Евгений, Джек, Женечка

34. Мент

— Может с собакой погуляешь? — повернулся ко мне Сомов. — Чего парня смущать, он и так тут весь засмущался… от невиртуальной реальности. Оказывается, жизнь есть и на Марсе! — сказал и взглянул на ребенка с превосходством взрослого. — На даче, то бишь…

— Женя, ты немного забываешься, — вернула я на себя его взгляд. — Путаешь моего Ярика со своим Володей. Притормози, ладно?

Последнее я добавила с угрозой — явной. Но Сомов лишь улыбнулся.

— Мать, ты мешаешь уроку. Не ясно, что ли?

— Жень, я не собираюсь брать Ярославу учителя музыки.

Чуть не сказала — не собираюсь брать в учителя тебя.

— Он же не в филармонии собирается играть. Мне же батя просто так гитару подарил, я сам научился бренчать.

— У тебя талант, — решила я не выходить первой из опасной перепалки.

Его последнее слово могло оказаться довольно опасным. Для меня! И спокойствия моих детей.

— Нет у меня никакого таланта. Просто гитара, шахматы и покер — джентльменский набор, не более того. И ты прежде чем отбирать у ребенка игрушки, дай ему в руки что-то реально ценное. Пока не придумала, что именно устроит его отца, пусть держит мою гитару. А потом, может, я ему ее и насовсем отдам. Это хорошая гитара, из Испании привез.

— Тогда не оставляй ее Ярику, раз она такая хорошая.

— А мне не жалко для твоего сына хорошей вещи. Все, парень, не обращай на мать внимания. И ты не лезь! — погрозил Джек мне пальцем и поставил стул напротив стула моего сына, чтобы сесть ко мне спиной.

В футболке.

— Тебя комары не зажрут?

Джек тут же обернулся — без улыбки.

— Попросил же тебя русским языком заткнуться. На полчаса. Так сложно, что ли?

Я заткнулась — и просто смотрела на них. Больше Сомов не позволял себе вольностей, и я успела подумать, что он вполне себе мог быть для Володи хорошим отцом. Хорошим в рамках той семьи. И, возможно, будь он отцом Ярослава, мне казалось бы подобное поведение нормальным, но ведь тут его грубость никому не нужна… Зачем он так себя ведет с чужим ребенком? Привычка? Он такой и был, что ли? Мент поганый!

— Что это вы играете? Что-то знакомое… — пробубнила я в колени, которые из-за комаров подтянула к самому носу.

— Смок-он-зэ-вотер, Дип-Перпл, — ответил Джек, оставшись ко мне спиной. — Тебя просили не лезть, забыла?

Я встала и ушла с веранды, захватив с собой уже немного подсохшую футболку Джека. Запустила посудомоечную машину. Работала та довольно громко — ну, лет пять назад уровень громкости был иной, да и я не могла требовать от Джека купить жене посудомойку по заоблачной цене. То, что он вообще озаботился на даче кухонной техникой, делает ему честь, хотя… Они же с самого начала планировали здесь зимовать. Марина даже устроилась в местную больницу.

Ну почему я все это знаю, почему? Ну, потому что существует такая беда как социальные сети и природное любопытство. Ну и… Мне хотелось уверить себя в том, что жизнь с Владиславом Матвеевым в итоге получилась намного более крутой, чем была бы в браке с Евгением Сомовым.

Наверное, работа в сельской больнице и подстегнула в Марине желание умотать в страну, где медперсоналу платят достойно. Знала ли она, что заплатит за солнечную Испанию счастливым браком? А, может, и не было у них счастья? Конечно, иммиграция не туризм, но все же слишком как-то быстро Джек сломался на море. Может, Марина заранее все спланировала? Просто ей не хватало денег на переезд и для старта, а Джек не стал бы продавать дачу, если бы не думал, что уезжает навсегда. Она его обманула, что ли?

Дом построен с такой заботой, что я легко представила себе, через какую боль Джек подписал акт продажи. Значит, любил свою Маринку, раз поменял для нее в один миг все свои планы и готов был начать с нуля в чужой стране. Пять лимонов он получил за дачу — интересно, Марина вернула ему хоть что-то или меркантильно захапала все? Когда дело доходит до дележа, нет страшнее людей, чем те, которые тебя когда-то любили. Или которых любил ты. Поэтому я тоже дала Владу ложную надежду.

Страшно подумать, что чувствует сейчас Джек, сидя на веранде когда-то своего дома. Я ничего не успела тут поменять, кроме бытовой техники. И то лишь потому, что мне продали дачу даже без холодильника. Старую посудомоечную машину я точно со временем заменю. Когда пойму, на какой бюджет в месяц стоит рассчитывать. Трудно с бухты-барахты начать считать деньги… И точно подтверждением сей аксиомы пришла эсэмэска о зачислении на мой счет ста тысяч. Не зарплата, нет. Подачка от Матвеева. Пытается всеми правдами и неправдами доказать мне мою неустроенность в жизни.

А вторым доказательством моей несостоятельности уже как самостоятельной женщины вошел в дом Сомов, от одного взгляда на которого тут же защемило сердце.

— Брось, — махнул он рукой, когда я шагнула к стулу, на спинке которого досыхала его футболка. — В субботу заберу.

