чуть дальше от стола, почти что за моей спиной, не выказывая желания встревать в пьяный трёп.

— Юра сейчас придёт, — выдала Даша, кажется, именно для меня.

— Пусть не торопится. Я пока еще не ухожу.

— Мы ее и не отпустим…

Джек по-прежнему молчал, не останавливал словесную атаку дружков. Может, они озвучивали то, что не позволяло ему сказать мне в лицо воспитание или долбанная гордость? Через секунду он все так же молча потянулся за гитарой. Наверное, кому-то действительно безопаснее петь, чем говорить.

— Концерт по заявкам или как?

Вопрос Сереги снова отправили мне в лицо, но я даже краем глаза не следила за гитаристом.

— Или как, — буркнул Джек. — Слава, что ты хочешь, чтобы я сыграл?

Сейчас время обернуться, но я не смогла: боялась свернуть окаменевшую вдруг шею.

— Мне без разницы, — выдала не затем, чтобы позлить Джека, а потому что боялась любой из старых мелодий вызвать ненужные воспоминания.

— А он, типа, думаешь, не понял за столько лет?

Я не заметила, как вернулся Юрка, и сейчас его рука легла на Серёгино плечо.

— Что рюмка пустая? Наливай!

Мне тоже налили. Не уверена, что в чистую, но мне было плевать — дезинфекцию она пройдёт. Мне б тоже что-нибудь в себе убить не помешало бы… Как то, например, желание выплеснуть рюмку в харю напротив меня сидящего… Без толики сожаления. Но силой воли я сдержалась.

— Мне бы водочки, чтобы я выпил и забыл… — услышала я за спиной звон гитары. — Всех, кого любил, всех, кого простил, и не простил ещё вчера.

Что за песня такая? Не из их привычного репертуара… Да и что привычного может быть в этой компании, спустя два десятилетия, целую взрослую жизнь? Да Джек просто подыграл к тосту. А был ли тост или меня просто заставили чокнуться и выпить убийственными взглядами. Гадость! Как первая сигарета… Но не буду говорить, что последний раз водку пила еще в студенчестве до знакомства с Владом… Только б не поперхнуться! Сдюжила, ура!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Джек все ещё пел, а я все ещё не оборачивалась. Только теперь могла смотреть на Юрку. Но Серега все равно не унимался… Интересно, как он до дома такой дойдёт? По канавам?

— Как тебе в новом доме?

— Отлично, — не стала я юлить.

Раз Сомов все всем рассказал, то мне точно за него больше не обидно. Целебная рюмка водки оказалась!

— На новоселье пригласишь?

— У меня дети, при них не пьют… И злая собака, очень злая…

— Это ты про себя? — усмехнулся Серега.

— Нет, про своего кобеля.

— Про мужа, что ли?

— Про собаку. Серега, извини, но я с пьяными давно не общалась. Могу и грубость сказать ненароком, а у нас тут праздник вообще-то, — и я повернулась к имениннику с пустой рюмкой. — Наливай, я тост скажу…

— Да я еще не договорил… — все никак не унимался пьяный оратор.

— И не надо… — подал голос Джек, и я услышала, что гитара куда-то там легла. — Отстань от девушки…

— Она давно не твоя девушка. Что ты ее защищаешь?

Я успела поймать взгляд Юркиной жены, пока она его не спрятала в чашке с чаем, которого никто, кроме нее, не пожелал откушать. Накушались ее гости другим — эликсиром незабвения.

— Потому что я ее сюда пригласил. Ясно?

— Я, кажется, тост собиралась сказать… Мне можно?

Теперь я повернулась к Джеку — с вызовом во взгляде, но он его не принял и подвинул ко мне стул. Слишком быстро и слишком близко, у меня даже полная рюмка в руках дрогнула.

— Когда у тебя там муж приезжает? — не заткнулся Серега.

— Никогда, — брякнула я зло.

И вокруг воцарилась такая тишина, что мы услышали всех комаров. И я убила одного у себя на щеке. Звонко. Точно давала своему языку пощечину.