Я рот открыла, но ответил мой сын:

— У меня в субботу следующий урок гитары.

Ах вот что этот засранец мутит! Нашел предлог вернуться на дачу. Если сейчас спрошу: «Ярик, а ты действительно хочешь второй урок?» Сын тут же ответит — нет! И инцидент исчерпан. Но я же не спросила, мне сделалось стыдно. Я — я отправлю футболку с курьером, с Юркой, если будет в том нужда. А вдруг Ярослав захочет научиться играть на гитаре…

— Хорошо, в субботу так в субботу. А теперь идите с собакой. Она уже спать хочет. И я хочу уйти наверх, чтобы не слышать посудомойку.

Джек не понял намека — а, может, просто не знает, насколько тише моют посуду современные модели. Но скорее всего он вообще про мои слова ничего не подумал! А думал, как же я проживу без него целую неделю! Я тоже не знала еще, как стану вытравлять из души противные желания. Как окончательно придушу в себе девочку, влюбленную в соседского мальчика.

— Ярослав, убери гитару и пристегивай Берьку.

Волшебное слово «пожалуйста» Сомов забыл. Раскомандовался, блин, в моем доме — но пусть уже хоть так свалит. Я дышать в его обществе уже просто не могу. Он и со мной был таким грубым или жизнь его измудохала и он озлобился?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я давно не чистила зубы с таким остервенением — и ладно бы в них застрял прощальный поцелуй Джека, так его же не было, а предыдущие я заела жареным судаком. Застряли там слова, которыми я должна была осадить пыл Джека. Ну поговорили, ну выяснили, что никто никого не бросал, но дальше-то что?

Он же видит у меня на пальце кольцо. И я вижу — оно с мылом хорошо сходит, а так сидит как влитое, под кожу въелось. И звон его о стеклянную полочку под зеркалом отозвался в ушах барабанным боем. До субботы далеко, можно сто раз подумать и передумать приезжать.

— Мам, а он должен приезжать в субботу?

Вот же блин!

— Слушай, а ты должен стучаться? Я могла быть голой!

— Но ты ж не голая!

Надо будет разблокировать замок, который сама же и заблокировала, чтобы дочка случайно не закрылась в туалете. Специально смотрела к замку инструкцию на Ютубе. Но мне-то хоть где-то можно почувствовать себя в безопасности! Не в ледяной же бане душ принимать!

Я выключила в кране воду и повернулась к сыну всем корпусом.

— В другой раз стучись, ладно? У меня вода была включена, я не слышала, как вы с Берькой вернулись. А до субботы еще дожить надо. Вдруг тебе понравится играть на гитаре. Но ты не обязан. Не хочешь, не надо…

— Но если он приедет, как я могу не играть?

В глазах и голосе Ярослава проскочил страх. Или мне показалось?

— Можешь. Я сама с ним разберусь.

— Я заметил…

— Что ты заметил? — повысила голос уже я.

— Что он тобой командует, заметил. А ты его слушаешься.

— Это привычка у него такая командовать. У него отец в полиции работал, и Женя тоже закончил институт МВД или как это у них там называется…

— Он полицейский, что ли?

— Я понятия не имею, кто он и что делает! Я их всех двадцать лет не видела…

— Но за двадцать лет тебя никто не забыл.

Вызов? Да?

— А люди вообще ничего не забывают. Папа тебе это сколько раз повторял? Каждое твое слово запоминают, каждое твое действие.

— Да, да… И каждый сайт, который я открываю, записывается… И потом, когда я стану олигархом, на меня нароют компромат о том, в какие стрелялки я резался в школе… Пока. Я пошел.

И он ушел, наверх, а я так и не вышла из ванной комнаты. Смотрела на себя, искала на растерянном лице морщины мудрости, но находила только те, которые прорезали лоб еще во время учебы в школе: нахмуришься, за умную сойдешь. Да вот не получается быть умной даже с тринадцатилетним мальчиком.

Снова телефон — если это Влад просит проверить, дошли ли деньги, я его убью! Но это снова сообщение с незнакомого номера!

— Дети уснули? Можешь ко мне выйти?

Да сейчас! Охренел, что ли? У меня не дежавю и спать я с тобой на полянке не собираюсь! Трава мокрая и комары кусаются! Захотелось заржать — в голос. Ну вот, меня снова за полную дуру держат! Типа, сама вышла, сама захотела…

— Не уснули, а я почти, — выдала ответ, решив раз и навсегда поставить в этой детской игре точку.

— Тогда скажи Ярославу присмотреть за сестрой. А сама бери полотенце и наполни большую бутылку водой из-под крана. Я жду тебя на дороге за калиткой.

— Зачем?

— Если я тебе скажу, ты решишь, что я вру, и не выйдешь. Пожалуйста. Я тебя очень жду.

Твою ж мать! Ладно еще полотенце, но воду-то зачем? А чтобы вышла и спросила, вот зачем!

Я схватила с крючка полотенце и нашла в кухне под раковиной пустую бутылку. Цикнула на Берьку — пошел спать! Ну все, Сомов, держись! Я тебе на бошку эту воду вылью, чтобы ты остыл немного.

Ярик не спустился, и я не стала сообщать ему, что ухожу. Я же скоро вернусь. Совсем скоро!